Дом на краю света

      Под ногами хрустит белый снег, даже с какой-то неоновой ноткой, искрящейся в солнечных лучах. В воздухе переливается прозрачное серебристо-льдистое сияние, это иней преломляется в световом потоке и отражается то одним цветом то другим. Олег бодрым шагом идёт по широкой улице. Сегодня он решил заявиться домой пораньше, закончил все дела и пешочком, чтобы заскочить по дороге в магазин отправился домой. Странно, что теперь небольшой бревенчатый домик, в богом забытом городишке на самом краю земли, стал для него домом. Для него — парня, что родился и вырос в большом и красивом городе на Неве, прожил немаленький отрезок своей непутевой жизни в сумасшедшем мегаполисе, вечно спешащей и никогда неспящей Москве. Парня, повидавшего мир, Европу, Африку, ближний и дальний восток, а вот теперь забравшегося сюда, где дневной свет видишь редких четыре часа, где привычные цвета чёрной и белый и где белых медведей больше чем людей.       Он поправляет тёплый шерстяной шарф, крупной вязки, дважды обёрнутый вокруг шеи, натягивает на уши свою темно-синюю шапочку, как её называют по-московски — пидорку, и поплотнее запахивает ворот толстой тёплой дубленки на длинном овечьем меху.       Знакомый маршрут, всего одна главная улица и несколько прилегающих к ней улочек, словно извилистые ручейки, впадающие в широкую реку. Он живёт на самой окраине посёлка, не особо общаясь с соседями. Они считают его бирюком, молчаливым и нелюдимым выходцем из восточной Европы, да ему-то собственно и похер на них, на соседей, на их мнение, он давно живёт своей жизнью, так как ему хочется, не мешая другим и не особо интересуясь чужими проблемами.       Так конечно было не всегда. Он также как все, когда-то стремился в светлое будущее, загонялся пустой суетой, переживал из-за своих провалов, хотел любви и счастья, карьеры и уважения, а на деле, однозначно получал по соплям. Потому, что всегда рядом оказывались более успешные, любимые, удачливые, да и просто блатные говнюки, которых как не старайся, а обойти не выйдет.       Теперь все это осталось где-то позади, он превратился в зеркальное отражение самого себя. Вроде бы все тоже, а приглядись и окажется что право теперь слева, и ты совсем другой.       - Эй, Юрка! Эй, ты че, оглох?! — Хриплый как с бодуна голос выводит Олега из глубины его мыслительного процесса. — Привет! Куда бежишь-то?       - Привет, Олов. Чего-то задумался… — Олег, чуть притормозив, оглядывается через плечо на огромного белобрысого шведа. Он так и не привык сразу реагировать на своё, в принципе, ставшее знакомым, имя.       — Да постой ты! Чего не на работе? — Олов ускорил шаг и поймал Олега за рукав. Тот внимательно проследил за его рукой, как собака, натасканная на людей, мрачно и молчаливо, когда не лают, а сразу хватаю за горло, швед поспешно убрал руку.       - Братуха заболел, вот решил проведать. Тут ведь как, один чих и глядишь копыта в сторону, север, однако. — Олег, чуть откинув голову назад с выражением полного похеризма, наблюдал за собеседником «и чего прицепился, все ему расскажи, зенки свои бесцветные выпялил, бельмо шведское».       - Ну, ладно, я просто поздороваться. Передавай привет брату. Пока. — Олов, махнув на прощание варежкой, поплёлся восвояси «вот медведь, … правду видать говорят, что он из бывших зеков, … брат заболел, …, а то на лице у этого брата не написано, кто он такой.., хотя может сводный…»       Олег постоял с минуту, провожая недружелюбным взглядом неожиданного визави. Холодный поток воздуха поднял и закружив лёгкий снежок, погнал его по утоптанной и укатанной дороге. Олег прищурился и из-под руки посмотрел на темную полосу леса, виднеющуюся далеко за городом. Небо было все ещё ясное, но солнце уже уползло с поста и теперь напоминало о себе только розово-оранжевой с сиреневыми разводами полоской над лесом.       «Может статься, что ночью, а может и раньше будет буря» Олег засунул руки, в тёплых дубленых рукавицах, в глубокие карманы своей дубленки и поспешил продолжить путь.       Он зашёл в небольшой магазинчик, пробыл там минут пятнадцать и появился на улице с двумя бумажными пакетами. Ветер набирал силу, а редкий снежок превратился в довольно-таки солидный снегопад. «Ну может хоть потеплеет». Олег не знал с какого перепуга должно потеплеть, но помнил ещё из школьного курса физики, что с выпадением осадков происходит какой-то процесс кристаллизации и температура воздуха идёт на плюс.       