***
Славя предложила чужеземцам пожить у себя. Правда оговорила, что Лоуренс ночует на сеновале и в избу без разрешения не заходит. Весь первый день Славя провела, показывая волчице обширное хозяйство. К удивлению молодой ведуньи, вдвоём они нашли множество вещиц, о которых она и не подозревала. Лоуренс же, перекатив фургон во двор и пристроив лошадку в давно пустующее стойло, через Хоро спросил разрешение “подправить кое-что по мелочи во дворе” и, получив согласие, взял топор и отправился в лес. Пока Славя и Хоро исследовали потайные уголки внутри дома, до них доносился стук топора и шорканье пилы. Когда под вечер довольные, но пыльные с ног до головы девушки наконец вышли во двор, оказалось что давно покосившийся забор выровнен, подгнившие ступени у входа в баню заменены на новые. Да и везде, куда ни кинь взгляд, можно было заметить свежестёсанное дерево. Сам Лоуренс сидел на крыше бани и сосредоточенно чистил печную трубу. Хоро крикнула ему, и он, обернувшись, улыбнулся и помахал им. Девушки, глянув на его перепачканное в саже лицо, не выдержали и засмеялись. Когда все попарились, поужинали и легли спать, Славя обнаружила, что её кошка пропала. — Хоро, — обратилась она к устроившейся на полатях волчице, — ты не видела здесь кошку? — Такую чёрно-белую? Видела. Ты не переживай за неё, она сейчас на сеновале с Лоуренсом спит. Боится она меня. — Вот как? Хорошо… Славя вновь забралась на печку, но сон никак не шёл к ней. — Что, Славя, не спится? Может поговорим? — Давай. — Скажи, Славя, почему ты живёшь одна? Вон сколько парней у вас в деревне, да и ты красавица на загляденье, один так чуть шею не свернул, пока мы мимо проезжали. Вышла бы замуж, всё веселее жить. — Парни может и есть, да не за кого идти. Боятся они меня все. Я же ведунья. — А тебе что, не нравится никто? — Неа, никто! — И одиноко никогда не бывает? Славя помолчала недолго, потом призналась: — Бывает. Снится иногда, как обнимает меня кто-то, и растворяюсь будто я в нём. И так спокойно мне становится и хорошо… а просыпаюсь одна. Только кошка рядом. Обидно до слёз. Ну да потом, как хозяйством займусь да зелья варить начну, всё и проходит. А когда поговорить с кем хочется, к тёте Маше иду, там мне всегда рады. — Тётя Маша, значит, тебя не боится? — Так чего ей бояться-то? Она ж меня и вырастила, как родители мои умерли. — Я думала тебя прежняя ведунья воспитывала. — Бабушка? Она меня всего три года назад к себе взяла, до этого у неё старшая моя сестра в ученицах была. Только умерла Марьяна, в болоте утонула. А через год и бабушка преставилась. — Печально. Как же вы, люди, мало живёте. — А ты, Хоро, бессмертная? — Нет. Но умирать не собираюсь. — А сколько ты прожила? — Славя! Что за неприличные вопросы задаёшь девушке! — Но ведь я тоже девушка! Так сколько? — Много. Очень много. — Хотела бы и я жить долго-долго! — Ну так сделай зелье вечной молодости. — А его можно сделать? — Ты же травница, ты мне и скажи. — Знала бы я, так у тебя бы не спрашивала! А если бы можно было, так бабушка наверняка бы сделала! — Вот ты сама и ответила. Они помолчали немного. Затем Хоро спросила. — Славяна, ты знаешь, что такое зима? — Зима? Мне бабушка рассказывала, что нас от зимы Мора хранит, поэтому у нас всегда лето. Панфил, кузнец наш, пришлый, так он про зиму знает. Дед Матвей тоже. А сама я не видала. — Бесконечное лето, значит. А кто такая Мора? — Это хозяйка здешних мест, наша защитница. Она плохих людей сюда не пускает. Вот вас с Лоренсом пропустила, значит вы хорошие люди! — И всё? — Ну да, а что ещё? — Ничего. Давай спать.***
