Немного через ж

На самом-то деле, Мин Юнги обычный альфа. Ну да, худой. Да, бледный, как моль. Да, невысокий. Но зато резкий, даже грубый, с низким голосом и жилистыми руками, и этого вполне достаточно, как омега он не выглядит, нет. И, кстати, он даже популярный среди этих самых омег, серьёзно, он сам немного в ахуе, но тем не менее. В университете, где он учится, по нему сохнут толпами (ну, ладно, немного преувеличенно, конечно), вероятнее всего, из-за того, что он пишет музыку и читает рэп, но так даже лучше. Что самое главное, красивых среди этой толпы больше половины, и он… Да, определённо, в душе он радовался, не мог не радоваться. Вот только было это до тех пор, пока… – Могу я взять твой трек под танец? Пак Чимин. Омега. Омега, что выглядит совсем как альфа. Приплыли. – Какой именно? – едва не поперхнувшись, прохрипел Мин. Нет, в принципе, в Чимине, по сути, не было ничего такого, он был даже симпатичным. Но блять, симпатичным для альфы, а никак не для омеги! Да он же ёбаный качок, мать его за ногу! Нет, ну правда, он был одного роста с Юнги, но шире и гораздо мощнее, не то, чтобы совсем скала, но и далеко не тростиночка, вообще ни разу. – М-м-м… – протянул недоомега, смотря куда-то в сторону. – Микс… Хорошо под крамп подходит… И ещё кое-что: Чимин танцует крампинг. Вот так, да, омега хреначит ногами о пол и машет руками, как будто хочет кому-то вдарить, всё нормально, всё как всегда. «А с чего ты вообще решил, что он на тебя запал?» – спросите вы. А вот с того, что стоит этот несчастный Пак, бледнеет, краснеет, теребит руками модную толстовку и нещадно грызёт губы, избегая смотреть в глаза. А Мин, сука такая, смотрит, и от этого несчастный омега чуть ли не в полуобморочном состоянии уже. – Бери, но только попробуй станцевать хрень. Пак дёргается, замирает и испуганно смотрит, наконец, на альфу. Мин почему-то чувствует себя неловко, словно испугал ребёнка (хотя так оно и есть, чего уж там), и натянуто улыбается, мол, всё нормально, чувак, шутка. Чимин улыбается в ответ и протягивает руку: – Спасибо! Рукопожатие у него крепкое, а ладони мокрые, замечает Юнги. – Чимин? Тот омега-недоразумение? – удивлённо спрашивает Намджун, когда они затариваются в магазине, ибо в холодильнике даже повесившейся мыши не осталось. – И ты уверен, что он запал на тебя? Юнги медленно кивнул, пытаясь сосредоточиться на выборе рамена. Не любил он такие темы. Рамен тоже, но жрать что-то надо. – Да забей, так все делают. Мне один чувак из вашей баскетбольной команды рассказывал, что ЧимЧим там человек на трёх слюни пускал, они его игнорили прямо по-жёсткому так, вот он и отстал. – Да он и не пристаёт, – зачем-то уточнил Мин. – Ну тогда… не знаю. А ты с ним раньше общался, что ли? – На репетициях, – продолжал Юнги, кидая несколько упаковок чипсов в корзину, – он танцует ведь, мы в актовом часто сталкивались, ну и всё равно приходилось как-то взаимодействовать. – И как он? Юнги повернулся, окинул друга безразличным взглядом, типа «и чего доебался?», и пожал плечами. – Никак, у него даже запаха почти нет. – Хренасе. Да-а-а, не повезло ему. Считай, так и ловить нечего. Нет, ну есть, конечно, всякие любители экзотики… – Слышь, может, захлопнешься уже и хоть что-то сделаешь? – рыкнул Мин, и Намджун сразу же заткнулся, послушно отойдя к стеллажам. Любители экзотики, ну пиздец. – Ну вот чисто теоретически, смог бы ты его трахнуть? – снова раздался позади голос, который Мин уже ненавидел по-тихому, а Намджуну, каким бы дружбаном он ни был, готов был натянуть на жопу всё, что только натянется. – Да