Хуже, чем смерть

Летом Ясневый град особенно красив. У каждой дриады есть любимые цветы, и они спешат найти им свое место. Красные, желтые, синие бутоны переплетаются, образуя удивительные пестрые ковры. Великаны-деревья наряжены в пышные ярко-зеленые платья, повсюду порхают белые мотыльки. Воздух буквально наполнен пряным ароматом, оставляющим сладкий привкус во рту. Любой, оказавшийся здесь, пришел бы в восторг от окружающего его великолепия, но я остаюсь равнодушной. Даже когда огромная пурпурная бабочка, обманутая моей мнимой неподвижностью, садится мне прямо на нос, я лишь отмахиваюсь и вновь перевожу безразличный взгляд на неторопливо плывущие облака. Кажется, я навсегда разучилась улыбаться. Прошло два месяца с того страшного дня, но мне кажется - целая жизнь. Сейчас, сидя на земле и откинувшись на ствол дерева, я чувствую себя древней старухой. Прожитые годы, все разбившиеся мечты и надежды тяжелыми камнями лежат на душе. Вернее, будто бы в камень превратилась я сама. Не хочется ни шевелиться, ни говорить, ни думать. Все эмоции словно застыли и теперь напоминают вязкий кисель. Странно, но это мне даже нравится. Я до сих пор не знаю, как выжила тогда. Наверное, страх смерти придал сил и помог мне выбраться. Перед глазами все плывет, во рту чувствуется металлический привкус. В пробитом легком что-то хлюпает. Воздух наполнен дымом, и каждый вдох дается с усилием. Темнота сгущается, протягивает ко мне липкие лапы. Чувствуя, как холод медленно ползет по ногам, я отчаянно барахтаюсь и все же сбрасываю с себя обломки. Глупая... Тогда я еще не понимала, что куда ужасней смерти может оказаться одиночество, чувство собственного бессилия и невозможности переиграть судьбу. Я брожу по разворошенному логову. Понимаю, что здесь меня уже никто не ждет, и, по-хорошему, надо убираться подальше; что крестьяне могут наведаться в лес, что разгорающийся пожар точно привлечет их внимание, но сердце отказывается подчиняться голосу рассудка. Я запрещаю себе плакать, запрещаю думать о том, что случилось. Вот только дым щиплет глаза, громко трещат горящие доски и боль становится все сильнее. «Дымчатый волчонок взъерошивает шерсть и злобно рычит на своих обидчиков». Проникает в каждую клеточку тела, течет по венам вместе с кровью, сливается с нервными окончаниями. «Одно короткое слово - и волчонок захлебывается воем. Бьется в судорогах, пока невидимая удавка сжимает его горло». Впивается острыми когтями, грызет и царапается, нанося рваные раны и разрывая душу в клочья. Труднее всего оказывается привыкнуть, что его больше нет рядом. Перестать вслушиваться в тишину, стараясь различить его дыхание, замедлять шаг, чтобы не наступить на так и норовящий запутаться в ногах хвост. Он боялся темноты. И по вечерам, когда в комнату заползает мрак, я как безумная мечусь по дому, зажигая свечу за свечой. Одну за другой. Снова и снова. Пока наконец их уже не оказывается некуда ставить. И тогда я долго сижу, сжавшись в комок и глядя на пляшущие огоньки. Как-то заглядывает Ларина, тревожно вглядываясь в мое лицо - бледное, с черными кругами под глазами, озабоченно советует больше отдыхать. Мне не хочется спорить, и я киваю, не признаваясь, что заснуть могу только с помощью настоев. Они не дарят полноценного сна, скорее, погружают в зыбкое, полубредовое состояние, но так я, по крайней мере, не вижу кошмаров. А наяву они преследуют меня всегда. Закрывая глаза, я вновь слышу его захлебывающийся крик. Чувствую переполняющие меня злость и отчаяние - ведь я так близко, но не могу прийти на помощь. И взгляд. Холодный, пробирающий до мурашек, абсолютно бесстрастный. - Кончай с ними. У нас нет времени, - урок успел наскучить ему, и маг говорит равнодушным голосом. Вытаскивает меч, подает оружие поспешно кинувшемуся вперед ученику. Если бы я не опоздала! Если бы не оставила его одного. Если бы пришла раньше. Если бы вообще не поселилась в том лесу. Если бы… Мелькающие перед глазами варианты сводят меня с ума. Я пытаюсь не думать, пытаюсь внушить себе, что ничего этого никогда не было. Приходя на поляну, подолгу смотрю на журчащий ручей. Закрыв глаза, слушаю пение птиц и вдыхаю аромат цветов. Делаю все, чтобы обрести хоть немного покоя и умиротворения. Но иногда мне кажется, что моя душа сгорела в том огне. Все меняется, когда ко мне приходит Делирна. Я слышу, как шуршат листья, но даже не поворачиваю головы на шум. Правительница между тем неторопливо присаживается рядом. - Шелена, так не может продолжаться. Ты скоро пустишь корни, - замечает она. - Значит, у вас появится статуя оборотня, - отстраненно отзываюсь я. - Обойдемся без такой пакости, - старуха ворчит, но настоящей злости в ее голосе нет. Уж скорее Делирна пытается расшевелить меня, но я продолжаю смотреть на землю под ногами. По тонкому стебельку ползет жук. Травинка наклоняется, и с каждым разом ему все труднее удерживать равновесие. Наконец жук срывается, и, выпустив крылья, с сердитым жужжанием летит прочь. - Вот уж не думала, что ты так просто сдашься. Всегда считала, будто оборотни живучи и до последнего цепляются за жизнь, - хмыкает Делирна. - У меня больше не осталось причины. Все, кого любила я, и кто любил меня, - мертвы. - Я срываю травинку и начинаю крутить ее в пальцах. - Каждый из нас сталкивался с утратой. Но пока ты живешь на этом свете, у тебя есть шанс все исправить. Тебе выбирать, продолжать существование тени или встряхнуться и вспомнить о том, кто ты есть, - теперь правительница говорит жестко. - У тебя еще будут дети, и ты поймешь, что жизнь не стоит на месте. - Нет! Больше никогда! - одного воспоминания хватает, чтобы тлеющая внутри боль вновь вспыхнула ярким пламенем. - Я не выдержу этого снова. Я сжимаю кулаки так сильно, что на ладонях остаются царапины. Но эта боль настолько незначительна по сравнению с переполняющими меня эмоциями, что я отмахиваюсь от нее, как от надоедливой мухи. - Они считали меня расходным материалом. Думали, будто их статус может оправдать убийство невинного ребенка. Но я им этого не прощу. Я отомщу. За все, - зло цежу я. - Те, кто отнимает чужие жизни, заслуживают наказания. Но месть не должна затуманить твою голову. Это не выход. Иначе, когда месть свершится, ты вновь вернешься к тому, с чего начала. И тогда уже ничто не потушит эмоций. - Не выход, - соглашаюсь я. - Но уж лучше сгореть в огне, чем сойти с ума от пустоты. Тем более что дров для этого пламени у меня достаточно. Я выбрасываю травинку и отряхиваю руки. А по моим губам скользит жесткая, предвкушающая улыбка.