На следующее утро, едва только рассвело, Славя поплелась обычным маршрутом к покосившейся кабинке во дворе. Когда она спускалась с крыльца, споткнулось обо что-то мягкое и обязательно упала бы, если бы её не подхватили сильные руки. Остатки сна сразу пропали, и Славя обнаружила себя в объятьях незнакомого мужчины. Взвизгнув, она отпрянула от него, и тут же сообразила, что это Лоуренс. Виновница же её падения обиженно мяукала на крыльце. — Спасибо… Тут Славяне пришла в голову ужасная мысль о том, что она сейчас вся растрёпанная после сна и в одном только нательном сарафане. Снова взвизгнув, она моментально скрылась внутри избы, где столкнулась нос к носу с Хоро. — Что случилось, кого убивают? — Там Лоренс! Я упала, а он поймал, а у меня косы незаплетёны! — Что? — волчица выглянула за дверь и спросила что-то у мужа. Затем вернулась к Славе. — Чт-что он сказал? — Сказал, что у тебя есть за что подержаться. Славяна покраснела как морковка и спрятала лицо в ладонях. Потом услышала, как Хоро тихонько смеется, и укоризненно на неё посмотрела. — Ты опять пошутила? — Прости-прости, но ты так очаровательно краснеешь. Я не могла удержаться! Давай я тебя заплету.***
После завтрака и утренних процедур Славя отправилась в лес за травами, оставив волчицу досматривать сны. Вернувшись ближе к обеду с полной корзиной, она снова обнаружила, что двор её заметно переменился. Теперь кабинка для раздумий уже не была покосившейся, в ограде прибавилось жердей, старый полусгнивший колодезный журавль исчез, полдвора занимали лежащие тут и там свежесрубленные березки и сосенки. За домом стучал топор. Заглянув туда, травница увидела Лоуренса, который обтёсывал брёвнышко. Славя некоторое время понаблюдала, как ловко у него это получается, а затем зашла в избу. Там она обнаружила Хоро Мудрую, внимательно изучающую потемневшую от времени книгу. Ещё несколько таких же лежали рядом с ней на столе. Увидев Славю, Хоро отложила в сторону фолиант и спросила: — Обедать будешь? Утром соседка заходила, гуся принесла, так я из него подливку сготовила с перловкой. — Нет, мне нельзя. Когда травница варит зелья, есть она может только яблоки. — А, вот почему ты сегодня утром только ими завтракала. Я люблю яблоки! Можем вместе их есть. — А как же гусь? — Лоуренс съест. Ты не смотри, что такой худой. Ест он за троих! — Ну и хорошо. А что это за книги? — Нашла тут на чердаке. Ты не против, если я их прочитаю? Славя взяла книгу со стола и открыла её посередине. Потемневшие страницы были исписаны мелким неразборчивым почерком, на незнакомом Славяне языке. — Ты понимаешь, что тут написано? — Да, большую часть. Это что-то вроде дневника местной ведуньи. — Правда? Расскажешь, если что интересное вычитаешь? — Расскажу. Ну что, обедать?***
День пролетел незаметно, Славя целиком погрузилась в изобретение зелий. Хоро тихонько сидела рядом, шурша страницами. Оторвались они от своих занятий только когда стемнело. — Ну что, Хоро, нашла что-нибудь интересное в дневниках? — Нет, ничего. Тут даже рецепты зелий не написаны. Просто сплетни да истории деревенские. А ты, я смотрю, отрастила себе хвост и ушки как у меня? Славя вильнула хвостом и спросила: — Ну и как я выгляжу? — Замечательно! Красивый цвет, и форма привлекательная. Все волки в округе твои будут! — Ой, Хоро! Хватит уже меня смущать. — Прости-прости. Поделишься со мной этим зельем? Я его на Лоури опробую. — Конечно. Они вышли во двор, и Славя поразилась, как много успел сделать за день Лоуренс. — Скажи, Хоро, он всегда такой работящий? — Если бы! Это его твоя красота так поразила, что не знает, куда руки деть. — Хоро! Ты опять! Волчица звонко рассмеялась и побежала искать Лоуренса. А Славя принялась готовить ужин. Во сне Славяна увидела себя в объятьях Лоуренса.***
