Безумцы

*** Когда ты уродливый горбун в грязном клоунском костюме с разукрашенным лицом, то не особо стоит надеяться, что кто-то сможет заметить, как хороша твоя душа. Ты и сам в это не веришь и сам не замечаешь в себе ничего привлекательного. Словно ты не человек, просто атрибут, кусок мяса без имени. Самое страшное, что такая жизнь устраивала Игоря до встречи с НИМ. С самопровозглашенным богом, с безумцем, бесконечно талантливым ученым, Виктором Франкенштейном. Этот человек на первый взгляд был адекватен, мил и приветлив. Да и не было времени вдаваться в подробности и рассматривать внимательнее, когда его сокровище, его ангел, его единственный свет в этом царстве бездушья, прелестная акробатка Лорелей лежала и билась в предсмертных судорогах. Но после… После было достаточно времени наглядеться и даже ужаснуться. Мерзкий горб возник на его спине так давно и отравлял жизнь столько времени, что Игорь даже никогда не задумывался о том, каково это ходить прямо и не вызывать у других отвращения. Да и вообще, он настолько смирился со своей никчемностью, что в нем никогда и не пыталась зародиться озлобленность или жажда отмщения. Единственной страстью стала анатомия любого иного живого существа кроме него самого. Например, Лорелей была прекрасно сложена, он мог любоваться ею бесконечно и ее образ всегда утешал его, когда приходилось сносить побои во время представления или за кулисами. Она была его первой любовью, которая зажглась в сердце однажды и теплилась, невзирая на то, что не было для него никакой надежды на взаимность. И как бы мила и добра ни была чудесная Лорелей, но ей и в голову не приходило, что в этом скрюченном жалком теле бьется любящее доброе сердце. Она прозрела, когда он предстал перед ней с прямой спиной, отмытый и прилично одетый. Не сразу, но узнала его. И теперь он мог быть наравне с ней, мог представиться по имени и разговаривать, не вызывая откровенного отвращения. Старое чувство было по-прежнему сильно, и взаимность раздула из него пламя, он был настолько околдован неведомыми ранее эмоциями и ощущениями, что упустил главное. *** Виктор Франкенштейн — событие, изменившее жизнь кардинально и навсегда. Хотя по его собственному скромному мнению он ничего не менял, он просто сотворил Игоря с нуля. Возможно, так и было. До встречи с ним уродливый горбун был словно чем-то неживым, разлагающейся мертвой материей, об которую неприятно было даже вытирать ноги. Виктор стал разрядом тока, бешеным ударом, диким зверем, набросившимся на него и содравшим отвратительную личину, чтобы раскрыть истинную сущность, подарить жизнь. Тот вечер Игорь не забудет никогда. Взгляд сумасшедшего и странные приспособления, отчаянная погоня и невозможная боль. Тело мастера прижимается сзади, его дыхание обжигает грязный затылок, а всё гнилое покидает тело через трубку под пристальным надзором шального врача. Пусть пациент и чувствовал себя так, словно его насиловали и расщепляли на части, всё же семена восхищения и благодарности успели проскользнуть в его сердце и прорасти цветами преданности и… любви. Виктор никогда не отказывал ему. Пусть он и был тщеславен, и одержим, он всё же испытывал к Игорю что-то похожее на нежность. Это было похоже на увлекательнейшую игру. Франкенштейн заманивал добычу в угол и брал то, что был уверен, принадлежало только ему. Он всегда раздевал Игоря целиком, а сам оставался в одежде, расстегивая лишь брюки. Всё происходило быстро и даже довольно заботливо, учитывая темперамент безумного ученого. Игорь никогда не воспринимал такой секс слишком серьезно, просто способ снять напряжение, выпустить пар, передохнуть от изматывающих экспериментов, отвлечься от реальности и насладиться податливым телом. Он был уверен, для Виктора это было именно так, а у него самого была Лорелей. А то, что тянуло и томилось внутри порой, закованное в нежность, находило ответ в дружеских подбадриваниях и похвале, объятьях и молящих словах. Этого хватало. Но всё переменилось в ту ночь полную виски и торжества прогресса. На полу был гигантский анатомически выверенный рисунок чудовища, а во взгляде Франкенштейна неподдельное восхищение. — Ты гений, ты в курсе? — шептал Виктор ему на ухо, стягивая одежду привычными уверенными движениями. Игорь не знал, что ему следовало ответить. Он не считал себя гением или даже особо талантливым. Он обычный, даже хуже. Но