Пока он добирался до своей улицы, уже совсем стемнело и, ввиду полного отсутствия какого-либо освещения в этой части поселка, да к тому же набирающей силу метели, путь домой оказался весьма неприятным.       Олег остановился на крылечке, обмел, насколько это было возможно, снег с плеч и головы, потопал, сбивая его с меховых унтов и зашел в дом, сразу окунувшись в его тепло. Он поставил пакеты на невысокий комодик, служивший подставкой и лавочкой одновременно, разулся, снял шапку, скинул дубленку и положил ее рядом с пакетами, но она, увлекаемая собственной тяжестью, медленно поползла вниз и мягко осела на пол. Он отодвинул ее ногой, и подхватив пакеты, открыл боком дверь и вошел в прихожую. Здесь было значительно теплее чем в тамбуре. Плотно закрытая дверь, как это принято на севере, чтобы сохранить тепло, все же оставляла не большую щель из которой пробивался желтый свет.       «Камин что ль разжег, или просто свет включил» Олег переложил сумки в одну руку и осторожно, чтобы не шуметь, заглянул внутрь. В комнате горел напольный свет, неяркий красный торшер и оранжево-красными с сединой, горячими языками жарко полыхал камин. На диване под двумя пледами и шкурой какого-то убиенной животины лежал человек. Из-под всего этого нагромождения виднелся только край ступни, одетой в толстый шерстяной носок. Олег тихонько прошел на кухню расставил пакеты на столе и принялся извлекать харчи на свет божий.       Два кирпичика ароматного бородинского хлеба, который пекла прямо здесь русская жена какого-то финна, с соблюдением всех рецептур и ГОСТов, большой сверток замасленной коричневой бумаги из которого он вытащил увесистый кусок варено-копченной ветчины, такой же не менее промасленный сверток, в котором оказался копченый омуль. Постепенно на столе появилсь две упаковки темного пива, банка соленых огурцов, сыр, масло, несколько банок тушёнки, пачка гречки, молоко, шоколадка, сетка картошки и капли для носа.       - Олеж, это ты? — Послышался из комнаты хриплый гундосый голос. — А чего так рано?       - Ты ел чего? — Олег поставил на газ большой чайник со свистком.       Из комнаты выполз Лукас, завернутый в красно-синий клетчатый плед из-под которого виднелась только голова, со взъерошенными волосами. Он был бледный, вокруг глаз пролегли тени, тонкий прямой нос покраснел от частого взаимодействия с платком, на щеках пятнами выступил лихорадочный румянец. Олег отложил спички и подошел к нему, коснулся тыльной стороной кисти его виска.       - Да ты горишь.       - Нее, просто нагрелся пока спал, я же чувствую, что температура спадает, я там всего выпил, — Лукас неопределенно махнул рукой в сторону комнаты и край пледа сполз с плеча, одетого в темно-синюю толстовку. – О! Сделай мне бутербродик. — Он присел на краешек стула и поднял на Олега умильно-влюбленный взгляд красных слезящихся глаз.       - Иди обратно, ложись, я сделаю тебе поесть и принесу, — Олег чувствовал, как внутри нарастает эта щемящая нежность, что разрушила все то, чем он был раньше.       Лукас послушно встал, сгреб подол своего импровизированного наряда и поплелся в комнату. — Поесть сделай, но сначала бутербродик.       Он устроился на диване, поверх пледов натянул на ноги шкуру и, обхватив подушку обеими руками, затих в ожидании обещанного хавчика.       Олег принес ему большую глиняную чашку куриного супа и тарелку с бутербродами, поставил все это на деревянный подлокотник дивана и присел рядом. Лукас приподнялся на локте, подоткнул плед под себя и вооружившись бутербродом с ветчиной прямо через край, отложив ложку в сторону, отхлебнул из чашки, с удовольствием зажмурился и сделал еще глоток.       - И что бы я без тебя делал?       - Умер бы, с голода.       - И как я тебя нашел… — Лукас сделал еще глоток.       - Во второй раз? Это вселенная тебя любит. — Олег убрал волосы с его лба. — Все же ты горячий.       - Да забей. Ты же знаешь, я сильный.       Олег молча смотрел как он ест, просто бездумно наблюдая за его движениями, мимикой, слушая его хриплый голос и — любил все это. Всего целиком.