блять, за что… На следующий день ебучий Намджун следовал тенью повсюду, сказав, что хочет чисто посмотреть на то, как ведёт себя Чимин. Дебила кусок, пусть и с IQ под сто пятьдесят. Пак, действительно, подошёл к нему ещё раз, стесняясь промяукав, что если Юнги хочет, то сможет посмотреть в актовом зале, как Чимин танцует, потому что танец, оказывается, давно готов. Мимо прошла группа альф и, едва не сворачивая шеи, шокировано уставились на них двоих. Мин перевёл взгляд на Чимина. Тот смотрел ему куда-то в грудь, но словно за него, и зубы стиснуты так, что желваки заходили. – Я приду, – говорит Мин, только чтобы тот не вздумал разрыдаться прямо здесь. Парень тут же разулыбался, что-то ещё радостно протараторил и убежал. Странный этот Пак Чимин, откровенно говоря, чересчур эмоциональный. Для омеги это, само собой, нормально, но вот для такого нестандартного омеги… Юнги обернулся, выискивая среди студентов Намджуна, и вскоре нашёл его, стоящего задумчивым у колонны у противоположной стены. В актовом зале было на удивление мало людей: сводный брат Кима – Сокджин, какой-то мутный парень в очках, имени которого Юнги не знал, но, кажется, тот отвечал за сценарий, ебанутый друг Чимина – омега Тэхён и сам Чимин. Кстати говоря, Мин ещё в прошлый раз заметил, что Чимин и Тэ выглядят как парочка, потому как второй хотя бы похож на омегу, да и отношения между ними очень близкие. Мин вздохнул и оглядел Джина. Господи, да даже этот плечистый нарцисс и то миловиднее Пака. Бедный парень. Тем временем, увидев их, Чимин замахал рукой Джину, чтобы тот включил музыку. Заиграла почти до тошноты знакомая песня, и Чимин начал танцевать. В танцах Мин ничего не шарил и фанатом не был, но танцевал паренёк круто, это бесспорно. Горячо, жёстко, так, что лицо красное и пот катится, а джинсы обтягивают крупные мышцы на бёдрах, совсем как… у альфы. К ним подошёл Тэхён, пожал обоим руки. С ним и сам Юнги, и Намджун были знакомы, как-никак парень их общего друга Хосока. Вроде как даже истинный, и, в принципе, могло так и быть, они же не отлипали друг от друга. – Он же это не здесь показывать собрался? – услышал Юнги голос Намджуна, не отрываясь от происходящего на сцене. – Нет, конечно, это на какие-то соревнования, он вечно по ним мотается, – громче нужного ответил Тэхён. – А чего в актовом тогда? – Все танцевальные классы заняты, а ему припекло прямо. Боковым зрением Мин заметил, как Нам наклонился вперёд, не моргая глядя на него через Тэ. Первые секунды три он пытался не реагировать на это, но потом нервы его, и без того потрёпанные, сдали. – Нахуй иди, – кинул он, не поворачивая головы. Догадливый мудак Намджун кого угодно из себя выведет. Ему-то что, ну припекло и припекло пацана, при чём тут Юнги-то? Хотя да, при всём, что уж там. Когда музыка стихла, Пак бодро соскочил со сцены и быстро поднялся на их третий ряд, раскрасневшийся, мокрый, лохматый и взволнованный. – Ну? Как? Не хрень? – Чимин смотрел только на одного Юнги, как будто других просто не было. – Круто танцуешь, – коротко ответил он, потому что ну что ещё такого сказать? «Нет, не хрень» как-то совсем тупо. Тем временем Пак наконец заметил Намджуна и то ли кивнул ему, то ли это поклон у него такой, а потом протянул руку. – Да, клёво двигаешься. Давно занимаешься? – Ким улыбался, как всегда широко и с ямочками его пресловутыми, но уж Мин, выучивший его за столько лет дружбы, видел, что тот напряжён и думает о чём-то. – С детства, – пожал плечами Пак. – Эй, детишки, я зал закрываю, – крикнул им Джин, для убедительности помотав в воздухе