Я убегу

Дверь, которая имела какое-то значение в этом доме, медленно закрылась. Из нее вышел мужчина, держа свой пуловер в руке. Его игривая улыбка и блеск глаз загадочно манили к себе. Он был доволен, но не удовлетворен. Словно кот, который поиграл со своей мышкой, но не съел ее, поймав в свои когти. Отпустил на волю, ожидая второго раунда. — Ян, как Кир? — раздался детский голос, который дрогнул. — С ним все хорошо. Мирослав, — мужчина поправил свою белоснежную рубашку, — я не хочу, чтоб подобное повторилось. Ты понял меня? — Понял, — мальчишка слез со стула и скрестил руки на груди. — Вы отдохнули?.. — многозначно спросил он. — Отдохнул, — Ян понял, к чему клонит Мир. — Он отключился в моих руках. Этот дурак перенапрягся из-за одного поцелуя… — усмехнувшись, мужчина прислонился к двери спиной и поправил свои растрепавшиеся волосы. — С каких пор тебе интересно это? — Ну, я же типа его «горничная», — с сарказмом ответил Мираслав. Его поразило то, что брат позволил кому-то себя целовать. За всю жизнь, пока они вот так игрались со своими «игрушками», он ни разу не видел и не слышал о таком от него. — Да и парень весьма не плох, по моим наблюдениям… — поведение мальчишки было весьма вызывающим, отчего Ян усмехнулся. — Если я опять узнаю, что ты вытворяешь, тебе не поздоровится… — Мы же договорились. Первый раз с вами, а там как пойдет… — То, что ты мой брат, не дает тебе права решать за меня, — Мирослав хотел что-то вставить, но Ян его опередил. — Да, мы договорились, — мужчина одел свою вязанную кофту, — но мое мнение меняется каждый день, так что на многое не рассчитывай, — он сердито взглянул на мальца и, не намереваясь больше продолжать разговор, отправился в свою комнату, где его уже ждали. — И да, Мирослав, скрывай тщательнее свою принадлежность ко мне. Не хочу убивать своих же. — Конечно, — гневно, сквозь зубы ответил Мир, провожая взглядом «точеную» фигуру своего старшего брата. — Я позабочусь обо всем. POW Кир Мне снился сон. Мне казалось, что это именно он, и никак иначе. Возбуждение было настолько сильным, что у меня чуть ли не шли слезы. Я ужасно хотел кончить, но не мог, потому что мне не давали. Пульсация была уже не только в моем члене, но и во всем теле. Кровь горела и была, как кипяток. Мне казалось, я потеряю сознание, но как я мог, ведь это был всего лишь сон? Мое тело извивалось в конвульсиях, мне думалось, что я кричал. Что могло так возбудить меня? Такой жар в груди, немыслимое истощение всех моих сил… Я просил и умолял, я кричал, да, уже кричал. Голова гудела, совершенно не соображая, мне было все равно. Мои бедра приподнимались, но их кто-то опускал, прижимал на горячие простыни. Волна, первая волна, которая накатывает от прикосновения и первого движения вниз, открывая головку члена и натягивая уздечку. Так сильно, мне так сильно было хорошо, что хотелось задохнуться. Я уже хотел кончить, выпустить все наружу, но мне не дали. Я перешел на другой уровень своих чувств, когда стали играться с моим членом. Его словно обсасывали, дразнили меня, раздражали, не брав его полностью в рот. Мягко облизывали, причмокивая губами головку члена. Это начало сводить меня с ума. Зачем так мучать? Дай мне уже кончить… А потом, потом мою мошонку взяли в руку и нежно стали оттягивать, подрачивая мой член. Это было невероятное и яркое чувство, такого мощного оргазма я еще никогда не получал… Темно, не вижу ничего… Мое тело напряглось в один момент, изогнувшись так сильно, что стало больно спину. Я не смог издать и звука… Снова темнота… Я больше ничего не вижу, но мне удивительно хорошо. Это превосходное чувство, я готов испытать еще миллион раз… Еще миллионы раз того, кто это сделал со мной… Кто это был? Наташа? Сознание говорило, что она, но сердце знало, что я вру сам себе. Нет, этого не может быть. Я не верю. Снова темно, и мне снится какой-то сон. Он обыкновенный. Наверное, это было самым тяжелым пробуждением, которое я только помню. Странно, но даже когда отец бил, я наутро бодрячком уходил в школу. А сейчас… сейчас болело все. Мышцы и так были в шоке от того, что я натворил с