***
Мои мысли все еще уходили к разговору с Алексом. Я корил себя, но знал, что так нужно. Я давно жил у пропасти и знал, что такое может случиться. Отец один меня воспитывал, бухал, бил. Весело, да? У кого–то есть такая жизнь, обеспеченные вы твари. Никому не верится, но все в школе, похоже, уже знают. А мне плевать, я иду по коридорам, слушая музыку на полной громкости. Пусть все катится в задницу. Душа опустошена, жизнь не жизнь. Вам весело, жалко меня, а мне больно. Ничего. Я даже не животное. Я — никто. — Что вы так жалобно смотрите на меня? — не выдерживаю я и как можно холоднее, злобнее смотрю на секретутку. — Вам не выплатили жалование за очередную задержку на работке? — я помедлил, увидев ее реакцию. — Не расстраивайтесь, он сегодня за два дня отдаст. — Что ты себе позвол… — Здравствуйте, директор. — Привет, проходи. Я злобно натянул улыбку и подмигнул этой шалаве, проходя внутрь кабинета. Михалыч кашлянул в кулак и присел в свое кожаное кресло. Оно с какой–то мольбой скрипнуло под ним. Мои губы сами собой растянулись в улыбке. — Где мои документы? — Так… Ты уходишь сегодня из нашей школы, — я же видел, ему было неловко заводить разговор. Его живот надувался — и от этого мне становилось тошно. Грузно выдыхая, он открыл шкафчик в тумбочке под столом. Интересно, как он вообще сексом занимается? И как секретарша там помещается с этой тумбочкой? Я сделал, видимо, не очень радостное лицо, отчего поступил вопрос: — Ты… только не блюй тут, ладно? Недавно ремонт сделали. Если плохо, на, — он протянул мне мою папку, — проваливай быстрее, — его пухлые ручонки с мерзкими сосками вместо пальцев держали мою папку на весу. Он начал задыхаться. — Держи уже! Чего медлишь… Ох, — он бросил ее на стол, и она проскользила по столешнице до меня. — Вы бы не пыхтели так много по вечерам, а то совсем здоровье загубите. Я взял папку со стола и пошел к выходу, пока тот еле сообразил что я ему сказал. Прозвенел звонок, так что в коридорах давно уже никого не было. Я шел к выходу, как вдруг увидел ее. Наташины волосы развевались на ветру из-за открытой двери в школу. Она стояла за колонной, у которой спокойно спал охранник. Ее светлые кудри то опускались до груди, то снова волновались на ветру. Ее талия, мягкий живот, который я так любил целовать, спускаясь все ниже и ниже. Ее стройные ноги, коленки, которые я любил трогать на уроках как будто бы ненароком. Ее губы чуть приоткрыты и влажны, те самые, что так впивались в меня, желали меня. Ее великолепные карие глаза, в которые я смотрел всю свою жизнь и смотрел бы еще, делая ее счастливой, делая нам ребенка, семью… Я бы любил тебя везде и повсюду. Все, что связано с тобой, рушилось на моих глазах. Словно огромные осколки врезаются мне в сердце, и без того тлеющее. Я сглотнул кость в горле. Руки сжал так, что костяшки пальцев побелели. Мне стало холодно и еще более одиноко, еще более обреченно. Мои шаги были мертвыми. Я думаю, что и вид тоже. Прохожу мимо нее, а она, недоумевая, бежит за мной и стучит каблучками. Прости меня, дорогая. Просыпается охранник. — Кир!! — кричит она мне вслед, и я не сдерживаю эмоций. Бегу прочь. Бегу вперед. Быстрее. Ее останавливают и говорят идти на занятия, но она все продолжает кричать мое имя. Она плачет. У нее истерика. Мне так больно, что лучше бы умереть. Лучше бы под машину сейчас попасть. Мне так стыдно. Ненавижу себя, себя, ничтожество! Я выбежал в какой–то пустой двор и просто закричал себе в руку. Слезы пошли. Я зажмурился, кусая кожу ладони.***
