Кровь

      Он приходит в себя в помещении, освещённом красным светом. Взгляд бешено мечется по стенам, тщетно пытается найти выход. Тело не слушается, а вся голова, от шеи до корней волос, будто разрывается на части. От боли хочется закричать, но выходит только глухой хрип, который он сам едва слышит. От этой попытки горло дерёт ещё больше. Несколько вздохов даются с большим трудом, воздух словно не задерживается в лёгких, выходит с тихим клокотанием. Мужчина захлёбывается, натужно кашляет, а придя в себя, пытается взять ситуацию под контроль. Единственное, чем он может двигать, это глаза и губы. Он внимательно осматривает пространство перед собой, сверлит взглядом кирпичные стены, пока не замечает на полу перед собой мужчину. Он стоит на коленях, низко опустив голову, руки заведены за спину. Закован. Такой же пленник, как и он сам.       Понять, что происходит, не представляется возможным. Кто перед ним, что он делает здесь, как он здесь появился? Вопросы один за другим долбят ему мозг, пронзают его острыми иглами. И эта боль настолько реальна, что он отчасти начинает верить в свою ассоциацию, от чего становится только хуже.       Очередная попытка крикнуть проваливается, и он заходится в приступе кашля, но незнакомец, кажется, его услышал. Он поднимает изможденное лицо, оно, как и все вокруг, кроваво-красного цвета. — Здравствуй, — мужчина смотрит на него черными глазами, морщится и жалобно ломает брови. От его взгляда становится не по себе.       Он не может ни двинуться, ни кивнуть. Получается только шевельнуть губами в знак приветствия, но его понимают. Незнакомец же кивает и скалит красные зубы. Кажется, что их заливает кровью, льющейся из дёсен. Улыбка становится все шире и это начинает пугать. Мужчина на мгновение прикрывает глаза и поднимается на ноги. Свет в комнате становится насыщеннее и темнее, стены сравниваются цветом с запёкшейся кровью. Отшатнуться от него ожидаемо не получается. Он ведь ожидал, что мужчина закован… - И не поднимется больше никогда, — заканчивает за него мысль кроваво-красный незнакомец, потирая потемневшие от синяков запястья пальцами, и подходит ближе. Вглядывается в глаза напротив, щурится и протягивает к нему руку. Проводит пальцами по губам неподвижной жертвы, что-то шепчет себе под нос, но шепот отчетливо раздаётся в голове. — В который раз ты наступаешь на те же грабли. Чувствовал же, к чему эти приведёт, так зачем шёл сюда?.. Тёплая... — чужие жёсткие пальцы опускаются ниже, касаясь шеи. Дальше — боль, страшная, застилающая собой все другие чувства.       Страшное мгновение исчезает из памяти, стоит только прийти в себя. Он качается над полом легко, как ёлочная игрушка, безысходно, как висельник. Глаза округляются от ужаса. Что с ним происходит сейчас?! Крик едва удается подавить в самом горле.       Незнакомец стоит совсем рядом, слизывает с красных пальцев что-то черное, улыбается. Видит, что сокамерник пришел в себя, и подходит к нему. Хватает его за щеку, царапает ногтями, мажет кровью от подбородка и выше, толкается в рот, хватает за пересохший язык. Суёт пальцы в ноздри, едва не разрывая их, но отпускает и заканчивает кровавую линию на лбу. Кожу, которой он касался, жжёт огнем. — Как ты жил? — новый вопрос заставляет морщиться. Едва слышимые слова пробираются в уши, добираются до разума, царапают череп изнутри. — Хотел как лучше? Но ты встал у меня на пути. Решил мне помешать. Осознание того, о чём этот мужчина говорит, всё не приходит, как не напрягай память. Ни его лица, ни голоса, ни этих чертовских пугающих глаз не вспомнить, всё это бесполезно. Затянувшуюся тишину прерывает только стук капель о каменный пол.       Он возвращает руку, жестко хватает за подбородок, скользит ими ниже. Снова эти пальцы, вновь боль, но уже не такая сильная. Что-то движется в горле, нажимает изнутри на нёбо, заставляя разомкнуть челюсти и открыть рот. Давится, сопротивляясь этому чувству, сжимает зубы до скрежета, но что-то острое царапает нежную кожу внутри, вызывает рвотный порыв. Стремясь избавиться от этого ощущения, открывает рот и видит вылезающие из него пальцы, отвратительные красные ногти, потрескавшиеся, с забившейся под них грязью. Кровью? Разум охватывает паника. Горло вновь терзаемо кашлем, пальцы шевелятся, оглаживая язык, касаются десен. Мигом он закрывает глаза, пытаясь осознать, что за чертовщина с ним происходит. Этого не может быть. Что он делает?!

***

      В глухом каменном мешке под потолком висит цепь. На цепи — крюк. На крюке — голова. Отрубленная, подвешенная за длинные волосы, превратившиеся в паклю. Мужчина сидит у противоположной стены в своей прежней позе, на руках — кандалы, прикованные к стене. С губ срываются тихие слова, гулом отражающиеся от стен. «Чистая». Тянется к голове, заглядывает в мёртвые глаза. «Липкая». Приближается, обдает красную кожу дыханием мертвеца. «Мёртвая». Вытягивает язык, касается им недвижных губ и закрывает глаза. «Твоя».