Лебеди

Глаза болели от недосыпа, но он к этому давно привык. Сколько времени прошло? Год? Два? Хотя… Время попросту потеряло свой смысл, пока не напоминало о себе самым безобразным способом. То вызовут куда-нибудь помочь, то придет кто-то проверять работу, то просто идти на работу, чтобы прокормиться. Он ведь не один. С ним она. И не она одновременно. Казалось бы, все то же самое. И все другое в тот же миг. Хотелось кричать, бить все, что попадет под руку, порвать все черновики и готовые рукописи. А потом тихо опуститься на пол, ничего не видя с широко открытыми глазами, и надеяться. Надеяться, что сейчас она войдет, увидит весь этот погром и спросит о том, что случилось. Недоверие. Разве такое может быть? Рыжая коса с хохолком, огромные глаза цвета неба, смотрящие с такой наивностью, доверием и... любовью? Как такое может быть? Они ведь не переносили друг — друга. Потом, вроде бы подружились. Но любовь… Как такое может быть? И она девочка. Да. Странная фраза, но в данной ситуации она подходит как нельзя лучше. Так странно. Всё словно расплывается перед глазами. Он прикрыл их и потер. Потом снова посмотрел на дверь. Она все еще стояла там. Словно размышляя, что делать в первую очередь — бежать за шваброй или броситься к нему? Он ухмыляется. Очередное видение. Очередной мираж. В последнее время они появляются так часто. Так часто, что в них хочется верить. Хочется прикоснуться к этому миражу и не отпускать из своих объятий. Даже если будет кричать, что слишком больно. Умрешь? Но ведь миражи не умирают. Правда, же? Ухмылка стала более глубокой. Какие глупости. Этот мираж можно легко убрать. Легко развеять. И плевать на последствия. Рядом валялся нож, но вскоре он оказался в твердой руке. В зеленых глазах пляшет искра безумия. Ему всё равно. Теперь уже всё равно. Жить в мире иллюзий? Это лишь зря потраченное время. Лучше пытаться снова и снова вернуть её в реальности, вместе того, чтобы быть с миражом и увядать на её глазах. Взмах и острие ножа проходит сквозь правую руку. Как в ту ночь. Совсем как в ту ночь, чтобы спасти её. А теперь спасти себя. Боль словно разрывает изнутри. Но она же и помогает. Мираж исчез. Исчез, чтобы вернуться через некоторое время. Чтобы вновь напомнить о том, чего уже никогда не будет. С кровью смешалось что-то прозрачное, что лишь минуту назад обжигало щеки. Слезы? Так странно. Когда он в последний раз плакал? Когда отчим ударил его? Или он плакал еще? Когда она стала сама собой. Так хорошо скрывать свои эмоции от всех. И так позорно проиграть в один миг. Хоть никто и не видит. Да и не видит ли? Он вытащил из руки нож и внимательно на него посмотрел. По лезвию текла густая капля крови. Такая алая. Совсем как тот медальон. Медальон, который находился в его ладонях. На её тонкой шее. А потом соединился с остальными осколками и спас этот мир. Мир, являющийся плодом воображения сумасшедшего. Но почему он стал таким? Любящим трагедии? Может потому, что у этого сумасшедшего в жизни тоже произошла трагедия? Совсем как у него. Он усмехнулся и потянул руку к листу бумаги, который лежал рядом с чудом не разбившейся чернильницей. Немного дальше лежало перо, до которого пришлось потянуться сильней. Прислонившись спиной к опрокинутому столу, в окружении книг, воды и разбросанных лепестков ромашек он вскрыл себе вены и наполнил чернильницу. Обмакнул перо и начал писать. Писать то, что никогда не уйдет. Даже если сотрется. Даже если утонет. Даже если его разорвут на части. Даже если оно сгорит. Оно будет жить в сердце, наполненном болью и печалью. Он улыбнулся. Впервые за все последнее время он улыбнулся так нежно и так печально. Силы покидали его. Вместе с кровью. Вместе с