Следующий день Славя провела как в тумане, путая травы и роняя чашки и ложки. Всё из-за того, что в окошке она видела, как Лоуренс ходит по двору. И каждый раз, когда она его замечала, сердце у неё ёкало и мысли путались. Хоро же проснулась только к обеду, и сразу засела за чтение. И в эту ночь Славе приснился тот же сон. На третий день ведунья наконец призналась сама себе, что влюбилась в торговца. Она то порывалась убежать в лес, чтобы его не видеть, то, наоборот, не отходить от Лоуренса ни на шаг. И ужасно боялась, что Хоро заметит её состояние. Но волчица в этот день не обращала внимание ни на что, вновь читая и перечитывая старые книги. У Славяны всё же получилось сделать зелье отмены “волчьих ушек”, но на Хоро оно, к разочарованию травницы, не подействовало. — Не расстраивайся, у тебя обязательно получится. — Но это была моя единственная идея! — Придумаешь новую. Скажи-ка, Славя, полнолуние ведь вчера было? — Нет. Сегодня ночью будет. А почему ты спрашиваешь? — Ну… я прочитала в дневнике, что зелья могут действовать по-разному в зависимости от фазы луны. — Не замечала... Ночью Славяна лежала без сна, пытаясь придумать, что же делать с нахлынувшими чувствами. И услышала, что Хоро встала и тихонько выскользнула из дома. Посмотрев в окно Славя заметила, как волчица неясной тенью прокралась за ворота и растворилась в лесу. Славя оделась и вышла во двор. В призрачном свете полной луны лес казался огромным чудовищем, затаившимся до поры до времени. Но любопытство победило страх, и ведунья медленно двинулась в том же направлении, в котором ушла гостья. Через некоторое время она вышла к капищу. В центре залитого лунным светом круга вели беседу Хоро и женщина, показавшаяся ведунье смутно знакомой. Славяна подкралась поближе, но вторая фигура исчезла, и волчица теперь стояла в капище одна. Хоро развернулась и неспешно скрылась в лесу.***
Славя вышла в центр капища и крикнула: — Покажись, кто бы ты ни был! Крик её эхом вернулся от стены леса, окружающего идолов, и заметался среди деревянных изваяний, сопровождаемый карканьем растревоженных ворон. Лунный свет на миг померк, а когда засиял вновь, перед собой Славя увидела сгорбленную фигуру. — Кто здесь? - таким знакомым голосом спросила женщина напротив Слави и подняла голову. В серебряном свете луны Славя разглядела... — Бабушка? Бабушка, это ты? — Славя? Славяна сделала шаг вперед, но фигура резко выпрямилась и крикнула: — Стой где стоишь! Молодая ведунья замерла на месте, напряжённо всматриваясь в освещённое луной лицо женщины напротив. Оно стремительно молодело, исчезли глубокие морщины, загнутый книзу нос выпрямился, и теперь перед Славей стояла уже не старуха, а женщина в годах. — Ах, так-то лучше будет, — произнесла она и перевела взгляд на Славю — Ну, внучка, что за нужда тебя заставила тревожить мёртвых? Ой, а похорошела-то! Сколько времени прошло, с тех пор как я умерла? — Два года. — Быстро ты узнала секрет. — Какой секрет? Мёртвая ведунья вонзила в Славю ледяной взгляд. — Секрет Моры. В полнолуние здесь можно вызвать из небытия того, кто тебе был