Blind Jealousy

Соня любила сентябрьскую погоду. Ранняя осень ещё сохраняла летнее тепло, но была гораздо свежее и ярче. Если все школьники отрывались именно летом, Веснина, любительница проводить время в уютном кресле с книжкой, получала гораздо больше эмоций с наступлением школьных будней. Новые люди, регулярное общение с одноклассниками, как ни странно, даже на улицу осенью она выходила чаще, чем летом. Лучше бы и этим летом она всё время сидела дома, а не соглашалась на сомнительные вечеринки. Слишком много последствий. Что говорить: последнее время своё внутреннее состояние можно описать одним словом – «стыдно». Каждый день Соню, при общении со своей лучшей подругой, выворачивало наизнанку от этого мерзкого чувства. Карина ведь доверяла ей, делилась с ней абсолютно всем, совершенно не ожидая подобного предательства от вечной скромницы. И даже тот факт, что Матвей первым полез к ней, не успокаивал – Веснина не сильно сопротивлялась. Даже была счастлива. До сих пор счастлива, чёрт возьми. Потому что имела возможность дотрагиваться до губ, о которых раньше могла только мечтать. Потому что смогла почувствовать, хоть на мгновение, как Круглов нуждался в ней, как рычал в её рот, потому что терял контроль, как сжимал пальцами её обнажённую кожу. Если подумать, Соня бы не стала ничего менять. Одного поцелуя ей было достаточно. Девушка привыкла довольствоваться малым. И то, что в Матвее внезапно пробудился интерес к ней, уже не имело никакого значения. Один раз она уже ранила в спину самого близкого ей человека, и теперь просто обязана сделать всё возможное, чтобы загладить свою вину. Приложить всё возможное, чтобы не повторить ошибку. Эта ошибка сейчас сидела прямо перед ней, за второй партой, изучающе вглядываясь в глаза темноволосой девушки, устроившейся прямо на парте спиной к доске. Соню откровенно раздражал тот факт, что Матвей смеет себя так вести: постоянно смотрит на неё, задевает, словно случайно, в раздевалке, или дотрагивается до неё в очереди в столовой. Всю неделю после их разговора девушка находилась в подвешенном состоянии, постоянно оглядывалась, чтобы убедиться, что никто не видел пакостей Круглова. Потому что Весниной казалось, что все вокруг замечают его интерес к ней. Но факт был в том, что всем было плевать. Даже Карине, которая сидела рядом, переписываясь с кем-то в телефоне. Соня, сидящая на парте, смотрела сверху вниз на свою подругу, пытаясь привлечь её внимание, но пока своими попытками ей удалось привлечь внимание только Матвея. – Малышка, ты чего Карину замучила? – довольно протянул Круглов, складывая руки на груди. – Ей, наверное, уже надоели твои рассказы о книжках, прочитанных за лето. У моей девочки есть дела поинтереснее, – Веснина не могла не признать, что то, как назвал Карину Матвей, задело её. Но она сумела себя сдержать, хоть парень и уловил странную реакцию девушки, отчего тут же заулыбался ещё шире. – Круглов, это скорее камень в твой огород. Похоже, у твоей девочки есть дела, которые поинтереснее даже тебя, – девушка язвительно вздёрнула брови, но не дождалась желаемой реакции от блондина. Он лишь ещё шире улыбнулся и игриво прошёлся взглядом по обтянутым юбчонкой ногам Сони. – Я вижу твои трусики, – одними губами произнёс парень, так, чтобы понять смогла только Соня. Покрасневшая девчонка тут же спрыгнула с парты, и уселась на стул спиной к блондину. Он соврал. Конечно, соврал. Специально, чтобы вывести меня из себя. И ему, чёрт возьми, это каждый раз удаётся! – Красные, Соня, – девушка почувствовала дыхание Матвея, которое защекотало кожу её шеи. – Я не соврал. А ещё Веснина имела отвратительную привычку говорить мысли вслух в самые неподходящие моменты. *** Матвей лукаво посмотрел на Макса, который наблюдал за их блондинистой одноклассницей, Милой. Девушка наклонилась к преподавательскому столу, и её узкие джинсы чертовски сексуально обтянули её упругую попу. – Кажется, мы собираемся устраивать мою личную жизнь, а не твою, – Круглов пихнул друга локтем в бок, привлекая к себе внимание. – Не насмотрелся ещё? Она и так каждый вечер к тебе ночевать прибегает. Максим недовольно нахмурился. – Ты что. Уже три дня меня игнорирует, – по его тону было понятно, что это не сильно его волнует. Ко всем обидам Миланы он относился снисходительно. И сейчас реагировал так на неё исключительно ввиду сексуального голода. – Крутится вокруг меня, дразнит, но не подходит. – Застала тебя с другой девчонкой? – Ага. – Как всегда в своём репертуаре, – Матвей закатил глаза, зная, что Макса это бесило до ужаса. – Вот чего тебе в ней не хватает? Красивая, не тупая, мозги тебе не делает, а вот тебя трахает