ты моё творение

На улице была отвратительная погода, кругом стояли лужи, после недавнего сильного дождя с ужасными грозами и сверкающими молниями на бушующем, свирепом небе. Там, наверху, Зевс снова разгневался на Аида, который начал говорить о том, что у него тоже есть свои права. Из-за этого опять-таки начались ссоры, и вот во что это всё вылилось. Лиам лишь покачал головой и отвернулся от окна, возвращаясь к своей кропотливой работе, над которой работал уже долгие месяцы. «Что это за парень? И откуда он знает, что Зевс разгневался?», - спросите вы, а я отвечу, что Лиам Пейн - скульптор, сын царя и царицы Египта, с которыми он давным-давно оборвал все связи и уплыл глубоко и далеко в свое, вольное плаванье. Он дружил с Аполлоном, сыном Зевса, здесь, на Земле, Аполлон был просто Гарри. Кудрявый длинноволосый парень - Бог искусства, учившийся в Лондонском художественном университете. Лиам познакомился с зеленоглазым, невероятной красоты парнем, тогда, когда начал преподавать у них предмет «скульптура». Лиам был предан своему делу, и студентам нравилась тактика и рассказы кареглазого шатена. Девочки, да и парни тоже просто таяли на глазах от голоса мистера Пейна, а парень двадцати пяти лет только улыбался им, но ничего на это не говорил. Конечно, он отвечал на комплименты, которыми его каждый день засыпали, но... Чтобы встречаться с кем-то из своих же студентов, нет уж, извольте. У Лиама в голове сидел лишь один образ, который всегда хотел выбраться наружу. В четыре утра он как-то взял в руки карандаш и альбом и начал творить. Он делал набросок своей будущей скульптуры, от которой дрожали коленки и подгибались пальцы на ногах. Парень много раз стирал всё и начинал сначала. В итоге он нарисовал парня. Прекрасного обнаженного парня, представляя его волосы черными, как грифель карандаша, а глаза цвета шафрана. Лиам собирался воплотить этот рисунок в жизнь и сделать волшебного парня из своей головы с мрамора. И он очень надеялся, что у него всё-таки что-то да выйдет. Гарри встречался с Луи Томлинсоном, с парнем со своего потока, который в придачу этому был сыном Деметры (богини плодородия и покровительницы земледелия), но Луи всегда любил искусство, это тянуло его к себе, и так уж случилось, что притянуло к Гарри Стайлсу. Но также голубоглазый, невысокий шатен любил растения, любил ухаживать за ними; по правде говоря, они с Гарри живут уже полгода вместе, и вся их квартира просто заставлена разными растениями и завалена рисунками Стайлса. Лиам не знал на самом деле, сколько ещё детей Богов и Богинь живет на Земле, но он безумно счастлив, что познакомился с сыном Зевса и Деметры. Много месяцев Лиам работал в своей домашней студии, больше всего времени он потратил на лицо. Красивейшее лицо на свете, которое было его произведением искусства. Если скульптор был доволен, то это означало очень добрый и хороший знак. Лиам определенно был доволен своей работой. Сейчас, глядя на скульптуру парня, которого он придумал, Лиам понял, что очень сильно влюбился в этот образ. И было бы здорово, если бы парень ожил или хотя бы существовал в реальной жизни, а не в его голове и... Он даже не знал, как назвать парня, у него же должно быть имя, ведь так? — Знаешь, ты напоминаешь мне Луну, — начинает шатен. — Значит, тебя будут звать Зейн, ведь Луна и это имя очень даже совместимы, — Пейн прикасается к холодному мрамору рукой и проводит ладонью по скуле парня. Лиам на секунду убирает руку и прикрывает глаза, ероша свои чуть-чуть отросшие волосы цвета осины, а в следующий момент чувствует чужое касание к своей руке, открывает глаза и видит свое творение, которое… Которое ожило. Парень еле-еле держится на ногах, он падает, и у Лиама слишком быстрая реакция, он ловит брюнета с, ох, волосами цвета аспида и придерживает, не давая ему завалиться пластом на пол. Пейн выходит из своей небольшой студии с парнем под боком и перемещает его в спальню, укладывает на кровать и накрывает теплым одеялом. Лиам все ещё не может поверить в то, что видит и говорит: — Ты реальный. — Конечно же я реальный, — отвечает брюнет, а шатен чертыхается и чуть ли сам не падает пластом на пол. — Ты пожелал этого, глупый, и я стал реальным. Пейн хотел бы удивиться, но не может, потому что и, правда, он ещё не до конца разведал свой мир и свои корни, возможно, такое случается, и он может оживлять скульптуры, только пожелав этого. Кто знает. — Зейн, — шепчет Лиам и садится на кровать рядом с парнем. Его волосы цвета аспида и глаза цвета шафрана. Всё так, как и хотел Лиам. Его тело такое чистое и безупречное, из-за чего Пейн не может удержаться и прикасается к нему, чтобы ещё раз удостовериться, что его скульптура, его месяцы кропотливой работы - реальна. — Ты моё творение, — говорит шатен, лаская брюнета за ушком. — Ты моё творение, Зейн. Ты очень красивый. — Не красивее своего создателя, — брюнет отвечает на ласки, и, придвинувшись чуть ближе, целует Лиама в губы. Так нежно и так сладко. Пейн отстраняется и думает о том, как же отреагируют Луи и Гарри на такое заявление, на то, что он оживил, чёрт возьми, свою скульптуру, только пожелав этого. Но об этом он подумает чуть позже, ведь здесь и прямо сейчас у него в кровати самый волшебный, красивый парень, которого не сыскать и во всем мире. Лиам полностью залазит на кровать и снова прижимается своими губами к губам брюнета. — Я Лиам, — мимоходом говорит Пейн, продолжая целоваться с полюбившимся ему образом, который стал реальным. Реальный. Реальный. Реальный. Ты такой реальный, моё прекрасное творение. — А я Зейн, — глупая улыбка расползается на лице у брюнета и... Нет. Не глупая, очень даже любимая, нежная, радостная, но никак не глупая, это что-то другое. Становится так тепло и необычно внутри. Приятно. Лиам - Пигмалион, который сотворил свою Галатею по имени Зейн. Неважно, как и почему ты влюбляешься в свой образ в голове, ведь в будущем ты обязательно встретишь этот образ и будешь безумно счастлив.