Глава 1. Первое знакомство.
В висках гудело так, будто в голове шумел кулер от системного блока. Минуту-другую я лежала на неудобном матраце, стараясь не двигаться - авось опять усну, и голова перестанет болеть. Глаза открывать совершенно не хотелось. Наверное, скоро прозвенит будильник, оповещая о том, что будни в самом разгаре, учеба и работа терпеть не станут, а поспать можно и в старости. Я всегда вставала до его сигнала, но он являлся очень важным звеном в моей жизни. Чем-то таким, что знаешь с детства, и хоть не видишь в нем никакой нужды, но все равно постоянно используешь. Любопытный же мне приснился сон: поток света, который выжигал тело, засасывая внутрь себя. Впрочем, не в первый раз. Мои сны чаще всего были странные, невнятные, но вполне реалистичные. Никаких расплывчатых линий или силуэтов - всё так чётко и осязаемо, словно на самом деле есть какие-то незнакомые мне города с деревянными домами; люди в смешных одежонках: пышных платьях или камзолах; ощущение тревоги и взгляда за спиной. Все эти мысли так сильно въелись в сознание, что задумалась о крайней неудобности кровати я много позже. Осторожно ощупала поверхность и поперхнулась. Руки коснулась мокрая от росы трава. Я вскочила и ужаснулась сильнее прежнего. Да, сегодняшняя постель, и правда, была травяная. Но каким образом? Почему? Что это? Сон продолжается, не иначе. Ярко светило солнце. Межу окружал изумрудный луг с невысокой травой и милой россыпью цветов окраски спелого лимона. На всякий случай я ущипнула себя, но дивное место никуда не исчезло. На линии горизонта виднелся темнеющий лес, а с другой стороны величественной стеной выстроились высокие серые горы. А если провести взглядом по дороге, которая рассекала великолепную цветную "постель" на две части, то можно увидеть вдали что-то, похожее на деревеньку. Красивая картинка, но что это, черт возьми, такое?! До меня донесся скрежет и стук копыт, разбавляемые негромким пением. Я оглянулась и заметила старенькую телегу с лысым дедушкой, одетым в потертую белую - теперь уже серую - рубаху, во главе. Воз был нагружен объемными холщевыми мешками, а тощенькая черная в рыжих пятнышках лошадка, служащая тяговой силой, грустно переставляла ноги. - Простите, пожалуйста! - С этим криком я невежливо преградила телеге дорогу. Дедок остановил лошадку и недовольно посмотрел на меня. - А где я нахожусь? - А что? - Он подозрительно сощурился. - Да так, - ощущая всю глупость ситуации, я потупила глазки. - Вон там, - указал на очертания деревни, - Прилесное. И находитесь вы, если уж запамятовали, в Кристани. А сама вы кто? -Удивленным и настороженным взглядом осмотрел меня снизу доверху. - Вы заблудились? Что на вас за одежда? - Кажется, я сумасшедшая... - доверительно призналась я. Кстати, а чем его одежда-то не устроила? Свободные черные брючки и бежевый вязаный свитер куплены недавно как раз для уютного времяпровождения. Кто ж виноват, что я не дома... - Я вижу... - Он кивнул. - А почему на вас мужские вещи? Как это мужские?! Очень даже женские, просто удобные. Мне в вечернем платье разгуливать по квартире? И вообще, в какой деревне нужно жить, чтобы не знать, что и девушки носят штаны. Меня неожиданно осенило. - Я всё поняла! Это чья-то шутка, правильно? Мы с друзьями, - правда, у меня и друзей-то не особо много, - где-то здесь отдыхали, и один из них оставил меня одну ради хохмы! И вы помогаете ему? Кто это был?! И почему я ничего не помню? Отвечайте! Да и каким образом сейчас может быть лето? На дворе ведь октябрь. Из меня вылетела настоящая пулеметная очередь слов и вопросов. Такого удивления в уставших глазах я не видела уже давно. Дедушка явно не понимал, чего от него хочет визжащая девчонка. А хотела я обратно домой. - То есть вы ничего не знаете? - Я вздохнула. - Хотя вы явно с кем-то заодно! Вы же придумали это дурацкое название... Как его.. Кристаллия? У меня голова болит, мне не до кристаллов! Я замолчала и сурово свела брови в одну линию, заглядывая дедушке в глаза. Тот распахнул рот от удивления, а потом аж отдернулся в сторону. - Да как ты смеешь оскорблять мою родину?! Коверкать название моей страны? Ты ненормальна. Я должен был сразу это понять по твоей одежде и виду. - Это был крик, полный ярости, ужаса и обиды. Мужчина плюнул в мою сторону, натянул вожжи и уехал до того момента, как я успела придумать хоть какой-нибудь остроумный ответ. Ага, моя одежда, мой вид, да и к тому же я с самого начала заявила ему о своей ненормальности. Солнце невыносимо припекало ноющую макушку. Видимо, я даже не в своём городе - у нас уже давно не предвещалось невыносимой жары. А ведь мне даже не снять свитер. Под ним ничего нет. Что ж, когда узнаю, кто из моих приятелей так пошутил, то отомщу! Моральное здоровье подорвано, а если пойти до той деревеньки, что виднеется вдали, пешком, то и с физическим можно попрощаться. А так как не нашлось ничего даже похожего на транспортное средство, то мне пришлось вздохнуть и пойти вперед. Дело даже не в том, что среди знакомых нет людей, способных опоить меня и увезти куда-нибудь за тридевять земель ради хохмы. Сама по себе ситуация пахнет нереалистично. Дорога была отвратительной и по-настоящему необъезженной. Грязная, пыльная, не вымощенная никаким камнем. Не хотелось даже думать, сколько мне ещё идти, спотыкаясь о каждую выбоину, поэтому я просто поглядывала то в сторону леса, то на расплывчатые очертания села. Уже почти стемнело, когда я дошла до ворот, показавшимися мне удивительно старомодными и кривыми. "Ничего себе, кто-то так чтит традиции, что даже гвозди вбивает криво" - подумала я, постучав по старенькому дереву со всей силы. Ворота приоткрылись, а на меня смотрел немолодой лысый мужчина, вся волосистость которого скопилась на длинной лохматой бороде. Одет он был в потертые штаны и выцветшую меховую жилетку коричневого цвета на голое тело. - Чой надо-то, девушка? - причмокивая, спросил он и постучал по земле чем-то, похожим на деревянное копьё. - Да я... У меня тут... Друзья вроде как... Наверное... - промычала я, всё еще с удивлением разглядывая мужчину. - Чой за друзья-то такие? Не знаем мы никаких друзей! И одежда нелюдская у тебя какая-то. Не ведьма ли часом? - "Охранник" ткнул копьем в мою сторону. Я закашлялась. К тому, что моя одежда всем пришлась не по вкусу, уже привыкла. Но вот ведьмой ещё никто не называл. Да, запылилась немного по пути сюда, ну растрепалась. Метлы с собой нет, да и взглядом города не сжигаю. Чем там ещё занимаются приличные колдуньи? - Нет, точно не ведьма. А не подскажите, где я? - В замечательном торговом селе Прилесном, что находится на пересечении нескольких торговых дорог. Наши изделия пользуются необычайным спросом даже при королевском дворе! - слишком правильным и уверенным голосом без единой ошибки в ударениях, будто бы фраза отлично заучена, проговорил мужик. - Прелестное? А в чём же его прелесть? - Какая ещё прелесть, девочка? При лесах мы находимся, вот и название такое! Ты заходить будешь, али тебя у ворот оставить? Я покачала головой и вошла внутрь. И тут же закашлялась, рассматривая село. Такое я видела только в фильмах о старинной жизни. Деревянные домишки, простенькие заборчики и темные колодцы, выструганные фигурки животных по краям дороги. В глаза сразу кинулась надпись: "Постоялый двор "У леса", и я с опаской побрела в его сторону. Редкие люди прожигали во мне дыры взглядом, а одна женщина, одетая в простенькое серое платьице, даже назвала меня довольно-таки неприличным словом. - День добрый! - Губы растянулись в жалком подобии улыбки. Я опасливо заглянула внутрь заведения. Обстановка именно такая, какая должна была быть в этом... как же их называли... трактире, что ли. Деревянная мебель, тканый выцветший ковёр на задней стене. Полное отсутствие любых посетителей и вообще звуков. К этому великолепию прилагался одинокий трактирщик лет пятидесяти с короткими черными волосами, стоящими торчком, и усталым взглядом. При моём приветствии он перестал протирать стойку, вытер руки о замызганный фартук и угрюмо посмотрел в мою сторону. - Милостыню не подаю. - Да и не очень она мне нужна. - Вообще мелочь была ой как нужна, но требовать её у людей в мои планы не входило. - У меня к вам вопрос. Не останавливалась ли здесь компания ребят? А может, вам было сказано о том, что придет ничего непонимающая девушка? И её нужно накормить? А потом объяснить, где она находится? - Нет, не было такого. Уходите, если ничего заказывать не собираетесь! Не собираюсь кормить нищенок! - с еще большим отвращением проворчал он. Я искренне ужаснулась такому обращению. Чудный сервис. Выгоняют без лишних вопросов. Неужели глупых девчонок, забредших в этот трактир, так много? Неожиданно ко мне в ноющую голову постучалось то, что обычно зовут озарением. А если это правда. Если эта деревня - такое специальное место - розыгрыш, и попадая сюда, несчастная жертва должна полностью усомниться в своём психическом здоровье? Решить, будто она действительно попала век этак в 17? Тогда лучше подыграть, а не возмущаться. - Несите меню! - Я театрально махнула рукой. - Закажу что-нибудь с удовольствием. - Что нести?! Простите, вы - ведьма?! - Теперь уже опешил трактирщик. Он отпрянул от начищенного тряпкой дерева, стараясь не смотреть мне в глаза. - Эм.. Не меню.. - Я затрясла головой и попыталась вспомнить курс истории культуры. - Нет... Список блюд! - Какой ещё список блюд? У нас есть котлеты куриные, суп тыквенный и компот из ягод. Будете? - Наверное... - неуверенно прошептала я, усаживаясь за столик у окошка. - А сколько это будет стоить? - 40 стерций, но только если вы не ведьма... - задумчиво пробубнил всё еще напуганный хозяин. - А если я не ведьма, а иностранка.. Нет. Чужеземка? И у меня нет стерций... Стерциев. Что делать? - Откровенно говоря, других денег тоже не имелось, но об этом я промолчала. Мне показалось, что если это розыгрыш, значит, всё давно оплачено. - Так что же вы сразу не сказали! - Всплеснул руками мужчина. - У нас так редко бывают приезжие гости! То-то я и думаю, что и одежда непонятная, и сами Вы запыхавшаяся такая. И слова еще эти чужеземные. Неужели вы из Леганов? Больше и неоткуда ведь. К нам редко гости заходят даже из Союза, а уж чтоб сами Небесные жители! Мужчина ещё раз осмотрел меня с ног до головы и разохался, начиная суетиться и бегать возле столика. В одно мгновение липкая древесина приобрела человеческий вид и даже некую опрятность, рядышком со мной появились ложки и кусочки хлеба. Я запуталась в обозначениях и радостном щебетании, окончательно потеряв возможность понять, что такое Леганы, где у них Союз, и кто такие Небесные жители. Пришлось соглашаться со всем, что дают. - Из.. Леганов, да. Приехала вот на ваши земли посмотреть. Да только непривычно пока. Деньги кончились, к примеру. - Так это не проблема, дорогая. Таким гостям и еда бесплатно, и комнатку организуем. Чтобы вы хорошо о нас помнили да рассказывали всем о гостеприимстве. Милая, расскажите-ка мне о ваших землях. Эй, Элина, иди ко мне. Живо! - Последний выкрик был адресован к молоденькой румяной девушке, будто бы вылепленной из иллюстраций книги сказок. Длинные ресницы, крупная русая коса, алые губы - очень милое и простое лицо внушало доверие. Она прибежала на зов и тихо встала около стола, смущенно улыбаясь. - Учти, это почётная гостья! - не прекращал кричать хозяин. - Накорми её, а потом кровать приготовь! Поняла?! Девушка кивнула и убежала обратно. А мужчина с неописуемым интересом уставился на меня. "Хорошие же они актеры" - подумала я, улыбнувшись в ответ. - Расскажите мне, как у вас в стране? Говорят, и у вас наводнения недавно случились? Да и у нас то засухи, то дожди. Даже не разберешься, гневаются боги на нас или счастье посылают! - Эх, урожай отвратительный. Поля залило водой, потонуло всё вместе с козами. - Я отхлебнула ложечку великолепного супа и закивала. Не знаю, зачем я приплела к этой картинке коз, но, кажется, хозяин не особо удивился. По крайней мере, не подал виду. Он участливо покачал головой, задал еще пару вопросов, а потом, извинившись, ушел к неожиданно забредшему в заведение гостю. Голова всё ещё шла кругом. Я насытились вкусной едой и решила прогуляться по уже темнеющему селу. Всё-таки за это заплачено, значит, я должна получать максимальное удовольствие. Видимо, трактирщик рассказал всем об "иностранке", поэтому жители смотрели на меня уважительно. Да, жертвы тут сходят с ума, наверное. Скажешь, что ты ведьма, а в тебя еще и камнями начнут кидаться. Дико натурально. В своих раздумьях я вышла на маленькую площадь, полную людей. Было очень шумно, кто-то выкрикивал ругательства, некоторые смеялись, требуя чьей-то смерти. Ух, даже представление делают для меня. Надеюсь, не моя гибель нужна этим "гражданам"? Нет, не моя. На деревянном помосте, рядом с высоким неокрашенным столбом, стоял молодой мужчина со связанными впереди руками. Потертые выцветшие темные штаны служили единственной одеждой на нём и удивительно дополняли весь его блеклый облик. Этот человек был невероятно серым. Бледное лицо с четко выступающими на нем серо-зелёными глазами, странные волосы цвета потускневшего серебра. Такое ощущение, что перед "представлением" человек долго валялся на земле. Рядом стоящий мужчина с ухмылкой поигрывал длинной плетью. Его образ служил полной противоположностью пленнику. Черные начищенные высокие сапоги, закатанные в них брюки, плотная куртка и злость в карих глазах. Я ещё раз поразилась отличному актёрскому составу и исполнению разученных ролей. - А что он сделал? - с интересом спросила я у стоявшей невдалеке старушки - Так он - нечисть! - взвизгнула та. - Поймали наконец-то демона, немного поучат жизни, а по утру, после рассвета, казнят. Давно у нас такого счастья не было! Интересно, как его будут казнить? Прольется бутафорская кровь или артисты наконец-то свернут представление, раскланяются и вручат мне цветы? Меня подпустили поближе к "сцене", и я выжидающе встала около помоста. Плененный мужчина зло взглянул на меня и закрыл глаза. Никогда бы не подумала, что можно сыграть такой ненавидящий взгляд. Палач занес кнут. Я с ещё большим интересом подалась вперёд. А зря. Потому что в следующую секунду вздрогнула от самого настоящего звука удара самой настоящей плетью по спине. Молодой человек, сжав зубы, ахнул и неловко повалился на доски. Я уставилась на кровоточащую рану и мелко задрожала. Неужели такое можно сыграть? Или нельзя? А если нельзя, что же это за место?! Я действительно сошла с ума? Нет. Это умелая постановка. Ещё немного и этот парень поднимется, поклонится мне и покажет, каким образом была создана такая реалистичная сценка. Ещё чуть-чуть. Но в этот момент палач с удовольствием пнул пленника под ребра и хлестнул по спине еще раз. Со всех сторон слышались восхищенные крики, рядом кто-то обещал "проучить уродца" самостоятельно. Я же стояла, боясь двинуться в сторону. Это было слишком реалистично и отвратительно. Такое нельзя сыграть. Это плохая шутка. Ещё несколько ударов, и бессильно лежащего на животе мужчину рывком подняли с досок и привязали к крюку, торчавшему из верхушки столба. Палач издевательски похлопал плененного по щеке, а люди начали оскорблять молодого человека и кидаться в него комьями земли. Блондин сжал зубы и молчал. С лица отхлынули все краски, а когда парень повис на собственных выкрученных руках, оно окончательно побелело. Но человек молчал. Я попросту не выдержала этого зрелища и убежала. Присела на какую-то скамейку и с силой сжала виски. Руки дрожали всё сильнее, а к горлу подкатывал колючий ком. Я всё еще видела перед собой серые глаза преступника, и от этого взгляда становилось страшно. С каждой секундой воспоминаний всё отчетливее становилось понятна реальность этого непонятного мира. Нет игр, в которых так сильно терзают человека, невозможно с такой ненавистью бить ботинком по рёбрам преступника. Не знаю, что это такое, но явно не обман. На подкашивающихся ногах я побрела к трактиру. В голове прозвучало ехидное: "Раз это правда, то придётся тебе учить старославянские слова, иначе не выживешь", но я только тряхнула головой. Мне было плохо и почему-то стыдно перед этим человеком. Не помню, как я добрела до маленькой комнатки, как легла на постель и сколько лежала, боясь закрывать глаза. Не помню, как заснула. Но проснулась посреди ночи от мысли: "И поутру, после рассвета, его казнят". Сон отошёл в сторону. Перед глазами стояли острые черты лица, тонкий небольшой нос и бескровные прикушенные зубами губы. В сердце поселился неприятный страх, липнущий к грудной клетке. Дышать стало сложно. По телу опять пробежала неприятная дрожь, отдавшаяся стуком во вновь заболевшей голове. Но разум прорезала куда более болезненная мысль, от которой я быстро поднялась с кровати, наспех оделась и схватила ножик, который перед сном передала мне девушка Элина "для моих нужд". Не знаю, для чего вообще он нужен, но сейчас я была очень благодарна за это маленькое сокровище. Аккуратно приоткрыв дверь, я прислушалась к обстановке. Кажется, всё спокойно. Мои шаги были тихи, но казалось, что их услышат на другом конце деревни. Услышат и прибегут уже по мою душу. Но всё оставалось таким же спокойным. Я по памяти, спотыкаясь о дорогу, быстрым шагом понеслась в сторону площади. В голове стучала мысль: "Его кто-то охраняет. Его должен кто-то охранять", но я отгоняла её, боясь каждого звука. Пришла. Глаза привыкли к давящей темноте. Невдалеке виднелся тот страшный помост со столбом и привязанный к нему мужской силуэт. Никто не стремился схватить меня. Кажется, люди не ожидали, что на "преступника" вообще кто-то покусится. Кстати, я ведь совершенно не знала, за что его собрались казнить. Возможно, он совершил что-то настолько ужасное, что казнь - самое справедливое решение. Может и так. Но я всё еще видела уставшие глаза, а в сердце поселились гуманистические настрои. Нельзя убивать человека. Пусть он и негодяй, но кроме побоев и смерти есть и другие наказания. Тихонечко взошла по ступенькам и кожей почувствовала, что пленник вздрогнул. А потом услышала слабое, но ехидное шипение: - Неужели решили не ждать утра? Совесть не позволила перед толпой убивать? Спасибо за заботу. Я остановилась. Наверное, нужно что-то ответить. Рассказать о своём благородстве. Но сама идея "спасения" казалась всё более идиотской, а слова прочно застряли где-то в горле. Как мне хотелось сбежать отсюда! Бросить нож и просто уйти. Но теперь уже поздно, поэтому я покрепче ухватилась за деревянную ручку и еще ближе подошла к пленнику. Он молчал, а спина выглядела неестественно прямой даже для этой странной позы с выкрученными руками. Я закрыла глаза и рывком резанула по веревке, стягивающей его запястья. Мужчина не ожидал этого действия, поэтому слегка пошатнулся, а потом резко обернулся и посмотрел в мою сторону, как будто готовясь напасть. Я вся затряслась, выставила вперед нож и сделала шаг назад. И чуть не упала с помоста. Ноги подкосились, и я негромко охнула. Пленник незамедлительно поддержал меня за талию и шепнул практически в ухо: - Не знаю, что означает этот поступок, но после него казнить захотят не только меня. Отдай нож, пока не покалечилась. Нужно убираться отсюда. Кажется, голова сама кивнула, потому что тело не подчинялось моей власти. Я вся дрожала и нервно стучала зубами, ощущая, как глаза наполняются слезами. Мы с парнем спрыгнули с помоста, и мои ноги неуверенно направились в сторону ворот. - Куда?! - зашипел молодой человек. - Тебя давно не казнили за помощь преступникам? Идём к стене! Оттуда в лес - затеряемся, к утру уже и не найдут. Я покорно поплелась следом. А что, терять мне нечего. Денег нет, еды и вещей - тоже. Что я так буду бродить непонятно где, что под статусом "преступницы". Никакой разницы, в любом из случаев умру от голода. Но сейчас хотя бы с компанией. Впереди показался высокий бревенчатый забор. Молодой человек повернулся в мою сторону, быстрым движением отвел от лица прядь светлых волос и посмотрел на меня. - Эй, молчаливая. Ты ведь не перелезешь? Я прав? Видимо, прав. Давай, цепляйся за верхушку, а я подсажу. Пришлось выполнить указание. Он поднял меня с еле заметным оханьем - наверное, спина болела достаточно сильно, - а потом перелез и сам. Мы оказались по другую сторону села. Леса я не видела, но мой приобретенный спутник уверенно и достаточно быстрым шагом пошел и его сторону. - Ну что ж, "спасительница", я - Ричард. Очень приятно познакомиться! - издевательски хмыкнул мужчина. Я что-то промычала и направилась вслед за ним в жуткую, но спасительную темноту. Глава 2. Одиночество.