связкой ключей, и кивнул на выход. Излишне активные омеги тут же кинулись к вещам, а вот Юнги, который порой чувствовал себя древней развалиной, покряхтел, прежде чем оторвать свой драгоценный костлявый зад от жёсткого сидения. На улице почти стемнело. Они разошлись у ворот универа, так как оказалось, что им совсем в разные стороны. Чимин улыбался больше обычного, и Мин дал себе мысленную оплеуху. Нет, ну серьёзно, когда это он успел понять, как обычно-то?! Он и Намджун лениво шагали по холодной тёмной улице, и Мин попцом чуял, что вот-вот тот что-то выдаст, хоть что-то, но тот должен сказать, ибо хлебло у Нама закрытым долго не держится. – Слушай, а чувак, серьёзно, без запаха. Блять, ну он же просто хотел тишины… – Да есть у него запах. Слабый просто, – нехотя буркнул он в ответ. – Я ничего не почувствовал. Кстати, я вспомнил, Джин говорил про омегу, которого вечно отшивали, потому что он совсем как альфа. Про него, получается. Мин остановился. Ким уже порядком затрахал его и без того болеющий мозг, и надо было хоть ненадолго, но заткнуть его фонтан. – Тебе не поебать ли? – Так-то да, но… Оно тебе надо, чувак? Юнги закатил глаза. – Он хороший парень, побегает за мной и перестанет, успокойся. – Дело твоё, – Намджун цокнул языком, – но про тебя уже шепчутся. – Про меня и так шепчутся, мудачья всегда было навалом, – ответил Мин и пошёл дальше. Ну правда, Чимин что, как зараза какая-то или чёрная метка? Типа: раз в тебя впутался Пак Чимин, ты автоматически становишься неудачником прокажённым? Что за бред. Так думал Юнги. Он искренне так полагал и был уверен, что скептицизм его оправдан. Так было где-то с неделю, пока милый ЧимЧим писал ему в катоке, и Юнги узнал, что парень очень позитивный, активный, не гений, конечно, но усердный и старательный, много работает. Ну и закомплексованный, конечно, что пиздец. То он толстый (но где, блять, хотел бы Мин знать), то некрасивый (тут Мин не знал, как ответить, но в глубине души справедливо заметил, что задница у него зачётная), то низкий (но, сука, выше самого Юнги, как оказалось), то, естественно «никудышный из меня омега». Последнее, пожалуй, единственное, с чем Мин готов был согласиться. А потом Пака стало ну слишком много, он, видимо, решил, что раз Юнги продолжает с ним общаться, то вроде как не всё потеряно. Но в том и вся херь, что потеряно. Во-первых, Чимин много ругался матом и вообще периодически становился агрессивным, что с его телосложением, действительно, выглядело устрашающе. Во-вторых, он любил видеоигры, крамп, вызывающую одежду, в общем всё то, что обычно больше по части альф. В-третьих, он пил как матёрый не просыхающий альфа, когда они шли компанией куда-то в клуб, и не то, чтобы сильно пьянел. Другое дело, что потом повеселевший омега полез с ёбнутым Тэхёном на стол, и если второй просто дрыгался под биты, то этот… Извивался так, что жарко становилось моментально. Мин вообще-то думал, что парень куда скромнее, но случай после их выступления перевернул всё с ног на голову. Они с Намджуном и Хосоком читали тогда в небольшом клубе, и Хосок, этот дохуя звезданутый любовью к своему ненормальному Тэхёну, решил его позвать. Тэхён, мудака кусок, додумался позвать Чимина, судя по всему, налаживать личную жизнь, хотя всем известно, что именно налаживается в клубах. И Пак, конечно же, попёрся. В узких джинсах и по-модному застёгнутой на одну пуговицу рубашке. На перерывах между треками они садились за свой столик к омегам, где что Тэ, что Чимин отказались от различных разноцветных коктейлей и хлестали с ними тремя пиво, а