Красные тучи

Ризенхейм, Страна великанов, даже издалека выглядел отталкивающе. Тёмно-серые горные пики, тёмно-сизые стены крепостей, вершины гор и башен теряются в мутных облаках. Чёрные полосы дорог. Никаких ярких цветов, только снег кое-где белеет. От такого места хотелось бежать подальше – домой, в любимый сад, к яблоням с серебряными стволами и золотыми плодами. Когда Логе однажды сообщил, что во время своих странствий увидел ключ, из которого била приносящая молодость вода, Фрейя не придала этому особого значения. Только пошутила, что теперь у её семьи есть чем перебиться, если её яблоки вдруг уродятся червивыми. Конечно, это была только шутка – в волшебных фруктах червей отродясь не бывало. Но о шутке пришлось горько пожалеть, когда пришёл срок платить вождям великанов за постройку нового замка для Вотана. Великаны попросили в качестве платы её, Фрейю. Они просто не знали о том источнике – Логе никому больше о своей находке не рассказывал – и думали, что, лишившись Фрейи, вся её родня умрёт от старости. Сама девушка была уверена, что Вотан и Логе придумают какую-нибудь хитрую штуку, чтобы спасти её от ужасных великанов. Но накануне того дня, когда была назначена передача платы, к ней подошла заплаканная сестра. – Бедняжка моя... мы обдумали всё, что можно... все возможные способы... Но ничего поделать нельзя, увы. Мы сейчас не можем ссориться с великанами – последняя война была кровопролитной не только для них, но и для нас. Прости – тебе придётся уехать в Ризенхейм. – Но как же вы без меня? – воскликнула Фрейя – и тут вспомнила рассказ Логе. О, с каким удовольствием она бы поменялась местами с этим плутом, этим мерзавцем, и иссушила бы ключ огненной струёй! Будь она как Доннер, она бы засыпала воду песчаной бурей! Будь она Фро, зацвела бы вода, наполнилась бы илом! Хольда отлично понимала – не такой она была глупышкой, какой её все считали – что, если бы не источник юности, родственники подумали бы о её спасении получше. Она знала, что пользы особой, если не считать чудесных яблок, никому не приносит. Не умела она ни пламя разжигать, ни бури устраивать, ни вызывать к жизни цветы. А всё-таки, несмотря на это, надеялась, что семья её любит, надеялась, что всё-таки не только за дар вечной юности её привечают и лелеют... Но нет – её готовы были отдать уродливым, страшным великанам только ради того, чтобы Вотан и Фрикка обзавелись новым роскошным замком. По её мнению, и старые их дома были ничуть не хуже, но её, конечно, никто не слушал. «Сестричка, Вотан в этом разбирается, он знает, как лучше», – так заверил её однажды Фро, когда она осмелилась возразить против идеи постройки замка. Как лучше! Они думают, что сейчас ей лучше? Фрейя почти не помнила, как прощалась с родичами – её глаза застилали слёзы. Даже великанов, явившихся за ней, она не разглядела – два расплывчатых тёмных пятна, вот и всё. В какой-то момент её обхватила и подняла над землёй чья-то огромная рука, а слёзы ей вытерли – какой-то грубой тканью, но неожиданно нежно. И вот теперь великаны несли её в свои земли. Точнее, нёс один из них, второй шёл чуть впереди. Тёмно-серые горы приближались. До Хольды внезапно дошло, что ещё чуть-чуть – и она будет там. В Ризенхейме. И начнётся... начнётся то, что её ждёт, что бы это ни было. Всё было уже настолько неизбежно, что она думала об этом с каким-то отстранённым безразличием. Зачем она понадобилась великанам? Навряд ли им нужны яблоки – они и так живут едва ли не вечно, просто по каким-то другим причинам: то ли у них там скалы такие волшебные, то ли они сами из камней когда-то возникли, то ли ещё что. А значит, ответ очевиден – для красивой женщины, а в своей привлекательности Хольда не сомневалась, предназначение может быть только одно. Интересно, промелькнула равнодушная мысль, она будет принадлежать всем мужчинам великанов или только этим двоим? Вроде они вожди, но кто их разберёт – может, у них делиться со всеми принято. Ризенхейм начинался прямо на противоположном берегу Рейна. Надо же. Она раньше и не замечала, как близко живут великаны. Целая толпа народу высыпала к реке встречать пришедших. Фрейя сморщилась от грохота – шаги великанов звучали, как обвал камней. Мужчины племени были в таких же не то каменных, не то металлических латах, как и вожди – и как они такую тяжесть только на себе таскали? Ну и силища у них. На женщинах были жуткого вида длинные кожаные одежды, у некоторых с оторочкой из грубо выделанного меха. И ей что, тоже придётся носить такой ужас? Девушка едва удержалась от истерического смеха – нет, это же надо, родня её отдала чужакам, она вот-вот лишится чести и останется бесправной наложницей в этой мрачной стране, а она думает о том, во что станет одеваться! Великаны, которые принесли её, ступили на берег – и её тоже опустили на землю. Встречавшие почтительно поклонились, слаженно произнесли слова приветствия – на таком грубом наречии, что Фрейя не разобрала ничегошеньки. – Довольно, – резко произнёс тот из вождей, что был впереди. Хольда вздрогнула – всю дорогу великаны не проронили ни звука, и ей стало казаться, что они вообще не говорят. Она начала лихорадочно