Сколько же мы шли в гнетущей тишине? Возможно, всего час, а может, и целую вечность. Дорога наполнилась утренним светом, солнце наконец-то проснулось гладило лучами-пальцами всё живое. Но я очень сильно утомилась и замерзла - после невыносимо жаркого дня настала холодная ночь, - поэтому не замечала совершенно ничего. Глаза слипались и горели огнем, а ноги не слушались. Казалось, ещё немного, и я рухну на землю, чтобы никогда больше не подниматься. Ричард, кажется, совершенно не замечая моего состояния, шел абсолютно спокойно и ровно, правда, всё чаще и всё с большим усилием распрямляя плечи. Но виду не подавал, и о том, что спина, скорее всего, ныла жутко, я догадывалась только по алым кровавым полосам, пересекающим её со всех сторон. Потом он резко остановился и уселся прямо на траву. - Ты так замертво падешь, - заключил он, осмотрев мою скрюченную фигуру. - Сядь. - Но догонят ведь, - пискнула я. - Мы ушли достаточно далеко, значит, время для привала имеется. Не вздумай делать вид, что ты не устала. Ложись спать. Я удивленно уставилась на землю, усыпанную песком, камешками, ветками и листьями, не представляя, как туда вообще можно сесть или лечь. Про сон и думать было страшно. Можно, конечно, снять свитер и устроиться на нём, но тогда бы я окончательно окоченела, да и валяться голой рядом с невнятным блондином-преступником как-то не прельщает. С другой стороны, есть ли хоть какой-то смысл для кривляний в моём-то положении? Стяжелым вздохом улеглась на холодную и мокрую траву и прикрыла глаза. Несколько секунд ворочалась и фырчала, а когда успокоилась, то в полнейшей тишине ощутила на себе пронзительный взгляд. Но "спасенный" спутник не начинал беседы первым, да и мне хотелось помолчать. Я уже почти смирилась с безысходностью своего положения, всё больше погружаясь в отрывистую дрёму, смешанную с реальностью. Но сон прервал тихий голос. Видимо, любопытство Ричарда взяло над ним верх, и он поинтересовался: - Насколько нужно быть глупой, чтобы ночью побежать вызволять совершенно незнакомого и непонятного преступника? Ага, типа знакомых вызволять можно. - Я не слышу... Я сплю... - Ну-ну. - Вкрадчивый спокойный голос пробирал до костей. - Меня спасают впервые, поэтому очень бы хотелось узнать: зачем?! - Нельзя лишать человека жизни. Меня охватил непонятный стыд. Внутри всё кричало о моей ненормальности и о том, что нужно заранее придумывать не только ответы на эти вопросы, но ещё и убедить в их верности саму себя. С этим дела обстояли сложнее. Спасти-то спасла, а вот доказать себе правильность данного поступка не сумела. - А если я сам прибил несколько десятков человек? Не думала о таком? Если я разбойник, которого ловили много лет? - Не очень похож. Если честно, я как увидела, что они делают с... тобой, так вообще не смогла ни о чем думать... Это неправильно! - Ой, какая перед нами хорошая девочка. Это правильно, а это нет - просто прелесть, - ухмыльнулся Ричард. Я покраснела и зажмурилась, пытаясь стать незаметной. В тот момент, когда он стоял перед палачом, мир казался игрушечным. Сейчас я практически сходила с ума от реальности. - Ты будто не отсюда вообще. - В голосе появилась тоска. - Как тебя зовут, кстати, а то тот твой прошлый бубнеж я не сумел разобрать. - Орианна. Согласитесь, нечасто в России встретишь такое имя. Я бы даже сказала: "никогда". Не знаю, каких романов начитались мои родители, но в паспорте красовалось "Сергеева Орианна Геннадьевна" - глупее и быть не может. Это отвратительное тупое имя преследует меня всю жизнь. В школе постоянно дразнили одноклассники, а учителя, закалённые в Советском Союзе, где таких вольностей не бывало, кривились и старались называть лишь по фамилии. Это вызывало в детской психике невыносимо тяжелые комплексы. Кто-то страдал по поводу внешности, кто-то - учебы или парней, а я ненавидела слово "Орианна", считая имя каким-то бесовским происком. Мне частенько советовали, иронично усмехаясь в лицо, отучить мать от бульварных романов, на что я всегда отвечала с присущей детской обиде грубостью, за что меня и наказывали неудовлетворительными оценками и вечными педсоветами. В подростковые годы лучший друг подобрал идеальное сокращение для имени - Анна, и я долго удивлялась, почему эта простая истина не пришла ко мне раньше. Для друзей я стала простой Анькой, и только родители твердили, что моё имя особенное, и я должна представляться им с честью. Конечно, Геннадию и Ирине легко говорить. Впрочем, я и не обижалась на них. Ко всему можно привыкнуть. Но сейчас, похоже, Ричард совершенно не удивился такому странному слову. Он только хмыкнул, а потом зевнул: - Очень приятно познакомиться, а теперь - спать. Слишком сложный день выдался, а поговорить всегда успеем. И спокойно улегся в паре метров от меня. Если бы я не знала, что он жив, то испытала бы нешуточный испуг. Дыхание не слышно, никаких вздохов или сопения во сне, никаких переворотов. Как будто исчез, растворился в этом холодном воздухе, сливаясь с чистейшими каплями росы. Но я долго разглядывала обнаженную спину, рассченную кровавыми линиями, и почему-то каждую клеточку тела охватывало спокойствие от присутствия хоть кого-то рядом. Незаметно подкрался сон, нежно обнял. Было слишком хорошо. И даже почти не холодно. Веки потяжелели, а ресницы превратились в настоящий груз. Сердце потеряло остроту аритмичных постукиваний и билось тихо-тихо, спокойно и неощутимо. В правом виске нервно билась тоненькая жилка, но я приложила к ней ледяной палец и долго сжимала, пытаясь охладить больную голову. И уснула, абсолютно не запоминая сновидений. *** Пробуждение не принесло облегчения. Кто-то грубо тряс меня за плечо, и туманный мир сновидений уплывал всё дальше. Я разлепила налитые свинцом веки, пару секунд очухивалась. Кто и зачем завел меня в лес? Что произошло? Мамочки! Я вскочила. Голова болела невыносимо - гораздо сильнее вчерашнего; перед глазами плясали точки. Тошнота подкатила к горлу. Меня долго выворачивало желчью. Ричард не поздоровался со мной - только осмотрел подозрительным взглядом. Он сидел у потухшего костра и грел руки, приблизив те к тлеющим углям. На импровизированных шампурах, а точнее - веточках, были нанизаны грибы неизвестного происхождения. - Ешь, - приказал спутник. А вдруг они ядовитые? Ай, будто бы отравиться и умереть - худшая из зол. Гриб напоминал жилистое мясо, старое и безвкусное. Я проглотила один кусочек и, вдумчиво прожевав, поблагодарила Ричарда. Тот не ответил. Лес, настолько зеленый, что казался высеченным из малахита, твердо впивался в землю корнями деревьев. Многовековые стволы тянулись к небесам тонкими шпилями-верхушками. Звуки не вторгались в величественное царство: птицы молчали, звери не выли, и только ветер грустно стонал, будто бы прощаясь с кем-то важным. Он задувал мне под свитер, заставляя ежиться и вздрагивать, нервно постукивая зубами от страха. Давно затушенный костер умирал в этой жутковатой тишине. Во что же я вляпалась? Попала в иной мир - это раз. Про иные миры, прекрасные и далекие, я прочитала вагон и маленькую тележку книжек, только вот загвоздка: в книгах героям доставался какой-нибудь супер-дар или чудо-покровитель, или на худой конец свое царство. Мне же попался Ричард - это два. Кто он и чего от него ждать? Друг или враг, злодей или человек, попавший в плен обстоятельств? Но самое страшное - меня не пугало происходящее. Точнее - пугало, но не так, как должно: до дрожи, до озноба, до предобморочного состояния. Жутковато, но не более того. Словно я здесь уже была; словно это место не ново. Уж не оно ли являлось в тех реалистичных снах, после которых я просыпалась в поту? А Ричард? Случайный ли он попутчик? Причина, по крайней мере, одной моей беды, спокойно разлеглась на травке, подставив лицо солнечным лучам. Интересный все-таки типаж. Худощавый, с тонкими пальцами, длинными - до мочек ушей - волосами линялого серебристо-серого цвета и бледной кожей. Зато глаза! Изумрудные, живые, горящие. Странно, вчера они ведь были с пепельным оттенком - я это чётко помню. Скулы острые, губы ложатся тоненькой линией. Волосы спутаны и взлохмачены, но в этом нет неопрятности. Что крайне странно. Не мой типаж, но он мог бы стать довольно привлекательным. Его бы подстричь да отмыть, а то, судя по всему, о горячей воде или мыле он в жизни не слыхивал. Сколько ему лет? На вид - не менее тридцати лет, а возможно, и больше. Морщинок много, да и шрамов хватает - например, над губой несколько, все руки исполосованы белыми, уже давно зажившими линями. Ричард заметил мой интерес к своей персоне и нерадостно хмыкнул: - Что-то не то спаслось, что хотелось, да? Ответа не жду. Идём. Отдохнули, и хватит. Он поднялся быстро, словно не знал ни усталости, ни изнеможения. Странный он. Говорит жестко, серьезно, но, в то же время, так ехидно. Голос сильный, поставленный, но такое ощущение, будто бы он - не любитель разговаривать. И хамит не по характеру, а от нужды или привычки. Непонятный он, ох, непонятный. А впрочем, какое мне дело? Сейчас бы хоть куда-нибудь дойти, пока до нас не добрались добродушные селяне с факелами наперевес. Ах да, у них не факелы. Они предпочитают плеть и что-то похожее на копье. Средневековье какое-то, честное слово. Кстати... - Какой нынче год? Я старалась не отстать от спутника, хотя получалось с трудом - шаг того был четок и размашист. - Шесть тысяч четыреста пятьдесят первый от зарождения, - незамедлительно ответил тот. - Помогло? - Даже очень. Ладно, а если быть честным? - обогнав Ричарда, еще раз спросила я. Его усмешка заставила меня понуриться. - Честно? Шесть тысяч какой-то там год? Но это невозможно! Что за безумная страна?! - Ты даже территориально не представляешь, где находишься? - Он удивленно изогнул бровь. - Слушай, откуда ты взялась, красота? - Кажется, из другого мира... - Я развела руками, ожидая косых взглядов. - Постой, это тебя не удивляет? - Нисколько. - Ричард вновь откинул челку с лица. - Некоторые особо обученные колдуны могут перемещаться в иную реальность. Мне неизвестно, для чего, но такое практикуется. И ты каким-то образом влезла сюда из своего мира? - Да... Наверное... Или нет. Лезла ли я куда-то? Тот свет... откуда он взялся? Честно говоря, я ожидала расспросов, которые помогли бы мне хоть сколько-нибудь почувствовать себя непрошеным гостем в чужих землях. Но Ричард всё так же спокойно, как и раньше, шагал незнамо куда. Он легонько отводил руками ветки и нырял под них, пропуская меня вперед. В глазах рябило. Да, спутник мне достался не самый разговорчивый. Я же не могла молчать. - А что творится в вашей реальности? Монархия, республика? Может, вообще живете в мире всеобщего благоденствия? - Я вспомнила курс истории, с отличием сданный на выпускных экзаменах. Ричард посмотрел на меня как на пациентку сумасшедшего дома. Впрочем, а кем я еще являюсь после всего случившегося? Он не остановился и даже не замедлил хода, а просто негромко сказал: - Тирания. Наступила десять лет назад и, судя по всему, останется до конца веков. Не задавай глупых вопросов. Правда, если вдруг в какой деревне спросят, как ты относишься к власти, запомни: ты чтишь и ценишь нашу бесценную королеву Ореллию. Иначе без разговоров голову отсекут. Скорее бы уже появились эти деревни. Бродить по этим пугающим лесам не хотелось. А добродушные трактирщики, готовые накормить тыквенным супом взамен на россказни про то, что я гостья из соседнего государства, пришлись бы кстати. В животе заурчало, и я покраснела от стыда. - Мы скоро вернемся к людям? - Нужно было перевести тему беседы. - Не мы, а ты, - резко оборвал меня Ричард. - Я доведу тебя до села, где еще никто не извещен о непонятной чужеземке, имеющей наглость "украсть" "драгоценного" пленника. Придумаешь какую-нибудь сказку, и всё. Далее твои проблемы. - А что с тобой? - Уйду. И надеюсь, мне не придется никогда тебя больше видеть, - отрезал он, убирая с лица светлую прядь привычным движением. Я оцепенела. Он оставит меня? Неизвестно где, ничего не объяснив? И не поможет? - Но... - Никаких 'но'. - Ричард раздраженно махнул рукой. - Всё решено ещё до твоего идиотского поступка. Мне не нужны компаньоны, да и тебе одной легче будет укрыться. Да уж, конечно. Одна я всего-то спасу какого-нибудь очередного проходимца. Да за какие же грехи боги послали мне этот кошмар?! Ах да, о богах... - А у вас есть божества? - Ну, вроде как им молятся, - ответил Ричард, пусть и без особой уверенности. - Дескать, боги слышат всех вокруг. Нуждающимся они посылают помощь, а злодеям - неприятности и беды, тем самым сохраняя равновесие. Если честно, с верой моя дорога никогда не пересекалась. - То есть ты не получал ни поддержки, ни страдания? - Ну, как сказать, - он фыркнул точно пес. - Тебя чем лучше наречь: помощью или неприятностью? Я невольно улыбнулась, но улыбка быстро сползла с губ. Густой лес обратился в непроходимую чащу. Исчезла зелень и солнечный свет. Ветки что костлявые пальцы били по лицу и плечам. Палая листва хрустела под ногами. Деревья переплетались корнями. Я исцарапала щеки и прорвала свитер. Ну всё, Аня, теперь тебе одна дорога - на паперть. Сядешь у ворот и попросишь хлебушка - и получишь заслуженного пня от других 'работников' прибыльной сферы. Горло отекло без воды, и я глотала вязкую, липкую слюну. Голова шла кругом. - Давай поторопимся. - Сквозь туманный шепот пробрался голос Ричарда. - Я знаю этот лес. Скоро поредеет, тогда и остановимся. Как можно знать то, что не имеет ни протоптанных троп, ни указателей, ни каких-либо опознавательных знаков?! Я вот в трех осинах путаюсь... Странный человек, непонятный и подозрительный. Пускай других попутчиков на примете нет, но не могла же я довериться ему безоговорочно. Как минимум, один вопрос оставался открытым: - За что тебя хотели казнить? - А что? - с раздражением. - Охота утолить нездоровое любопытство? - Ну, мне просто очень хотелось бы узнать о... - То есть утолить любопытство, - не дослушал этот мрачный типчик. - Хорошо. Я тебя нисколько не обманывал. Я убил пятерых человек. Трех безоружных мужчин и двух женщин. Минутой назад казалось, хуже уже случившегося быть не может. Да конечно! После этого спокойного заявления появилось желание сбежать. Улепетывать по чаще куда глаза глядят. - Но... За что? - Мне нравится убивать. - Спутник обернулся ко мне, прищурился и скривил губы в жуткой ухмылке. - Стало легче? Не переживай, красота, ты спасла мою жизнь, а я сохраню твою. И он словно в насмешку провел холодным пальцем по моей шее. Меня затрясло. Он продолжит убивать. Ричард развеселился не на шутку. И с удовольствием начал перечислять, что да как. Рассказал про предрассветный сумрак и окраину села, про спящую семью, и про то, как в их доме пахло молоком. Про женщину, бьющуюся в агонии, и мужчину с раскроенной головой. И про волосы на топоре, и про пятна крови по полу. - Пожалуйста, хватит! - Я заткнула уши. - Не рассказывай... об этом... Он не ответил. Но молчание, раньше тяжелое, стало спасением. *** Первыми не выдержали ноги. Они вспухли и болели, точно закованные в кандалы. Каждый шаг давался с трудом. И это ещё повезло, что в деревне 'почетной чужеземке' выдали ботинки из грубой кожи взамен её старых домашних тапочек. Думать о том, каково Ричарду, идущему босиком, мне не хотелось. Да и вообще не хотелось думать о нем! Будь моя воля - я бы сбежала. Но неизвестно что лучше: помереть от обезвоживания и голода или в объятиях маньяка. Он обо мне тоже не думал и не обернулся ни разу. Не говорил, не спрашивал, не помогал и не оглядывался. Словно был совсем один во всей бескрайней чащобе. Вечерняя тьма холодным покрывало накрыла небесное полотно, когда мы вышли на ту полянку. Жирная луна освещала её, и меж травинками запутались золотистые лучи. Тихий голос заставил вздрогнуть: - За нами больше не гонятся. Пойду поищу чего-нибудь съестного, а ты... - Ричард глянул на меня искоса, - сиди тут. И ушел. Неужели он не устал?! Любой здоровый человек сошел бы с ума, пробродив полдня по лесу. Я, например, как плюхнулась на подгнивший, усыпанный трухой пень, так и замерла. Всё, хватит, приплыли. Дальше только лежа. Луна была чудовищно хороша. Она гладила меня по голове, ластилась к ногам, светила нежно и ласково. Ветер мурлыкал одному ему известные мотивы. Лес жил, хрустел, свистел, трещал. Казалось, прислушайся - и вдали кто-то взвоет или взмахнет крылом. Нет, всё обман. Никого нет. Мамочки! А вдруг Ричард попросту слинял? Ему надоело присматривать за бесполезной 'спасительницей', и он плюнул на данное мне обещание. И ушел незнамо куда, ведь ему чаща знакома. Но не успела я по-настоящему разволноваться, как вынужденный спутник показался среди деревьев. Лунные лучи вплелись в его волосы. Он нес небольшого и, судя по всему, мертвому зайца. После некого раздумья Ричард провел большим пальцем по острию того самого союзника-ножа, спасшего кому-то жизнь, а кому-то, напротив, ухудшившему её в сотню раз. Мне повезло - Ричард отвернулся, когда свежевал кролика. - Если пойдешь туда - увидишь ручей. Вода чистая, сходила бы попить да умыться, - не оборачиваясь, посоветовал мне Ричард. Я не представляла, где находится "туда", но двинула в ту сторону, откуда недавно вышел мой спутник. Идти старалась только вперед, не сбиваясь и не поворачивая. Лесной ручей тек среди камней, огибал сломанные стволы, разбивался об илистый берег. Я жадно пила ледяную воду, и во рту жгло. После ополоснула лицо, обтерла руки. Он ждал меня - я почувствовала его волнение. И когда я вернулась, Ричард заметно расслабился, хотя и не подал виду. Неужели беспокоится? Или что?.. - Разведи костер, - спокойно попросил блондин, вводя этой просьбой меня в полнейший шок. - Я не умею, кажется, - промычала, подумав ради приличия секунды две. - Нет, точно не умею... - А чего там уметь? Эти два камешка ничем не отличались от остальных, но Ричард выбрал именно их. Чиркнул друг о друга над сваленным хворостом - и когда он успел его притащить?! - и крохотная искорка, могу поклясться, оторвалась и упала в самый центр конструкции. - Ничего себе! - Держи, - Ричард передал камешки мне. - Ничего особенного, огнегранит и не на то способен. Жаль, нет коры Синего дуба. Тогда бы полыхнуло будь здоров! - Синего дуба? Я грела ладони у пламени, а то фырчало, вгрызаясь в ветки. - Его наружная кора голубоватого оттенка. Разрезаешь первый слой и отковыриваешь второй, - я поперхнулась, - и всё. Просто капаешь на кору любой жидкостью. Подойдет и роса, и слюна, и дождевая вода. Только учти, что кора сгорает моментально, и за пару секунд он полностью истлеет. Поэтому горящую кору используют лишь для разжигания костра, но не для постоянного поддержания. Запомнила? - Не очень. - Я попыталась проговорить весь алгоритм про себя. - Честно говоря, разжигать огонь водой - это самое бредовое, что я когда-либо слышала. Ричард не ответил - впрочем, ничего нового. Он воткнул две ветки-рогатины в землю, а на третью одним рывком насадил тушку зайца. Положил её на импровизированный вертел. Когда заяц зарумянился со всех краев, я, глотая слюну, попыталась представить, как же его есть. Тарелок нет, вилок тоже, один нож, да и тот сомнительной чистоты. Но голод взял свое, поэтому вскоре я жевала замечательно прожаренный кусок мяса прямо с палки, давясь слюной. И мне было почти хорошо. - Уже завтра утром выйдем к селу. Придумаешь какую-нибудь слезливую историю про девочку-сиротку, попросишься на подработку, а дальше действуй по ситуации. Поняла? - В общих чертах, - пробормотала я, совершенно не представляя, куда действовать, по какой ситуации и когда эта ситуация начнется. - И чудно. Тогда спать. Всю ночь снилась полная несуразица: бойница башни, и ветер, раздувающий волосы; погоня на лошадях; пещера в глубине горы. Будто бы начиталась исторических романов. Во сне я была иной: суровой, умной, решительной. И только где-то далеко в подсознании трепыхался вполне реальный страх. Страх проснуться не там, где хотелось бы, рядом с пугающим человеком, без каких-либо представлений о дальнейшей жизни. Я совсем одна, я в чужом мире, я ничего не понимаю. И меня ждет неминуемая гибель. Я проснулась от того, что Ричард тряс меня за плечи и шептал в самое ухо: - Поднимайся. У нас проблемы. Я начала крутить головой в поисках проблем. Дыхание оборвалось на вздохе. Липкий ужас сковал тело. Ричард прислушался к чему-то, выругался и, схватив меня за руку, побежал. Солнце светило лениво. Небо, окрашенное красно-янтарными цветами, было выписано кистью умелого художника. Рассветная влага напитала воздух. Крепкая рука сжимала мои пальцы, тянула вперед, не давай возможности остановиться. Ричард не оборачивался, но даже я чувствовала, как он напряжен и вслушивается во что-то, что мне казалось обыкновенной утренней тишиной. Этот корень я заметила слишком поздно. Упала на колени, потянув Ричарда за собой. И только собиралась вскочить, как Ричард сквозь зубы прошипел: - Выбрались. Потом безмятежно улегся рядом, примостив голову на тот самый неблагополучный корень, и прикрыл веки. Я задыхалась. Полусидела, подогнув одну ногу и склонив лицо к земле. Сердцу не хватало места в груди, и оно рвалось прочь. - Поэтому я и говорю: по отдельности спастись будет легче, - почти неслышно прошептал мой спутник. Затем добавил с толикой ехидцы: - Мне. - Тебе что? - Мне сбежать от охотников легче, если рядом нет тебя, - жестко подытожил Ричард. Голос налился металлом. Несомненно, я являюсь неприученной не только к бегу, но и даже к ходьбе, обузой. - А кто такие охотники? Ответ показался хорошо заученной фразой: - Охотники - это специально обученные Королевой люди, специализирующиеся на розыске, поимке и ликвидации... - он сбился, на секунду задумываясь над продолжением, - ... определенной группы преступников. Хватит прохлаждаться. Осталось буквально несколько миль. Затем мой спутник поднялся, а я ужаснулась. Старые раны открылись, кровь сочилась из десятков царапин. И ведь не ноет. На секунду я его даже зауважала. Час или два, или, возможно, целую вечность мы привычно молчали. Потом Ричард остановился. - Тебе прямо. Увидишь ворота - иди к ним. Не вздумай оставаться в лесу. Спасибо за помощь, надеюсь, больше не встретимся. Удачи. И я не успела придумать ответа, как Ричард развернулся, вложил мне в ладонь нож с деревянной ручкой и ушел. Просто великолепно. Приплыли. Пусть мой спутник груб и жесток, но он мог спасти от многих неприятностей. А будет ли так в деревне? Чем мне заниматься? Что ж, стану селянкой, нарожаю детей и... свыкнусь с этим миром. Осталось только придумать красочную историю моего прошлого. 'Ты сама-то в это веришь?' Нет. Но выбора у меня все равно немного. И с этими недобрыми мыслями я вышла из леса.