Пак выглядел ну совсем как свой чувак. Когда же вся программа закончилась, обоих они нашли в крайне весёлом состоянии: они были шумнее обычного и гораздо активнее. Настолько, что додумались залезть на один хорошо обозреваемый из зала стол и начать танцевать. Охуел даже Юнги. Такое с ним происходило редко, он обычно оставался непоколебим и непокобелим, но сейчас маска равнодушия дала значительную трещину. Он как бы уже успел залюбить Наму мозг, какой Пак милый и хороший тонсен (для Юнги вообще нонсенс говорить больше ста слов в день), а тут этот кусок теплоты, каким уже привык считать его Мин, выделывает на столе па, как заправская барная стриптизёрша! Нет, ну ладно бы он дрыгался в припадке, как Тэ, поржали и забыли. Но он же жопой крутит, и ноги расставляет, и вообще… Тут же людей куча! Будет кто из универа, сразу слухи поползут, и ладно о Юнги вечно сплетни, он вроде сам виноват, тексты такие, да и по жизни такой. Но вот для Чимина наверняка будет трагедия мирового масштаба. – Спускайся, блять, космолёт обдолбанный! – прошипел Мин, стаскивая ничего не понимающего парня со стола. – Ему хватит, пойду провожу, – кинул он злобно и под такие же непонимающие взгляды друзей и удивлённый возглас Тэ покинул здание. – Сука… Нахера ты на стол-то полез?! – первым делом наехал он на Пака, стоило только выйти на улицу. Омега тут же весь как-то сжался, мигом растеряв свой запал. – Думаешь, раз у тебя никого нет, так и блядствовать можно? – Тебе какое дело, – насупившись, пробурчал Пак, заваливаясь на несчастного альфу. – Ёб твою матушку, чтоб тебя черти во все дыры драли, Пак, сука, Чимин! Не пей, раз не умеешь! Юнги закряхтел, подпирая шатающегося пьяного омегу. Сам он тоже выпил хер знает сколько, но ориентация в пространстве пока не успела сделать ему ручкой. Вообще, какого лешего он тащит на своём горбу этого засранца? Что за приступы альтруизма такие? Чимин вроде как сообразил и сам отлепил свою тушку от задыхающегося Юнги, пьяно засмеялся, взлохматил каштановые густые вихры и хлопнул своей крепкой, но небольшой ладонью по плечу альфы. – Хён, ты ворчишь, как старый дед! Юнги на это только вздохнул – послал же Господь распиздяя этакого – и потянул Чимина за собой по освещённой фонарями улице. Было довольно холодно, и Мин продрог не то, что до костей, а, казалось, до самой глубины его угрюмой флегматичной души, но Пак, напротив, едва не горел, весь красный, выдыхающий большие клубы пара. Почему-то на ум альфе пришло сравнение с жеребцом, и он сплюнул, мысленно смачно обматерив всё и вся. Омега что-то негромко напевал, и голос его звучал хотя и невнятно, но как-то по-особенному приятно и необычно, такой стеклянный и мелодичный. Иногда Пак спотыкался, уходил в занос или врезался во что-нибудь с нелепыми детскими «ой» и «ай-ай», выливавшимися в итоге в совсем недетскую тираду из нецензурных слов, и тогда Юнги только мученически закатывал глаза, останавливаясь и дожидаясь, пока парень вновь вернётся на прямую дорогу. От Чимина несло алкоголем, и между этим убойным запахом периодически проскальзывал его собственный, природный: скорее лёгкий, нежели сладкий цветочный и горьковатый древесный. Даже запах у него какой-то непонятный – не то типичного альфы, не то типичного омеги. Задумавшись об этом, Мин понял, что нечто неясное беспокоит его, но никак не мог уловить эту мысль, заслушиваясь тихим пением. И только когда они подошли к неприметной двери, ведущей, судя по всему, непосредственно в квартиру омеги, Мин замер с расширившимися глазами. Трясущимися руками он яростно толкнул младшего