дорог. Или ты думаешь, Мору зря зовут богиней смерти? — Бабушка… это правда ты? — Помнишь, ты склянку с полуночным зельем разбила, а я за тобой потом вокруг дома с розгой гонялась? А тот раз, когда ты настойку полыни с папоротником выпила и всю ночь песни горланила? Я это. Славя пошатнулась. Получается, она могла навестить бабушку всё это время? Почему же ей не сказали? — Бабушка, почему ты мне не сказала? — Потому что мёртвых не вернуть. Я сама долго не могла принять смерть твоей матери, каждое полнолуние сюда приходила. Только Мора берёт страшную плату за милость свою. Старая ведунья замолчала, опустив голову. — Какую плату? — Ту, которую придётся отдать и мне. С рассветом… с рассветом я умру. — Что? Но я не… — Да! Станешь убийцей собственной бабки. Так же, как я убивала свою дочь каждое полнолуние целый год! Вот почему я скрыла от тебя этот обряд. Я не хочу умирать снова. — Прости! Прости, я не подумала об этом! — Мора простит. Они обе надолго замолчали. Славя плакала, старая ведунья просто стояла в лунном свете и ждала. Наконец она произнесла: — Долго ли ещё воду-то лить будешь? Ты по делу сюда явилась, или просто так? Славя вытерла слёзы и посмотрела на бабушку. Та слегка ссутулилась, и на её лице проступили неглубокие, но всё же заметные морщины. — Ты… ты не сердишься на меня? — Да если и сержусь, сделанного не воротишь. Всё же не чужая ты мне, помогу чем смогу. — Скажи, зачем сюда приходила Хоро? — Кто это? Славя шмыгнула носом и стала рассказывать. Про Хоро, про Лоренса, про зелья оборотные. Бабка внимательно слушала, изредка задавая уточняющие вопросы. Наконец Славяна закончила рассказ и спросила: — Что же мне делать, бабушка? Старая ведунья подобрала с земли клюку и, опершись на неё, начала говорить. — Волчица пришла сюда с кем-то из умерших повидаться, я думаю. С оборотным зельем ты всё верно делала, одного только не учла. Не для человека готовишь, а для божества. Вместо волчьего корня возьми у неё три зерна пшеничных, тогда всё получится. — Спасибо, бабу… — Я не договорила! Туда же, вместе с разрыв-травой, положишь три щепотки спорыньи годовалой. Волчица выпьет зелье, в человека обернётся, но тут же и дух испустит. — Что?! — А ну цыц! Дух испустит. Тут то Лоренс будет весь твой, небось приворотное зелье варить умеешь. А ежели захочет он уехать, Мора его одного не отпустит, так и знай. Поплутает он по округе, да обратно к тебе и выедет. Ну, теперь говори, чего собиралась. — Да как же это, бабушка… я ведь не так хотела! — Ты надеялась, что Лоренс твой ненаглядный бросит жену, а та уйдёт тихонько, слёзки утирая? Нет, внученька, так даже в сказках не бывает. Коли нужен тебе этот иноземец, делай как я сказала. Славяна с силой прижала руки к груди, пытаясь унять боль, пронзившую сердце. — Неужели нет другого способа, бабушка? Я не хочу, не хочу никого убивать! — Волчица не умрёт, дурочка. Повтори-ка, что я тебе сказала? — Испустит дух... — Испустит дух! Дух её вернётся домой, и там она обретёт новое тело. Ты что, думала, богов так легко убить? А теперь возвращайся домой, и сделай всё правильно! — Я… Спасибо, бабушка. — Прощай, Славя. — Прощай, бабушка. Славя заворожённо смотрела, как в бледном свете зари тает силуэт старой ведуньи. Уже солнце высветило верхушки елей, окружающих капище, а Славя по-прежнему стояла неподвижно. Наконец повернулась и медленно побрела к дому.***