Глава 3. Добро пожаловать в новый мир!
Староста напоминал шар на ножках: круглый, румяный, пузатый до безобразия. Он долго закручивал ус, смотря, как я топчусь на крыльце его дома, и слушал плаксивую историю про девочку-дворняжку, потерявшую и мамку, и папку. Настоящих мамы с папой очень не хватало, но я запретила себе вспоминать о них. - Так-так-так, - только и сказал староста, дослушав. Я потупила взор и показательно шмыгнула носом. - Так откуда ты шла, бедняжечка? - и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Понимаю-понимаю, издалека. Времена нынче опасные, а ты такая... Какая именно такая я не узнала, староста махнул рукой. Смешной он, голосок тоненький, сам вертлявый. Ну точно, колобок. - Бродят здесь всякие, - староста отстранился, пропуская меня внутрь чистеньких сеней, - и не хочу даже говорить, кто. Я тебе помогу, деточку. Жилье подыщу, но, сами понимаете, не задарма. Работать готова? Кивок. - Готовить научена? Второй, менее уверенный. - Может, прясть умеешь али вышивать тесьмой? Вязать? Нет? Заговоры, может, знаешь какие? Тоже нет? Ну, пока на кухню определю, а там посмотрим. Хорошо? Конечно, хорошо. Даже великолепно. Всё оказалось настолько простым, что я окончательно расслабилась. Через пару минут на стол, куда меня усадили, принесли ароматные кушанья, и хозяин, извинившись, оставил меня за трапезой. Столовая выглядела великолепно. Изящные резные столы и стулья, на стенах - связки засушенных цветов. Окна были прикрыты ставнями, и я, на радостях, решила их приоткрыть. Едва я сунулась к окну, как с улицы донесся громогласный, мало похожий на прежний, голос старосты: - Отправляйся к охотникам. Скажи, что девчонка найдена. Я её придержу. Моя рука замерла, и я застыла статуей, только бы не выдать себя. Значит, это был обман. Каким-то образом в селе уже осведомлены о моем спасении преступника, и теперь сельчане захотят сдать меня в заботливые руки жутких карателей. По темечку билось: "Что же делать?!" Я села обратно за стол, стараясь сохранить лицо, уткнулась в тарелку. Ни соленья, ни молодая картошечка больше не лезли в рот. Староста вернулся и, как ни в чем не бывало, улыбнулся: - Наелась? Пойдем, кровать покажу. Работать с завтрашнего дня начнешь, а пока отдыхай. - А можно я с собой еды возьму? Староста повел плечами - мол, бери что вздумается. Он выдал мне буханку хлеба и повел наверх. Моя тюрьма была обычным чердаком, где, кроме грубо сколоченной кровати без матраса, стоял ещё платяной шкаф, порядком поистрепавшаяся метелка, табурет и стол. - Других, увы, нет, - развел староста руками. - Бельишко женушка моя принесет, как воротится. Выходить на улицу не советую, ибо внешние опасности поджидают повсюду. И лукаво подмигнул. Что это за опасности, я уточнять не взялась. Он запер меня на замок. Дверь не поддалась, я подергала. Черт! Куда я вляпалась?! Вчерашняя студентка без каких-либо достижений, а сегодня - пленница в ином мире. Уткнулась лбом в дверь. Мне конец. Нет, рано сдаваться! В шкафу пылилась одежда. Чуть великоватые мне штаны из плотной ткани, длинная - до щиколотки - юбка, поеденный молью платок ало-желтой расцветки и две безразмерные льняные рубашки. Под кровать лежал целехонький котелок без ручки, показавшийся мне полезным. Я переоделась в рубахе и юбку, убрала в холщовый мешок, который тоже валялся на чердаке, хлеб, нож и котелок. Сжевала ломоть хлеба, но небольшой - если я выберусь, моим домом станет лес, и лишней еды не будет. Я не Ричард, мне ни зайца не поймать, ни грибов съедобных не собрать. В незапертое окно я пялилась минут пять кряду. Метров пять до земли. Шею не сверну, но ноги поломаю. Охраны нет, вообще двор пуст. Только где-то вдалеке мычит корова. Мешок полетел вниз. Я следующая. Обошлось. Ноги двигались, а синяк, пока невидимый, но уже растекшийся по левой руке - после неудачного приземления на ту - как-нибудь пройдет. Теперь цель одна: бежать! Да только куда? И как? В фильмах герои бегут очень даже элегантно: перемахивают через низенькие заборчики, сбивают прохожих, несутся со всех ног. Но я-то не в фильме... Из-за угла дома просматривалась прямая улочка. Редкие прохожие неторопливо прохаживались по мощеной дороге от рыночной площади и обратно. Эту самую площадь я тоже рассмотрела, оттуда доносились призывы купить шарфы, пряники, кинжалы и прочее барахло. Если пройти четыре дома, а потом затеряться в толпе, то можно выбраться живой. Я сгорбилась и, склонив лицо к земле, нетвердой походкой направилась вперед. На волосы повязала аляповатый платок, старалась шаркать и не поднимать глаз. Рынок, как ему и полагается, пестрел всеми цветами радуги. Низкорослый старичок предлагал оружие, "выкованное из лучших сортов железа сокровищниц Ледяных гор". В соседней палатке высоченная девица с льняными волосами продавала блестящую, очень тонко и красиво выполненную бижутерию и фигурки из хрусталя. Пухленькая торговка зазывала народ отведать наливных яблочек из садов при королевском дворе. Не утихали споры за каждый стерций, ругательства слышались через шаг, толкотня была чудовищной. Но зато затеряться в толпе оказалось совсем несложно. Немного походив по базару, я уяснила, что есть еще один выход с северной стороны села. И поток народа из села был столь же велик, как и в него. Я пристроилась к какой-то компании подвыпивших молодых людей, неприлично шутящих по поводу чьей-то талии, и постаралась незаметно прошмыгнуть в ворота. Получилось! Стража не приметила мою сгорбленную фигурку, никто не потребовал остановиться. Голоса за спиной не приказывали сдаться охотникам. Я была свободна. Слишком легко отделалась. Подбитая рука - меньшее, что могло приключиться со мной в этом селе. И вот, я вновь в лесу, ставшем вторым домом (хотя у меня и первого-то нет). Долго плутала среди молодых березок, но потом тень от крон скрыла свет, и лес переплелся за моей спиной ветвями деревьев. Никогда бы не подумала, что можно радоваться лесным дебрям. Но это был настоящий восторг. Неописуемый и практически ненормальный! А когда я очутилась около родника, то разрыдалась как маленькая. Судьба сжалилась над глупой девчонкой и подарила мне воду! Только сейчас стало очевидно, насколько я влипла. Что за безумная страна, где, между тем, жители говорят по-русски, употребляют многие знакомые мне слова - кроме названий трав и местностей. Но, с одной стороны, они живут в Средневековье со всеми его проявлениями (хотя я еще не видела городов - кто знает, какой там прогресс), а с другой, имеют колдунов, волшебные эликсиры и хотя бы даже хрусталь, ничуть не хуже современного? Каким образом меня сюда забросило, что здесь творится, и как поступают люди в таких ситуациях? Если во всех селах известно о соучастнице того светловолосого убийцы, то всю мою жизнь мне придется скрываться. Кошмар... Кстати, об убийце. Как он мог так поступить?! Я его от виселицы уберегла, между прочим, а он бросил меня совершенно одну, не рассказав самых банальных истин про этот мир. Нагрубил и ушёл. Благородно, ничего не сказать. Чтобы я еще раз спасла кого-то! Эх, кто бы меня спас. Теперь о знаниях. Что мы имеем? Есть некое королевское войско, выслеживающее, судя по всему, самых жестоких убийц и их помощников. Охотники обладают, наверное, громадной мощью. В деревнях сейчас ошиваться не стоит, на одном месте сидеть - тоже. Я выберусь, у меня нет выбора. Не замерзну от холода и не загнуть от лютого голода. Выдержу, справлюсь! Ну почему я прогуливала уроки ОБЖ в школе? Всё из-за Глеба, если бы не он - я бы, как все приличные дети, исписывала тетрадь конспектами и изучала основы выживания. А теперь придется привыкать к природе путем проб и ошибок. Жаль, бумаги нет, не записать наблюдения. Ну а может, это и к лучшему. Память разовью. Всё будет хорошо, ведь правда? Ливень начался в секунду, крупные капли подламывали листву, закатывались за шиворот, молотили по щекам. Я сидела, совершенно мокрая и продрогшая от холода, под густой кроной почти нетронутого водопадом дерева, дрожала и в голос ругала саму себя, этот мир, свою глупость, лес, деревья. Ругала абсолютно всех и вся, не представляя, как выживать. Добро пожаловать, ничего не скажешь!Глава 4. Божественная помощь и прочие неприятности.
Ночь не задалась. Я пыталась уснуть, но никак не могла удобно пристроиться на ложе, собранном из одежды и палой листвы. Во-первых, в отбитом локте покалывало и тянуло. Во-вторых, дождь хоть и кончился, но оставил о себе напоминание: почва хлюпала, с листьев капало. В-третьих, ветер задувал под свитер. Мерзко, холодно, больно. Одиноко. Когда небо начало светлеть, и в воздухе запахло утром, я встала, уселась, обняв колени, и... заплакала. Просто уронила лицо в ладони и заговорила сама с собой. Нужно было кому-то пожаловаться, разгладить эту мрачную тишину. Пусть хотя бы выдуманный слушатель пожалеет меня. Слезы обжигали щеки, зубы стучали. — Это всё неправильно! — шептала я. — Почему именно я? За что мне такое? Я спокойно жила, училась. Я же ни о чём не мечтала... Вообще ни о чём. Мне не хотелось этих сказок. За что? Я ведь никогда не восторгалась храбрыми героями средневековых легенд. Я боюсь темноты. Я медлительна. Я не подхожу на роль главной героини. Если меня не убьют охотники, то я окочурюсь сама. Где-нибудь ближе к осени, когда задуют северные ветра. У меня нет еды, одежды, лекарств. Боже, у меня нет банальной расчески для волос или мыла! Я не приспособлена к жизни в лесах, к постоянному стрессу. Я никогда не выберусь отсюда и сойду с ума от одиночества. Мне нечем разжечь огонь, да я даже не знаю, с какой стороны находится мох, и как определять съедобность грибов и трав. А ведь я могла даже в этой невероятной стране жить спокойно. Представившись иностранкой, не отказывая себе ни в чем, тихо путешествуя по городам и селам. Зачем я решила украсть того преступника? Почему он отплатил мне ничем? И почему мне, черт возьми, было куда спокойнее спать рядом с убийцей, чем одной? Глупо, неправильно, дико. Кто решил так пошутить надо мной? Здешние боги? И зачем, самое главное? От меня нет никакой пользы. Я простая девочка, слабая и пугливая. Я погибну... Обязательно погибну. Слова становились неразборчивыми, а всхлипы слабели. Я уснула, склонив голову на колени, и мне снилось солнечное небо и родной город, казавшийся еще совсем недавно скучным и однообразным. Я никогда не хотела куда-либо так сильно как сейчас в него. К спешащим пешеходам, неухоженным улицам, каменным бездушным домам. Таким знакомым и родным. К тополям, осыпающим дороги летним снегом. К бурлению неспокойной реки, через которую перекинулись мосты. Утро разбудило первыми солнечными лучами. Журчала вода, и где-то невдалеке пели птахи. Как удивительно здесь меняется погода. Ночью поджидает лютый холод, а днем — нестерпимая жара. Я приоткрыла правый глаз и, щурясь, глянула в чистое небо. Почему сны кончаются именно тогда, когда почти начинаешь в них верить? Когда уже можно вполне реально идти по тротуару, спешить навстречу новому дню, как две капли воды, похожему на предыдущий? Когда кажется, что все заботы заключаются лишь в заваленной сессии? Сны очень злы. Они заставляют окунуться в иной мир, которого никогда не будет. Протерла глаза рукавом рубашки, огляделась и... в ужасе отпрянула. В метре от меня полулежал-полусидел, вытянув передние лапы, крупный пес серебристо-кремовой окраски с темными пятнами около ушей и глаз. Он сощурил дьявольские черные глаза, уставившись на меня. И, кажется, даже облизнулся. Что следует предпринять в случае атаки пса? Бежать? Или стоять, не двигаясь, пока он сам не уйдет? Может, нужно что-то говорить? Вдруг собака услышит голос и решит, что человека лучше не трогать? Слова костью застряли в горле. — Милый песик, не ешь меня... Поверь, я совсем не вкусная. Вся в пыли, костлявая, нечесаная. Согласись, куда приятнее съесть какую-нибудь пухленькую пастушку. Правда? Пес тряхнул лобастой головой, поднялся на четыре лапы и медленно, не отрывая испытующего взгляда от моего лица, двинулся ко мне. Собака ли это? Очень похоже на волка. Тощий, с впадинами на боках, длинноносый, разве что шерсть удивительного окраса. Убегать поздно, и я зажмурилась. Шею обжигало волчье дыхание, зверь подошел совсем близко. Я позабыла, как дышать. Хищник мог накинуться в любую секунду, но почему-то он медлил. Долго обнюхивал мою шею и лицо, а потом вдруг прижался мордой к моей груди и тихонько заскулил. Такого поворота событий я не ожидала. Волк не собирается нападать, он собирается… дружить со мной?! Я поднесла ладонь к тощей спине и дотронулась до пушистой шерсти, аккуратно поглаживая её. Рычания или иного недовольства не последовало. Какой он тощий, все кости проступают, видимо, леса эти не славятся особой живностью. — Хороший мальчик, - я потрепала то ли волка, то ли пса по башке. Что там говорил Ричард про богов этого мира? «Они посылают нуждающимся поддержку». Кажется, он сказал так. Возможно, мой плач был услышан кем-то на небесах, божества сжалились и решили вывести ко мне если не помощника, то хотя бы товарища? — Интересно, ты разумный? Понимаешь мою речь? Эм... Дай лапу! — неуверенно попросила я у зверя, всё еще прижимающегося ко мне боком. Хищник отстранился, недобро оскалился и клацнул зубами в сантиметре у моего носа, а потом насмешливо блеснул темными глазищами. Ага, так и запишем: лапу давать он не хочет. — Должна же я знать, понимаешь ли ты меня! Хотя бы моргни, если это так... Волк спокойно прищурил правый глаз. Но после секундного раздумья прищурил и левый, а потом и вовсе зевнул. — Ты послан мне свыше? — голосом, полным непонимания, спросила я. — Ну вот, докатилась. Разговариваю с животным. Лучше бы ты меня съел. Судя по оскалу, мой «собеседник» был схожего мнения, но почему-то смиловался. — Тогда я буду звать тебя... Ну, допустим, Кремовый. Очень уж у тебя шерсть похожа на шарик крем-брюле. Глупо хихикнула. Волк выгнулся дугой, а потом резко развернулся и, побежав, затерялся в деревьях. Я почти испугалась тому, что моя надежда на друга окажется иллюзорной, но животное вернулось, неся в зубах трупик непонятного существа, похожего на большую мертвую мышь с пушистым хвостом. Он осторожно выплюнул тельце к моим башмакам и уставился на меня. — Ты предлагаешь это есть? — Я закашлялась. — Но эту мышь ещё разделать надо. Она, конечно, и так мертва, но... Кремовый недовольно зарычал. Расширенные зрачки почти сливались с радужкой. Мне всегда казалось, что у волков глаза зеленые или желтые, но, видимо, я ошибалась. Животное подтолкнуло носом мертвую мышь ко мне, а я со вздохом достала ножик и начала примеряться, как бы менее кроваво со всем расправиться. Говорят, если кушать захочется, то можно пойти на что угодно. Может быть, я не была голодна. Конечно, если отварить её в котелке, то получится бульон. Да, но для начала было бы неплохо мышь очистить и разделать, а руки предательски дрожат. Волосатый же бульон далек от моих представлений о прекрасном. — Знаешь, дружок, ешь её сам. — Я подтолкнула тельце лезвием ножа обратно в сторону волка. — Я же не изверг, кажется. Я как-то к цивилизации привыкла. У нас там таких потрясений куда меньше. Поем сейчас хлебушка, водички хлебну — вот и наемся. Волк смотрел меня искоса, как на дурочку. Ну извини, дружок, но твой подарок не пришелся по вкусу – в прямом смысле слова. Не настолько я сроднилась с природой, чтобы освежевать её дар. Волк вновь клацнул зубами, в нетерпеливом жесте читалось: «Ну же, тугодумка!» — Извини, малыш. Хочешь, я эту мышь на шею повешу и буду всегда с собой носить? Только не грусти, — воодушевленно начала я, а потом, подумав над прелестью ношения амулетов из дохлых мышей, закончила: — Или не повешу… Ты ведь плод моего воображения? Или я сошла с ума? Волки не могут приносить еду людям. А если ты волшебный, то должен уметь что-нибудь этакое. Например, костер разжигать без огня или летать. Даже летать не умеешь?! Зачем ты тогда мне нужен. Хищник покачал башкой совсем как человек, и направился прочь от ручья. Я замахала руками и чуть ли не со слезами упросила бежевое волка остаться. В самом деле, что я знаю об местных причудах? Вполне возможно, что здесь на каждом шагу встречаются разумные звери. Или у всякого человека есть своя животная пара. В таком случае, мне очень повезло. День окончательно вступил во владения. Припекало безжалостное солнце, а ветер скрылся в кронах. Величественные деревья окружали нас со всех сторон, стояли молчаливыми громадами, будто показывая, насколько я низка и суетлива по сравнению с ними. Ручей искрился от солнечного света, а в изумрудной траве, похожей на осоку, бегали букашки. Лес ожил, заговорил, зашуршал, запел. Я не знала, продолжать ли путь по такой жаре или же передохнуть здесь, рядом с водой, но волк решил за меня. Он вцепился зубами в мешок с вещами и потрусил вперед. После оглянулся, тряхнул башкой, дескать, пойдем же. Он бежал с непостижимой грацией. Не тощий волк, а истинный зверь, готовый к нападению, чувствующий каждый шорох. Вот бы и мне так… а не спотыкаться на ровном месте. Сколько дней, месяцев или лет осталось до зимы? И какая в здешних краях осень, засушливая или дождевая? Если температура упадет до десяти градусов, как происходит у нас каждым сентябрем, то я замерзну в своих легких одежках. И ведь даже укрыться негде. А после придёт зима. Ледяная красавица, во владениях которой не выжить одинокой путнице. Замерзнет вода, опадет листва, а на снегу будет невозможно спать. И это станет началом моей кончины. Ладно, первоначальная цель такова: обжиться, а заодно поискать способы для возвращения домой. Какое-то воспоминание не давало покоя, но я никак не могла ухватиться за него. Упустила что-то очень важное, что-то, что, возможно, помогло бы выбраться. Только что?! Кремовый бежал на два шага впереди, изредка оглядываясь. Я не отставала, хоть и изрядно вымоталась после первого же часа «прогулки». Нас окружали похожие друг на друга осины, березы и дубы. Были и другие деревья, непохожие на наши, с листиками в желтых прожилках или изогнутыми стволами. Колючие сучья лупили по свежим царапинам. Меня свалила усталость. Голова закружилась, и я бессильно плюхнулась на землю. — Больше не могу, — призналась волку. Тот нахмурился, если зверь вообще умел хмуриться, но прилег в нескольких метрах от меня, прикрыл черные глаза. Итак, что у нас есть? Буханка хлеба да котелок, в котором можно сварить настой из каких-нибудь трав, обозвав это постным супом. Сварить-то можно, да из чего? Да и не умру ли я от сего кулинарного шедевра? Вообще с готовкой у меня проблем никогда не было. Но одно дело — готовить из чего-то, хоть немного напоминающего пищу, а другое — из неизвестных растений, которые, к тому же, могут быть волшебными, и неизвестно, в чем это волшебство заключается. Или сразу умру или превращусь в лягушку какую-нибудь, а это во много раз страшнее. Или в волка. — Ты, часом, не заколдованный принц? Волк высунул розовый язык. — Ну и ладно, — не шибко огорчилась я. Воды тоже не имелось. И эта проблема пугала сильнее, чем возможность скопытиться от здешних растений. Сколько человек может протянуть без жидкости? День? Или неделю? Не помню, а жаль. Лучше б я так и сидела около того ручья. Какой толк в ходьбе незнамо куда? Почему же я не осталась? Поздно метаться, деточка. Раньше думать нужно было. По-моему, я уже накосячила везде, где только смогла. Осталась одна. Без одежды, вещей, документов. Без лекарств. Вспомнить о последнем заставила ссадина в локте, все сильнее набухающая и гноящаяся у краев. Кости-то при падении не сломала, но грязь занесла и отбила руку. По коже