спиной в стену, не обращая внимания на испуганный вскрик. – У тебя что, течка?! – зашипел он, встряхивая мгновенно протрезвевшего Чимина за плечи. Тот ударился головой о бетонную стену и тихонько ойкнул. – Я таблетку выпил, – пробубнил он, потирая затылок. – Пак Чимин, тебе мозги, блять, что, от перепёлки достались?! Или в край охуел?! Тебя же мог подцепить просто первый встречный уёбок-альфа, и… Юнги замолчал, глядя на насупленного, выпятившего подбородок омегу. До него стала медленно доходить суть происходящего. Ну конечно, Пак сделал так специально, и, может быть, даже не первый раз, потому что… потому что не клюют, а так хоть шанс есть. Хоть с кем-то, хоть где-то. Альфа оттолкнулся, отступая назад. – Ты ебанутый? – совсем незлобно, как нужно было, а как-то недоумённо спросил он, отчего Пак засопел громче, а потом и вовсе скрылся в квартире, громко шандарахнув входной дверью. – Пиздос, блять… тотал… Как бы, с одной стороны, хрен ли он вообще переживает за идиота, а с другой… придушил бы, нет, правда, голыми руками, ибо просто нехуй, и всё. С силой пнув несчастную, неповинную ни в чём дверь, проорав зачем-то «Ну и иди ты в жопу, срань щекастая» и зло сплюнув сквозь зубы, Мин гордо удалился, топая ногами. В универе с ним больше не разговаривали. Сразу замолкали, опускали взгляд, дули и без того пухлые губы, а потом и вовсе куда-то линяли. Конечно, типа какое ему дело, но вообще-то это он его хён, а не долбаный Намджун, которого тот едва знает, так что да, какого лешего Пак трётся около него! Юнги не нравилось, пиздец как не нравилось, виду он не подавал, естественно, но внутри себя метал молнии. Да и хуёвенько как-то, когда тот, ради кого ты чуть ли не очко на британский флаг рвал, злится на тебя за то, что не дал ему быть отыметым в грязном туалете клуба или в каморке какого-то мудака. Ну и кто бы сомневался, что это всё не укрылось от Ким-ёбаный-гений-Намджуна. – Перестань выделываться, – небрежно кинул он, когда они вдвоём торчали в их маленькой студии, пока Мин перекидывал музыку. – О чём ты? – не отрываясь от компа, но внутренне напрягаясь, спросил Юнги. – О ком. О ЧимЧиме. Он тебе нравится. – Нет, – Юнги мелко дёрнулся, промазав мимо нужной иконки, но голос вроде звучал как обычно отстранённо. – И поэтому ты так охраняешь его пиздатый зад? – усмехнулся Ким, усевшись на покосившуюся тумбу. – Он мой тонсен, вот и всё. – Ага, как и тонсен Джина и Хосока, но что-то они не бегут утаскивать нажравшегося ЧимЧима из полного альф клуба. – У него была течка, – сейчас Юнги тупо щёлкал по чему попало, изображая деятельность, потому что обсуждать всё это, глядя в глаза дохуя умному Намджуну, не хотелось ну вот совсем. – Кстати, об этом… – он не видел Кима, но был уверен, что тот поскрёб висок – всегда так делал, когда говорил «кстати, об этом». – Я тут поговорил с парнями… его запах реально только ты чувствуешь, чувак. От Тэ вон вишней пиздец несёт, все знают, а тут по нулям, и только ты у нас в курсах. Юнги стойко молчал. Ну а что тут сказать, когда он и сам всё это знал, и это ему совсем не нравилось, потому что выводы напрашивались неутешительные. Где-то Мин, может, был и не против такого поворота, но, чёрт, как-то не комильфо вот так просто взять и признать, мол «да, да, это мой омега, да, вот тот, который немного альфа, да». – Если помнишь, мы завтра едем с палатками, Чимин тоже поедет. Не будь сукой, сделай уже что-нибудь со всем этим дерьмом. Или хочешь, чтобы кто-то другой получил его? – А ты не хочешь, чтобы я сейчас вдарил по твоему гениальному ебалу? – прошипел