Все как обычно, необычный ты

Привычный день. Привычный кабинет. Излюбленная за долгие годы атмосфера: забитый учениками класс, исписанная мелом доска, олимпиадные листы, разбросанные на каждой парте, и ежегодная речь преподавателя, но есть во всем этом великолепии одно большое «но» — ты. Ты и твоя заливистая улыбка, когда врываешься в класс вместе с опоздавшими друзьями и приветливо просишь прощения. Но ведь на тебя невозможно злиться — твое искрящееся обаяние не позволит. Я бы не смогла. Я бы простила тебе все за один только брошенный взгляд, за мимолетное внимание, за твое присутствие. И она прощает. Потому что нельзя не поддаться этому бархатному голосу, пропитанному вежливостью. Не замечаю к кому подсаживается твой друг, я в силах разглядеть только твой силуэт, ловить каждый жест, каждую малейшую черту. Я вздрагиваю, когда случайно замечаю твой зацепившийся на пустующем сидении рядом со мной взгляд, и в смятении опускаю голову. — Да, можешь сесть с ней, — звучит голос Ирины Юрьевны где-то на втором плане, а до моих ушей доносится лишь неспешный шаг, продвигающийся мучительно долго, и скрип довольно старых половиц. Ни за что не рискну поднять глаз, не смогу унять это учащенное сердцебиение. Вот сейчас, в двух метрах от меня, ты остановишься, очаровательно улыбнешься и подсядешь к кому-нибудь, я уверена. Другому не бывать. Ты — лишь сказка, лишь мечта, лишь космос, далекий, манящий, чарующий. Ты всегда был на шаг впереди меня, на два класса старше. Но звук шагов лишь усиливается, все больше вгоняя меня в ступор. Ты уже в метре, совсем рядом, что рискни я поднять взгляд, мы бы соприкоснулись. Глазами. Но я слишком труслива, слишком зациклена на тебе, чтобы сделать это. Сердце пропускает удар, когда шаги замирают около моей парты. Затем стук отодвинувшегося стула и обволакивающий запах твоего парфюма, который кружит мне голову. Как обычно. Однако, как непривычно вкушать его так близко. Как ново ощущать твое присутствие, твой ненароком скользнувший взгляд. А мой способен лишь хватать буквы из задания, в сотый раз пытаясь осознать прочитанное, но какая к черту математика, когда объект моих грез, тайных воздыханий и глупой влюбленности сидит рядом, листает страницы тетради и лениво болтает ручкой, но даже это он делает с такой грациозностью, что хочется наблюдать за ним вечно, забыв обо всем. Обо всем вокруг. Я вздрагиваю, когда ты чисто случайно касаешься моего локтя своим, выключая меня на долю секунды из этой реальности. Я всеми силами пытаюсь скрыть эту реакцию, почти химическую реакцию на тебя, начиная усиленно записывать что-то в черновик, едва цепляясь за написанные строки. Но ты — особенный, ты далеко не глуп и ты заметил, я знаю. Я знаю это по твоей чуть дрогнувшей ухмылке, которую никто другой бы и не уловил. Никто, но не я. Я вижу ее, даже глядя в собственную тетрадь, я ощущаю всем телом, как ты замер, осмысляя что-то, и вновь ухмыльнулся, приступая к решению, словно меня здесь нет, словно я дополнение к этой дальней парте и раскрытому окну, которое не способно охладить мой разум. Я сгораю лишь от того, как близко с моими находятся твои мужественные пальцы, выстукивающие по столу размеренный ритм, сбивающий меня с и без того скачущей мысли… Сколько прошло времени? Минута? Час? Сколько? Куда успел деться заполненный учениками класс? Почему ты до сих пор здесь? Когда я успела что-то машинально накарябать на этом неаккуратном листе? Даже здесь я отличаюсь от тебя: идеально ровные буквы, выстраивающиеся в каллиграфический подчерк, четко вписанные в каждую клеточку буквы, а не скачущие шиворот навыворот, как у меня, а главное, как четко ты излагаешь свои мысли. Кажется, я прочитала все твои ответы чаще, чем текст собственных заданий, восторгаясь непонятно чему, неосознанно вознося твой образ. Класс уже совершенно пуст: ни учеников, ни Ирины Юрьевны, что отчалила пять (или больше?) минут назад на совещание. Только я, ты и неустанно тикающие часы, которые не дают покоя моему взбудораженному организму. Меня уже начинает раздражать, почему ты не уходишь?! Твой лист полностью заполнен, тогда почему? Сама я никогда не смогу уйти и оставить тебя, поэтому встань и уйди, прошу тебя, покинь класс и дай мне наконец вздохнуть полной грудью, почувствовать облегчение. Но ты не собираешься уходить, нет, даже больше, ты, словно издеваясь, потягиваешься и задеваешь коленкой мою ногу, которая как от удара током резко отскакивает. И ты снова усмехаешься, медленно скользя локтем по парте, придерживая голову и просто заставляя меня взглянуть на тебя открыто, мимолетно, но твои зеленовато-карие глаза, искрящиеся светом, очаровывают, а слова, слетевшие с твоих губ, обрушившиеся на меня как гром среди ясного неба, эхом отдаются в глубине сознания, заставляя в немом шоке раскрыть рот и беспомощно хлопать глазами: — Я тебе нравлюсь, да? И тут, как в сопливых романах, будто весь мир ушел из-под ног. Сердце, и без того взбудораженное, забилось как ненормальное с новой силой, в горле комом остановились слова, которые никогда бы не смогла произнести я, а глаз, кажется, нервно задергался. — Хочешь пойдем в кино? — ты произносишь это с такой легкостью, с едва заметным прищуром в глазах, что у меня перехватывает дыхание. Кажется, будто вздохни я сейчас, отведи взгляд и все развеется, как дым, как сон, такой невообразимый и давно манящий сон. — Если ты сейчас не ответишь, я уйду, — это угроза, ты даже не представляешь какая это для меня угроза! Нет, ты представляешь, потому что улыбаешься во все тридцать два зуба, ослепляя и очаровывая меня по новой. Это нечестно, ты слишком хитрый, ты же видишь, что мне не вымолвить и слова! - Хм, ну пока, — усмехаешься ты, поднимаясь из-за стола, заставляя меня в миг запаниковать и, кажется, выразить весь ужас на своем лице, а потом чисто машинально ухватиться за твой рукав в попытке остановить, но ты лишь бросаешь на меня мимолетный взгляд, на секунду замирая, а я, вобрав побольше воздуха, решаюсь что-то произнести: — Не уходи. Ты вновь усмехаешься, но плюхаешься обратно на место, заставляя меня заликовать, и вглядываешься в мое лицо, улыбаясь и произнося: — Так намного лучше, я не любитель монологов. А я снова молчу и прячу взгляд, не находя, что ответить, боясь чего-то. Только чего? — Кстати, вот здесь у тебя ошибка, — ты придвигаешься ближе, нелепо скидывая руку на спинку моего стула, и указываешь пальцем в листок, но я не могу взглянуть на него, потому что ты приковал меня своим взглядом и ты это прекрасно знаешь, улыбаясь чарующей улыбкой, которую ты всегда дарил другим. Но сейчас она принадлежит мне, твоя улыбка для меня, ты рядом со мной и ты позвал меня в кино. Мамочка, я сошла с ума… Но, черт, я самая-самая счастливая.