разливался лиловый синяк. Медленно пережевывая кусочек хлеба, я обдумывала свое короткое путешествие с первых минут. Вот я очнулась на лугу, вот пришла в деревню. Картинки сменялись быстро, детали сохранились, но не доставало чего-то важного. Того элемента, без которого не сложить мозаику. Действия, поступки, разговоры. Не то, не то, не то. Вот знакомство с Ричардом, беготня по лесу, сновидения, разодранная щека. Краткие беседы, описание убитых людей. Точно! Вот что я упустила! Как я могла забыть о том мимолетном разговоре, когда Ричарда совершенно не удивило мой переход из одного мира в другой? — Волшебники могут перемещаться! — так громко воскликнула я, что даже нежащийся на солнышке волк вздрогнул. — Если я найду сильного мага, то он... он... сможет вернуть меня домой. Эта мысль пронзила голову острой иглой. Домой. В свою уютную комнату, к родителям, к знакомым улочкам. Я вновь смогу видеться с друзьями, наблюдать в окно за шумными автомобилями. Забуду о случившемся, приму это как дикий сон. Только бы вернуться. Домой. Но как? Стоит ли высовываться из леса? И где мне искать колдунов? Как они выглядят? Да и в горле пересохло. Поиски магов чуть откладываются. — Не хочу тебя будить, но найти бы нам водички. Идем? Мой верный четвероногий друг — если его можно так назвать — моментально вскочил и встряхнулся. Он был готов к путешествию. А я? *** К речушке мы подошли, когда начало темнеть. Ещё робко, несмело, но небо серело, а солнце закатывалось за горизонт. Если бы волк не бежал так уверенно вперед, будто бы наизусть вызубрив маршрут, мы бы вообще ни за что не нашли её в лесных дебрях. Красота завораживала. Лес расступился перед быстротекущей водой. На другом берегу вновь начиналась зеленая тьма, но до того берега плыть и плыть. Темно-коричневый песок шуршал под ногами. Я разулась, с наслаждением зарываясь в него пятками. Вода, нагретая за день, не остыла, я скинула одежду и вошла в реку. Трижды нырнула с головой, пофыркивая и дрожа, вышла на песок. Отряхнулась что пес. И почувствовала себя посвежевшей. Мне захотелось экспериментировать. Накидать разной гадости в котелок и наблюдать за изменениями. А пить получившееся варево необязательно. Понюхаю – и хватит. Я оставила Кремового за главного, а сама углубилась в лес, выискивая незнакомые кустики, обнюхивая налитые соком ягоды, собирая в пучки травинки и складывая те в котелок, временно ставший корзинкой. Во время пути было не до отличий расцветки, поэтому казалось, будто все травы одинаковы. Нет. Здесь были и невысокие темно-оливковые травинки, и объемные коричневые ростки с бутонами нераскрывшихся цветков, и сухие веточки непонятных низкорослых растений. Меня охватил настоящий азарт. Я ползала по земле, набирая всё подряд в пригоршню, складывала в кучку и радовалась как ребенок. Пока чуть не столкнулась носом с тоненьким деревцем. Нежно-голубого цвета. Я аж тоненько взвыла от счастья. Неужели это то самое дерево, кору которого можно поджигать водой? Я метнулась к нему и попыталась отодрать первый слой, как учил Ричард, но ничего не вышло. Подковырнуть ножом тоже не удалось. Хрупкое растение отказывалось резаться. Даже маленькие веточки не отрывались и лишь гнулись во все стороны, словно в издевку. Страстное желание узнать о чудном растении смешалось со злостью. Минут десять я, отбросив импровизированную корзинку, пыталась хоть как-то подобраться к разгадке тайны. Потом столько же унимала гнев. В очередной раз, когда пальцы уже исцарапались в кровь, я смогла надрезать кору ножом. Такое ощущение, что ей самой надоело сражаться, и она поддалась по собственной воле, лениво и нехотя. С новым приступом ругани оторвав кусочек, я нашла нужный мне второй слой. С ним, кстати, дела обстояли проще. А может, мне так только показалось. В любом случае, я, сжимая в кулаке лоскуток коры, сантиметров десять в длину, в предвкушении побежала к реке. Кремовый встретил меня с должным любопытством. Точнее - с его отсутствием. Он скользнул взглядом по мне и вернулся обратно в излюбленную позу с головой, лежащей на скрещенных лапах. Привык, несчастный, что его «хозяйка» то стонет и рыдает по поводу и без, то скачет как угорелая, забыв обо всем на свете. Я разложила травы вокруг себя аки ведьма, сложила ветки, отломанные с ближайших деревьев, в кучку, а потом вдруг задумалась, что делать с горшком. Как его привесить? Не держать же в руках? Вспомнилось совсем недавнее приготовление мяса Ричардом, когда он умело сложил вертел. Надо сделать так же. Кремовый вытянул шею, с интересом поглядывая за заранее провальной затеей. Мне даже казалось, будто он хмыкает и улыбается, наблюдая за моими попытками ровно воткнуть палки в землю. Ничего не получалось. Песок расползался, палочки падали, я вновь устанавливала их. Наконец, после долгих мучительных построений, получилось что-то похожее на первоначальную задумку, и я принялась к самой интересной части — разжиганию. Неуверенно намочив указательный палец слюной, я вздохнула и прислонила его к коре. Ничего не произошло. Еще раз поводила пальцем по шершавой поверхности. Ноль. Я со злостью плюнула на синеватый кусочек. И еле успела отбросить его от себя. Кора горела идеально. Вспыхнула сразу, из середины переметнувшись на края, поджигая другие ветки. Мне стала понятно строение Синих дубов. Вот зачем нужен второй слой. От дождя намокает только внешняя сторона дерева, крепкая и, наверняка, не пропускающая никакой влаги. Поэтому и массовых пожаров после непогоды не случается. Как интересно придумано! У нас таких чудес нет. Остался лишь один вопрос: люди отрезают кору для своих нужд, но дерево ведь остается стоять, туда может затечь дождевая вода. И что тогда? Может, кора быстро зарастает? Или нет? Но на эти вопросы ответа мне не было дано узнать. Когда похолодало, согревались огнем. Травки кипели в котелке, и по воздуху плыл аромат сирени. Идиллия. Даже отекшая рука не давала о себе знать. Только при движениях напоминала о себе неприятной сдавливающей болью. А ещё я сыскала прекрасный способ распознавания пригодности отвара в пищу — Кремовый. Он нюхал очередное варево и или отшатывался от него, или же доверительно облизывался. Сам волк поужинал очередной мышью, и теперь грелся у костра, подставив любопытный нос к пламени. А я сняла котелок с огня и, дождавшись, когда настой остынет, начала дегустацию. Горько, но терпимо. Надеюсь, завтра я не позеленею и не обрасту волосами. А может, лучше бы и обросла. И тогда не страшилась бы никаких заморозков. Костер затухал, и сил развести новых не было. Я напялила рубашку, поверх свитер, завернулась во вторую рубашку как в шарф. Не помогло. Озноб разбежался по телу сотней мурашек. Стоило закрыть глаза, как мягкое горячее тело легло рядом, прижимаясь боком к больной руке и делясь теплом со мной. Шерсть щекотала щеку и шею, но так хорошо мне не было уже давно. Я улыбнулась и почесала Кремового за ухом. Он фыркнул, повозился, устраиваясь поудобнее, и, кажется, уснул. Почему-то мне казалось, что следующее утро не принесет ничего хорошего. Впрочем, как всегда. Но зато у меня есть друг. Если божества существуют, спасибо им. *** Невероятно, но я выспалась. Волк, правда, куда-то убежал, но не было ощущения, что это навсегда. Вернется. Утро выдалось теплым. Я потянулась и сделала подобие зарядки, похрустев позвонками. Умыв лицо, взглянула на свое отражение. А вот это зря. Волосы спутались, серые тени залегли под глазами, лицо нездоровое, длинная и почти черная царапина всё ещё пересекает щеку. Расчесываться ладонью жуть как неудобно, но я справилась. После перекусила хлебом, допила вчерашний отвар и разлеглась на песке. Я расслабилась. Захрустели ветки, но я не придала звукам никакого значения. — Долго же тебя пришлось искать, — прошипел кто-то что змея. Я вскочила. Он был невысок и короткострижен, не молод, но и не стар. Круглая голова и шрам, пересекающий верхнюю губу, отчего, казалось, что та растягивается в улыбке. Его лицо исказилось в ярости. В руке он сжимал тонкий, отбрасывающий отблески нож. — Иди ко мне, — приказал мужчина, и я закричала.Глава 5. Прощание.
Он не спешил, осматривал меня как какую-нибудь экзотическую зверюшку. — Так вот ты какая… — обезображенной губы коснулась ухмылка. — Стой на месте, и я не причиню тебе вреда. Ага, именно так говорят перед тем, как от души навалять. — Кто вы? — вмиг осипшим голосом прохрипела я. — Ах, где мои манеры. Клеверий, — и отвесил полупоклон. — Лучший охотник её королевского величества. А ты, стало быть… Закончить он не успел. Воспользовавшись тем, что охотник на секунду отвлекся, я схватила валяющийся на песке нож и вытянул перед собой. — Не подходите! Он не только подошел, но и выбил оружие из пальцев. Затем толкнул локтем в живот, отчего перед глазами поплыли цветную пятна, и дыханию стало тесно в груди, и повалил. Я попыталась отползти назад. Охотник наступил ботинком на толстой подошве на мою ладонь. Хрустнули кости, но, на чудо, не переломались. Клеверий намотал прядь волос на запястье и дернул. Я вскрикнула. — Не дергайся, ну! Неожиданный бросок в спину заставил охотника пошатнуться. Волк необычной раскраски с черными пятнами вокруг глаз нападал яростно. Скалился, рычал; из зубастого рта стекала слюна. — Так вот кто помог девчонке так далеко уйти... — Клеверий расхохотался. — Ну, тебя-то я с удовольствием прирежу, псина. Волк, клянусь, посмотрел на меня и мотнул башкой, словно требуя спасаться. Охотник отвлекся на Кремового, и у меня появились спасительные мгновения для побега. Дыхание сбивалось, в глазах плыли пятна. Ветки безжалостно колотили по лицу, оцарапывая щеки. Сзади слышался хруст веток — преследователь не отставал ни на шаг. Что с Кремовым? Он жив? Или смертельно ранен? Я должна вернуться! Нет, нельзя. Волк был готов отдать за меня жизнь, и я обязана воспользоваться шансом. Нельзя останавливаться. Охотник рядом. И тут правая нога не почувствовав почвы под собой. Я с диким криком свалилась в глубокую дыру. Последнее, что запомнила, — удар и спасительная темнота… *** Реальность вернулась с болью, падение пришлось на измученную руку. Я долго лежала, тяжело дыша и скуля. Слезы текли по щекам. Я не могла подняться и даже пошевелиться, боль застилала сознание, только смотрела наверх, туда, где на высоте двух метров сквозь дыру светил солнечный свет. Два метра! И я их пролетела, подвернув при падении ногу и, кажется, сломав руку. Но осталась жива. Мне еще никогда не было так мучительно страшно. Я лежала внизу, уверенная, что охотник где-то невдалеке, рыскает и непременно найдет меня, измученную и слабую. А если даже не найдет – моей могилой станет яма. Бесполезно молить о помощи – никто меня не спасет. Я попыталась пошевелить отбитой рукой. Получилось! Перелома нет! Со всем остальным можно справиться. Голова тоже ныла, и я, дотронувшись до левого виска, почувствовала на пальцах кровь. Но и это не пугало. Итак, надо мной дыра, а впереди… узкий проход, погруженный во тьму. Я чувствую ветер, которые щекочет кожу. Возможно, где-то есть выход? Нужно только доползти до него. Каждое движение отдавалось в теле огнем. — Я выживу, обязательно выживу. — хрипло утешала саму себя. — Я должна выжить. Всё будет хорошо. Странное дело. Когда судьба еще только начала вписывать в мою жизнь новую главу, мне казалось, будто это конец, и нет никаких шансов на спасение. А было ли так плохо? Почему именно сейчас, лежа на мерзлой земле, неудобно подогнув ногу, боясь даже дышать, я искренне верю в то, что спастись можно? Какова вероятность успеха? Несколько процентов? Ну и что. Зато пока у меня есть эти проценты, я смогу. Опираясь на здоровую руку, я поднялась на одно колено и попыталась встать, но упала. Боль застелила разум, и перед глазами вновь растелилась темнота. Пробудил жуткий волчий вой. Так плачут по утерянному собрату. Может, Кремовый жив? Или сородичи оплакивают мертвого волка необычной расцветки? Животное протяжно ревело, но, к моему облегчению, недолго. Всего несколько секунд. Грудную клетку отпустили сильные тиски. Боль уже не обжигала — она стала моим вторым «я». Растеклась по каждой клеточке и напоминала о себе уже не ударами, а постоянным давлением изнутри, от чего, казалось, полегчало. Я смогла с нескольких попыток встать, опереться на здоровую ногу, и, прислонившись к стене, осторожно зашагала вперед. Каждый шаг давался с трудом. Иногда я просто наваливалась на каменно-земляную поверхность спиной, стирала холодный пот со лба и долго недвижимо стояла, стиснув зубы. У меня всё получится. Я смогу. Только бы туннель имел выход. Только бы впереди не оказалось еще одной дыры. Глаза словно ослепли, но мне было ни к чему зрение. Я шла по стенке и надеялась, что лаз куда-либо ведет. Во мне проснулось такое желание жизни, какого я не ощущала ещё никогда. Хотелось поскорее выйти на свежий воздух, подставить лицо ветру и улыбаться. Уже не нужна была теплая квартира. Нет. Только свобода от этой каменной промерзшей тюрьмы. Нервно пульсировали жилки в висках, голова раскалывалась на миллиард осколков. Я боялась всего одного: того, что я иду по кругу. Не вперед, а туда, где уже находилась когда-то. И что никогда не выберусь отсюда. Силы покидали израненное тело. Свет был яркий, ослепляющий. Он появился из неоткуда. Сморгнула – и он уже бьет по глазам. Сверху маячила дыра. Всё, впору умирать. Но, приглядевшись к стене, я поняла, что она не ровная — в ней были высечены «ступени», по которым можно забраться. Ярко светила луна. Издевательски блестели звезды. Я поставила здоровую ногу на первую ступеньку. По физкультуре в моем дневнике всегда стояла твердая тройка. Поэтому я даже в здоровом состоянии вряд ли смогла бы подтянуться на одной руке. С другой стороны, на занятиях никогда не нужно спасать себя, поэтому в крови не кипел адреналин. Метр, два, три. Невероятно, но ароматы ночного леса уже обволакивали мой нос, а ветер привычно задувал под свитер, здороваясь со старой знакомой. Еще совсем чуть-чуть. Последний рывок, и я повалилась на землю, вжимаясь лицом в траву. И я истерично хохотала, смешивая слезы радости с грязью и кровью. Жива. Смогла. Назло всем. Назло самой себе. И всё-таки боль победила. Больную руку проткнуло сотней раскаленных добела иголок, я долго металась по земле и выла, впиваясь сломанными ногтями в собственную ладонь. Не помню, как уснула, погрузившись в болезненный бред, в котором слышала чей-то неясный голос: — Пей это. Боль пройдет. И, подчиняясь видению, отхлебывала какой-то горький настой, закашливалась, но пила. *** Этот человек был безлик, но от него исходил свет. Он говорил мало, чаще уговаривал поесть или попить; больше молчал. Он касался моих ран, и те рассасывались под холодными пальцами. Я просила его назваться, а он пропадал. Мелькали кадры. Я даже помню, как он нес меня на руках, точно невесту. Вот так сон! Проснулась я с легкой головой и готовая к любому подвигу. Я могла двигаться, могла дышать, и ничто не сковывало. Интересно, сколько я валялась без чувств? И почему я уткнулась во что-то пушистое? Волк! Он лежал, не двигаясь, дышал ровно, спокойно. Кремовый красавец с пятнами вокруг глаз. Не менее живой, чем я. Он каким-то образом нашел бредящее тело в лесу. Я потрепала волка за загривок, и тот склонил голову, подставляя ласке незащищенную шею. — Родной, здравствуй... — Сиплый незнакомый голос удивил меня. Мой голос, но такой чужой. — Живой, здоровый! Мальчик мой! Я вскочила на ноги. В костях отдавалось далекой ломкой, но совсем слабо, будто отголосок старой травмы. От синяка на руке не осталось и следа. На ладонях пестрели запекшиеся царапины, ногти были сломаны, одежда – хуже некуда. Но в остальном всё замечательно. — Отведи меня к воде, — я блаженно улыбнулась. Кремовый шел медленно, озираясь, а однажды даже присел около меня, точно подзывая проехаться на его спине. Но я не рискнула. Ни голода, ни жажды не было – ничего из того, что мучает после затяжной болезни. В круглом лесном озерце как в зеркале отражалось небо. Я глянула в чистое водное зеркало: пыль, запекшиеся кровавой коркой губы, под глазами синяки, волосы превратились в незнамо что. От глубокой царапины на виске осталось напоминание в виде шрама. Странно, как я голову не разбила. Отделалась малым. Еще бы перекусить чем-нибудь. Нож остался там, у охотника. Мешок с вещами и хлебом – тоже. Ну да и ладно! Здесь росли черно-черные ягоды, размером с крупную клубничину, и когда я сорвала одну, Кремовый не стал рычать или выпихивать их из моей ладони. На вкус они были приторные, но я не замечала сладости. Срывала и ела, запихивая в рот горстями. Мы отдыхали, подставив лицо (и морду) легкому ветерку. Волк положил башку на мои колени. Его грудь еле заметно вздымалась, а глаза были прикрыты. Из-за шерсти я не видела, ранен ли он, но отощал еще сильнее – это факт. — Тебе удалось выжить… - Я погладила его за ухом. — Я так боялась, прости, что не вернулась за тобой. Если бы не неудачное падение, я бы искала тебя сама. Спасибо, что ты рядом. Но кого же я видела во снах? Волк по-человечески сощурил глаза, дескать, не понимаю, о чем речь. — Со мной кто-то разговаривал. Не веришь, да? Лечил, убеждал, что всё наладится. Может, ты видел его? Разумеется, Кремовый смолчал, и заинтересованность из его взгляда исчезла. Интересно, куда делся охотник? Если он отыскал меня в первый раз, что помешало нагнать после? Мне нужно спешить, перемещаться или выжидать на месте? Но волк никуда не торопился, и я расценила это как намек на отдых. Дрема протекала по обыкновению беспокойно. Тишина звенела в ушах, но выбраться из сновидений не получалось. И вдруг какой-то обволакивающий, смутно знакомый голос, разливающийся по каждой клеточке моего тела, сказал: — Не медли. Волк выведет тебя к ведьме. Она поможет или скажет, куда идти дальше. Верь, всё будет хорошо. И я успокоилась. Теперь я точно понимала — в этом мире у меня есть ангел-хранитель. Ему можно доверять. Я верю! Волк разбудил меня толчком в бок, и я вскочила, задыхаясь и оглядываясь. — Ты выведешь меня к ведьме? Кремовый не издал даже звука, но потрусил в сторону заходящего солнца. Мы шли уже долго, с тремя привалами для ночлега или отдыха. Я питалась грибами, ягодами, травами. Организм эта пища поддерживала, но голод прочно поселился в животе. Он стал неотъемлемой моей частью. А потом появилась дорога, протоптанная людскими ботинками и конскими копытами. А лес остался позади. Мы вышли к селу с окраины, чтобы не показываться селянам на глаза. И все-таки Кремовый был особенно насторожен, постоянно прислушивался и шел, припав к высокой траве. Мы двигались как воришки, бесшумно, бессловесно. Я сомневалась, что смогу опознать нужную ведьму, но как вскоре поняла, искать никого не требовалось. Навстречу нам бежала высоченная седоволосая женщина в темно-синем платье, кутавшаяся в цветастую шаль болотного цвета. Она окрикнула нас: — Я знаю, кто ты! Я знаю, откуда ты здесь! Сердце остановилось. — Идемте в дом, там поговорим. — Взяв сухой сморщенной рукой меня за запястье, она уверенным шагом поспешила к сельским домам. В голове пронеслось: «А если она помогает охотникам?» Но волк трусил в шаге от нас, и я полностью доверилась своему звериному другу. Когда до ближайшего дерева оставалось метро десять, ведьма обернулась к нам, оглядела меня и Кремового. — Пойдем со стороны полей. Твоему другу нельзя показываться людям. Я кивнула. Её дом был крайний, у самой кромки леса, не огороженный ни забором, ни частоколом. Одинокая избушка посреди полей, в отдалении от остальных домов. В её кухне пахло земляникой и полынью. Печь, стол из светлого дерева, три грубо сколоченных стула – вот и всё убранство. Закипала каша, и я давилась голодной слюной. Хозяйка была стара и суха, но её карие глаза прожигали насквозь. Она с улыбкой поставила передо мной полную тарелку и спросила: — Почему же твой друг не заходит в дом? Ему нечего опасаться. Кремовый лежал у порога. Да, в дом он не вошел, впрочем, мне казалось, что для волка это вполне нормально. — Ему там спокойнее, — улыбнулась я в ответ. И хотела задать целую тучу вопросов, но не придумала ни одного. Ведьма начала сама: — Накануне меня посетило видение. Дескать, посетит меня измученная девочка из иномирья. Как тебя зовут? — Анна. — Приятно познакомиться, — хозяйка мне не поверила, но переспрашивать не стала. — Прейя. — Значит, вы знаете, какая мне требуется помощь? — с надеждой спросила я. Как страшно было бы услышать в ответ: «знаю, но не могу помочь». — Знаю... И помогу... Да ты кушай-кушай. Кто же тебя так потрепал-то? — Она коснулась шрама у виска. — Неудачно свалилась в дыру. Откуда она вообще взялась? — А за дырой был лаз? — не спросила, но подметила Прейя. — В самом начале резни народ, который пришелся королеве не по душе, был вынужден прятаться. За десятилетие они создали целую сеть тоннелей, тайных проходов и паутину ходов. Но охотники всё равно находили их. Охотники чувствуют запах живых. Тебе повезло очутиться там. — Почему охотник, который за мной гнался, не почуял меня? — Ты была без сознания? Бесчувственный человек не пахнет ничем. Ни жизнью, ни смертью. На время ты стала никем. Затем ведьма ушла, а вернулась с двумя баночками. — Намажься этой мазью и выпей отвар. Отдохни, а я настрою переход портал. Надеюсь, боги не оставят меня, и всё получится. — Спасибо Вам. — Не за что, милая. В тебе есть что-то… - она замялась, - чего нет ни в ком ином. *** После отвара склонило в сон, и я заснула прямо за кухонным столом, склонив голову на руки. За окном Прейя водила руками, выписывая пасы. А проснулась я от того, что она дотронулась тремя пальцами до моего лба. — Всё. Как проход меж мирами уже открыт. Он будет работать не больше часа во всех направлениях. После того, как он закроется, ты не сможешь переместиться куда-либо… до моей смерти. Оберегающая печать спадет только тогда, когда я умру. Но я собираюсь пожить, так что не волнуйся, девочка! Я долго благодарила её, скрывая подступающий к горлу ком. — Не разменивайся на слова, а лучше забудь обо всем произошедшем. Живи спокойно. Ты уже простилась со своим другом? А как нам прощаться? Потрепать по загривку, уткнуться носом в шерсть, и расплакаться? Нет уж, долгие прощания – долгие слезы. — Уже. — Очень преданный, нешуточно беспокоится. Как истинный пес, никому не доверяет, но уж если доверился, то навсегда. Ему будет тебя не хватать, девочка. Его аура… - колдунья покачала головой. – светится, когда ты рядом. Это до добра не доведет. — Ну, он же волк, — попыталась отшутиться я.