I
Тие снится сон — ужастик в режиме реального времени. Она заперта в подвале с разлагающимися трупами пропавших девушек из кампуса, которые все как одна, её типаж: светлые волосы, круглое лицо, толстые губы и выразительные брови. Роузен одинока в этой западне, ей некому помочь — вокруг только трупы — одинаковые мёртвые девочки-студентки жизнь которых закончилась в стенах университета. У неё разбит висок и кровь всё течёт и течёт, не успевая свернуться, а её голова кружится, так сильно кружится. Батлер, — спрашивает она, — За что? Батлер, — вопит она, — Не надо! Батлер, — плачет она, — Пожалуйста. Посмотри, они не ты, — говорит он, — Жалкие копии. Я люблю только тебя, — кричит он, — Моя! Ты моя! Ты моя навсегда, — смеется он, — Мы будем счастливы. Тиа видит сны — размытые, нечёткие — но всегда цветные, перенасыщенные: дрожащие пальцы в крови, грязное платье Королевы кампуса, мёртвое тело Батлера с ножом торчащим из шеи, яркий полыхающий огонь. Когда Коннор привозит её в Брайтсайд к тетке, она не спит несколько суток подряд. Тиана приходит в себя через три дня и использует пачку снотворных Марты. Таблетки в ярком блистере не вселяющие никакой радости — только избавление и бесконечное отрешение. Тетка давно бросила их пить, но хранит бутылек в шкафчике ванной как напоминание о прошлом, которое хотела бы позабыть. Под действием таблеток Роза спит спокойно — снов вообще не бывает. Просыпаясь, она бесцельно смотрит в потолок и её посещают воспоминания — отголоски и ощущения на теле, она выскабливает их грубой мочалкой в ванной полной кипятка. А к вечеру, когда что-то вновь происходит внутри Тии, порция таблеток заставляет чувствовать себя практически идеально. Тиа больше не живет — существует в кротовой норе, в мире которого нет. Проплывают свинцовые облака, стрелки часов исчисляют время, мчатся дни, проходят недели — одна, вторая, месяц слетает с настенного календаря, вскоре кончается год. Роузен практически не выходит, встаёт только затем, чтобы пересесть в кресло напротив окна и найти клочок Брайтсайда в окне отвратительным, но подходящим ей под стать.***
Новости не замолкают и через год, её фотографию из университетского ежегодника транслируют в блоке дня памяти на CNN с тремя десятками других девочек. Заголовки просты и лаконичны: жестокость в кампусе Колумбийского университета, видео ряд в топ-10 ужасов Америки, маньяк-собиратель, коллекционер-психопат. Смерть декана, всего лишь несчастный случай — сгорел в собственном доме, бедняжка; оправдан по всем статьям — ведь это Лига Плюща, лучшие из лучших не могут быть психопатами тонкой душевной организации. Мразь, - срывается на крик Коннор и бросает пульт в экран телевизора; а ночью, он едет на местную теле-станцию и разносит её к чертям, чтобы больше никогда не показывали это дерьмо на экранах. Тие абсолютно плевать, она не смотрит ТВ.*** II
Водку ей приносит Марта — тётка молча выбрасывает таблетки в унитаз и наполняет грязную от растворимого кофе кружку до краёв алкоголем. Тиа решает, что если не сдохнет сегодня от интоксикации в собственной рвоте, то завтра — выберется на улицу. И Роза делает большой глоток, может даже чрезмерно большой, но выходит что недостаточно: для сна без сновидений, для жизни в полу-реальности — кружки оказывается мало. Продавец встречает ухмылкой, и у него на это есть полное право — Роузен заходит в ночной магазин на заправке в черных очках и с капюшоном на голове. Он может думать сколько угодно о том, что девушка подозрительная или вообще психопатка, и положить ствол на стул чтобы быстро ухватиться, если она решит обчистить его. Но ничего такого не происходит, Тиа собирает в руки две пачки краски для волос и литровую бутылку водки, и ещё одну про запас. Продавец щелкает кнопками кассового аппарата и выдает сумму: Тридцать баксов, sweety. И ей хочется врезать ему как следует, но звенит колокольчик над входной дверью и Роузен кидает смятые купюры на прилавок. Она выскакивает из магазина словно