таблетками, так еще и напряжение. Напряжение… Я с трудом, без резких движений проверил свои гениталии. Раздетый. Голый. Все бы ничего, но неужели меня нужно было раздевать, чтобы я очнулся? Очнулся… А я уже просыпался? — У тебя стояк? Мне уйти? Я вздрогнул, тихо сматерившись. — Бля… А ты не мог бы так не пугать, хоть бы признаки движения подал для начала. — Да ты даже глаза не открыл, что мне, прошуршать фантиками из под конфет нужно было? — обиженный, надменный голос Мирослава дал мне почувствовать свою вину. Наконец. — Не злись, ладно? — я с прищуренными глазами попытался различить черты его лица. — Как дела? — бездумно спросил я, о чем горько пожалел. — Как дела, говоришь? — на грани бешенства переспросил он, сидя с каменным лицом, которое я не мог разглядеть из-за солнечного света. Шторы были настежь распахнуты. — Да ты понимаешь, что подставил нас с Анной? Ее всю избили из-за тебя… — Что? — опешил я. Мои глаза мигом открылись, я, не замечая боли, поднялся на локтях. — Я… я… — я не верил своим глазам. Лицо Мирослава было покалечено. Разбиты губы, бровь. Фиолетовые синяки на подбородке и под глазом. Его руки и шея были все в царапинах. — И ведь все это произошло из-за наших обязанностей, которые мы не выполнили. Анна таблеток дала больше, чем нужно, я не досмотрел. Ладно, это я тебе должен, но что ты ей скажешь… — Я… не знал, — сглотнув ком в горле, мои руки сами с собой стали жестикулировать. — Я ведь не знал, что такое произойдет! — на повышенных тонах воскликнул я. — Ага, — его скулы отчетливо выделились, взгляд был похож на звериный. Прическа не лежала как обычно, — ровно и прижато — была растрепана, намного короче, чем была. — Прости меня… Пожалуйста, прости, что такое произошло… — какими-то усилиями, но я сел. Одеяло оголило мою грудь. — Хорошо повеселился. Я рад. Теперь будет, что вспомнить и над чем подумать, — Мир встал и, прихрамывая, направился к двери. — Не хочу тебя видеть как минимум неделю. Будешь работать в обычном режиме, все указания тебе передадут. — Он вышел. Сначала я опешил, потом ужаснулся, затем мне стало дико обидно. Я откинул одеяло и, посмотрев на свое тело, понял, что это был не сон. Засосы и багровые синяки, похоже, что от пальцев, украшали меня повсюду. Столько отвращения и мерзости скопилось во мне, что я чуть ли не заревел. Взяв подушку, я стал в нее орать. Стараясь меньше привлекать внимания, я поел в столовой. Конечно, разговоры шли вокруг меня, но, славу Богу, не выходили на прямую. Мирослава я так и не увидел сегодня. Тихонько я поплелся в медпункт. Очутившись в пустом коридоре, который прямиком туда вел, я наткнулся на Криса. — Что плетешься, урод? — Я… К Анне. Он рассмеялся, а потом резко подошел ко мне. — Да чтоб я тебя тут больше не видел. Удар прямо в живот, в солнечное сплетение. Я согнулся пополам. — Ты спасибо должен сказать, что я тебя еще не убил ночью или при свете дня, когда ты дрыхнешь. Скотина… — он со всего размаху пнул меня туда же, куда ударил. — У тебя больше нет поклонников, проваливай, щенок! Я стукнул кулаком по полу, пытаясь собраться с силами. Он развернулся и ушел в сторону кабинета. Черт! Черт! Чер-р-рт! Меня всего трясло. Я злился. Я был огорчен и растерян. Моя ошибка, да, моя вина. А в этом месте не прощают ошибок… Вернувшись в комнату, я отыскал пачку сигарет, спички и пошел в сад. Зайдя как можно дальше в «живой» лабиринт, я стал нервно закуривать. Все никак не получалось. Ветер дул сильный, спичка все время тушилась. Я сел на желтеющую траву. — Господи… за что? — я закрылся руками, прислонившись спиной к кустарнику. Ладно бы меня просто все трахали, без чувств, без эмоций… Но за что я все это испытываю? Я не хочу чувствовать себя виноватым, тварью, сволочью, двуличным лживым псом! — Не хочу… — прошептал я. Прикусив губу, я взъерошил себе волосы. Веду себя как девчонка… Вечно жалуюсь. Хватит уже, ты мужик! Наконец-таки прикурив, я сильно затянулся. Подержав этот горький дым с ароматом мяты в легких, медленно выпустил его через губы и нос. На минуту мою голову вскружило. Я продолжил курить, смотря на окружающую меня