Прошло два дня после школы. Я сидел дома и лишь ночью осмеливался прогуливаться. Мне это было необходимо. Воздух и сигаретный дым освежали меня, но не делали свободным. Я бы выпил, но риск того, что за мной придут и тут же в собственном «доме» изнасилуют… да, я не удивлюсь, если отец тоже приложится. Наверное, нужно рыдать, но я лишь курю и ни о чем не задумываюсь надолго. Просто смириться. Просто рыдать где–то глубоко внутри и каждый день чувствовать, как твои ребра разрывает душа, чтобы выбраться из этого гнилого тела. Почему я не режу вены и не прыгаю с многоэтажек? Ответа на этот вопрос я еще не нашел. Хотя, я же в любое время могу это сделать. Пока живу и вот так гуляю… Хочется еще немного побыть тут, в этом мире. Меня искали она и он, я скрывался, а отец тщательно мне в этом помогал. Просто орал на них и посылал в одно место. Я бы правда такого не позволил, будь мне это так нужно. Я буду шлюхой. Эта мысль крутится у меня в голове. Я жду, когда за мной приедут. Мне страшно. Отец снова бухает и пытается меня ударить от случая к случаю, но я прячусь в своей комнате. Мне так сейчас не хотелось меланхолить, поэтому я бренно стал проверять сумку с вещами. Я лег раньше. Отец все еще бушевал, да еще и дружков своих позвал. Урод. Ночью я проснулся от громких вскриков и всхлипов. Глаза быстро привыкли к темноте, ведь у меня не было шторок. Свет с улицы спокойно падал мне в комнату. Прислушавшись к звукам, я услышал, как кто–то упал и все стихло. Я почувствовал, как по коже бегут мурашки. Мне стало жутко, когда ручку двери начали неожиданно и резко крутить в разные стороны. Сердце замерло, и в висках застучало мое больное сердце, словно сообщая мне, что время пришло. Я не заметил, как начал задыхаться. Ледяная капелька пота скатился по моему лбу. Отвернувшись к стене, я нащупал охладевшей, потной ладонью кухонный нож. Моя рука нервно сжала рукоятку, когда дверная ручка вдруг просто вылетела из проема и дверь медленно начала открываться. Я услышал тихие, медленные шаги. Зажмурившись, как маленький котенок, я перестал дышать. — Я тебя все равно слышу. Раздалось над моим ухом, и я вздрогнул от этого голоса. Теперь только адреналин, только эмоции ярости, страха и самозащиты. Я заорал и бросился на своего противника с ножом, но тот лишь ехидно хмыкнул, словно ожидая нечто подобное. Сколько силы было в этом парне? Он прижал руку с ножом к подушке и сел сверху на меня. В пелене, что застилала мне видимость, я разглядел парня чуть старше меня. — Как предсказуемо, — он ударил меня, отчего я на мгновение дезориентировался. Он нагнулся ко мне и стал рассматривать. Я, естественно, перестал орать и начал вертеть от него голову. Он был слишком близко. Моя паника и бешеное дыхание не иссякли. Мы смотрели друг на друга очень долго, а потом он заявил: — Ты собрал сумку? Нас машинка ждет, — и улыбнулся как ни в чем не бывало. Сглотнув еле собравшуюся слюну, я кивнул ему. — Отлично. И давай без фокусов, — он отпустил одну мою руку и медленно приподнял свой плащ, показывая пистолет. Я расслабил ладонь, и нож выпал из моей руки прямо на пол. И чего я брыкаюсь, черт, бессмысленно. — Ты настоящее говно, в принципе, как и все, кого я знаю, — и дико засмеялся, намекая на таких же, кто попал в мою ситуацию. Он проворно слез с меня и стал осматривать комнату. — Вставай уже, время не терпит ублюдков. Нам еще в пару мест заехать нужно, прежде чем я отвезу тебя в твой «новый прелестный дом», — он повернулся ко мне, и теперь, практически спокойный, я разглядел его полностью. Не думал я, что такие папенькины сыночки подобными делами занимаются. Хотя, смотря на его довольную рожу… — Сам ты говно, раз этим занимаешься, — зло ответил я, вставая с кровати. — Так-так, кто–то, наконец–то, осмелился заговорить? — он медленно стал подходить ко мне. Его глаза сверкали, и я понял, что он не шутит, когда стал доставать ножик–бабочку. — Или ты заткнешься и примешь уже наконец всю свою ужасную действительность, или я убью тебя на месте. Твоя жизнь больше ничего не стоит. Ты — кусок дерьма, — его бешеные глаза вылезли из орбит и стали пожирать меня всего. Он маньяк. Мои руки тряслись, холодок бегал по позвоночнику. Я все больше пытался сглотнуть, чтобы смочить пересохшее горло. — Ладно, — не веря до сих пор, что это был мой голос, я поднял свои штаны с пола и быстро их одел. — А знаешь что… — он все это время смотрел на меня и крутил свой ножик, который мерцал от света городских огней. Я задержал дыхание. Сердце начало колотиться в грудной клетке. — Давай все-таки немного поиграем. Нас могут и подождать.***
