Снова по горячим следам...

Тринадцать дней назад Казалось, самую малую из бесконечностей я слушаю перекликающихся ворон. Пернатые, как и все нормальные птицы, радовались новому дню, сопровождая утро своим гортанным пением. Стараясь не нарушать симфонию утра, тихонько соскальзываю с кровати, распахиваю ставни окон, позволяя девственно чистому воздуху приласкать меня. Долго и трепетно наблюдаю за просыпающимся двором, певчими птицами, вкупе с воронами наполняющими город нежной трелью. Очарование, «неглиже» рушит первая проснувшаяся мысль, неумолимо потянувшая меня в «мой» мир. Вскочивший на подоконник кот довольно трется об руку и облизывается, в предвкушении плотного завтрака. — Ох, кот, что же это было? Мультик, обнадеженный вниманием, навострил ушки. — Мяу? — Не мяу! Что я наделала?! Как я могла так сорваться? Что они теперь подумают? Может, прокатит и они не сочтут меня за истеричку?..- я усмехнулась, — Хотя, пожалуй, моя жизнь стала бы легче, если бы на мне заранее висел ярлык «Истеричка обыкновенная. Проходим мимо, не толпимся». А вообще-то это можно устроить — напишу на какой-нибудь футболке, чтоб уж наверняка. Ох, и сегодня же еще пятница… И чего это я так спокойна? О, черт… Вздохнув, направляюсь на кухню. Кот восторженно побежал вперед, вздернув хвост трубой и закружив на месте. — Ах, есть? — Мяу! — Ну ладно, ладно…- улыбнувшись, я наполнила миску кота кормом, на что тот довольно заурчал, — Кушай. На телефоне я насчитала два пропущенных от Лизандра и мамы, и две смс от того же Лиза: «Куда ты исчезла? Мы решили пока порепетировать, а установку твою никто не трогал, не волнуйся.» И дальше, через сорок минут: «Мы решили собраться в субботу после уроков, ты свободна?» Нахмурившись, набираю ответ: «Извини, что свалила без предупреждения. Я дурно себя чувствую, так что до следующей недели меня не будет. Репетируйте без меня.» Подумав еще, снова хватаюсь за телефон: «Кстати, как ты себя чувствуешь? И чем закончилась вчерашняя репетиция?» Правильно, не пойду я никуда. Могу я хоть раз качественно прогулять уроки? Едва поднявшееся настроение как ветром сдуло. Невесть откуда появились угрызения совести и захотелось просто закрыть глаза и прервать это бестолковое существование. Господи, внутри так плохо. Оттого ли, что я прекрасно понимаю, какая дура? Оттого ли, что ни с кем не могу говорить открыто? Оттого ли, что чувствую себя убитой изнутри? Хотя, может рискнуть, попробовать говорить только правду? Только то, что чувствую? Но… Фак, как же я не люблю этот мир. Ладно, в школу не иду, так хоть уборку надо затеять. Но чуть позже — я хочу привести себя в порядок. Со вздохом поднимаюсь на ноги и иду в ванную. *** Мой Ангел ОК Стоит за правым плечом, и как будто бы ни причем он. Рот на замок, А если кликну три раза, он проявляется сразу. Но снова фаза, когда манят звезды и я молюсь, Мне не казалось, и сказал мой крестный: «Я вернусь!» Летит моя душа на красный свет, на черный день, Солнца белый шар — закрыл на мне от крыльев тень. Эй, ну, как ты мог, мой Ангел ОК? Серафим — шестикрылый гид, ангел-предохранитель, мой сателлит, Ангел-путеводитель, ангел-диджей, ангел ОК, ангел-огнетушитель. Но смотритель не досмотрел, любитель любил, взял, улетел В астрал, пропал сигнал где-то в звездах, я звал, но было поздно и я тебя потерял… *** Двенадцать дней назад В воскресный вечер я не почувствовала себя лучше и, согласовавшись с мамой, свалила в школу. По факту, я, разумеется, не предупреждала ее об этом, но она гарантировала, что два дня дома не появится, так что… Тихонько проскользнув мимо сторожа, крадусь по лестнице и к складу. Оказавшись внутри, настежь открываю глухое оконце. Сильный ветер разом прогнал застоявшийся воздух. Опускаюсь на диванчик и открываю книгу. Здесь тихо и спокойно, здесь как бы проще открыться навстречу новому, еще неизвестному мне миру Франции 1938 года, практикующему хирургу Равику, с непростыми прошлым и настоящим, и актрисе, отягощенной горем. С каждым прочитанным словом погружаюсь в омут из чужих мыслей и образов. Забываюсь. Я не я. Я не на складе, а в отеле, рядом с чахлой пальмой в горшке. Со мной знакомый беженец из России. И мы играем в шахматы. Какой-то пьяный «герой» приглашает нас выпить. Нам это смешно и неприятно. Вздрагиваю от хлопнувших ворот и перевожу взгляд на узкое окно. Этот шум извне живо выдергивает меня из омута. Возвращаю взгляд на испещренные черным шрифтом страницы. Они уже не кажутся чем-то живым. Это снова связка переработанной древесины с ровными рядами закорючек. Подбегаю к окну и осторожно смотрю на причину грохота. Охранник бормочет себе что-то под нос, защелкивая замок на воротах и, оглядевшись, бредет прочь. Поднимаю глаза к небу. Совсем стемнело. И как это я не заметила?.. Надышавшись, плотно закрываю окно. Весна весной, но морозов никто не отменял. Так, и что теперь? Чтение уже не кажется такой соблазнительной идеей. Взгляд падает на нетронутые коробки. О да. Вынув тому, нежно исследую ее пальцами. — Ох, как же я скучала. Не спеша распаковываю коробки и устанавливаю барабаны, тарелки и томы по местам, усаживаюсь на отведенное место и отстукиваю легкий ритм на малом барабане. Вспоминаю упражнения на разогрев. Начнем с хлыста. Первый удар на малый барабан зазвучал неубедительно, на следующих пятнадцати руки оказались не в состоянии удерживать палочки неподвижно, вслед за ударом. Закончив мучить упражнение, перехожу к тарелкам. Тут выясняется, что точка опоры в лице подушечки большого пальца подозрительно сдвинулась, лишая возможности закручивать удар. При первой же попытке палочка со свистом улетает в дальний угол склада. Выругавшись, ищу нужное положение руки, пробуя так и эдак, силясь пробудить мышечную память. После, достаю старые ноты. Похоже, меня ждет веселая ночь.