Во дворе она увидела Лоуренса, готовящего фургон к отъезду. Славя тихонько прошла мимо него в дом, и опустилась на лавку. Но посидеть в одиночестве ей не дали, дверь распахнулась, и в избу вошла Хоро со свёртком в руках. — Доброе утро, Славя! О чём задумалась? — Здравствуй, Хоро. Уже уезжаете? Волчица тоже присела на лавку, положив свёрток Славе на колени. — Да, загостились мы тут, пора и дальше двигаться. Славя приподняла краешек холстины, уже зная, что там. Алая как кровь, блестящая как лёд ткань. — Но ведь я так и не смогла приготовить нужное зелье, — Славя попыталась вернуть свёрток обратно, но Хоро была непреклонна. — Это за зелье волчьих ушек. И за гостеприимство, — волчица поднялась с лавки и направилась к выходу. — Подожди! Я знаю, как сварить нужное зелье! Хоро обернулась и уставилась на ведунью немигающим взглядом, прижав уши к голове. — Хорошо, — сказала волчица, — давай попробуем. — Но… мне понадобятся твоя пшеница. Всего три зёрнышка! Хоро кивнула: — Принесу. Как только дверь за Хоро закрылась, ведунья подошла к столу и достала ингредиенты для зелья обратного превращения. Она почти не следила за процессом приготовления, погрузившись в размышления. Очнулась от них Славя только когда волчица положила перед ней три маленьких зёрнышка. Славя так же машинально бросила их в котелок, размешала полученное варево, и аккуратно сцедила готовое зелье в колбу. — Закончила. Сейчас остынет, и испытаем. Славя обернулась к гостье и только теперь заметила, что та волнуется не меньше травницы. Уши прижаты, хвост беспокойно мечется. — Не бойся! В этот раз я всё сделала правильно! Хоро кивнула, поймала хвост и принялась как ни в чём не бывало его расчёсывать. Ожидание затянулось. Ведунья несколько раз порывалась заговорить с Хоро, но от переживаний не могла ни слова из себя выдавить. Наконец зелье остыло, Славя налила его в маленькую плошку и передала волчице. Хоро осторожно принюхалась, посмотрела на травницу, улыбнулась и одним глотком выпила.***
— Я чувствую себя неодетой, — смеясь, сказала Хоро, увлечённо ощупывая свои вполне человеческие ушки. — как вы, люди, что-то слышать умудряетесь этими бесполезными кусочками? Славя обессиленно упала на лавку и прошептала: — Бабушка, я всё сделала правильно. — Славя, а почему ты спорынью в зелье не добавила? Неужто Лоуренса разлюбила? Ведунья вскочила и отшатнулась от Хоро. — Что? Ты всё знала? — Я Хоро Мудрая! Я всё знаю. Ну и не одна ты умеешь в кустах подслушивать, девочка. Но я рада, что ты сделала правильный выбор. Построить своё счастье на чужом несчастье, на моей памяти, ещё никому не удалось. Славя снова рухнула на лавку и расплакалась. Хоро присела рядом и обняла её. — Поплачь, полегчает. — Я же его люблю! — Конечно любишь. Но знаешь как говорят? С глаз долой — из сердца вон. Поверь мне, Хоро Мудрой, через год ты уже про него забудешь. Славя лишь сильнее разрыдалась. Так они и сидели, пока ведунья не уснула, будто маленькая девочка в материнских объятьях. Когда Славя проснулась, солнце уже клонилось к закату. Травница выскочила во двор, но, как она и боялась, фургона там уже не было. Славяна подошла к воротам, выглянула за них, вздохнула и вернулась домой. Залезла на печку и принялась оплакивать своё несбывшееся счастье, пока вновь не уснула. Наутро она обнаружила на столе прижатый яблоком рисунок держащихся за руки трёх маленьких человечков с волчьими хвостами и ушами. Славя аккуратно приколола бумажку к стене, погладила крутящуюся под ногами кошку, вышла на крыльцо и улыбнулась летнему солнцу. — Ну что, кисонька, пойдём собирать травку?