природу, виднеющийся «замок». Листья давно начали желтеть, но зелена с них все никак не сходила. Солнце пробивалось через пелену облаков, делая все вокруг ярче. Холодный ветер дул так, словно хотел выгнать всю дурь, что скопилась внутри моего тела. Закончив курить первую сигарету, я положил бычок в карман. Мирослав не любил, когда тут кто-то мусорил. Я достал еще одну сигарету из пачки, в ней осталось еще несколько. Надолго их не хватит… Не знаю, чего я хотел добиться, сидя тут, в одиночестве. На удивление, от мыслей и воспоминаний мне становилось то жарко, то холодно. Я не мерз. Времени прошло достаточно, чтобы потерять меня. Я предположил, что, может, Мир меня снова ищет… Мне не хотелось снова его подводить. Встав, я побрел в сторону поместья. — ЭЙ! — я замер, услышав знакомый голос. Обернувшись, я никого не увидел. — Тащи его сюда! Откуда голоса? Мне стало тревожно. Я аккуратно и тихо пробрался как можно ближе к шуму. Нас разделяла стена из кустарников, но я нашел небольшую щелку, присев на корточки. Посмотрел в нее и увидел… — Прошу, не нужно больше! Пожалуйста! — ревел парень. С него быстро стянули штаны и трусы, после бросили прямо в листву. Я не видел лиц парней и мужчин, лишь выражение того парня, который оказался в плохой для себя ситуации. Я закрыл рот руками, сел. Почему я не побежал? Почему не побежал прочь? Мне хотелось увидеть, каково это… — Ну что, кто первый? — Пожалуй, я сегодня начну. Раздались смешки. Мне показались пара голосов знакомыми. Я попытался разглядеть лица, но увидев, что они стали делать, просто замер. Лысый мужик подошел к ревущему парню, тот стал пятиться от него назад. Зря он попробовал встать и бежать… Мужик схватил его за волосы и потянул к себе, расстегивая ширинку и спуская штаны. Оттуда вывалился член, уже достаточно возбуждённый такими играми. Мои ладони вспотели, по спине забегали мурашки. — Давай уже начинай, иначе я присоединюсь сзади, — смешливо сказал чей-то голос. — Можешь, — не оборачиваясь, сказал бугай и потряс своим членом перед мальчишкой. У него пошли слюни от рыдания и сопли, что текли из носа. Я видел его выражение лица — и это было что-то пугающее… что-то немыслимое и жуткое. Он был обречен и боялся, немыслимо их всех боялся. Прикрыв свою попу ладонями, парнишка проглотил кувалду, которую запихнули ему в рот. Лысый стал медленно двигаться, совершенно не замечая рвотных рефлексов парня. А он мычал, содрогаясь каждый раз, когда тот входил в него по самое не хочу. Сзади тоже пристраивался какой-то мужик. Толстый, мощный… Стал разнимать его руки, во всю хохоча. Парень пытался кричать, но проглатывал издаваемые звуки. Бугай от такого зрелища и удовольствия просто сходил с ума. Стал сжимать его голову, давя большими пальцами в глазницы. От того, что их жертва ничего не видела, все еще больше разгорячились. Я закрыл глаза, когда мужик вошел в него сзади. Я бы закрыл уши, но тогда все бы услышали, как я сипло скулю. — Хочу кончить в него! Мальчишка кричал, кричал, кричал… Не важно, что эти звуки были невнятными, я прекрасно их понимал. Воспроизводил в своей голове до конца. Даже не смотря, мое воображение делало все за мои глаза. Его вертели как только могли, издевались, пинали прямо по гениталиям… Я не смог сбежать от этого. А потом в конце… — Господа великие, — подлизываясь к кому-то, произнес толстяк, — мы наигрались, спасибо вам за такой подарок. В моих мыслях он еще поклонился. Я открыл глаза. Мое сердце сжалось, пошли слезы. Такого я в жизни никогда не видел… Не представлял. Прикусил свою ладонь, чтобы не заорать. На земле лежало обездвиженное тело в непонятной позе. Я видел кровь, видел сперму, видел его взгляд… Он смотрел прямо на меня! Прямо в эту проклятую дырку в кустах своими безжизненными, измученными глазами. Он все понял, он знал, что я тут был все это время. Не смотри на меня так, не смотри! Я не виноват! Я не мог тебе помочь… Убрав руку от своего рта, я губами стал просить прощения. Слюни перемешались с соплями. На мгновение мне показалось, что он уже ничего не понимает и просто смотрит в мою сторону, но… Бах. Еще удар. Прямо