Я практически не помню, как оказался в машине. Во рту я чувствовал вкус своей крови. Такой теплой, быстро остывающей от частого дыхания. Губы были искусаны до мяса, от них на подбородке собралась большая капля крови, которая так и норовила сорваться и упасть. Плечи и грудь избиты, он кромсал меня ножом прямо в место моего сердца, что–то повторяя. Вот ублюдок, ебанный сукин сын. Хотел убить, так почему не сделал этого?! Я бы его только поблагодарил. Блять, похоже, что мне сломали палец — указательный, на левой руке. Про живот и его состояние я вообще молчу. Повезло, что он до ног не дошел, его просто остановили люди из этой же организации. От этого я даже где–то внутри себя ликовал, хотя на смену пришло чувство обиды. Такое нечеловеческое отношение наводило меня все-таки на мысль: «Лучше бы я сдох». Мы долго ехали и потом резко остановились. Они вышли из машины и через каких-то полчаса вернулись с новой «жертвой». В отличие от меня, он был еще неплохо одет и не избит. Хорошо держался даже тогда, когда заметил меня, забитого в углу. Похоже, он подумал, что ему еще очень даже повезло, ублюдок очкаристый… Боль не утихала, и пару раз я ловил на себе взгляд этого маньяка. Он сидел впереди газельки, поэтому мне удалось четко его рассмотреть. Блондин с голубыми глазами, его растрепанная прическа и белоснежные зубы, серый плащ и черная водолазка… Я никогда его не забуду… Не знаю как, но я задремал. Уже начинало светать, а мы все ехали и ехали. Раны от засохшей крови стянуло, палец все так же ныл. Мне казалось, я вот-вот отдам концы, как вдруг мы куда свернули с магистрали. Ехали мы недолго и снова резко остановились, и я сморщился, прикусив язык. — Приехали, выводите их, — сказал блондин и вышел из машины. Я собрался с духом и, согнувшись в три погибели, вышел из фургона. Холодный и свежий воздух леса окутал меня, я огляделся. Мы стояли возле какого-то здания и не одни. Я и очкарик переглянулись в ожидании чего-то нехорошего. На поляне были еще три машины, и у каждой стояло по три-четыре парня. Некоторые были очень измучены, мне показалось, их привезли издалека. — Итак, это последний этап… — блондин осмотрел всех, повернувшись вокруг своей оси. — Я предлагаю вам шанс сбежать сейчас или все-таки направиться в прекрасное место… — чуть ли не запел он на последних словах. Все молчали, стояли в ступоре, тряслись от страха. — Потому что, если вы сбежите из «вашего нового дома», я вас незамедлительно убью. А так, попытайте счастье — сбегите, пока я предлагаю вам эту возможность, — он артистично раскинул руки в стороны. — Охрана, попрошу вас расступиться. Еле держась на ногах, я даже и думать не смел о побеге, что уж говорить о том, чтобы просто уйти. Но, похоже, кто-то все-таки решился. — О, вы? — блондина озарила довольная улыбка, и глаза его зажглись огоньками удовольствия. Но с чего? Маньячина, одним словом… — Да, я бы хотел уйти. Я вам благодарен… — Иди, иди… — поторопил его тот и подтолкнул в сторону магистрали. Парень с появившимся сомнением и все же страхом, написанным на его лице, тихонько пошел, ускоряя шаг. Потом он и вовсе побежал. Еще мгновение — и другой парень последовал за ним. — Дай мне их… Я с замиранием сердца смотрел на следующие картину: Только второй парень вышел из своей шеренги, как блондину дали в руки оружие. Расписанные револьверы тяжело легли в руки, но тем не менее он знал, как с ними обращаться. Незамедлительно я на своих глазах увидел смерть человека, который практически скрылся за поворотом. Сказать, что я был в шоке… Да я был в прострации, я вообще ничего не понимал! Что происходит? Это ведь шутка, да? Это все игра… — О, ты тоже вышел… — Н-н-нет… Я-я-я… Снова выстрелы, море крови. Что было дальше? Я начал блевать — и не один, а в целой компании. Это выглядело не по-настоящему, это было что-то из ряда вон выходящее! Увидеть настолько безжалостное убийство, да еще и довольную улыбку этого маньяка… Лучше бы я