Мин, всё-таки поворачиваясь. – Вали уже, я закончил. Намджун недовольно растянул уголок губ и лениво вышел, оставив Юнги наедине с мыслями. Во время поездки он и Чимин никак не пересекались, чему Юнги был даже рад. Сейчас говорить не имело смысла хотя бы потому, что он сам ещё не знал, что именно должен сказать, так что просто пил, веселился и наслаждался природой вместе со всеми, коих, на деле-то, набралось немало. Их компания, включая Тэхёна и Чимина, да ещё человек семь общих знакомых. Уже когда начало темнеть, а алкоголя в крови было больше, чем нужно, альфа заметил одинокую, очень красивую фигуру Пака на берегу озера, у которого они отдыхали. Похудевший, бледный, отчего глаза казались больше, он не замечал, что с плеча сползла кофта, и смотрел куда-то вдаль. Мин сглотнул вязкую слюну, не в силах перестать смотреть. Такому трогательному нежному Чимину хотелось что-нибудь посвятить. Стихи, музыку, песню… себя, например. Мотнув головой и развеяв глупое наваждение, Юнги поплёлся к себе в палатку. Что за херь такая… Вдруг кто-то вцепился в его руку, и он с удивлением уставился на взбудораженного Хосока. – Слышь, хён, погуляй где-нибудь часика три, а? – выпалил он, преданно глядя в глаза подохуевшему Мину. – Не жирно? – выдавил он, не зная, что, собственно, ещё сказать обнаглевшему приятелю. – Будь человеком, а, у меня уже яйца звенят, серьёзно! – Я, блять, не хочу знать, что там у тебя звенит, колокольчик сраный. Трахайтесь, только от подробностей меня избавь! – он задёргался, отрывая руку счастливого Чона от своего плеча. И почему его друзья сплошь долбоёбы какие-то? Как только Хосок, аки счастливая понь, ускакал в сторону их палатки, Юнги тоскливо вздохнул и обернулся туда, где ещё минуту назад стоял одинокий Чимин, но парня там уже не оказалось. Тогда в его мозгу что-то щёлкнуло. Сделать что-нибудь? Ну, сейчас он и сделает. Он даже не спросил разрешения, расстёгивая замок чужой палатки, просто отогнул край ткани, залез внутрь и снова закрыл за собой вход. В тусклом свете переносного ночника Чимин выглядел ещё тоньше, совсем как ошарашенное приведение. Он сидел по-турецки, но альфе такая поза давалась с трудом, так что тот просто согнул одну ногу в колене, а вторую выпрямил, усаживаясь напротив. – А… Тэхён… – замямлил Пак, но Юнги перебил его: – Тэхён с Хосоком и вряд ли придёт, – Чимин тут же потупился, но альфа не обратил на это внимание. – Чимин-а, мне надо тебе кое-что сказать. – Парень тут же в недоумении поднял голову, а у Юнги ладошки стали скользкими, как лежалая рыба. – Вообще-то мне нравятся хрупкие такие омеги, которые бы заботились обо мне и шарили что-то в хип-хопе, но при этом гораздо миниатюрнее меня. – Пак помрачнел и скис, начиная ковырять чуть длинноватыми ногтями одеяло. – И, как ты понимаешь, ты вообще ни разу не в моём вкусе. – Да, хён, я уже понял… – на грани слышимости проговорил омега. И почему всё так сложно с этими ебучими чувствами? Кажется, возьми и скажи, всё просто, но нет же, страдай и мучайся. Юнги собрался с последними силами, чтобы потихоньку выдавить из себя хотя бы корявое признание. – Но… так получилось… короче, я тебя люблю, походу. Глаза Чимина стали раза в два больше обычного. – Чего? Юнги (в который раз) вздохнул и потянул Пака на себя, сразу же втягивая его нижнюю губу. Омега дёрнулся, ахнул, даже зажмурился, даже упёрся маленькими ладошками в тощие плечи Мина, но… через секунду крепость пизданулась: эти самые маленькие ладошки зарылись в обесцвеченных ломких волосах Юнги. Говоря по правде, целовать Чимина было охуенно, чего он