так, как перед концом света. – Встречный вопрос: а тебе чего неймётся? Сам же говорил, что Карина дохера идеальная. – У меня другая ситуация. Ты ведь не влюблён ни в одну из своих пассий, и вообще не ясно, зачем спишь с ними. Иногда кажется, что назло Вербицкой, – реакция Макса на эти слова была странной: он сглотнул и сжал челюсти, словно был недоволен услышанным. Но развивать эту тему дальше Матвей не решился. – А я от Весниной уже с ума схожу, кроме шуток. И с этим нужно что-то делать. – А Карина? – Мы устали друг от друга, мне кажется. Мы реже видеться стали, и трахаемся в последнее время скорее для галочки, нежели потому что хотим друг друга. Она всё время в облаках витает. Не удивлюсь, если она сама уже давно грезит о ком-то кроме меня, – Матвей откинулся на спинку стула, игнорируя истерику преподавательницы и её попытки восстановить в классе тишину. Из всех ребят её слушала, пожалуй, только Соня. – И тебе на это плевать? – Это задело бы моё самолюбие, но не более того. Я уважаю Карину, но я никогда не был в неё влюблён, – отчего-то Матвею вспомнился их первый поцелуй. Он совершенно не волновался, когда целовал её. Всё было спокойно и ровно, хоть и приятно: рыжая была ласковой девочкой. Их поцелуй можно было сравнить с их отношениями. Но вот с Соней всё было совершенно иначе, было сладко и страстно, он трепетал, как неопытный мальчишка, и кайфовал от этого чувства. И, чёрт, так сильно хотел повторить, что всю предыдущую неделю доставал своего друга, обещавшего ему помочь. – Ну, так что? Ты же говорил, что всё продумал. Меня в свои планы посвятить не хочешь? – Ну, теперь можно, я думаю. Так как мы уже на финишной прямой, – Аверин широко улыбнулся и оторвал взгляд от попы блондинки, переводя глаза на друга. – Последний урок – литература. По графику, в кабинете классного руководителя сегодня убирается Соня с Лёшкой. Так вот, я ему намекнул, что нужно слиться под любым предлогом. Ты вызовешься ей помочь, как доброволец. И вы останетесь вместе в кабинете. – Она быстро просечет, что это подстроено, Макс. – Не так быстро, как я успею запереть дверь снаружи, – улыбка Аверина всегда напоминала Матвею улыбку маленького сорванца. Она была до ужаса заразительной, потому сам блондин не смог не улыбнуться. *** Веснина нервно вытирала доску, оставляя на ней белые разводы от мела, и чувствовала спиной внимательный взгляд голубых глаз Матвея. Вездесущие мурашки бежали по позвоночнику, заставляя хрупкое тело девчонки чуть подрагивать от волнения. Как же это раздражало. Раздражало то, что у её напарника по дежурству именно сегодня задержали маму на работе, и некому забирать сестрёнку из детского сада. Раздражало то, что Карина совершенно не придала никакого значения тому, что Матвей совершено бескорыстно согласился помочь. Но больше всего раздражало то, что Круглов ничерта не делал. Просто молчал и наблюдал за тем, как убирается Соня. – Послушай, Матвей, мне не сложно убраться одной, ты можешь идти. Парты и стулья я сама расставлю, правда, – быстро защебетала девчонка, поворачиваясь лицом к блондину, который словно замер, услышав её голос. – Какой смысл был проситься мне в помощники, если ты всё равно ничего не делаешь? – Смысл в том, что нам нужно поговорить. – Слушай, мы ведь уже разговаривали, Матвей, – как-то беспомощно протянула девчонка. – Я тебе уже всё объяснила… – её голос сорвался, когда блондин встал из-за парты. Он вёл себя странно, не так, как обычно. Матвей был рассудительным молодым человеком, всё делал медленно, словно с лёгкой ленцой, но сейчас все его движения приобрели нетерпеливую стремительность. Это пугало. – Не подходи ко мне, пожалуйста. Иди домой, хорошо? Я сама… Сама. Что сама, Соня? Сама сейчас меня поцелуешь? Может быть, сама скажешь, что без ума от меня? Или сама сейчас обхватишь мои бёдра ногами и запрокинешь голову, чтобы я смог целовать твою шею? Что именно из этого ты сделаешь сама, скажи? Потому что всё остальное меня не интересует. Не контролируя силу своих движений, Матвей схватил девчонку за блузку, потянув на себя, к учительскому столу. Он оперся о стол пятой точкой, прижав рукой тело Сони к себе ближе, в это время свободная рука Круглова чуть зарылась в её густые тёмные волосы на затылке. – Веснина, если ты думаешь, что я сам в восторге от этой херни, что со мной происходит, то ты очень сильно ошибаешься, – прорычал парень ей в губы. – Но с тобой я чувствую себя иначе, и я не могу от этого избавиться. Не могу избавиться от мыслей о тебе. – Пожалуйста… – Не могу контролировать себя, правда. Я заебался видеть тебя каждый день и не иметь возможности дотронуться. Я клянусь, меня просто