жизнью. Она почувствовала запах крови на пороге. Казалось, им был пропитан весь дом. Кровь, нетерпение, гнев, печаль. Так сложно. И в то же время так просто. Испуганно вскрикнула по— утиному. Уже давно не умеешь по-другому. Да и зачем? Вам ведь всегда было хорошо и так. Или это были лишь иллюзии? Иллюзии, которые она питала, не видя очевидного. Списывая все на усталость. Но ведь он действительно устал. От безысходности. От того, что не может ничего исправить. От того, что видит её не такой, какой хотел бы. Напоминанием оставались лишь глаза. Глаза цвета неба. Такие большие и печальные. Да. В них поселилась печаль. А теперь, может быть, и навсегда. Хлопанье маленьких крыльев. Если бы умела летать, то обязательно полетела бы. Но не умеет. Не может. Не получается. Появились слезы. Ноет сердце в страшном предчувствии. Вот эта комната. Его кабинет. Отсюда тянет кровью больше всего. Забегаешь и тут же застываешь. Все перевернуто. Многие рукописи и черновики порваны. Повсюду лепестки ромашек. Книги напоминали небольшую стену. Или баррикаду. Нож в подсохшей крови. Стол перевернут. Он опирался на него и улыбался. Просто улыбался. Натянуто. Без чувств. Словно не хотел показать свои настоящие чувства. Зеленые глаза были закрыты. А мертвая рука со вскрытыми венами сжимает что-то ценное. Она медленно сделала маленький шажок. Потом еще один. И еще. А после побежала и уткнулась клювиком в грудь. Еще теплую. Но в которой больше никогда не будет биться сердце. Слезы. Теперь уже её. Такие маленькие и обжигающие. Они стекали по малюсеньким желтым перышкам и падали на рубашку, растворяясь в ней. Словно почувствовав её присутствие, его губы растянулись в нежной улыбке, а пальцы разжались. Там блестело что-то алое, похожее на каплю крови. Она отказывалась верить своим глазам, но пришлось. Медальон. Тот самый. Но зачем? Он ведь уже не нужен. Теперь уже нет. Теперь хочется совершенно другого. Чтобы сердце перестало биться. Он совсем забыл. Если лебеди теряют пару, то они взлетают высоко-высоко, чтобы в следующее мгновение лететь вниз. Чтобы разбиться. Чтобы быть со своим лебедем. Со своей единственной парой. Дыхание замедлилось, и она покатилась вниз. В разжавшуюся ладонь. Соприкоснулась с его последним подарком и... ожила. Так светло. Уже утро? Она открыла глаза и увидела белый потолок. Такой странный запах. Что это за место? Оглянулась и поняла, что лежит не на своей кровати, а на чужой. Совершенно другой. На медицинской. Это больница? Так вот откуда странный запах. Лекарства. Но что она здесь делает? Получила травму? Но ведь ничего не болит. Или это из-за неподвижности. Поднятая рука и удивление. Не болит ведь. Так что же случилось? В палату кто-то зашел. Она повернула голову и улыбнулась. — Ты здесь. — Да. Я не брошу тебя. Могу отойти ненадолго, но не брошу. Такой уверенный ответ. Такой родной голос. Такие любимые глаза. — Что-то случилось? — Ты упала с дерева. Не помнишь? — Нет. Но мне снился такой странный сон. У него был такой печальный конец. — И что же это был за сон? — он подошел и осторожно, чтобы не потревожить её, сел на кровать. — Лучше я не буду рассказывать. Она приподнялась и почувствовала легкое головокружение. Все равно. — Я не хочу, что бы он сбывался. И упала в объятия своей пары. Своего лебедя. Он отдал свою жизнь, чтобы добыть амулет превращений. Казалось бы он забыл о любви лебедей, но выяснилось, что он учел всё. Он написал, что ей просто снился страшный сон после удара головой. Нужно что-то еще? Совсем нет. Он рядом. Счастье еще ближе. Лебедь не умер. Он лишь искал спасенье для них двоих. Спасенье от чего? Не все ли равно? Ведь главное, что он нашел. И лебеди слились в волшебном танце...