по голове. Много крови, очень много и вопль. Жуткий вопль, который раздался на всю округу. — Пристрели его уже… Ми… Мирослав? Шок. Я окаменел. Слезы застыли. Он стягивал свои облитые кровью перчатки, пока Крис готовил ружье. Выстрел. Тишина. Крика больше нет, но я его до сих пор его слышу. Уже не чужой, а свой. Я кричу внутри себя. — Ки… Мирослав смотрел на меня, замерев. — Ты что-то сказал? — к нему подошел Крис, вытирая платком свое ружье от капель крови. — Нет. Разберись тут со всем, пойду прогуляюсь. — В такую темень? — Да. Проветриться нужно. Крис развернулся и пошел в сторону мужиков, что о чем-то болтали. К тому моменту я уже встал и тихими шагами направился в сторону, откуда пришел. Мой шаг переходил на бег и обратно. Я сжался. Я до сих пор кричал. — Кир… — послышалось за спиной. Я побежал. Неведомо куда, в самую глубь зарослей. Мои глаза слезились, я видел все, как в тумане. Ветки царапали мои щеки, руки… Толчок в сторону. Я падаю прямо землю и вижу звездное небо, прекрасную луну. Мирослав сел на меня, прижав руки коленками к земле. Я испугался, просто жутко. — Отпусти меня! Не прикасайся! Пусти ублюдок! — орал я. Пощечина. Тишина. Я швыркаю носом, тяжело дышу. — Двуличный ублюдок, — говорю я сквозь зубы, облизываю потёкшую из губы кровь. — Не думал, что ты вот так все узнаешь. Хотя, ты толком-то ничего и не узнал… — Да заткнись ты, — я не хотел смотреть на него. — И слезь с меня. — И не подумаю, — Мир наклонился ко мне. — Тебе понравилось представление? Я сжал зубы, оскалившись. Гнев бурлил. — По-моему, было весело… — Ты человека убил, — зарычал я и всмотрелся в его лицо. — Я никого не убивал… — Да ты… — я прикусил язык, перевел дыхание. — Его убил Крис. А я просто попрактиковал свой удар… Раздался мой смех, который обескуражил Мирослава. Его силки ослабли, он встал. — Ты спятил? Чего ты ржешь, как обдолбанный? Я вытер навернувшиеся слезы на глаза, встал, отряхнулся. — Кто ты. Давай, скажи. Кто тебя подослал? У вас такие игры с Яном? — я сделал шаг к Мирославу. — Ну что ты молчишь, мальчишка? Прикидывался все это время милым мальчиком, невинной овечкой, затирал мне речи… — моя рука сжалась на его горле. — Да ты порядком заигрался… Меня взяло необъятное бешенство, откуда-то из глубин появилась сила. Жуткое чувство справедливости хотело проучить эту безобидную мордашку, которая с утра вселила мне ложные чувства. Я даже не знаю, откуда эти побои, может, еще один план и все специально. — Перестань, права не имеешь, — его голос надломился, и я понял, что теперь взял ситуацию под контроль. Он испугался меня. — Не имею? А кто мне запрещал, скажи, — силой я прижал его к кустарнику. Его лицо исказилось от боли. — Что? Ветки впились? — Хватит, — кряхтел он, схватившись за мою руку, что сжимала горло. Во мне все кипело, я просто невероятно хотел проучить этого мальчишку. Просто до боли в висках, до боли в сердце. Развернув его обмякшее тело, я спустил его штаны. Он стал брыкаться и говорить своим тоненьким голосом, что не нужно... — Тебе страшно, а, Мир? — я облизал два пальца своей руки. — Ты вроде бы хотел отдаться… Уже не помнишь? — Перестань… Тебе нельзя, а! Он вскрикнул, вцепившись в ветки. Я вошел в него пальцами, стал шевелить ими в его горячем теле. — М-мф… — выдохнул он, опустив голову. — Что такое, Мир? Любишь насилие? — мои пальцы стали двигаться быстрее, изображая скорее крюк, чем просто палку, которой тычут. Мирослав стал глубоко дышать, совсем потеряв в себе силы. Я подхватил его, прижав к себе. Он уронил свою голову мне на плечо, и я увидел его довольное лицо, которое взбесило меня еще сильнее. Он прижимался ко мне всей свой спиной, чуть ли не сам насаживался на мои пальцы… Взглянув на его руки, я увидел, как он трет свой член, мнет и перебирает яички. Резко выдернул пальцы из его ануса, он вскрикнул и задергался в мелких судорогах. Я отпустил его, и он упал на колени. Посмотрев на свою руку, я наконец-то очнулся. Взглянул на спину Мирослава, пытаясь понять, о чем тот думает. Мальчишка глубоко дышал и не двигался… Не сказав ни слова, я убежал, оставив его одного...