— Как-нибудь да справится. — Оборотень, — поправила ведьма. Я сдвинула брови. Прейя поправила шаль на плечах и отвернулась к окну, наблюдая за чем-то на улице. Я тряхнула волосами. — Волк, — повторила менее уверенно. — Только с одной стороны. — А второй? — Человек, - просто ответила ведьма. — Да ты, видимо, не знаешь, сколь тяжелая судьба выпала оборотням с приходом королевы. Их страна скрыта магией, а сами они прячутся… Те лазы, это ведь они создали их. Мне пришлось сжать зубы, чтобы не взвыть. И ситуация стала выглядеть иначе: меня оберегал не разумный хищник, а человек? Я же переодевалась при нем и в бреду металась и… Не может быть! Секунду или две я стояла как вкопанная, а потом извинилась и выбежала за порог. «Волк» спокойно лежал, скрестив передние лапы и привычно положив на них голову. Услышав мои шаги, он поднял морду и выжидающе посмотрел на меня. Возможно, ждал прощания или благодарности. Но я хмурила брови, не находя слов. Молчание затягивалось до неприличия. Грудь сдавила тоска и дикая обида. Почему он не открылся раньше? А если бы ведьма не рассказала правды?! — Ты — человек. Может, покажешься напоследок? Тишина сдавливала. Оборотень не отводил взгляда от моего лица, но и я не собиралась сдаваться первой. Так мы и смотрели друг на друга целую вечность. Нашу молчаливую войну прервала ведьма, появившаяся из-за плеча. — Если будешь обращаться, могу принести вещи. У меня много мужской одежды — после мужа осталась. А вы хоть попрощаетесь... — она запнулась, — по-человечески. Животное кивнуло и исчезло в доме. Я же ощущала себя если не преданной, то жестоко обманутой. Вроде ничего не случилось, но почему нельзя было раскрыться сразу? И ведь он не собирался показать себя настоящего. Человек. Я кого-то гладила по загривку, восхищаясь мягкой шерстью, с кем-то обнималась ночами, кто-то спас меня от Клеверия и помогал во время бреда. За спиной послышался деликатный кашель, и я повернулась. Облизала языком пересохшие губы. Как всё предсказуемо. Ричард. Он провел пятерней по светлым волосам, вздохнул и сделал шаг ко мне. Льняная рубаха болталась на худом теле. Я отстранилась. Пустая злоба наполнила меня всю. — Как… ты… посмел врать мне?! — выдохнула. — А зачем тебе правда? — Он повел плечом. — Прости. — Я... Ты... Невозможно... Прейя высунулась из окна: — Поторопитесь. Ты помнишь, Анна, что делать? — Что она помнит? — вдруг оживился Ричард. Я не хотела отвечать, хотела убежать в дом, так и не попрощавшись с человеком, спасшим мою жизнь и охраняющим мой покой, но колдунья кивнула: — Он должен знать. Ход открыт на час, и за этот час в мир Анны сможет проникнуть любой желающий. После его закрытия сработает печать, и никто не сможет выдернуть Анну из её мира. Пора! Я чувствую, за вами гонится опасный человек. — Ясно. Ричард, не отрываясь, смотрел на меня, а потом ухмыльнулся, щуря серые глаза. — Ещё раз прости. Удачи дома. — И провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Я отдернулась и поспешила внутрь. Спина горела от чужого взгляда. Ричард не поспешил за мной, так и стоял на пороге. На кухне ведьме давала последние указания: — Перед тем, как сделать шаг, четко подумай, куда ты хочешь попасть. Ты должна знать место идеально, иначе ты очутишься незнамо где, как и получилось в случае с твоим перемещением сюда. Воздух налился горечью, а взявшийся из неоткуда луч света полз из пола по стенам и потолку. Около этого луча предметы шли рябью. Я коснулась луча ладонью и не увидела её – она словно исчезла. Отдернулась. — Но если так легко можно перемещаться из одного места в другое, то почему никто не путешествует по свету? Например, не заходит к кому-нибудь в дом, запоминает всё, а после врывается ночью и обкрадывает хозяев? — Блокировки. Во-первых, создать проход может только опытный маг, а, во-вторых, этот же опытный маг без труда поставит защиту на дом или город от вторжения. Ну а теперь всё. В путь. Прощай, милая девочка. Надеюсь, события этих дней окажутся самыми страшными в твоей жизни. — Прощайте, — выдохнула я, сливаясь с лучом, думая о родной квартире.Глава 6. Причина всех бед.
Родной дом – как сладко это звучит. На настенных часах без трех восемнадцать. Ещё даже не ночь. Отлично, успею отписаться и позвонить всем тем, кто наверняка волновался, куда я пропала. Хотя а волновались ли?.. С родителями я общаюсь редко, ну нет у нас тяги бесцельно болтать по телефону. Уж лучше увидеться. А друзья… побеспокоились и успокоились, как говорится. Ну да, десяток непрочитанных сообщений и три пропущенных звонка. И всё. Мое двухнедельное – мамочки, целых две недели! – исчезновение осталось незамеченным. Стало грустно: никому я не нужна, никто не забил тревогу… И всё-таки я написала каждому. Сказала, что тайно сорвалась отдыхать с новым кавалером. Каким? Пока не скажу, но мужчина – один на миллион. И что мы провели четырнадцать дней в раю. История была сшита белыми нитками, но подружки-знакомые поверят… Должны поверить. Я выглянула в окно. Зла метель окутала улицу снежной шалью, и редкие прохожие казались темными пылинками. Снег ломился в окна. Гнулись ветки деревьев. А где-то тепло, и деревья стоят неприступными стражами, журчит вода, и базарные торговцы зазывают покупателей. Где-то есть серые глаза, осунувшееся лицо и светлые волосы. И волчьи впалые бока. Почему в сердце так… пусто? Где же те нерешенные дела, ради которых я стремилась обратно? Где же все друзья и подруги, к которым я рвалась? Никого и ничего – только пустота. Чем заняться сегодня, чем завтра? Пойти в институт, а на вопросы, откуда у меня шрам на виске, ответить по-глупому просто: «Упала». Ага, отдыхала в раю и упала… Какая гнусная ложь! Мне понадобилось тридцать ударов сердца, чтобы отойти от окна и всмотреться в циферблат часов. Прошло пятнадцать минут. В запасе около тридцати. Есть только одно решение, и оно самое верное. Так быстро я ещё не собиралась. Спортивная сумка отыскалась на антресолях. В неё я уложила все имеющиеся в аптечке таблетки: от головной, зубной и всякой другой боли, от гриппа, кашля, насморка, проблем с желудком, мази, йод, марлю. Из ванной взяла непочатый кусочек мыла, с кухни – гречу, рис и пшено. Кинула в боковой кармашек зажигалку и блок спичек (бес его знает, откуда он у меня). Запрятала кухонный нож, маленькую кастрюльку, пару ложек. Впопыхах наполнила водой пластиковую двухлитровую бутылку. Побежала к шкафу и беспорядочно накидала свитеров и джинсов, колготок, носок и нижнего белья. На первое время хватит. Я справлюсь. Нет, не я – мы. Время близилось к девятнадцати часам. Осталась самая малость. Сложнее всего было набрать мамин номер. Я вслушивалась в гудки и отсчитывала их, боясь не успеть. — Анечка?! — Мамин голос звучал взволнованно. — Мы звонили тебе, но ты не ответила. — У меня всё хорошо, - сглатывая слезы, отрапортовала я. — Мне нужно срочно уехать, и я не знаю, когда вернусь обратно. Я вас очень люблю, мамочка. Не волнуйтесь! — Что с тобой? Где ты? Что случилось? — кричала мама в трубку, но я уже попрощалась и выключила телефон. Обводя последним взглядом всё то, без чего раньше жизнь казалась невозможной, я очень боялась, что время уже вышло. Но сердцем чувствовала – проход на месте. Едва я подошла к тому месту, откуда вышла, как воздух пошел рябью. Куда я хочу попасть? Уютная кухонька ведьмы, где есть только печь, стол и три стула. *** Выбежала во двор, налету распахнув входную дверь. Там стояла старая ведьма, зябко кутающаяся в цветастую шаль. Она смотрела куда-то сквозь деревья и поля, сквозь лес, и прижимала ладони к груди. — Прейя… Она резко обернулась. — Анна?! Что ты тут… - ведьма прикусила губу. – Безрассудный поступок. Зря ты не осталась там, зря… Мне не хотелось тратить драгоценные секунды не беседы. Зря или нет — узнаем позже, но это единственно верное решение. — Где Ричард? — Ушел к лесу. — Карие глаза остекленели. — Решил выиграть тебе время ценой своей жизни. Милая, — она схватила меня за рукав, — я бы помогла ему, но он попросил остаться. Умри я, ты была бы совсем незащищена… А так… Я металась раненым зверем, сумка оттягивала плечо. Никогда бы не подумала, что время станет дороже любых ценностей, а слова превратятся в непозволительную роскошь. — Почему охотники гонятся за нами?! Из-за того, что Ричард кого-то убил? Она посмотрела на меня с полным непониманием. — Аура твоего друга чиста. — Что это значит? — Он никого не убивал. Охотники гонятся за любым оборотнем, для них они преступники по крови, но не по деяниям. Черт, какая же я идиотка! — Мне нужно бежать! Прейя понимающе кивнула, а потом выставила руку вперед, будто вспомнив о чем-то важном. Закусила губу и нахмурила брови, от чего лучики морщинок на лице сложились в причудливый узор. — Я не хочу и не стану тебя отговаривать, — проговорила она. — Но подожди минуту, мне нужно кое-что тебе отдать. Есть ли у меня эта секунда? Что с ним, что с Ричардом?! Что он за глупец, раз решил защищать меня?.. Мог бы убежать, уйти, скрыться, а он… В ушах звенело от напряжения. Ведьма скоро воротилась, и в руках она несла кулон с иссиня-черным камнем в тонкой оправе на серебряной цепочке. — Не спрашивай, к чему тебе эта вещица. Знай лишь одно: она имеют истинную силу. Амулет носи на себе. И ещё… - из-за пазухи Прейя достала обычную иголку. — Приколи себе за воротник и не вздумай потерять. Милая девочка, есть у этой иглы чудесное свойство: она способна выполнить одно твое желание. Не любое, - покачала головой в ответ на мой немой вопрос, - но способно. Разумеется, за жертву. Напитай её кровью, и она поможет. Будь аккуратнее. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе всю историю до конца, но не сегодня. Кулон надела на шею, заколола иголку. Прейя положила руки на мои плечи, сжала их и, не говоря больше ни слова, развернула меня в сторону леса. Так мы и попрощались. *** Дорога пустовала: ни повозок, ни людей, ни даже звуков. Сердце билось неровно и, казалось, готово выпрыгнуть прочь; оно рвалось, кричало. У самой кромки леса кто-то стоял. Ричард или нет? Не вижу. Я побежала. Сумка била по спине, дыхание сбивалось. Я успею, я не имею никакого права опоздать. Он стоял прямо, скрестив руки на груди, повернувшись к лесу. Как натянутая тетива, готовая в любой момент сорваться. Зачем он жертвует собой?! Я последняя, о ком стоит беспокоиться. Триста метров, двести, сто. Напомнила о себе вывихнутая лодыжка. Я чудом держалась на ногах. Почему он не замечает меня?! Ну же, оглянись! Я хотела кричать, но из горла, перемешиваясь с тяжелым дыханием, вырывался лишь натужный шепот. — Пожалуйста, обернись, увидь меня! Не нужно рисковать собой! Мы убежим, спрячемся! Только обернись! — бормотала я, прижимая к левому, невыносимо колющему от бега, боку ладонь. Он физически не мог расслышать эту практически беззвучную мольбу, но неожиданно повернул голову и посмотрел прямо на меня. Не двинулся, не сорвался в бег. Я добежала и, согнувшись пополам, закашлялась. — Ты… — В его голосе появились нотки испуга, даже ужаса. — Я! И судорожно поймала его ладонь в свою. Он всё понял и не задал ни одного лишнего вопроса — только стянул свободной рукой с моего плеча сумку (левую так и не отпустил), закинул её на себя и побежал обратно к дороге. Я не успела отдышаться, во рту ощущался солоноватый привкус крови. Когда мы остановились, мне чудилось, что чувство разорвется. Воздуха недоставало, и я раскрывала рот как рыба, выброшенная на берег волной и оставленная умирать на песке. Ричард бросил в мою сторону быстрый взгляд и достал из кармана широких штанов колбочку, в которой бултыхалась янтарная жидкость, яркая что само солнце. Встряхнул её, следом почти нежно обнял меня за талию, иначе бы я рухнула. — Не вздумай отпускать меня, — потребовал, вынимая из колбочки плотно сидящую пробку. Ответить я не успела. Он залпом опустошил содержимое и скривился как от лимона, прижал меня к себе вплотную. Клянусь, я слышала, с какой дикой, ненормальной силой колотится его сердце. Мир закрутился перед глазами, земля и небо, деревья, травы — всё смешалось в темно-изумрудное пятно. Живот скрутило, сердце защемило где-то под сместившимися ребрами. Секунда или две, и я упала на землю спиной. Недавнему обеду, заботливо предложенному мне ведьмой, не сиделось внутри, а в висках стучала кровь. Когда я оклемалась, Ричард уже сидел на сваленном дубе. Он мрачно разглядывал какую-то невидимую мне букашку. Длинная челка спадала на глаза, но он не откидывал её, а только перебирал меж пальцев. — Что это было?! — вскрикнула я, ощупывая всю себя. На месте ли ноги и руки, а то такое чувство, что нет. — Угу, что это было? — слишком спокойно ответил на истеричный крик мой вновь приобретенный спутник, опершись щекой на кулак. — Почему ты здесь? — Ты первый! — Кроме глупых восклицаний, не осталось никаких иных способов для общения, хотя Ричард отреагировал на мои вопли легкой усмешкой. — Хорошо, — миролюбиво согласился он. — Прейя дала мне это зелье перед уходом. Дескать, жертвовать собой нельзя, и когда ситуация окажется безвыходной, я должен это выпить, — он снова поморщился. — И тогда перемещусь на несколько десятков, а то и сотен миль. Точнее — пролечу. — Ясно, — с умным видом кивнула я, хотя ясности его объяснение не добавило. — А зачем мы тогда бежали? — К сожалению, я почувствовал вонь нашего старого знакомого. А с какой скоростью действует это зелье, не знал, поэтому решил дать нам небольшой отрыв. Итак, твоя очередь, красота. Эти слова звучали с горечью. Мигом пробудилось всё то, от чего так терзалась душа в уютной квартире. Я подбежала к Ричарду и порывисто обняла его, уткнувшись носом в теплую грудь. Он пах мятой, прелой травой и летним зноем. Ничего лишнего, всё такое родное и знакомое. Я вслушивалась в биение сердца и неожиданно разревелась. Слезы, скатываясь по щекам, разбивались о рубашку Ричарда. Тот неуверенно погладил меня по волосам и спросил тише, ласковее: — Почему ты плачешь, глупая? — Ты чуть не погиб из-за меня. Причем не единожды, а я даже попрощаться с тобой не захотела. Мне так стыдно! А если бы я не успела добежать… Чего же ты медлил?! — Не переживай, — теплым голосом, без ехидства, ответил Ричард. — Я бы всё равно не стал пить зелье ведьмы. — Но почему?! — Я отстранилась, чтобы заглянуть в серые глаза. — Мне надоело прятаться, а единственная, кто держал меня в строю после той встряски с казнью, была исключительно ты. Раз я должен защитить какую-то девицу из иномирья — я бы её защитил. — И умер?.. — Не худший исход. Он закусил губу. Я начинала убаюкиваться от легких поглаживаний по волосам и от тихого шепота. Ветер дул в спину и щекотал уши одному ему известной песней, звуки испарились. Остался лишь теплый, струящийся голос, не похожий ни на что иное, и я. — Показательное избиение куда страшнее безболезненной смерти, — с трудом выдавил Ричард. — Красота, не страшно вновь очутиться в объятиях убийцы? — Ты никого не убивал. Я закатила глаза. — Ведьма рассекретила? Жаль, хорошая получилась сказка, мне самому она понравилась! — Ричард хихикнул. — Знаешь, всё получилось спонтанно. Я и не думал продолжать путь вместе, зато почувствовал, что ты не отлипнешь. Тебе, видите ли, товарищ нужен. Я и хотел слинять по-тихому, но как узнал, что ты совсем ничего не знаешь о нашем мире, решил довести хотя бы до ближайшего села. Ты бы обжилась там, а меня бы не мучила совесть из-за того, что где-то в чащобе разгуливает бедная девочка и ест все травы подряд. Я оставил тебя, но случайно, в волчьем облике, расслышал разговор стражи, которой было велено отловить тебя. Не меня, понимаешь, а тебя? Твои черты уже были известны старосте. Ну, думаю, конец моей красоте пришел. В мужском взгляде появилось лукавство. Ричард аккуратно стер слезы с моих щек и подмигнул. Мне никогда ещё не встречался человек, готовый отдать за меня жизнь. Впрочем, я никогда до недавнего времени не спасала людей от смертной казни. Всё случается впервые. — А что потом? — Я так испугался, что уже собирался бежать вызволять тебя. Не от чувства заботы или дружбы, нет. Просто страшно было осознавать, как я собственноручно отправил ни в чем неповинную девочку, спасшую мою шкуру, на верную смерть. Кстати, как ты выбралась? — Выпрыгнула со второго этажа и дала деру, — хмыкнула я, вспоминая об ушибе, крикливых торговцах и молодых людях, выведших меня из села. Я в последний раз шмыгнула носом и пересела на другой край бревна. Обнимания нехорошо затягивались, поэтому стоило их прекратить. Ричард широко раскрыл глаза и склонил голову, неприлично долго и с интересом рассматривая меня. — Ты лучше продолжай о своем спектакле рассказывать! — насупилась, поднимая лицо к чистому небу. — У меня