ужаленная и сталкивается в дверях с каким-то мужиком, крепко наступив ему на ногу ботинком — но её извинений он так и не получает, нахалка растворяется в черноте Брайтсайдской ночи. Девушка размешивает краску в пластиковой тарелке и наливает водку в кружку, запах аммиака режет глаза, вкус водки отвратительно дешёвый. Стоя под душем, Тиа упирается ладонями на стенки кабинки пока по её дрожащему телу стекает черная вода и думает о том, что готова наконец, позвонить Коннору. Тие не хватает терпения ждать пока он снимет телефон и девушка сбрасывает звонок ещё на третьем гудке. Она пьяна до невозможности и вряд ли, что разговор получился бы. Роузен лежит звездочкой на полу в своей старой комнате и хочет раздолбать трезвонящий телефон о стенку, но когда она наконец берёт трубку в руки, звонок обрывается. У Тии подкашиваются ноги и она падает на пол, горько разрыдавшись. Она хочет забраться голыми руками под рёбра и успокоить тахикардию в сердце — вырвав бесполезный орган из тела. Роузен вспоминает тот вечер танцев, когда она стала Королевой кампуса, вспоминает и девочек мертвым грузом лежащих в подвале декана Батлера. Она вспоминает как набирала номер Коннора трясущимися от адреналина и липкими от крови пальцами. Она вспоминает как друг стирал её отпечатки на том самом ноже для писем, будто делал это уже тысячу раз. Она вспоминает как заполыхал огонь от разлитого в доме бензина когда спичка наконец выпала из её пальцев. Роза сворачивается на полу и обхватив колени руками, прикусывает зубами ковер, чтобы не заорать во весь голос. В этих горьких слезах она не находит ничего постыдного впервые за год её никчемной жизни. Утром Марта находит Тиану на полу и кладет голову племянницы к себе на колени, успокаивая её как ребёнка. Женщина не просит ничего говорить, она предлагает девушке заняться чем-то кроме самобичевания и алкогольных истерик в ковер. Роза проглатывает остатки водки в кружке и выходит из дома. Тиана приходит в автомастерскую Марты рано утром — в восемь, или около того, и пугает какого-то автомеханика разводным ключом, уверив мужика что ударит его железякой, если он, падла такая, соединит провода с аккумулятором. Марта Роузен увольняет его вечером, потому что он испоганил машину какого-то Джека Харда — всё-таки присоединив провода к аккумулятору. Роза только машет на прощание, едва удерживаясь на ногах — её кофейный стакан насквозь пропах водкой и Марта отправляет племянницу домой на такси. На следующее утро, она старательно замазав консилером синяки под глазами, наполняет термос водкой и закинув в рот пару драже тик-так, отправляется на работу. И кто-то, говорит кому-то, а тот кто-то, передаёт слова того, кто когда-то, сказал кому-то — в общем, фиг разберешь с кого всё это началось. Но городок маленький, и люди живут практически на одной улице и ходят как в музей посмотреть на племянницу Марты Роузен — красавицу-брюнетку, которая приручает двигатели и коробки передач, словно самый искусный мастер. И с их немого одобрения, все у неё выходит как надо — и пить, так что не отказывают ноги, и чинить колымаги, так чтобы на совесть. Но только ничего не выходит с собственной жизнью, потому что каждую ночь, когда Роза оказывается в постели, она понимает что водка больше не помогает ей уснуть. Тиа запускает старый компьютер на работе в кабинете Марты, пока сама Марта в гостях у какого-то Джека Харда и открывает браузер и гуглит, какие седативные самые убойные и что будет, если смешать водку и эти самые таблетки, потому что у неё больше не получается напиться до отключки. И вечером, когда Роза приносит из аптечного киоска таблетки, а из ночного магазина бутылку — тетушка зовет её ужинать, но сначала переодеться во что-то приличное и начисто вымыть руки; приправляя свои слова брошенным ей в спину: - У нас гости, дорогая. - Значит вот кто оставил без работы одного из моих Драконов. Звериный рокот в голосе и злобная чёткость каждой буквы — Джек Хард не умел иначе, а Тиане