сдох, черт побери! Дальше меня втащили внутрь этого «замка», что величаво ограждал поляну от леса. Почему втащили? За то, что блеванул на их газельку, меня снова избили. Пару раз пнули в живот, всего-то! Бля… Говорить, в какой я жопе оказался, это как… Ну, как? Я даже не знаю, что и привести! Вся моя жизнь становилась только хуже и хуже, и сравнивать даже не с чем — пока что — было. В общем, последнее, что я помню, это разговор маньяка и еще какого-то дядьки. Что-то типа: — Зачем ты опять это сделал, придурок? — Ну, к чему нам такие слабаки, да и те, кто могут убежать. Я просто упростил тебе задачу… — Я не про это. — А-а-а… — И че мне теперь с ним делать? — В МЕД отведи его, делов-то... — Крис, ебанутый ты все-таки… Я не буду заниматься тем, что ты натворил. Тащи его сам. В наказание тебе даже охрана не поможет. — Пэриш, ты, блять, понимаешь, что говоришь? Да чтобы я… Потом я услышал вскрик. — Все, ладно… — Закончи с этим как можно скорее, понял меня? — Да. После этого мне показалось, что меня еще пару раз пнули. Я бы сказал, что не сильно, а с досады. Еще мне было капец как смешно, когда этот ублюдок пытался меня на себя втащить. Я чуть не заржал ему в ухо, когда тот начал орать на своих подчиненных. Не знаю как, но он додумался волочить мое тело по полу, тянув за руки. Мои ноги собрали пару косяков, но это не страшно. Я, наконец, оказался в кровати. В воздухе витал запах медикаментов. — Он мне нужен к вечеру. Приведи его в порядок, поняла? — Мог и повежливее, Крис, я ведь постоянно тебя выручаю. — За что я тебе премного благодарен, дорогая… — Перестань паясничать и проваливай уже. Парень будет готов, не волнуйся. Только я расслабился от присутствия врача-женщины, как к носу поднесли какую-то дрянь. — Боже… Убери это немедленно! — я отворачивал голову от этого мерзкого запаха, пока она не убедилась на 96%, что я в сознании. — Мне нужно проверить твое тело на наличие ран, ушибов и переломов. Потом можешь поспать пару часов, ты это заслужил. Я молча смотрел на нее и ее действия. Такая же белокурая, как маньяк, с длинными вьющимися локонами. Глаза большие, карие, далеко не маленькая грудь выглядывала из туго затянутого халата. Она ходила на высоких каблуках очень уверенно по этому скользкому кафелю и выполняла свою работу очень качественно и быстро. — Почему ты не задаешь вопросов? — вдруг спросила она. Ее голос был мягкий, низкий, прокуренный. — А зачем? — Уже смирился? — Ну, типа того. — Тут больно? — она надавила на область левого легкого. — Немного… — Да у тебя болевой порок завышен. Я снова промолчал. — Наверное, ты просто не разговорчив… — Да нет, я просто не знаю, о чем с вами говорить. — В этом и заключается неразговорчивость. Разговорчивый человек может спрашивать что угодно, даже акцентируя внимание на любых мелочах. Я задумался. Она потрогала палец руки. — Ты можешь встать? Нужно сделать снимок твоих фаланг. — Могу, только с трудом. — Хорошо, поднимайся, нам в соседний кабинет. Только я расслабился и ждал этих «пару часов» сна, как снова встать. Не то чтобы я не хотел подлечиться, просто мое тело просило лечь и лежать. Думаю, оно хотело умереть. За дверью медкабинета я ожидал увидеть какой-нибудь коридор, как в больнице или школе, но удивлению не было предела. Я услышал звуки музыки, что раздавались за стеклянным витражным стеклом. Приглушенный свет ламп позволил различить мужские фигуры, что танцевали в такт. — Что они делают? — спросил я у выходящей медсестры. — Танцуют, ставят танец. — Зачем? — Чтобы выступить на сцене за баснословные деньги. Проходи, — она отворила металлическую дверь, находящуюся в паре шагов от меня. — То есть я этим буду заниматься? — шокировано спросил я и прошел внутрь помещения. Тут было прохладнее, поэтому я поежился. — И не только этим… Узнаешь все вечером, — она улыбнулась. Ее розовые губы показали красивые и ровные белые зубы. — Я… Так и не знаю вашего имени. Судя по всему, я частенько буду тут бывать. — Хм. Она настроила аппарат и подозвала к себе. — Положи