припоминать, как их хотя бы зовут – различий во внешности между ними она не видела. Точно одного из них звали Фазольт, а другого Фафнер. Но вот кто из них был кем? Между тем тот же великан вытолкнул её вперёд и отрывисто сказал: – Жена моего брата. Новые поклоны и приветствия. Но Фрейя на сей раз вовсе не слушала. Её занимало другое: всё-таки она, получается, будет конкретно чьей-то женой, а не наградой для всего народа! Хотя она прежде думала, что ей уже всё равно, от этого на душе стало немного полегче. Сзади раздался голос второго вождя – и, как оказалось, её новоиспечённого мужа: – Я бы её и сам мог представить. Она моя жена, а не твоя. – Да делай с ней что хочешь, – пожал плечами первый. – Я уйду на пик Буранов – за работами там следить. – Когда? – Прямо сейчас. – Ты не будешь праздновать с нами свадьбу? – Ну это ж твоя свадьба, а не моя, – и с этими словами первый великан и вправду развернулся и быстро направился куда-то в лабиринт тёмных скал. Фрейя посмотрела на оставшегося. Великан внезапно улыбнулся и медленно протянул ей руку – будто боялся: – Не обращай ты внимания на Фафнера, – доверительно сказал он. – Он всегда такой. Ещё одна забота с плеч долой – теперь Хольда хоть знала, за кого из них её выдали. Пальцы великана очень осторожно коснулись её волос. Этот жест совершенно не вязался с её прежними представлениями о грубых нравах этого народа, и она растерялась. Впрочем, по лицу Фазольта было видно, что и он не очень хорошо знает, что ему говорить или делать. – Ты прелестна, – наконец тихо сказал он, продолжая поглаживать её волосы. От этой незамысловатой фразы Фрейя запуталась ещё больше. Что ей-то ответить? Она же не может похвалить его красоту – он уродлив и неповоротлив, да и вдобавок для того, чтобы что-то говорить о его внешности, неплохо бы сначала научиться отличать его от Фафнера. А может, эти слова – часть местного свадебного обряда? Кто знает? Но, судя по тому, что Фафнер представил её остальным уже как жену Фазольта, свадебных обрядов как таковых здесь и нет вообще. Фазольт опустил руку на её плечо, и она дёрнулась в сторону от неожиданности. Безразличное покорство судьбе начало уступать место панике – а вдруг у великанов в порядке вещей выполнять супружеский долг на глазах у посторонних? Хольда не слишком хорошо представляла, как это будет, но знала точно, что будет, во-первых, очень больно, во-вторых, очень стыдно. – Прости, – убрал руку великан. – Я всё не могу поверить, что ты действительно здесь. – А что сейчас будет? – набравшись храбрости, спросила она. – Наши советники собрались и ждут, когда я дам знак для начала свадебного пира, – объяснил Фазольт. Окружавшие их великаны, как по команде, согласно закивали. Он смолчал о том, почему же, в таком случае, он этого знака до сих пор не подал. Фрейя покосилась в сторону, на бурливший внизу Рейн. За рекой раскинулись просторные долины, а за ними были родные места, ещё недавно мирные и любимые... Там, где горы ослепительно белые, а на склонах растут зелёные леса, где в голубом небе лишь изредка появляются золотистые облачка. Где она, Фрейя, родилась и выросла. Где её родные... по вине которых она попала сюда, в Ризенхейм. Сердце билось от страха всё быстрее. Зачем оттягивать неизбежное? Хольда поняла, что муж, в свою очередь, ждёт, когда она захочет начать пир, но почему-то не решается ей об этом сказать. А на пиру к тому же можно будет немного успокоиться, собраться с мыслями – или, наоборот, выпить побольше хмельного мёда, чтобы в голове воцарилась туманная безмятежность. – Так давай же приступим, бедняги от голода умрут, – вымученно улыбнулась она. Фазольт просиял и торжественно поднял руку. Тут же откуда-то (Фрейя так и не разглядела, откуда именно) вынесли огромные столы, и несколько десятков великанш стали с молниеносной быстротой их накрывать. Эти великанши были явно беднее тех, что встречали вождей вместе с советниками – кожа, из которой были сделаны их одеяния, была намного грубее и хуже выделана, оторочек не было ни у кого, а у некоторых одежда была и вовсе полотняной. Фазольт, снова осторожно, взял Хольду за руку. Его ладонь была жёсткой и мозолистой, но он не стискивал руку Фрейи, вопреки опасениям девушки, до боли – даже напротив, при желании она могла бы легко вырваться. Но вырываться она не стала – великан обращался с ней неожиданно ласково, но неизвестно, долго ли продержится такое отношение, если она будет его отталкивать. Не зря её называли покровительницей любви – пусть она сама этой любви ещё не испытывала, но представление о ней и сходных с ней чувствах имела. И понимала, что отторгнутая страсть может быть очень опасной. А вот если она покорится, можно рассчитывать на неплохую жизнь. По крайней мере, бесправной наложницей-то она не будет – жену вождя станут уважать. Ох, хоть бы благодушие Фазольта подольше сохранилось! Видя, что она не противится, муж обнял её за талию. Фрейя решительно взяла с ближайшего к ней стола кружку, и одна из вертевшихся поблизости служанок наполнила её до краёв хмельным мёдом. Запрокинув голову и зажмурив глаза, Фрейя выпила всё большими глотками, чувствуя, как разливается по телу приятная лень.