только раньше не пробовал. Губы мягкие и влажные, а тело упругое и податливое, и именно это оказалось тем, чего на самом деле так давно хотелось Мину, пусть он сам об этом не знал. Хотя целоваться парень, судя по всему, не умел совершенно, он старался, и от этого альфа едва ли не мурчал, покусывая пухлые обветренные губы. – Хён, погоди, я ведь… не в твоём вкусе, а ты сейчас… что ты делаешь? – залепетал Пак, когда Юнги запустил руку ему под футболку. Действительно, Мин Юнги, какого дьявола ты делаешь, хотел бы спросить у себя альфа, но ответ был очевиден: собирается трахнуть такого замечательного, такого возбуждающего по правде-то Чимина, красоту которого дано понять только ему одному. – Парень, пойми, любовь на хую вертела, что нам там нравится или не нравится, она просто приходит и выносит мозг к херам, ясно? Пак заторможено кивнул, и сам умильно доверчиво потянул к себе Юнги. Штаны было решено снять, а белую свободную футболку оставить – слишком хорошо она смотрелась на омеге. Видно было, что парень очкует, причём сильно так, но Мин решил, что первый раз на то и первый, чтобы очковать, а потому забил на всё это. От поцелуев Чимин вздрагивал и выгибался, цепляясь полными пальцами за плечи альфы, а тот кайфовал, вжимаясь всё плотнее и плотнее в наипиздатейшее в мире тело, и поебать, что мощнее его собственного. Стоило ему прикусить нежную кожу внизу живота, как послышался высокий пронзительный звук, а потом Мин увидел, как Чимин зажимает себе рот рукой. Юнги усмехнулся: подумать только, какое милое невинное создание, и какую грязную вещь собирается он с этим созданием сделать. – Я хочу слышать, – рыкнул он, убирая горячие руки. И, кажется, Чимину знатно сорвало башню, потому что больше фонтан не затыкался, на каждый поцелуй и укус отзываясь коротким высоким стоном. Знал бы Юнги раньше, меньше бы выкобенивался, идиот. Тем временем он стянул с Пака бельё и едва не присвистнул: даже член у парня был какой-то совсем не омежий и даже, кажется, не меньше, чем у самого Юнги. Но, в принципе, ничего, переживу, решил Юнги и коснулся губами головки. Омегу подкинуло, он застонал, цепляясь пальцами за одеяло. Юнги в шоке смотрел, как напрягается мышца за мышцей и как выгибается сильное тело. Это было странно, но неебически здорово. Он сделал так ещё раз и получил ту же реакцию, но ещё сильнее. Сам он едва держался, чтобы не вставить чувствительному Паку прямо сейчас и не начать просто вбивать его в землю, потому что на деле омега оказался настоящим сокровищем, этаким запретным плодом, видеть который мог только он здесь и в данный момент. Так что да, собственный член уже болел от того, как хотелось войти в изнывающего разгорячённого парня. Всё только началось, а Мин уже хотел бы повторить и желательно как можно скорее, например, прямо завтра. Вбирая полностью налитый кровью член, наслаждаясь выразительными воплями и глядя на проступающие на широкой шее Чимина вены, он осторожно ввёл в омегу палец. Пак сжался, и Мин, не выпуская члена изо рта, застонал сам. Тот был охуительно узкий, влажный и горячий, и дай то Бог, чтобы не сорваться раньше времени. На третьем пальце Чимин захныкал, упираясь в плечи Юнги, но тот был непреклонен: его бы сейчас и танк с места не двинул. Решив, что с Пака хватит, он стащил собственные джинсы, выудил оттуда презерватив, который по привычке оставил в кармане, растянул резинку, и не очень аккуратно, но зато медленно толкнулся в узкое отверстие. Чимин начал хватать ртом воздух, царапая его живот и шире раскрывая глаза, а Юнги кусал губы, плавясь от этого