Черный бархат

Марии теперь всегда холодно. И отнюдь не зима за окном тому виной. Кажется, холод теперь навсегда сковал льдом ее кровь. Как покрываются льдом реки, когда нет солнца. Правда, для всех рек когда-нибудь наступает весна, восходит солнце и лед тает. А для нее не наступит. И солнце больше не взойдет. Оно было в его глазах. Теперь солнцем владеет только сырая земля, эгоистично, не желая ни с кем делиться. Но капельку тепла Мария все-таки находит. В черной бархатной куртке, вышитой золотым. Раскопав такое ценное сокровище, как последняя воровка, королева убегает в дальние темные комнаты без мебели, куда мало кто вообще забредает. Запирается вместе с находкой, не зажигая света. Настоящего света теперь и нет вовсе. Тот, что излучают свечи — фальшивый, ненастоящий, изменчивый. Истинный свет был в его улыбке. Светлый-светлый. Мягче, чем звездный, ласковее, чем солнечный. Королева неуклюже запускает руки в рукава темной куртки и запахивает на себе ее края, будто в плед укутывается. Зажмуривается. Вот в ней-то еще сохранилось немножечко тепла. Куртка пахнет детским озорством и суровой решительностью. А еще, Марии кажется, что морем, солеными брызгами и трепыханием белого паруса на ветру. Пальцы хаотично мнут бархат, ощущая жесткую вышивку. Воспоминание пробивает все тело, как мечом в сердце: то же самое она чувствовала, когда опускала ладони на его плечи, и они танцевали. Вместе. И музыка тогда играла такая красивая-красивая. Мария сильнее сжимает ткань побледневшими пальцами, будто боится, что такое желанное дежавю сейчас ускользнет из ее рук. Так же внезапно и невесомо, как ускользнул он. Зарывшись лицом в воротник черного бархата, Мария глубоко вздыхает, пытаясь проглотить ком в горле. А в голове одна мысль бьется: «Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю…». Из лабиринтов памяти его голос отвечает: «Я тебя сильнее». Теперь на смену скорби и тоске приходит страх. А что, если года сотрут из ее памяти его лицо? Его голос, то, как он смеялся, как мерно дышал во сне? Звук топота детских ног по ступенькам и азарт не быть пойманными взрослыми? К немалому списку потенциальных врагов приходится добавить еще одного. И имя ему — Забвение. Прижимаясь искусанными губами к черному бархату, Мария клянется бороться с этим врагом и побеждать его каждый день. До последнего вздоха. Найдя в себе смелость открыть глаза, королева поднимается с холодного пола и садится на подоконник. В этой куртке воистину какая-то магия заключена. Ей больше не холодно. Наоборот — становится очень жарко, как тяжело больному в горячке. Но она ее не сбросит с плеч. В поисках покоя, освобождения, Мария прислоняется лбом к прохладному стеклу. Снова на миг прикрывает глаза. Когда же она опять их раскрывает — то замечает за окном нечто новое. Маленькое чудо. Бесконечный зимний дождь превратился в белые хлопья, которые уже успели покрыть тончайшим слоем землю. Первый снег в этом году. Большие снежинки так похожи на перья, летящие из ниоткуда на голову двум малышам. Франциск бы обрадовался. Он любил снег. А она любит все, что любил он.