история не столь увлекательная. — Он откровенно смеялся. — Побродил я по лесу, не зная, как помочь тебе выбраться из передряги. Но ночью совершенно случайно наткнулся на твои стенания. — Так ты все слышал?! Вот стыдоба-то. — Ты радуйся, что я все слышал. Тогда-то и решил обратиться в волка и тихонько, аккуратненько помочь тебе в пути. Правда, я-то ожидал, что придется заслужить доверие или ловить тебя по лесу, ну, не каждый же день видишь волков, а ты… Слов для «а ты…» он не подобрал. Ну да, а я начала сюсюкаться и чесать за ушком. — А ты даже дала мне имя, — все-таки окончил Ричард. — Польщен. Не злись, я шучу. Всё, больше ничего важного я не скрыл. К ведьме — я слышал о ней когда-то давно — вел тебя с самого первого дня. А после того, как ты едва не сломала себе шею, решил немного подбодрить. — А сколько я... бредила? — Дня четыре, — улыбнулся он, перебирая челку. — Но это было мне на руку. Я смог приготовить разные укрепляющие отвары. Кстати, хороший у тебя котелок был. — Ричард, — вместо благодарности начала допытываться я, — а откуда ты знаешь, как варятся эти самые отвары? — Моя бабка — знахарка. Никакой магией не обладает, а вот с травами возилась всю свою жизнь. Ну и меня обучила по малости. Вот и всё. Твоя очередь делиться новостями… Я помассировала виски. — Подожди, это твой вой я слышала той ночью, когда свалилась в яму? Ричард нахмурил брови и сощурил глаза. — Нет, в этом нет моей заслуги, — слишком быстро, не задумываясь, сказал он. — Теперь слушаю тебя. Я долго ковыряла застежку на сумке и отмахивалась от назойливого жука, пикирующего мне в ухо. — Просто решила вернуться. — И всё? — Ну, во-первых, мы толком не попрощались, во-вторых, дома не так хорошо, как казалось, а, в-третьих, я бы все равно не смогла позабыть эту историю. — Глупее ничего в жизни не слышал! Не попрощались мы! А ты подумала, как будешь жить?! Где прятаться? Нет? А о том, что теперь я могу с чистой совестью послать тебя на все четыре стороны? О том, что у нас нет никакого пристанища, а провести всю свою жизнь в бегах — отвратительнейшее занятие? Не подумала? Ричард поднялся на ноги и, сложив руки на груди, начал медленно ходить по поляне. Взад-вперед. Туда-сюда. Он выглядел расстроенным и злым, а меня охватил самый настоящий стыд, поэтому я уставилась на свои ботинки. Боялась посмотреть на Ричарда и увидеть в серых глазах ненависть или обиду. Ведь он прав. Прав в сотый раз. Я запаслась провизией и бытовыми мелочами, но ничем более. Я слишком замечталась о сказочности этого мира и позабыла про его жестокость. — Но ведь можно убежать в... — подала голос, — в другую страну. Необходимо лишь пересечь границу. — А как ты думаешь, почему я до сих пор этого не сделал? Может потому, что это не-во-зм-ож-но? — выплюнул Ричард. — Иностранцев пускают в наше государство, хотя они и сами не особо рвутся сюда, ну а собственным гражданам выхода нет. Тем более оборотням! Оборотням и девицам, которых разыскивает королевский охотник. Меня окутало отчаяние. Хотелось привести некий довод, полностью оправдывающий меня и дающий нам надежду на чудо, но на ум ничего не приходило. — Орианна, дам тебе совет. Если вдруг мы каким-то образом выберемся, в чем я сильно сомневаюсь, научись принимать решения обдуманно. Головой! И постучал указательным пальцем себе по виску. — Не злись, пожалуйста, — по-детски попросила я. — Да я и не злюсь, я немного поражен, а так всё в порядке. Что ж у тебя там за мир, из которого ты бежишь на верную смерть? Сколько тебе лет? — Девятнадцать. — Совсем молодая, — покачал головой. — Жалко. Наступила гнетущая тишина. Воздух наполнился вечерней свежестью, а небо заволокло тучами. Ричард долго стоял, склонив голову и прикрыв глаза, а потом расправил плечи, сделав и без того ровную спину идеальной, и вздохнул: — И когда ты поняла, что хочешь вернуться? — Я не уверена... Просто пришла в пустой дом и осознала: как раньше уже не будет. Забыть нельзя, а скрывать правду от самой себя невозможно. Что мне оставалось делать? Он покачал головой то ли в осуждение, то ли из жалости. — Ричард? — Что? — А как долго ты прячешься от Охотников? — Как и все оборотни: около десяти лет. Плюс-минус месяц. — Сколько?! — С тех самых пор, как на трон вошла Ореллия, — невесело уточнил мой спутник. — И предугадывая дальнейшие вопросы: да, всегда по лесам, да, в вечной опасности. Да только раньше как-то полегче было. — Где твои родители? — я поерзала на бревне, которое стало жутко неудобным. — А кто их знает. Меня подобрала бабушка у порога своего дома. Детей ей боги не дали, поэтому она принялась за мое взращивание. Её не испугало, что я другой расы; раньше оборотни с людьми ладили. А так как в Столице бабкины снадобья пользовались успехом, я не знал отказа ни в чем. Меня учили одни из лучших учителей города. Но в мои тринадцать лет власть узурпировала новая королева… — он замолчал. — И что случилось потом? — Приказ был лаконичен: истребить всех. Бабушка дала мне немного еды, пару склянок с готовыми зельями, несколько исписанных листов по приготовлению других настоев... И отвела в лес. Вот и всё. — И ты десять лет находился в бегах? — Нет, конечно, нет. У Охотников чутье на волков, но они не шатаются по чащобам, а вылавливают нас там, где людно. Поэтому я изредка перебирался с насиженного места пару раз в полгода, находил новые пещеры, и еще долгое время жил абсолютно спокойно. Иногда ходил в небольшие деревеньки. — Ричард закусил губу от неприятных воспоминаний. — Подзарабатывал, покупал одежду или пищу по мелочам. Но в этот раз мне не повезло. Меня поймали, а дальше ты и сама всё знаешь. — Но к чему такая… театральность? Другого слова подобрать я не сумела. А как иначе назвать то, что я видела на той площади? — Держать в страхе нужно всех: и оборотней, и своих собственных поданных. Я другого не могу понять: почему охотники взбесились настолько, что гнались за нами по всей стране. И ладно бы, если только за мной, но ты-то при чем? — Тот человек... Он сказал, вот я какая. Мне показалось, он искал меня неспроста, не из-за тебя... Ричард уставился на меня, сжав кулаки. Лицо выражало целую смесь чувств от злобы до бессилия. — Это правда?! Черт, скажи, что тебе показалось. — Я не могу быть уверена, но он был удивлен, когда увидел тебя. Значит, гнался не за тобой. — Тогда я переоценил наши шансы. Если за нами гонится не простой охотник, а некто, чующий именно тебя, не пройдет и недели, как нас поймают. — И что делать? — В сердце екнуло. — Ждать, — голосом, лишенным всяких эмоций, ответил Ричард. А потом у нас кончились слова. Ричард думал, стиснув зубы и прикрыв глаза. Даже когда он, наконец, очнулся от размышлений и приказал готовиться ко сну, я чувствовала его нерешительность и смятение. Я совсем не знала его, но не ожидала увидеть таким. Полностью разбитым и не понимающим, что делать дальше. И, кажется, всему виной была я. Впрочем, как обычно. *** Дворец её королевского высочества пребывал в нерушимой тишине. Королева не терпела шума, не терпела голосов и даже перешептывания заставляли её болезненно морщиться. Она, высокая и худая, бледная, словно сотворенная из благородного мрамора, не умела улыбаться. Клеверий запаздывал. Любимец королевы, её фаворит, человек, способный на всё ради достижения своей цели. Он не мог ошибиться. Королева покорно ждала его, отвлекшись от государственных дел. На душе было неспокойно; перед глазами стоял кровавый туман. Он ворвался в дверь залы хмурый что грозовое облако. Пал на колени перед королевой, опустив взгляд. — Я оплошал, моя королева, но… — Я ждала тебя слишком долго не для того, чтобы слушать оправдания. Твоя промашка стоит смерти, но я надеюсь, что ты заставишь меня передумать. И она махнула ручкой, унизанной перстнями, разрешая продолжить. — Я нашел девчонку и почти поймал ее, но к ней на помощь пришел молодой оборотень. — Мой лучший солдат побоялся какой-то шавки?! — Нет, ваше высочество. Он помешал мне, и девчонка успела сбежать. Я поспешил за ней, но она... — Клеверий с неописуемым страхом взглянул в ледяные синие глаза. — Словно сквозь землю провалилась. Я перестал слышать её запах. Ей просто повезло, вскоре я нагнал её вновь, но она вновь улизнула. Дайте мне последний шанс, и я принесу её вам! Королева поправила идеально лежащий локон, стряхнула невидимую пылинку с платья, струящегося серебряным шелком по нежной коже, и на секунду задумалась. — Что за оборотень помог нашей беглянке? — Королева облизала сухие от волнения губы. — Какой-то мальчишка, — прорычал Клеверий, так и не решившись подняться на ноги. — Клянусь, им повезло! — Итак, девчонка сбежала... А что с оборотнем? — Он жив. Я не успел добить эту тварь. — И скорее всего, он опять где-то рядом с ней. Тебе повезло. Этот щенок, если он дорог этой девчонке, может сыграть нам на руку. — Но как, ваше величество? Он не понимал. Смешно! Глупец, которому неизвестна любовь и преданность, не знал, что люди готовы жертвовать собой ради кого-то близкого им. — Девчонка должна лечь на жертвенный алтарь добровольно. И если какой-то пес так стремится защитить её, то, возможно, ради него она ляжет хоть на смертное ложе. Твоя задача меняется, Клеверий. Девчонка мне больше не нужна. И Королева заулыбалась, осознавая всю сладость столь неприятных новостей.Глава 7. Время бесценно.
Воздух напитался сладкой ночной прохладой, и сон не шел. Разлапистые еловые ветки, выложенные в качестве лежанки, кололи спину. Ричард спал, а я украдкой посматривала на него. Он смешно свернулся калачиком и казался тонким и не приспособленным к тяжбам. Десять лет скитаний в вечном страхе быть пойманным! Почти без общения, без друзей, без близких. С кем он делился радостью и горем? Ребенок, а после подросток, лишенный всего. Его душа должна была быть выжжена дотла, и не причиняю ли ему дополнительную боль? Вдруг он увидел во мне поддержку, смогу ли я оправдать его ожидания? Вчера я предлагала ему свой свитер, но он отказался и сейчас, наверное, дико мерз. Или привык? Ричард не подходил на роль защитника. Как он сумеет оторваться от погони? Сможет ли обдумать наши действия на много ходов вперед? В память намертво врезались серьезные серые глаза. Мой спутник слишком взросл и мудр для своих лет. А я слишком глупа и эгоистична. Он рискует своей жизнью ради моего спокойствия, а что я могу предложить взамен? Мыло и пачку таблеток? Если бы я хоть немножко думала наперед, то могла бы предложить Ричарду остаться в моем мире. С документами бы разобрались, техникой бы научила пользоваться. Почему не додумалась раньше? Да потому что думала только о себе! Было ещё кое-что странное. Зачем королеве из этого мира понадобилась незначительная девушка незнамо откуда? Кстати, а кто позвонил тогда в мою дверь, заставив сорваться за ним и залезть в чертов портал? А охотник, он вернется или не найдет нас, потому как мы за сотню километров от него? Как же страшно! Но отныне никаких слез. Я сама выбрала свой путь и пройду по нему до конца. Ричард прав — теперь слова ни к чему. Нужно действовать. Утром небо затянуло пепельной шалью, и холод лапал кожу. Я поежилась. — Скоро осень, — словно прочитал мои мысли Ричард (когда он успел проснуться?!) – Жить станет тяжелее. Если мы, конечно, доживем. — И тебе доброе утро, — выдавила улыбку. — Мне нравится твое настроение! – Он вскочил на ноги. – Так-так, ты ведь до сих пор не продемонстрировала содержимое своей сумки. Там что-то хорошее? — Даже очень! Пока Ричард мастерил уже знакомый мне вертел и изучал кастрюльку известного бренда, я перебирала вещицы. — У нас есть вода, — достала бутылку. – Это называется бутылкой. — Да ты что?! – неподдельно восхитился Ричард. – А я-то думал… — Не иронизируй, вдруг ты таких не видел. — Не видел, но суть одна и та же, — он отвинтил крышку и залил дно кастрюльки водой. — А это спички, — протянула коробок на ладони. Ричард любопытно осматривал их, а затем кивнул. — У нас примерно такие же. Что ещё? Он спрашивал с настолько детским интересом, что я не смогла скрыть улыбки. Приятно быть волшебницей, пусть ничего сверхъестественного в моих вещах нет. — Лекарства, — продолжила, вынимая пакетик, полный разноцветных упаковок. – Эти таблетки в синей коробке – от боли. Ну, зуб или голова разболелись. Это йод. Обеззараживает царапины. Мазь от ушибов. Пастилки от кашля. Капли для носа. Я понятно объясняю? — Как для балбеса, но ничего страшного. Продолжай. — Это мыло. У вас ведь есть мыло? — Оно не непонятного розового цвета, но есть. — Ну и, наверное, самое интересное. Зажигалка. Нажимаешь сюда, появляется огонь. Правда, бензина внутри не так уж и много, поэтому пока спички не кончились, будем пользоваться ими. Ну а тут всякие продукты по мелочам. Вот и всё. Ричард вертел в пальцах обертки, вчитывался в надписи. — Неплохо, — ответил с наигранным безразличием. — Ах да, забыла самое главное: ножик. Отдаю его тебе, потому как в моих руках от него все равно не будет особого толка. Он взял нож в руку, примерился к ручке, пощупал гладкое стальное лезвие подушечкой пальца. И улыбнулся, чем окончательно напомнил ребенка. Мальчишка, немногим старше меня! Первый нелегкий шаг к сближению сделан. Дальше будет проще. Каша пахла невероятно вкусно. Пока Ричард помешивал её в котелке, я изведала окрестности на наличие ближайших кустиков, а вернулась совершенно несчастная, стряхивая с волос паутину. Мы перекусили и быстро, по-солдатски, собрались. Ветер лез под свитер, небо не спешило проясняться. Да, осень близка. И пусть листва всё тех же невероятно зеленых оттенков, но я уверена, скоро она опадет ярким лоскутным одеялом на землю. И что мы тогда будем делать? Впрочем, у нас и сейчас нет особых планов. Придумаем... Долгое молчание сменилось разговором. Сначала скромным, не затрагивающим никаких серьезных тем: мой мир, его уклад, особенности. Но затем мы перешли на более личное, и тогда я попросила Ричарда рассказать о детстве. *** Он слез с взмыленной лошади и, пнув носом сапога неприметный камешек, принюхался. Здесь он потерял их след девчонки и пса, но неспроста. Их отвела магия. А в ближайшем селе есть ведьма, что ж, карты складываются как нельзя кстати. Он заставит ведьму рассказать, где беглецы, и отправить его к ним. Клеверий направился к её дому. Собачья вонь заглушала звуки и запахи. Лучший охотник королевского двора не зря имел столь высокое звание: преступник не ни малейшего шанса на спасение, если на поиски выходил Клеверий. Он любил расправляться с ними нарочито медленно, позволив смерти касаться потных лбов и израненных тел. Касаться, но не забирать, чтобы псина прочувствовала каждый укол, каждый удар, каждый ожог. А эта девчонка сбежала… Не имея покровителей или способностей к магии, просто ушла, испарилась. И помогла ей какая-то шавка, которую разумной-то не назвать. Эта ошибка стоила Клеверию доверия королевы. Он оставит щенка себе и научит его уважать охотников. Клеверий с размаху ворвался в дом, но ведьма его уже ждала. — Здравствуй, — сказала она тихо, — я знаю, зачем ты пришел. *** Бабушка любила внука как родного, не отказывала ему ни в чем. А он, белокурый и светлоглазый, умело пользовался своей внешностью – его обожали. К тринадцати годам он получил прекрасное образование, а сам король (ныне покойный) пообещал бабке подобрать её внуку достойную невесту. Просто король мучился мигренью, и не было снадобья лучшем, чем то, что готовила бабка. Ричард был самым обычным мальчишкой и оставался бы им, если бы не смена власти. В тот роковой день он вернулся под вечер – загулялся с друзьями. Тихонько вошел в дом, чтобы не потревожить чуткий сон бабушки. Но та сидела за кухонным столом и нарезала какие-то травы. В глазах стояли слезы. Она говорила медленно и очень спокойно. В стране сменился король, и новая королева первым же приказом объявила истребление оборотней. Во дворе нашлись добрые люди, которые предупредили бабку Ричарда об этом, потому как завтра за ним придут. Бабушка собрала его в путь и попрощалась, даже не обняв напоследок. Сначала он злился и порывался вернуться в Столицу. Что ему, молодому оборотню, чьи-то приказы. Но вскоре увидел, что творится… Он рассказывал обо всем с улыбкой, изредка пересыпая воспоминания веселыми подробностями, да только во взгляде плавился металл. Кажется, мы сдружились, потому что невозможно не стать близким для кого-то, кто открыл тебе душу. — Покажи мне, как превращаться в волка, — обнаглела я после. — Ну… — мой спутник глубоко задумался. – Показать вряд ли смогу, а вот побегать перед тобой минуту-другую – почему бы и нет. Он попросил меня подождать и скрылся за деревьями. Я стояла и вслушивалась в звуки чащи, в щебетание, в шелест листвы. За деревьями царила полнейшая тишина, но через пару минут оттуда выбежал такой знакомый мне кремовый волк с пронзительно черными глазами. Пускай потом мне будет стыдно за свой поступок, но я присела на корточки и погладила волка по мягкой шерсти. В его глазах зажглась совершенно человеческая смешинка и, принимая моя игру, зверь облизал мое лицо шершавым языком. Я засмеялась. Перестала существовать опасность близкой смерти, трагичность недавней беседы, холод приближающейся осени. Только я и милый зверь. Потом он ушел и, как в сказке, вернулся Ричард, на ходу заправляя рубаху. — Ты просто шикарен! — широко улыбнулась я. — Ты первая, кто так считает. Спасибо, приятно слышать. Главное – иногда от волчьей сущности есть толк. Как, например, с тем охотником. — Скажи, что нам делать? — Я схватилась за рукав, почти касаясь ладони, и лишь стыд помешал мне обхватить своими пальцами его, ища в холоде рук какое-то выдуманное спасение. — Я уже говорил, ждать и... - — Ричард замолчал, прислушиваясь к звукам вокруг, а потом неожиданно отпихнул меня и зашипел: - — Убегай. Срочно! — Но... — Беги! Нет, бросить Ричарда я бы не смогла. Если королеве нужна я, пусть она оставит его в покое. Он с ревом вцепился в меня и отпихнул к кустам. — Беги! – повторил с яростью. Его перебил злой голос: — Так вот какое у тебя лицо, пес. Девочка, можешь не убегать. Ты мне ни к чему. — Ты её не получишь, — тон Ричарда окрасился льдом. — У, какой ты храбрый, щенок. Собрался защищать малышку до конца? Не переживай, мне она больше не нужна. Эй, детка, я чувствую твой сладкий аромат! Но ты можешь жить. Пока. А твоего друга я заберу. Их схватка была короткой. В человеческом обличье Ричард был просто уставшим и худым мужчиной, он не отразил удар. Грубый смех что удар плетью. Охотник схватил Ричарда за шкирку. — Лапочка, если ты хочешь, чтобы у него появилась возможность немного подышать своим песьим носом, то советую тебе немедля выйти на запад к дороге, и добровольно... - — неприятный смешок, — проследовать в Столицу, прямиком в замок ее высочества королевы Ореллии. У тебя три дня, крошка. — Нет! Нет! Я готова на всё! — закричала я, захлебываясь воздухом, но послышался чуть слышимый хлопок, и на месте, где недавно стояли охотник и Ричард, было пусто. А дальше я сжимала баночку, в которой плескались капли янтарного зелья. Всё смешалось и размылось. Получается, это конец? Они забрали моего единственного друга. Мне нужно идти. На запад. И по дороге дойти до Столицы. Я должна. Главное — не стоять. Три дня. Успею ли? Успею, иначе никакого смысла оставаться живой не будет. Пусть меня убьют, но хотя бы освободят его. В голове трепыхалась совсем простая мысль: его не освободят. Это шантаж, но я обязана согласиться с их условиями, дать Ричарду крохотный шанс. Ради меня он готов был умереть, а я не просто готова ради него – я умру. Время бесценно, и его совсем не осталось.Глава 8. Слишком поздно.
