Тайный медальон

      Тринадцатое мая 2014, вторник, 7 АМ. Сиэтл, США. Мужчина оторвался от экрана и обвёл взглядом окаменелых подопечных. — Сейджуро, мы сейчас выйдем к прессе. Охрана доложила, что журналисты уже почти взломали двери, а часть прётся к чёрному входу. Я уже потребовал объяснений, так что, Рёта, ждёшь звонка из той компании. В твоём резюме ведь написано, что ты свободно владеешь корейским? Тот нервно кивнул, в то время как остальные уставились на него крайне удивлённо. — Это откуда? — скептически переспросил Кагами, стараясь не думать обо всём этом, но ответить парень не успел. Внезапный звук звонка будто разбил в дребезги только-только наступившую тишину и все подпрыгнули от неожиданности. — С-слушаю, — запнулся он. Сделал паузу, прислушавшись к собеседнику, и куда более нервно продолжил на другом языке, на слух трудном и жёстком. — Я… из Поколения Чудес… Кисе Рёта. — Вот как, — прозвучало на той стороне. — Не узнал тебя… хён. Компания попросила меня объясниться с вами… поскольку они и так обо всём в курсе, но ваши проблемы их не касаются. — Но ведь вы… ты… не может быть… К-куроко-ччи? Пауза. — Я-то думал, откуда твоя привычка добавлять «-ччи» к именам... получается, ты хорош в корейском? Тот сглотнул. — В младшей школе я часто ездил в Сеул, как модель. Выговаривать хорошо не мог, а привычка осталась… — В любом случае не называй меня так, — перебил собеседник. — Судя по всему, статью ты видел. — Тогда… Сехун-щи? — Буду благодарен, — произнёс он, хотя голос таковым не звучал. — Поставь, пожалуйста, на громкую связь. На пару слов. — Готово, — заверил его Рёта как только выполнил просьбу, и шумный выдох из трубки услышали уже все. — Итак, начну с того, что теперь мы квиты, — начал парень на японском, и его тон не предвещал ничего хорошего. — Вы влипли в дерьмо из-за меня, но и мне по вашей вине пришлось нелегко шесть лет назад. Поэтому, я не желаю слышать никаких жалоб или оправданий. По спине у Рёты пробежал холодок, но он видел, что остальные чувствуют себя так же. — Также, надеюсь, до вас уже дошло: в моём мире свои правила, и с этого момента вы будете делать то, что я скажу. В любой подобной ситуации парни попросту вскипели бы от возмущения, но не сейчас. Будто вся сила куда-то ушла. — Напоследок, о том, что было тогда, мы соврём. У нас многомиллионный фэндом, и даже меня, лжеца, будет кому защитить, а вас попросту затравят. Компанией уже решено, что пресс-конференция пройдёт завтра (послезавтра для вас), в восемь вечера по корейском времени. Составьте «легенду» и будьте готовы ответить на любые вопросы. У меня всё.