шикарного зрелища. Скажи ему кто, что Пак Чимин так невинно горяч, он бы не поверил, но сейчас понимал, что хер ли теперь кто-то ещё увидит его таким. От нового толчка Пак зажмурился и запрокинул голову, чем альфа тут же и воспользовался, проходясь языком по выпирающему кадыку и упиваясь чудесными хриплыми звуками. Через несколько секунд Мин уже вдалбливался в задницу, на которую молилось пол-универа, именно так, как хотелось, а потом вдобавок к этому втянул омегу в поцелуй. Не то, чтобы он любил все эти нежности в постели, но Чимин так трясся, так терялся и стонал в его жёсткие губы, что он просто не мог не сделать этого. На его спине появлялись царапины, на бёдрах Чимина наливались синяки, но и в принципе плевать было на всё. Они плавились в бешеном темпе, который был, пожалуй, быстроват и резковат для первого раза, но как-то вообще не до того. В конце концов, Юнги ощутил, как мышцы вокруг его члена начали сжиматься и зарычал, поняв, что Чимин на грани. Почему-то было так охуительно видеть этот подступающий экстаз в каждом жесте ещё недавно девственного омеги, что Мина окончательно переклинило: он наклонился к увитой венами шее и вцепился зубами в основание. Пак замер, выгнулся и громко застонал на чистой звонкой фа, пачкая идеально белую доселе футболку. Юнги даже не пытался терпеть больше и кончил сразу за ним, понимая, что просто не может выйти из чересчур напряжённого Чимина, и ловя цветные звёзды перед глазами. Когда сердце немного успокоилось, а дыхание перестало напоминать одышку бегающего кросс дедули, Мин привстал, стараясь сфокусировать взгляд на уже точно его омеге. А Чимин спал. Видно, сразу вырубился и сейчас сопел, приоткрыв рот. Юнги гаденько захихикал, утыкаясь носом в свежую метку, не замечая даже дискомфорта от узла. Он уже видел огромный ахер на лице Пака, когда тот утром узнает, что может забыть о клубах и прогулках во время течки на ближайшие лет пятьдесят, а если Юнги не сдохнет однажды от недосыпа, то и на всю чиминову жизнь. Однако утром он проснулся один, и это, блять, пиздец не радовало. Утро он не любил по факту, утро без только что оттраханного Чимина – ненавидел. Злобно наспех натягивая одежду, он в красках обрисовал судьбу одного ненормального омеги, который успел куда-то слинять вместе со всеми вещами. «ты где блять». Именно так он написал в катоке в своей излюбленной манере исчезнувшему Чимину. «Я думал, что ты не будешь рад увидеть меня утром», – пришло в ответ. Юнги зарычал, вылетая из палатки. «мы блять переспали идиота кусок». «Ты был пьян…» Мин начал строчить полный яда ответ, но вовремя отодрал себя от экрана телефона, чтобы увидеть недалеко от себя, на том же месте у озера широкую крепкую спину. Даже отсюда было видно страшное пятно на шее омеги, которое должно было ясно дать понять всем любопытным, что тот занят. «я тебе метку оставил, дебил». И как бы тут ещё можно было поспорить, кто там дебил, кто не дебил. Чимин потянулся к метке ладонью и, коснувшись пальцами, ойкнул. Юнги против воли разулыбался, хотя и отвесил себе мысленную оплеуху. – Но я так понимаю, мне стоит готовиться к тому, что с тобой всё пойдёт через жопу? – насмешливо мурлыкнул он, подходя сзади. Пак подскочил, оборачиваясь и растерянно глядя на Юнги. Потом, видимо, до него дошёл смысл того, что происходит, и он неуверенно улыбнулся. Потом шире. Потом ещё шире. А потом глаза-полумесяцы стали совсем узкими, а улыбка приторно радостной и счастливой. И почему-то Мин улыбнулся в ответ. Да, с Чимином всё именно так и должно быть: странно, мило и через жопу. Определённо.