сюда руку и не шевели ею. — Хорошо. Она зашла в маленькую комнату и закрыла за собой дверь. Потом я услышал странны звуки, издаваемые аппаратом, и уже через пару секунд она крикнула мне, чтобы я разделся. — З-зачем? — Мне нужен снимок твоей грудной клетки. Я стал медленно стягивать свою куртку. — Она не вытерпела и вышла ко мне, достав из кармана пинцет. — Стой смирно. — Что вы хотите сделать… А! — Вот ты пугливый. Успокойся, я не как мой братишка. Она помогла снять куртку до конца, потом откинула ее куда-то в сторону. Ее руки быстро разрезали окровавленную футболку, кое-где отдирая ее из-за засохшей крови. — Так вы брат с сестрой. — А что, не похожи? — Похожи. — Я помедлил. — Так как вас зовут? — Анна, — она остановила пинцет прямо у моей шеи. Обрывки ткани упали на пол. Мы смотрели друг на друга в упор. Ее грудь практически касалась моей. Она дышала равномерно, спокойно, источая тепло. Я почувствовал себя немного неловко. — У тебя хорошие данные, только нужно будет набрать массу и подкачаться. — Да… Хорошо, Анна. Ее глаза блеснули от прозвучавшего из моих уст имени. Скальпель она убрала обратно в карман и стала детально изучать мое израненное тело. Ее теплые руки касались меня, кончиками пальцев она водила по моим ранам. — Все заживет, шрамов не будет. — Это радует. Она снова посмотрела на меня и неожиданно приложила руку ко лбу. — Да ты весь горишь! — Ну, тут прохладно. — Что-то я затянула с твоим осмотром. Анна прижалась ко мне всем своим телом, делая какие-то манипуляции с аппаратом, чтобы пододвинуть его ближе. Я почувствовал ее запах, мягкие волосы щекотали мне нос, грудь и бедра давили на меня, но я стоял, как непоколебимая скала. Черт, в голове мелькали какие-то пошлости, но я не мог их себе позволить. Не в той я ситуации был, чтобы флиртовать. — Даже обнять меня не хочется? Я же могу упасть… — заманивал ее голос, который раздался прямо у уха. — Я… я не могу. Я же пациент… Что?! О чем я говорю?! Я конченый придурок… Она отстранилась от меня и удивленно посмотрела, а потом и вовсе засмеялась. — Не ожидала, что тут может появится такой милый ребенок. Ох, несладко тебе тут будет. И вообще, если в следующий раз я скажу тебе обнять меня — обнимай. Если откажешься, приму это на свой личный счет. Я кивнул. Ошарашенно, но все же кивнул. Все остальное прошло в мелких усмешках с ее стороны и моих смущениях. Она подлатала меня, как смогла, и уложила в предназначенную мне кушетку. — Отдыхай, если что — зови. Разбужу тебя около шести. — Хорошо. Она внезапно подошла ко мне и еще раз проверила мою температуру. — Никакой температуры… Ты, наверное, все-таки возбудился. — Ч-что?! Ее звонкий смех раздался на весь кабинет. Она еще немного меня подразнила, а потом я просто отключился. Мне ничего не снилось, лишь темнота. Я находился в ней какое-то время, а потом меня растормошили. Было уже шесть. Анна дала мне новые вещи, точнее сказать, дала черный костюм. Я должен был немедленно его одеть и отправиться на второй этаж для посвящения. Для какого посвящения я понятия не имел, да и она не сказала ничего путного. — Ты такой красивый… Все то время, пока я стоял в одних трусах перед ней, она рассматривала меня и медленно курила. — Это же медкабинет, тут нельзя курить. — Я тут главная, так что мне можно, — она выдохнула дым прямо на меня. Я усмехнулся. — Вау, впервые вижу твою улыбку. — Ну, в компании красивой женщины грех не улыбнуться. Она прикусила губу от таких слов, а я еще раз улыбнулся, натягивая брюки. Одетый я стоял перед ней, а она завязывала галстук. — Ты мне напоминаешь мою маму… — вдруг выдал я. — Всем я напоминаю ее… — Анна сделала последнюю затяжку и затушила сигарету. — Тебя точно изнасилуют. — Э? Больше мы друг другу ничего не сказали. Она мне сделала одолжение за то, что предупредила и испортила всю картину моего мира? Теперь мне было жутко. Как воспринимать ее слова? Черт, все было так хорошо… На прощание она еще добавила: — Ян тут главный, не смей ему перечить. И не вздумай сбежать сейчас, ты понял?