***

«Студия звукозаписи номер пять», — прочитал Сехун. Это короткое сообщение прислал ему лидер ещё во время разговора с Кисе, но парень точно знал, что сейчас не хочет видеть даже мемберов. Ибо в груди кипели самые противоречивые чувства. Не как вода, как горные породы в недрах Земли, готовясь убить первого, кто окажется в радиусе поражения. «Не сейчас. Не время. Нельзя» Он был зол на себя. Ведь не смог больше ничего, кроме как устроить скандал. Боялся предстоящей встречи с Чудесами, и уже не злился, скорей ненавидел себя за это. Он презирал себя. Ведь снова обратился к тем, кто выкинул его из своей жизни. А ещё врал друзьям, как будто остальных причин было мало. Он презирал Рёту, злился на Рёту, на то, как он заикался, такой жалкий, что… Он ещё раз плеснул в лицо ледяной водой, отхлестал себя по щекам, но в голове по-прежнему была каша. Жалкий. Точно, жалкий. Пнул дверь, выбежал на крышу. Хотел кричать, но вовремя сдержался. Внизу были фанаты, нынешние и теперь уже бывшие, ругались, особо нецензурные слова долетали и к нему. Эта мешанина внизу была так похожа на его собственные чувства, что это отрезвило айдола за доли секунды. Отдаться этим мыслям — всё равно что спуститься сейчас вниз. Хейтеры попытаются убить. Фанаты попытаются защитить. Толпа его раздавит, намеренно или нет. Студия звукозаписи номер пять. Хён-звукорежиссер, что был там завсегдатаем, всегда оставлял ноутбук на работе. На нём хранились важные файлы, а дома его ждала годовалая, жутко любопытная дочурка, и тазики под особо проблемными участками протекающей крыши. Так что выбор — и его, и лидера — был очевиден, и Се не медля сбежал по лестнице. Тихонечко открыл дверь, словно надеясь остаться незамеченным. Куда там. Одиннадцать пар глаз тут же пригвоздили его к месту, и спустя минуту молчания он сел там же, где стоял, сжавшись в робкий комочек прямо в проходе. Мемберы, без сомнения, уже перечитали статью из карты памяти, что была в медальоне, вдоль и поперек. — Я понял. Ругайте. И для Ханя смотреть на младшего братишку, что не смел оторвать взгляд от пола, было невыносимо. Он не стерпел и уселся рядом с ним. — Тогда меня тоже. Крис отличился и тут. Никто так и не успел выразить удивления от странного поведения самого старшего из китайских участников, когда он принялся переползать к малой куче, что уже собралась под дверью, выполняя при этом жутко странные телодвижения. А в процессе заявил: — Ругать надо меня. И в неловкой тишине, что повисла после того как все наконец угнездились, Тао упрямо сел рядом с ними, хотя до этого явно колебался. — Ну… ещё кто перемещаться будет? Оставшаяся семерка пошатала головами. — Ладно, — тяжело вздохнул Сухо, — сейчас разберёмся. За что мы должны тебя ругать, Лухан-хён? — Я всё знал. Ещё со времен трейни. Все застыли. Почти все. — Меня ругайте, — напомнил о себе Крис, но следующие слова, казалось, застряли ему в горле, и парень несколько секунд боролся с собой. — Я собирался уйти из группы, никому ничего не сказав. И тишина. Теперь — болезненная, почти зловещая, и Сехуну снова стало страшно. — Зачем? — спросил Сухо тише обычного. Крис только пошатал головой. — Не имеет значения. — Но… — Не имеет, — перебил он с уверенностью, которой не чувствовал. Наверняка знал только одно. — Я не посмею так поступить... не теперь, когда увидел твою решимость, — сказал он младшему, и юноша увидел столь желанное тепло в чёрных глазах. Дышать снова стало легче. — Так это было для того... чтобы дать Крису время со всем разобраться? Се молча кивнул, и несчастный лидер испустил то ли вздох, то ли стон. — С этим мелким всё ясно, — продолжил он выяснение обстоятельств, хотя после всего в голове царил полнейший хаос. Пальцы уже нервно потирали переносицу. — Тао, ты чего влез? — Так ведь я, ну, со вчерашнего дня все знаю. — Пожалуйста, не называйте меня маленьким, — прозвучало одновременно. Бэкхён тут же игриво присвистнул: он первый обратил внимание на манеру, в которой была произнесена фраза. На неформальную речь. И уже готовился намять кое-кому бока, но Се улыбнулся, почесав нос. Смущённо и коварно одновременно, как делал всегда, когда знал, что выйдет из воды сухим. — Теперь, раз вы все знаете, я могу сказать... я четвёртый по возрасту в группе. Моя настоящая дата рождения — тридцать первое января девяносто первого года. И пока все сидели, как истуканы, Чанёль наклонился вперёд, едва сдерживая улыбку. Этот парень отходил так же легко, как заводился; Сехун давно этому завидовал. — Это ж наш макнэ, получается, — он сделал паузу, обведя взглядом каждого, — самый старший хён в ЕХО-К??? Тот смущенно кивнул. — А еще я его родной брат, — сказал Хань чтобы разрядить обстановку, но судя по тому, как на него уставились, реплика явно была лишней.       Четырнадцатое мая 2014, среда, 3 РМ. Сеул, Южная Корея У Поколения Чудес всегда были фанаты. Ещё со средней школы. Довольно много. В переизбытке. Но такого они, черт подери, никогда не видели. И век бы не видели. Но эта пресс-конференция… Аэропорт был парализован. Кисе Рёта уже близился к стадии, когда не знаешь, где верх и где низ, директору и капитану же приходилось куда хуже. В силу своего роста парень видел хотя бы входную дверь, что маячила где-то на горизонте, но эти двое — только мельтешение рук охранников и вспышки камер. Крики людей оглушали и превращались в одну сплошную пену, чужие локти вдавливались в живот и спину, а где-то снаружи сигналили полицейские автомобили. Если бы не указания охраны, они бы никогда не преодолели и двух метров, но у фургона выяснилось, что даже сантиметр может быть непосильной задачей. Форвард не придумал ничего лучше, кроме как крепко схватить руку капитана и толкнуть его вперёд себя с директором на пару, и те каким-то чудом таки исчезли в темноте салона, но на оставшуюся жертву журналисты кинулись с удвоенным рвением. И Рёта был готов сдаться, но когда в двери выросла грузная фигура в чёрном, на миг застыли даже самые наглые из репортёров. «Где логика???» — про себя взвыл Рёта, мысленно благодаря всех богов за спасение. Он мог похвастаться почти двумя метрами роста и атлетическим телосложением, но не был воспринят этими сумасшедшими всерьез. А этому мужчине толстовка была мала по размеру, но велика по росту, натягиваясь на плотном животе и слегка вздымаясь на сутулой спине. Округлые широкие плечи. Обувь, джинсы, перчатки без пальцев на руках — всё, потрёпанное и грязное, распространяло легкий перегар. Волосы скрывала кепка, на глазах — очки, на лице — маска. Капюшон толстовки прятал даже уши, и логика нашлась. Люди просто были в шоке. В шоке от того, что известная на всю страну компания могла нанять кого-то подобного для… Закончить размышления юноша не успел, будучи силой втянут этим мужиком в салон фургона, после чего дверь была захлопнута расторопным Акаши. Раздался звук двигателя. Они тронулись с места, и Кисе, отдышавшись, ощутил взгляд мужика на себе. Тот уже снял очки, позволяя заглянуть себе в глаза. Молодые глаза. — Спасибо вам огромное, — произнёс парень на корейском в экстра-вежливой форме, и наконец-то понял, что что-то не так. Молодые глаза. Молодой лоб. Кожа и ногти на открытых участках рук ухоженные, без капли грязи. Худое лицо. Очень стройные, ничуть не худые ноги. Это был не жир, а отлично развитая мускулатура. Щека под маской шевельнулась в ответ: он заговорил. — Зачем же так вежливо, Кисе-кун?