Роузен эта его интонация, показалась через чур нахальной, и она отчехвостила его — прямо тут, за обеденным столом — друг напротив друга, нисколько не стесняясь Марты. - Если он твой заднеприводный дружок, поплачьте вместе и отправь его на курсы домохозяек. Парнишка явно ничего тяжелее члена в кулачке не держал. - Хочешь проверить насколько он тяжелый? - нагло парирует Хард и Роузен-старшая давится коктейлем, выгоняя племянницу из-за стола. - Тиана, сходи, вымой рот с мылом, а потом возвращайся. - Ну уж нет, я поужинаю в своей комнате, - встает девушка из-за стола, раздражающе громко скрипя ножками стула по полу. - Что б ты подавился, напыщенный индюк. Она уходит, прихватив с собой свой термос наполненный водкой, а нож из столового набора воткнутый в столешницу служит началом их войны. Это потом, Марта объяснит Тие, что Драконы это мотоклуб Джека, но ей будет плевать. Потому что собачиться с Хардом в разы круче — такого адреналина в чистом виде не найти больше нигде.III
Раковина в её ванной в крови, и что самое ужасное, Роза не чувствует ничего, кроме легкого головокружения — а должна была бы, хотя бы рассеянную тень из прошлого, но нет, абсолютно ничего. Тиа хватается скользкими от крови пальцами за края раковины и смотрит в зеркало на своё отражение. Из раны, чуть выше затянутого на виске шрама, расползается алая полоса и ползет змейкой вниз. Она выпрямляется и кровь обжигает её и без того горячую шею, кровь вымазывает воротник её цветастого платья и расползается увеличивающимся, красным пятном на ткани. Девушка усмехается себе под нос и включает воду, обмакивая ворс полотенца и протирая порез на лбу, а затем и шею. Буквально пару минут назад Роза устроила потасовку во дворе, сломав какой-то байкерской подстилке нос; ибо нечего было распускать грязные сплетни, к тому же — абсолютную неправду. - Что ты там проблеяла, коза? - нагло поинтересовалась Тиа, перед тем, как отправить свой кулак на встречу с носом сплетницы. И все из-за Джека, черт его дери, Харда! Ну, по крайней мере, девушка показала всему драконьему сборищу, что хороша не только на словах.***
Первая партия листовок приходит рано утром, вместе с общей почтой. Лицо Тии на бумажке неузнаваемое — блондинка, улыбка во весь рот, макияж и полное лицо жизни. Сейчас все иначе — брюнетка, ноль эмоций, острые грани лица и холод, бесконечный арктический холод. Но если внимательно приглядишься, узнаешь, хоть не знал её тогда, но знаешь теперь. И Марта бежит по улице и собирает в охапку эти чертовы листовки, потому что Брайтсайд маленький город, все они, черт возьми, живут на одной улице. А потом в середине летнего дня, тетушка разжигает камин и только меланхолично пожимает плечами, кутаясь в шаль и ежась будто от холода, отвечая Тие: - Простуда, будь она неладна. Марта пытается не обращать внимания на приходящие раз в месяц листовки с большими черными буквами — поиск пропавших, но точно в шесть утра, по понедельникам, она бежит вниз по улице, пока все до одной, чертовы бумажки, не будут у неё в руках. В этот день Роузен избегает всех, кого только можно — соседей, драконов, работников. Но ей не становится стыдно, не поэтому она погружается в работу и запирает дверь в свой кабинет. Не от того, что стыдно смотреть людям в глаза, а от того, что вера в племянницу больше, чем куча листовок в коробке на мусорке. И она уверена в том, что у Тии есть причины на то, чтобы быть здесь и сейчас в Брайтсайде, даже если сюда приходят эти гребаные бумажки. Роузен приколачивает кнопкой собственное фото на стенку в комнате прямо посреди глаз, ниже чем надпись MISSING во всю ширину бумажного листка. У неё давно закончился посттравматический стресс, она даже не пьет больше. Но эта бумажка разрывает что-то внутри и Тиа срывает её со стены, превращая в мелкие обрывки на ковре. Она больше не плачет и больше не пьет, но что-то внутри умирает и этого никак не остановить. Кто-то знает о ней - ведь кто-то подкинул ей этот листок под дворник...