выворачивает, – и она верила, потому что его губы лихорадочно целовали линию её челюсти, пока из её зелёных глаз текли слёзы. Было мерзко от того, что ещё пятнадцать минут назад здесь находилась её лучшая подруга. Самый родной и близкий человек после родителей. Человек, который никогда не предавал и не обманывал. Человек, которого сейчас Соня предавала и обманывала. – Карина… – имя подруги сорвалось с её губ, но девушка снова была перебита. – Слушай, она поймёт всё, я уверен. Мы ведь не любим друг друга, ты знаешь? Просто привыкли и всё. А с тобой всё по-другому, я клянусь, Сонь, я… – Эгоист. – Что? – немного опешив, спросил парень, убирая губы с её щеки. – Ты эгоист. Тебя совершено не интересуют чувства других. Ладно, я уже поняла, что ты не любишь Карину и на её чувства тебе плевать. Но как насчёт меня? – Матвей непонимающе захлопал глазами. Он ведь чувствовал, как Соня дрожит в его руках. Чувствовал, как она тянется к нему. Так какого же хрена она сейчас на него огрызается? – Ты когда-нибудь задумывался о моих чувствах? Может, я не хочу, чтобы ты трогал меня? Не хочу, чтобы целовал! В отличие от тебя, я люблю Карину всем сердцем. И просто не имею права делать что-то за её спиной, ясно? – Ты хочешь, – тихо прошептал парень, чуть надавливая рукой на затылок девчонки. Её блестящие от слёз глаза казались ещё более огромными, чем обычно. – Что ты… – Хочешь, чтобы целовал тебя. Хочешь, чтобы дотрагивался. Не ври мне. – Я не… – Врёшь. Матвей не дал ей ни секунды для очередного нелепого протеста. Просто со всей силой собственного желания вжал её тельце в своё, и врезался губами в её рот. Она не расслабляла губы, а ему и не нужно было. Он просто целовал её ротик снова и снова, как сумасшедший, крепко, задерживая дыхание, чтобы дольше не отрываться. Чтобы дольше чувствовать солёную влагу своими губами. Его рваные движения вскоре получили отдачу, потому что Соня, находящаяся на грани эмоционального срыва, сама начинала терять голову. Она робко приоткрыла губки, позволяя языку Матвея скользнуть внутрь, что вызвало у обоих довольный стон. Они целовались долго, прижимаясь друг к другу, стискивая мешающую обоим ткань в пальцах. Ему безумно хотелось в ней раствориться. Ей безумно хотелось, чтобы он не останавливался. И чтобы мысли о Карине исчезли из головы хотя бы ненадолго. Девчонка судорожно всхлипнула, когда рука Матвея сочно сжала её попу. Это казалось ей ужасно пошлым, но от этого ещё более приятным. Низ живота приятно затянуло, а по пояснице забегали восхитительные мурашки. Веснина чуть сильнее сжала плечи Матвея, зажмурившись. Она понимала, что нужно остановиться, когда его губы стали увлажнять её шею. – Матвей, пожалуйста. Остановись, слышишь? – блондин совершенно игнорировал её тихие просьбы. Его нетерпеливые пальцы расстёгивали пуговки её рубашки, но уже через пару мгновений он сорвался, дёрнув края рубашки в стороны так, что последние пуговицы просто отлетели в сторону. Он не обратил внимания на очередной всхлип малышки. – Послушай меня, Матвей. Прошу тебя, не надо… – его зубы совсем не больно прикусывали кожу её ключиц. Соне было приятно так же остро, как и страшно. Он чертовски пугал её. – Ты когда-нибудь задумывалась о том, – в полубреду шептал парень, – что лишишься девственности на преподавательском столе? Со мной? Его слова укололи её в спину. Веснина опешила на мгновение, а потом вдруг почувствовала жжение в правой ладони. И увидела ошарашенный взгляд глаз Матвея. Они оба пока не осознавали того факта, что Веснина ударила Круглова. Не осознавали до тех пор, пока Соня вдруг пронзительно не зарыдала, крепко зажмурившись. И, Матвей мог поклясться, он пытался остановить её и успокоить. Ему было плевать, что она ударила его, чёрт, пусть только перестанет плакать. Но Соня не прекращала всхлипывать, дергая ручку входной двери. – Открой, Матвей! Открой эту чёртову дверь! – задыхаясь от всхлипов, вся красная от слёз, с порванной рубашкой. Матвей заметил, что на ней было красивое белье. Матвей отругал себя за то, что думает об этом сейчас. – Круглов, я выпрыгну в окно, если ты этого не сделаешь! Я клянусь! – Сонь, я не понимаю… – Выпусти меня, я умоляю, пожалуйста! Девчонка сильно навалилась на дверь, не замечая того, что она уже не была заперта. Она упала в руки своего одноклассника, Максима, который удивлённо переводил взгляд с неё на Матвея. – Ты что тут с ней делаешь, придурок? – нахмурившись, произнёс Аверин, чувствуя, как маленькая кукла вырывается из его рук. Поплотнее запахнув рубашку, девчонка понеслась по коридору, не разбирая дороги. Оставляя в кабинете литературы двух недоумевающих парней. – Макс. Кажется, я мудак.