Ветер запутывал во всклоченных волосах опавшую листву. Я держалась у дороги, но не шла по ней – мало ли что. День давно сменился ночью, небо украсилось звездным ожерельем. Меня не интересовала еда, питье, даже дышала я скорее по привычке. За дорогой раскинулись поля, которые подпирали высоченные горы. Их черные шпили протыкали облака. Почему-то впервые я не боялась смерти, более того - шла к ней с упорством человека, потерявшего абсолютно всё. Впрочем, так и было. Мой мир, страна, город оказались запечатаны для меня магией, мои родные люди остались за границей Вселенных, а единственный друг, товарищ находился в смертельной опасности. Непонятно, почему охотник забрал его, а не меня? И почему решил, будто я не сбегу подальше? Какое мне, по сути, дело до какого-то там оборотня? Я словно заклятье повторяла вполголоса: "Я дойду". Изнеможение стальным обручем сдавило виски. Веки горели и чесались. Дорога и не думала кончаться. Я бессильно уселась прямо на траву, обхватив руками голову. Почему в романах герои выписаны столь изящно, лишенными единого, самого незначительного, изъяна? Почему они не устают и не умирают от голода? В них хочется верить. Они смело шагают по начертанному маршруту, не страшась сбитых ног и саднящих от палящего солнца ран, умеют обращаться с оружием, владеют магией и необъяснимой силой. А может ли быть счастлив простой человек, закинутый неясной шутницей, творящей судьбы, в безвыходное положение? У обыкновенного человека нет никаких особенностей, он имеет тело, способное чувствовать боль, душу, умеющую страдать, боится одиночества, и он точно знает, что на последней странице его жизни не найдется места для счастливого конца. Вся его история закончится банальной точкой. Я свернулась клубком. Сумка лежала на расстоянии вытянутой руки, но я не смогла достать до нее. Так и уснула, да только сон был беспокоен и недолог. С рассветом вскочила на ноги и, пошатываясь от слабости, отправилась дальше. Оказалось, Столица совсем рядом. Необязательно идти целых три дня, случайно попавшийся крестьянин обнадежил: - К вечеру дойдешь. А куда я денусь? К полудню силы покинули истощенное тело. Носом потекла кровь, в ушах зазвенело противным жужжанием, чем-то напоминающим комариное. Всё, конец. Нет! Нет и нет! Я наглоталась обезболивающих, выпила воды и пошла. Когда становилось совсем невыносимо, ложилась на мокрую от росы траву, немного дремала, а потом вскакивала рывком, боясь проспать и опоздать. И шла. Шла. У меня не осталось даже желания жалеть себя. Поэтому когда впереди показались очертания каменных стен и высоких башен, я решила, что сошла с ума. Не может быть. А Столица сияла на солнце белым мрамором. Дорога, выложенная аккуратной мозаикой, напоминала сказочную, по бокам от нее цвели алыми бутонами ухоженные кустарники. Здесь пахло счастьем и корицей. К воротам я уже не шла, а ползла. Наконец-то появился страх, дикий, до слез и трясущихся пальцев. Я умру. Ещё не поздно сбежать… Нет, поздно! У ворот путь преградил стражник с длинным прямоугольным подбородком и совершенно глупыми маслянистыми глазами. Он, взглянув на меня с презрением, рявкнул: — Куда?! — Вы не поверите, но в Королевский дворец, — без ехидства, абсолютно серьезно. — А что, из своего дворца выгнали? — заржал он и напомнил лошадь. — Королева запретила пускать оборванок в город, проси милостыню в другом месте! — Мне надо во дворец, — отчеканила я. Вокруг нас уже скапливались зеваки. Откуда их столько на входе в город?! Повсюду слышались комментарии на тему того, зачем мне в замок. Я не рассматривала этих людей. — И на кой? — Меня пригласила туда... сама королева. Зеваки зашлись ровным и практически одинаковым смехом. Таким неестественным и однообразным, словно меня окружали не люди, а однотипные фигуры. Я глубоко вздохнула: — Туда силой привели моего друга. И поэтому я иду… к нему. Чем это не приглашение самой королевы? Гул нарастал, сценка у ворот начинала походить на дьявольскую пытку. Стражник выставил вперед копье. Вместо удара острием он огрел меня по плечу древком. Я упала, опершись изодранными в кровь ладонями. — Пожалуйста, пустите. — Голос сорвался. Стражник хохотнул и собирался было ударить повторно, но тут послышалось суровое: — Пропустите её. Считайте, что она ко мне. И, расталкивая толпу, к нам пробралась сухонькая старуха в темно-коричневом платье. Она осмотрела меня пронзительным взглядом ярко-голубых глаз и схватила за рукав. Пришлось подняться. — Идем, девочка! Её голос поражал. Высокий, поставленный, без хрипотцы и надлома. Я покорно плелась за ней по извилистым большим и маленьким тропкам, бегло рассматривая великолепные, будто ненастоящие, расписные домики. Всё в Столице было таким — кукольным, красивым, изящным, но вполне вероятно, гнилым. Вдалеке виднелся дворец, его было невозможно не узнать. Таким высоким и изящным может быть только дворец. Старуха, седые волосы которой были заплетены в тугую косу, нависла надо мной и без особых прелюдий спросила: — Твой друг — тот светловолосый парень, которого притащили силой день назад? — Да. — Ты понимаешь, что во дворце тебя не ждет ничего хорошего? — Да. — Бедная девочка. — Голос потеплел на градус. — Иди. Давай сюда свои вещи, тебе они уже не пригодятся. Что ж, не жалко, даже если она решила помародерствовать на самоубийце. Старушка погладила меня по спутанным волосам и сказала: — Иди, неразумная. Никто из жителей города не посмеет остановить тебя. И она подтолкнула меня в спину. Я уже ничего не соображала и даже не смогла решить: благодарить мне эту старуху или ненавидеть? Осталось совсем чуть-чуть. Полчаса ходьбы, не больше. Повезло, что дворец находился не на другом конце города. Удивительно, но во дворец меня пустили безоговорочно. Стража расступилась, ворота открылись. Я вошла, гордо задрав нос. А что мне еще оставалось на пороге смерти? В глазах пестрело от золота и хрусталя. Белоснежную лестницу укрывала ковровая дорожка, прямо как в музеях. С картин на меня смотрели короли, полководцы, чьи-то мужья и жены. Не хватало только подписи снизу, чтобы дополнить антураж музейного зала. Интересно, куда мне? Сомневаюсь, что меня ожидают в тронном зале. Но не успела я определиться, куда идти, как словно из неоткуда появился невысокий охотник, такой знакомый мне. Он подошел с ухмылкой, не говоря ни слова, с силой сжал мое правое плечо, от чего из глаз брызнули слезы, и повел куда-то в сторону от главной лестницы, в один из коридоров. Он не сменил своей темной одежды и всё так же зло, как и раньше, кривил тонкие губы. — Как добралась? – с деланным сочувствием спросил он. Я смолчала. Он остановился, а потом отвесил мне щедрую пощечину, от которой я повалилась на пол. — Когда тебя спрашивают, отвечай. Я слизывала с губ капли крови, смешавшиеся со злыми слезами. Три пролета вверх по винтовой лестнице, совсем не освещенной. От камня веяло холодом и сыростью. Длинный коридор, и мы остановились у двери, одной из многих на этаже. Клеверий распахнул дверь настежь, втолкнул меня внутрь и, заперев дверь на два оборота, ушел. Какая разница, где умирать? В этой полупустой комнатенке, где нет даже зеркал, лишь узкая кровать и пустой туалетный столик. Выглянула в единственное окно: этажей пять высоты, а внизу – парк. Не лучший способ спасаться… Зато я дошла. Можно считать это персональным достижением. Хоть будет, что вспомнить перед смертью. Зачем же я здесь? Что от меня хотят? Но самое главное: как там Ричард? Надеюсь, он жив. На остальные вопросы я даже не хочу знать ответа.Глава 9. Последний рывок.
Время текло липкой жижей сквозь пальцы. Я смотрела в окно, не в силах перевести взгляд на дверь, когда вошла она. Не женщина – богиня! Красивая и статная настолько, что даже находиться рядом с ней казалось кощунственным. Платье голубыми волнами струилось по стройному телу. Светлые волосы будто бы небрежно лежали на плечах, хотя в этой небрежности ощущалось искусство. Вся она была прекрасна. И только глаза цвета льда источали презрение и ненависть, и от её колкого взгляда было невозможно укрыться. Так вот она какая — королева. — Здравствуй, - не сказала, пропела она, присаживаясь на краешек кровати. — Не хочется стеснять гостью, но иначе ты натворишь глупостей. Несколько пасов руками, и я ощутила, как мои руки и ноги стягивает невидимая леска. — Гостей обычно не связывают. — Гости обычно не избегают приглашения, — надменно подчеркнула королева. — Ты выставила в дураках моего лучшего охотника, а ведь могла прийти по доброй воле и никому не причинив вреда. Вздорное дитя этого мира, вскормленное в другом. Тебе интересно, зачем мне нужна именно ты? — Нет, — отрезала я, вызывающе смотря в глаза её величеству. Алых губ коснулась усмешка. — Строптивая. Тебе просто не повезло. Ты не аристократических кровей и не дите с клеймом призвания, просто ты была перенесена своими родителями из нашего мира и, повзрослев в иномирье, стала проводником. Вас таких много, кто сумел позорно сбежать, но нашлась одна ты. В тебе есть сила тех земель и этих. Ты способна сделать любого колдуна сильнейшим одной каплей своей крови. Как тебе такое? Я пожала плечами. Непонятно. Как я могла быть рождена в этом мире, если в том у меня родители и даже бабушка с дедушкой? А на родителей я похожа как две капли воды, так что в сказки про подкидыша как-то не верится! — Одна капля крови, - королева поднялась, и кровать под ней даже не скрипнула. – А в тебе несколько литров чистейшей магии двух миров. Твой отец, если не ошибаюсь, из того мира, а мать – беглянка из этого. Засосало под ложечкой. Да, у меня есть бабушка с дедушкой, но по отцовской линии! Мама о своих рассказывала мало, и я даже не знала, где именно они похоронены. Неужели слова королевы – правда?.. Она подошла к распахнутому окну и выглянула наружу, высовываясь по пояс точно задорная девчонка. А когда королева обернулась – в её взгляде появилось удовольствие и плохо скрытая жажда. — А недавно один из моих поисковиков ощутил в том мире тебя. Я послала человека, который договорился бы с тобой, но… - она поморщилась, - он сбежал. Воспользовался шансом и сам скрылся. Предатель! А ты попала сюда, но так как не представила конкретного места, вылетела в первое попавшееся. И начала петлять по стране. Клеверий почти поймал тебя, но ты будто испарилась. Я вспомнила темную яму, лодыжка отозвалась ноющей болью. Если бы не тот туннель, пахнущий затхлостью, никогда мне не сбежать от охотника. — Ты испарилась, но подала мне хорошую мысль. Схватить тебя и затащить в замок я бы смогла, но как заставить добровольно лечь на жертвенный алтарь? Ты должна хотеть отдать силу двух миров мне. Поверь, тебе она ни к чему, в тебе нет магии. И вот ты здесь. — Что с Ричардом? – только и спросила я. — Он жив, я исполнила своё обещание. Я даже отпущу его на свободу, но только после твоей жертвы. Согласна? Власть, дите из иного мира, сила. Ничего из этого просто не могло относиться ко мне. И всё-таки было правдой. Странное имя тому подтверждение. Неужели мое путешествие — это не каша из несвязанных событий, а цепь, в которой каждое звено первоначально имело какой-либо смысл? — Могу я его увидеть? — прошептала, облизывая сухие кровоточащие губы. — Разумеется. Мальчишку сейчас приведут. У вас будет время попрощаться, пока я лично проверяю, все ли готово к ритуалу. Королева развернулась и выплыла из комнаты, а я прикрыла веки. Его буквально втащили внутрь и бросили кулем на пол. Он выглядел ужасно. Под рваной рубашкой виднелся покрытый кровоподтеками живот. Волосы слиплись от крови. Лицо было разбито, а потрескавшиеся губы мучительно сжаты. Его левая рука была неестественно вывернута. Я подползла к Ричарду, жалея о том, что руки до сих пор связаны магическими путами. Хотелось выть в голос. Так нельзя! Сколько же он вытерпел?! За что?! Наверное, он без сознания. Что ж, это к лучшему. Но я ошибалась. Ричард приоткрыл опухшие глаза, сощурил их, будто пытаясь понять, кто перед ним, а потом... улыбнулся. Каждое слово давалось ему с трудом, голос осип и был едва различим из-за хрипом. — Живая... — с трудом прошептал он и закашлялся кровью.— Зачем ты... здесь? Что с твоим... лицом? Тебя... били? — Молчи. Никто меня не бил, и я пришла сама, как должна была. Ты спасешься, слышишь? Тебя отпустят! Он приподнял голову и опустил её мне на колени. Я вся дрожала, боясь нечаянно дернуться и причинить Ричарду боль. Но мою напряженную позу друг воспринял по-своему. Он попытался отдернуться, но бессильно упал обратно на колени. — Извини, что я... еще и кровь... Тебе противно? — Глупости! – Голос потонул во всхлипе. — Я боялась не успеть, не дойти... Потерять тебя... — Не потеряла – нашла. Не плачь. Мы... ведь выживем? Ричард, скорее всего, не ждал утвердительного ответа, да и что я могла ответить? Что он, возможно, останется жив, а я — точно нет? Как бы я сказала это, смотря в ярко-зеленые глаза измученного человека? — Конечно, — заверила я после секундного раздумья. — Есть у меня одна идея. Ты можешь ходить? — Знаешь, на один шаг... меня ещё хватило бы. А так... я бесполезен. — Прекрати такое говорить! — Я чуть не вывернула руки, пытаясь резким движением стянуть магические путы. — Мы спасемся! Ты мне веришь? — Риша, ты единственная... кому я верю... — Ричард закрыл глаза и попытался вздохнуть полной грудью, но кашель и хрип, идущий из горла, никак не оставляли его в покое. Я дрогнула. Никому никогда не приходило в голову сокращать моё имя столь странным образом. Но эта «Риша» звучала так нежно и тепло, что в груди заскребло сотней острых когтей. Можно ли обманывать кого-то после такого обращения, теплых слов, откровенного признания? Можно. — У меня есть одна идея, — повторила я, стараясь звучать убедительно и даже весело. — Но пока тебе ни к чему подробности. Все узнаешь позднее, ладно? Слабый кивок стал мне ответом. Большего и не требовалось, пускай Ричард отдохнет и наберется сил, потому как больше нет смысла разговаривать. Я никогда уже не сумею рассказать ему, как волновалась за него, боялась не успеть, стирала в кровь ноги, только бы дойти и в последний раз увидеть это лицо. А сейчас он совсем рядом. И слова ни к чему. Избитый, но живой. Ничего важнее в этом мире у меня не было. Да и, как оказывается, не только в этом. Он смотрел на меня, прищурив покрасневшие глаза и напрягшись всем телом, а я поддалась какому-то мимолетному порыву, наклонилась и прикоснулась к его соленым от крови губам своими. Секунды будто остановились, сердце замерло. Ничего не существовало, кроме быстрого размазанного поцелуя, в который мы вложили, кажется, все переживания и чувства. Это касание губ я запомню и на том самом алтаре буду думать только о нем. Двое изможденных людей в крохотной комнатке с пустым письменным столом у окна, простой кроватью, застеленной запыленным покрывалом, открытым окном, из которого доносятся почти неуловимые звуки голоса. И тишина, и взгляд глаза в глаза. Чем не конец для нашей истории? Жаль, но будет продолжение. А когда дверь вновь открылась, мне казалось, что не прошло даже пары минут. Но я осознавала, что нам отдано куда больше. Королева скривилась при виде нас. — Как можно спокойно сидеть рядом с... этим существом? Впрочем, дело твое. Осталось совсем немного штрихов, и начнем. — Каких штрихов? — испуганно спросила я, не в силах перестать смотреть на некогда светлые волосы Ричарда. Он тоже прислушался, напрягся сильнее прежнего. — Во время ритуала у алтаря не должно быть никого, кроме тебя и меня. Никого живого. Слуги оповещены и выведены, остался только он. И улыбнулась уголками губ. — Вы меня обманули. — Ему не будет больно, обещаю, — сквозь зубы процедила она. — Разве это не дар для такого, как он? Ричард молчал. Я бросила быстрый взгляд на его лицо: морщины разгладились, глаза были прикрыты – он будто спал. — Если вы его убьете, то... я не пойду добровольно. — И не придется. Достаточно того, что ты была не против ещё каких-то пять минут назад. Магия — интересная вещь, поверь мне. — Королева прошествовала к окну. — А алтарь? Вам придется тащить меня до него, — упрямо сопротивлялась я, натирая запястья до крови, но пытаясь высвободить из пут руки. — Милая, это образное выражение. Алтарем послужит эта драная кровать, — королева безразлично ткнула изящным пальчиком в сторону постели и вновь высунулась в окно. — Какой прекрасный вид. Жаль, что тебе уже никогда не увидать этих просторов. Королева на секунду ослабила магическую связь между мной и собой, и путы самую малость ослабли. Но недостаточно для того, чтобы развязать их. Слезы вновь текли по щекам, и Ричард посмотрел на моё лицо и почему-то улыбнулся. Он едва различимым шепотом попросил меня наклониться и сказал всего одно слово: — Прости. А дальше я даже не успела осознать, за что извинялся мой друг. Секунда – и он на ногах. Вторая – и в один невероятно сильный для измученного тела прыжок Ричард достигает окна, толкает собой королеву. И они полетели вниз.Глава 10. Игра окончена.
В эти секунды исчезли звуки, стерлись краски. Сердце забилось в груди, намереваясь выпорхнуть из тугой клетки ребер, предметы потонули в сплошном тумане. Я ощутила, как магические веревки растворяются, и поднялась на ватных ногах с холодного пола. Я, окаменев, не могла двинуться с места – так и рассматривала потемневшее к вечеру небо. То оседало тучами на верхушках гор, укутывало крыши домов, стелило тьму по полям. А снизу донесся крик. Я высунулась наружу. Всё так же далеко внизу выстроились линией подстриженные кусты. Людей на дорожке парка было немного, но остальные сбегались сквозь незапертые ворота. Стража куда-то исчезла. Два тела распластались по камням как куклы, смешно раскинув в стороны руки и ноги. На негнущихся ногах прошла к двери – не заперто.. «На один шаг меня еще хватило бы», - хрипловатым голосом пронеслось в голове. Нет, не могла эта фраза оказаться пророческой. Не мог этот шаг разделять от окна и до... смерти. Не вспомнить, как я бежала по парадной лестнице, спотыкаясь о ковер, как выскочила из дверей, растолкала гомонящих людей и подбежала к телу моего друга. Друга, настоящего, преданного, родного. Не страшащегося смерти. Человека, который не знал обо мне ровным счетом ничего, но жалел и оберегал с первых минут нашей встречи. Перед глазами встала картинка из прошлого. Пыльные серые штаны, обозленный взгляд, сжатые губы. И суровый палач, заносящий плеть. Тогда Ричард лежал на деревянном помосте, но сохранял гордость. Сейчас изломанные очертания тела и повернутая набок голова выглядели не страшно, а скорее... пристыжено, неправильно, глупо. В длинной светлой челке запеклась кровь, она капала с разбитой головы на выложенную мозаичными камнями дорожку. Теперь я знаю, как пахнет смерть: солью и железом. Странно, никто не спешил подбежать к королеве. Я глянула в её сторону… Она была жива. Тихий клокочущий от крови голос выплюнул: - Меня невозможно убить, пока в теле течет магия. Она возродит меня. Кровь бежала струйками изо рта и носа. Королева растратила всё своё могущество, взгляд заплыл, покрылся пленкой, но она цеплялась за жизни. Пыталась приподняться на сломанных руках и шипела: -- Подданные, помогите... Я ... ваша королева... Видение... правдой... Смерть от рук оборотня... Нужно было... Истребить их сразу... Всех... У вывернутых ног королевы лежал причудливый кинжал, рукоятка которого была инкрустирована рубинами, с желобком для крови. Я совершенно не отдавала себе отчета, когда сжала оружие и всадила его по рукоятку в грудь королевы. Женщина широко распахнула синие глаза, охнула и затихла. Алый цвет проступил на шелке платья. В висках пульсировало: я убила человека. Я так просто убила... человека. Меня поймают и казнят. Но нет... Меня никто не увел на плаху, и я стояла, будто ничего не произошло. Было лишь одно реальное в этом мире. Безжизненное тело родного мне человека. Медленными шагами я пересекла расстояние, разделяющее нас, присела на корточки около его лица и положила дрожащую руку на острые, выступающие лопатки. Не нужно быть светилом медицины, чтобы с невероятной точностью увериться в его окончательной смерти. Слез не осталось. Только пустота и давящее осознание того, что Ричард в сотый раз спас меня от гибели. Но в этот раз цена оказалась слишком велика. Я заглядывала в чьи-то глаза, и их обладатели хмурились и отворачивались. Никто не подходил ко мне, не скручивал мои руки. Сбоку послышалось тихое: - Отпусти его. - Этот некогда сильный, но уже потухший голос принадлежал той самой старушке, с помощью которой я смогла войти в Столицу. Я бессильно моргала. Старушка попыталась взять меня под локоть, но я вырвалась и вновь упала перед Ричардом. Кадры воспоминаний мешались в голове, сливались в теплые улыбки, а потом вдруг появилось кое-что другое, никак не относящееся к ему и мне. Булавка колола шею под воротником. Я выхватила её и, примерившись к указательному пальцу, без жалости и раздумий ткнула. Капелька крови выступила на коже. Затем ещё и ещё. Рука онемела, сотни раскаленных игл пронзили тело. Несколько секунд казались вечностью, а потом божества смилостивились и подарили мне смерть. *** Солнечные лучи ослепляли. Я натянула одеяло до лба и попыталась вернуться ко сну. Одеяло пахло травами. Осознание пришло много позже, вырвало из меня клещами воспоминания. Итак, я мертва? Но палец болел – значит, жива. Просьба не сработала? Жертва оказалась недостаточной? И Ричард мертв?.. В этой комнатушке было больше жизни, чем во всем замке королевы. Добротные шкаф и стол, резной стул, прикроватный столик, заваленный склянками. Всё деревянное и простое, но настоящее. Так и не сумев подняться, я обессиленно упала обратно на льняные простыни. Глянула на палец – перебинтован тканью. Где я и что происходит? — Эй! – крикнула, прочистив горло. — Кто-нибудь! — Иду-иду! – донеслось заполошное. Старушка на ходу вытирала ладони о юбку. Увидев меня, она заулыбалась так по-доброму, что я даже смутилась. — Наконец-то ты проснулась! – всплеснула руками. — Я уж и не чаяла, одним богам молилась. Вроде ни ран, ни царапин – один укол, а в бреду ты металась восемь суток кряду. И всё-таки нам суждено познакомиться. — Анна, — чуть кивнула. — Маделин. В её лучистых, совсем не старческих глазах плясали огоньки. — Меня казнят? — не стала медлить я. Кровавое пятно на великолепном платье и мертвые глаза королевы. Что ж, я уже была мертва – второй раз гибнуть не страшно. — У нашей королевы нашлось куда больше врагов, нежели приспешников. – Маделин покачала головой. — Враждебно настроенные группы быстро вырвали трон из рук ничего не понимающей стражи и тройки советников. Правление по праву перешло наследнику королевского рода, он, насколько ходят слухи, уже выдвинулся в путь к Столице. Анна, тебя готовы носить на руках, сюда толпы ходят, — она неодобрительно цокнула, — чтобы высказать слова благодарности. Жить спокойно не дают. Маделин смочила кусок тряпицы в желтоватом вязком настое, который стоял в миске тут же, на другом конце стола. Схватила меня за руку и принялась развязывать палец. Из незаживающей раны тонкой струйкой потекла кровь. Маделин прикоснулась тряпицей к следу укола, и тот обожгло спасительным холодом. — Эта женщина держала в страхе всю страну. Мы разорвали связи со всем Союзом из-за её вечного страха быть пойманной. Закрыли границы, ограничили поставки. Люди издыхали от голода, а она была счастлива. Но боги услышали наши мольбы! — И кто теперь будет править? — В горле застрял предательский колючий комок, и я с трудом проглотила его, пытаясь смотреть в глаза женщины со спокойствием. — Очень далекий, но единственный родственник королевской семьи. Честно скажу, крови от наших королей в нем практически нет, но больше у нас никого нет. Думаю, когда он доберется, непременно подпишет какой-нибудь указ о твоей награде. Да сдалась она мне. У меня украли прошлое и лишили будущего, вся моя жизнь оказалась фальшивкой. Мы помолчали. Маделин дышала тяжело, по-старушечьи, но её глаза были ясны. Молодая женщина в теле старухи. Наконец, она, помяв край одеяла, спросила: — Откуда ты взяла ту иглу? — Мне её отдали... — я кратко, не вдаваясь в подробности, рассказала Маделин про Прейю. — Такие подарки не дарятся простыми людьми. Это вещь, от которой исходила темная магия. Даже я, необученная бабка, почувствовала гнилую вонь той. Ты могла умереть… — Пускай. — Но ты выстояла. И тот, за кого ты боролась, тоже ожил. — Ричард жив?! — хрипло воскликнула я. — Да... И за его жизнь я поблагодарю тебя лично. Я его бабушка, — улыбка озарила морщинистое лицо. — Вряд ли он вспоминал обо мне. Пришлось уверить, что не только вспоминал, но и поделился всем со мной. И что бабушку свою, несмотря ни на что, он любил. В животе растекалась горячая жидкость. Она разливалась по венам, текла к кончикам пальцев. Во мне вновь зарождалась жизнь. Сердце выстукивало в одном ритме: «Он жив!» — И вот, миновало десять лет разлуки, и я увидела своего мальчика связанным. Тот охотник провел его через площадь… - Она сморщилась. – Не важно. Я никак не могла ему помочь. Смотрела ему вслед и плакала. — Маделин протерла сухие глаза рукавом вязаной кофты. — А потом появилась ты. Не менее изнуренная, грязная, ослабшая. Анна, я запомнила твой взгляд. Я прочитала в твоих глазах всё. В этом слове был особенным смысл. Всё? Весь страх или что-то другое, гораздо глубже запрятанное? Маделин все-таки заплакала. Одинокая слеза прочертила путь до подбородка. — Я тебя отпустила. Должна была запереть дома и не выпускать, потому что знала – ты погибнешь. И он уже обречен. А я отпустила… Ну а дальше ты сама знаешь… Благо, мой дом стоит у самого дворца. Когда ты уколола палец, сердце Ричарда забилось – я прислонилась к его груди и слышала всё лично. Вас срочно доставили ко мне. Сейчас мой мальчик очень слаб, но он выкарабкается. Благодаря тебе. Спасибо тебе, милая Анна... — и она разрыдалась, опрокинув лицо в ладони. Мне не хватало слов. Игла приняла жертву, Ричард остался жив, он находится где-то рядом со мной. И он, наконец-то, сможет повидать бабушку, а той не придется горевать по потере внука. И больше мне ничего не надо в этом мире. — А куда делась игла? — Затерялась где-то среди камней и людей. Уверена, она отыщет нового хозяина. Боги, да на тебе лица нет! - Она всплеснула руками. - Извини, что потревожила своими разговорами. Отдыхай. — Спасибо вам, — с блаженной улыбкой на губах шепнула я. Маделин аккуратно прикрыла за собой дверь. Я лежала, уставившись в потолок, а по глазам текли слезы счастья. *** Три дня я безвылазно провела в постели. Ходить не могла, двигаться – тоже. Тошнота не отступала, и каждый шаг давался с таким трудом, будто из меня высосали все соки (возможно, и высосали), но я упрямо ползла по стенке от окна к двери, тренировала ноги, делала зарядку. И вот, на четвертый день я смогла добрести до другой комнаты, той, где лежал Ричард. Маделин как-то обмолвилась, что он тоже слаб и постоянно спит. Артефакт вернул ему жизнь, но не исцелил раны. Но меня совершенно не интересовало, может ли мой друг общаться. Я мечтала увидеть его лицо. Это была его комната. Уютная и простая, удобная как сам Ричард. В ней пахло им и дышалось легче. Я присела на краешек кровати, всматриваясь в бледное худое лицо с четкими серыми кругами под закрытыми глазами. Сейчас он больше всего походил на свою вторую ипостась. Несносная челка спадала на один глаз, острые черты лица разгладились. Он спокойно спал. Я пожелала Ричарду самых теплых снов и быстрым движением, похожим на то, которым это делал он сам, убрала с его глаз челку. Длинные ресницы вздрогнули, но мой друг не проснулся. Его волосы оказались невесомыми, словно пух, и мягкими, легкими. Да, раньше Ричард казался мне взрослым мужчиной, теперь же я видела совсем юнца, мальчишку всего на пару лет старше меня. И таким он нравился мне даже больше. — Знаешь, я ведь не соврала. Мы спаслись, — заговорила я, касаясь ледяного лба. Мне просто хотелось выговориться, поделиться всеми переживаниями с ним, вспомнить прошлое и порадоваться будущему. Мне не требовались ответы или внимательный взгляд. — Ты поступил просто мерзко, слышишь? Знаешь, как я испугалась, решив, что ты мертв? Чтобы я делала, выжив, но не имея никакой возможности спасти себя? Как бы я жила? — Точно так же, как я без тебя, — услышала я едва различимый голос, в котором витала такая знакомая усмешка. — Ты... Так ты не спал?! Ты опять все слышал?! — Я отдернула от лица руку. Ричард по-кошачьи приоткрыл один глаз, гаденько улыбнулся и накрыл своей ладонью мою руку, крепко сжимая ее. Я долго сидела, зажмурившись, а после все-таки взглянула, как и мечтала долгое время, в изумрудные глаза. В них плясали чертенята. — Риша, прекращай смущаться. Ты, между прочим, тоже поступила плохо. Ты едва не умерла… — Зато ты жив! — Казалось, мир просветлел и наполнился новыми красками, звуками, эмоциями. — И вообще, оба хороши. Согласен? — Еще как, — он подмигнул мне. — Никогда бы не подумал, что жизнь может быть настолько прекрасной. Я сидела и кивала, не в силах оторваться от горячих пальцев, крепко сжимающих мою ладонь. Указательный палец аккуратно провел по следу от укола на пальце, и в глазах Ричарда на секунду возродилась печаль. Но только на мгновение, потому что я не удержалась и показала ему язык. *** Примерно месяц потребовался для окончательного выздоровления. Всё это время мы ходили друг к другу и часами разговаривали. Легко общаться с человеком из иной реальности – тебе незнаком его мир, а он жаждет разузнать про твой. Порою я засыпала на груди Ричарда, и в такие моменты спалось особенно крепко. Вместе нам было хорошо и молчать, и общаться. Тяжелее всего давалось одиночество. Осознание того, что произошло и что могло бы произойти, если бы не случай. Неужели всё в этой истории было предрешено заранее? Если Ореллия уничтожала род оборотней лишь потому, что знала о смерти от руки одного из них, то, возможно, и наша встреча с Ричардом оказалась совсем даже не неприятной случайностью. Простым расчетом, в котором нет ни капли неожиданности. Мне всё чаще снились сны. Невероятно реалистичные, словно и не сны вовсе, а видения. Маделин назвала это побочным эффектом. Я ведь дитя двух миров, а значит мне подвластно что-то за гранью. Впрочем, оставалась в одиночестве я только ночами и старалась не дремать, а разглядывать рыжий диск луны, ничем не отличающийся от той, которая освещала Землю. Время неумолимо текло, стирая один день за другим. И подошел тот час, когда мы с Ричардом окончательно оклемались. — Дети! — Маделин ворвалась к нам без стука. — Вас вызывает на аудиенцию король!Эпилог
Из напольного зеркала, обрамленного в кованую раму, громадными глазами на меня смотрела приятная девушка. Отдаленно она напоминала меня саму, но ею не могла быть я. Откуда во мне, вечной пацанке, эта утонченность и шарм? Длинные волосы долго укладывали (сначала их не менее долго мыли) в замысловатую прическу. Получилось классно, хоть и слишком пафосно. С роду не терплю кудрей. Платье подобрали сиреневого цвета (якобы под мои глаза, хотя они карие). Я пыталась сосчитать, сколько юбок на мне надето, но потерпела поражение. Ещё час ушел на обучение ходьбы в этом безобразии. Грудь затянули расшитым драгоценными камнями корсетом – теперь дышала я через раз. Вот что за напасть?! Голодные недели почти не отразились на моей талии. Лицо посвежело и зарумянилось благодаря качественной косметике (да, у них есть косметика и она получше нашей). Некоторые раны, например, тонкий шрам на виске, никогда не стереть, но ведь не только мужчин красят боевые отметины? Тем более я отныне возведена в ранг спасителей страны от тирании. Офигеть! Амулет Прейи я не снимала, часто теребила его, и он придавал уверенности. Вещь на удачу, подаренная щедрой ведьмой. В общем, девушка из отражения оказалась совершенно очаровательной. Она с удивлением таращилась на меня, а я, в ответ, не менее шокировано рассматривала ее. В дверь постучались и учтиво предложили присоединиться к гостям, которые уже собрались и ждали исключительно меня. Я с тяжелым вздохом выползла, с трудом передвигая ноги, отвыкшие от высоких каблуков. Эта комната официально числилась за мной и пока пустовала, но Король, с которым я уже успела дружелюбно пообщаться, пообещал сразу же после церемонии наполнить помещение всеми теми вещами, каких пожелает сама спасительница. На парадном балконе, обращенному к центральной площади Столицы, собрались новые министры и сам король Харот Первый в этом имени. Разряженные в пестрящие наряды слуги поклонились и распахнули передо мной дверь, и я ступила наружу. Надеюсь, меня никто не заметит… Да конечно! Только распахнулись тяжелые дубовые двери, как на меня обрушился шквал оглушительных аплодисментов и радостных криков. Даже король склонился в поклоне. А я застыла, забыв всё на свете. Кажется, я должна что-то сказать? Вся церемония была спланирована так, чтобы вначале собрался весь высший свет страны, и лишь потом появилась я. Дескать, я как женщина должна была заставить народ потомиться. Король напоминал античное божество. Завивающиеся черные волосы, теплая улыбка, идеальные пропорции, невероятная осанка. А какой у него невероятный голос! — Приветствую вас, Анна. Настоящее имя я предпочла замолчать. Какая разница, как меня звать? Люди и так гадают, откуда я взялась, а уж если всплывет история с дитем двух миров, то меня в покое не оставят. И на алтарь положит кто-нибудь другой. А так… удача, счастливый случай, благодаря которому бывшая королева мертва, а я спасла друга. Король поклонился мне и подал руку, усадил на обитый бархатом стул рядом с Ричардом. Я едва не свалилась с этого стула, но уселась, ругаясь под нос, подобрала все юбки. Ричард прошептал на ухо: — Боги, ты прекрасна. — Спасибо... — искренне засмущалась я, не ожидая услышать от своего ехидного друга такой искренности. Да он и сам очень даже. Такой легкий и притягательный, одетый по-обычному, будто отправлялся в дорогу. Король говорил заученные слова, и речь его усилила магия, чтобы слышал каждый без исключения. Красивые слова сплетались в витиеватые предложения, поэтому я быстро забылась, не улавливая весь высокопарный смысл сказанных фраз. А люди внимали. Сколько же их собралось? Несколько тысяч, не меньше. Дети, женщины, мужчины, старики. Церемония затягивалась. Наконец, очередь дошла до меня. — Анна, вам слово, — Харот склонился в полупоклоне. Я от ужаса приоткрыла рот и округлила глаза, оборачиваясь к ехидно улыбающемуся Ричарду, напыщенным советникам, безразлично рассматривающим даль министрам. Подошла к краю балкона и чуть не растолкала всех вокруг огромной юбкой. Ричард галантно подал руку, помогая дойти. — Скажи хоть что-нибудь, — щекоча ухо, прошептал он. — Скажи, что ты рада присутствовать на этой церемонии. — Я очень рада присутствовать на церемонии, — проблеяла я. — Для тебя великая честь принимать поздравления из уст короля. — Это великая честь — принимать поздравления от самого короля Харота Первого. — И ты рада, что всё закончилось, — продолжил Ричард, всё ещё не отпускающий меня от себя. — Риша, не шатайся, пожалуйста. Я держу тебя. — Я рада... Ой, извини. Я, кажется, отдавила тебе ногу. В итоге прихрамывающий Ричард усадил меня обратно, повернулся к толпе и прекрасно поставленным, очаровательно хрипловатым голосом восхвалял Кристань, меня, короля. Он говорил как дышал – правильно и ровно. И ему, я чувствовала, верили. Вскоре церемония переросла в застолье. Простым гражданам выдали по рюмке настойки за здоровье спасителей и нескольку монет. В итоге все были счастливы. Кроме меня. Я устала от внимания и сбежала, пока Харот отвлекся на разговор с кем-то без сомнения важным. Осень украсила деревья гирляндами из разноцветных листьев. Ранняя, но подступающая, она стелилась туманами по земле и капала с неба дождем. Я сидела в парке, вороша носком туфельки опавшую листву. Обнаженные руки и ноги замерзли, но я не двигалась – слишком нравилось уединение. Набирала в руку желтый листьев, смешивала их с бордовыми и салатовыми, крутила букет. Неожиданно плечи укрыла теплая после чьего-то тела куртка. Ричард присел на край скамейки. — Тебя потеряли, спасительница. — Не глумись, спаситель. Как тебе церемония? — Много изречений, лишенных всякого смысла. Непривычно, — Ричард скорчил недовольную мину. — Но зато теперь мы можем спокойно зажить в этом городе. Никаких больше дорог и непогоды! Представляешь? — Я мечтательно улыбнулась. — К тому же тучами налетят женихи. Только успевай отбиваться от них. — С чего ты взял? Он поднялся и дошел до ближайшего дерева, совершенно неизвестного мне вида, с ветви которого сорвал золотистый лист. Вручил тот мне в букет. И только тогда ответил: — Харот наградил тебя столь притягательными комплиментами, что за счастье быть супругом спасительницы станут бороться лучшие. Будь уверена. Я рад лишь тому, что не увижу этих боев. А то ещё задавят ненароком, — он фыркнул. — Почему не увидишь? В груди кольнуло. — Орианна, я не останусь здесь. Моя родная страна вновь открыта, и я хочу воссоединиться с сородичами. Им нужно восстанавливаться, они потеряли много ресурсов, как людских, так и иных. — Ты навсегда уедешь, — без эмоций подытожила я. — А как же Маделин? — Они жила без меня столько лет, переживет и теперь. Захочет – приедет. — Возьмешь меня с собой? — пролепетала в тщетной надежде на чудо. — Нет. Живи спокойно. Без долгих дорог и непогоды, — передразнил он, но не посмотрел на меня. — И мы больше никогда не увидимся? — Почему? Я буду тебе писать и как-нибудь навещу или ты приедешь ко мне, но попозже. Мы ведь останемся друзьями? — Да... Мы друзья, — тихо прошептала я. А потом он просто взял и ушел. Листья пали к ногам. Их мгновенно разнес ветер. Куртка, пахнущая Ричардом, до сих пор укрывала мои плечи, но не могла спасти от холода внутри. Я долго сидела на скамейке и когда окончательно замерла, направилась к себе в комнату. *** Пасмурным днем, в котором осень граничила с подступившей зимой, мы с Маделин провожали Ричарда. Старушка рыдала, утирая слезы собственной шалью, а я хмуро смотрела сквозь Ричарда, не представляя, каким образом проживу без него. Я слишком привыкла к язвительности, насмешкам и чертовски засасывающим глазам. Без Ричарда жизнь явно потускнеет. Но я обещала себе пережить расставание. Главное – не разреветься. Ричард бегло попрощался со мной, прижав напоследок к груди, поцеловал Маделин в щеку, запрыгнул на вороного мускулистого коня, отданного самим Харотом из королевских конюшен, и поскакал. Я заворожено смотрела вслед удаляющейся фигуре. Он обучен верховой езде. Он, черт возьми, умеет всё на свете! — Не переживайте, Ричард просто спешит к себе домой, — попыталась я утешить Маделин, которая громко всхлипнула. — Нет. Он бежит от чего-то, что осталось здесь. Она махнула рукой и, попрощавшись со мной, ушла. Обычная сгорбленная старушка с дикой печалью во взгляде, вновь потерявшая внука. А я долго всматривалась в горизонт. Он просто сбежал. Мы столько общались, мы обсудили всё. Кроме единственного касания губ в тот жуткий час, когда не оставалось надежды на чудо. Да только соображали ли мы на пороге смерти о значении какого-то поцелуя? Он был просто потому, что должен был быть. И неудивительно, что для Ричарда то мгновение не значило ровным счетом ничего. А для меня? Я выдохнула. У меня есть многие часы одиночества для размышлений над прошлым, настоящим и будущим. Почему мне так спокойно в этом мире, почему я так запросто сбежала из того? Ведь в этом тоже есть особый смысл. Или нет? Многое уже никогда не станет прежним, с некоторыми вещами придется свыкнуться, что-то другое — навсегда забыть, а кого-то — потерять. Окончание в последней главе моей истории было поставлено, но то не было точкой. Скорее многоточие, неопределенное, неизвестное, тягучее. Моё... Конец первой части.