мастер доказывал ему обратное каждым прикосновением. В тот раз они впервые оба оказались полностью обнаженными, тела сплетались на полу, пачкаясь в меловой крошке и смазывая рисунок монстра с двумя сердцами и легкими. Нежность затапливала Игоря, погружала в транс и подталкивала к краю. Виктор с упоением доставлял ему удовольствие, выцеловывал кожу под ремнями на груди и шептал на ухо что-то приятное. Всё должно было тогда измениться, если бы события не закрутились с такой бешеной скоростью. Ледяной куб с мертвым безглазым телом, кровь из зажатой между шестеренок руки детектива и нервная мечтательная улыбка на лице Виктора. Игорь смотрел на своего покровителя и видел лишь одержимого безумца. Что они творят? Манили мысли о спокойной нормальной жизни с Лорелей, и он даже поддался им на мгновение. Глупец. Пришлось нахлебаться холодной воды из Темзы, чтобы осознать насколько он сам стал безумен. Преданность и вера не желали отпускать. Во что бы то ни стало, он должен был спасти своего мастера. *** Игорь стоял среди развалин замка, рядом с телом огромного монстра и держал за руки самую прекрасную девушку на свете. Это победа, враги повержены и можно начать новую жизнь. Только его сердце и разум были не здесь. Игорь обомлел, когда его накрыло осознанием, что он не чувствует никакого трепета по отношению к Лорелей. Зато всё внутри дрожит и истекает кровью от тоски совсем по другому человеку. *** Его жизнь превратилась в ожидание и погоню. Он настиг Франкенштейна в Ирландии и долго не решался подойти ближе. Нужен ли он ему теперь? Виктор не собирался связываться с ним, не искал встречи. Стоило ли совершать всё это путешествие вообще? Игорь ходил туда-сюда по скрипящему полу заброшенного дома, который стал его новым пристанищем. Беспокойные мысли одолевали его и скреблись внутри черепной коробки. Он метался от одного сомнения к другому и никак не мог прийти в себя. События проносились перед глазами, а он всё никак не мог отловить в них истину. Было ли между ними что-то или он сам всё придумал? Игорь замер у окна и закрыл глаза, пытаясь заткнуть внутренние истерические вопли. Он не сразу услышал шаги за спиной. Когда кто-то наклонился к его уху и прошептал таким знакомым родным голосом его имя, Игорь вздрогнул и подскочил на месте. Он с опаской обернулся и наткнулся взглядом на любимую фигуру. Виктор стоял перед ним, такой же самодовольный, как и всегда, с безумным взглядом и игривой улыбкой. Безупречно одетый и расслабленный, хозяин положения. Он слегка наклонил голову в сторону и замер, выжидая. Игорь ощущал себя добычей, которую настигло дикое животное. С ним играли и его гипнотизировали. И от него чего-то ждали. — Как вы меня нашли? — Игорь нервно сглотнул и невольно потянулся к объекту своих грез. — А разве это не ты искал меня? — спросил Франкенштейн и притянул его в свое крепкое объятие. Виктор не терял ни секунды, тут же впиваясь поцелуем и стирая из головы все панические мысли. Кровь закипала, ноги подкашивались, а сердце выпрыгивало из груди. Этот человек заражал своим безумием. Игорь был повержен задолго до этой встречи. Он сам бежал навстречу своей одержимости. Может ему удастся исцелить своего мастера? Хотя безумие неизлечимо, и он сам им заражен. *** На лице Виктора четко проявляется печать ненормальности, обостряя черты и притягивая к себе внимание. Игорь впивается напряженным взглядом в каждую морщинку, запоминая и впитывая в себя. Полумрак комнаты скрывает их друг от друга, давая простор фантазии и добавляя раскрепощенности. Игорь снова прижат к стене, как когда-то давно, и сильные руки скользят по его спине, свободной наконец от поддерживающих ремней и корсета. И это то, чего он желал. И этого достаточно, чтобы вновь почувствовать себя живым. *** Утро уже начало заниматься, а Игорь так и не смог уснуть. Виктор чувствует на себе его взгляд. Они лежат на импровизированной постели из каких-то тряпок и сносного колючего покрывала, обнаженные и уставшие. Франкенштейн чувствует, как расслабленность и удовлетворенность блуждают по его телу. Он думал, что потерял своего помощника навсегда. Хотя и теплилась надежда, что может однажды, когда-нибудь в неведомом будущем их пути пересекутся. Но он не позволял себе слишком сильно верить в это. Он отпустил его, сумел подавить инстинкты, вопящие, что он идиот, что нужно схватить и утащить как можно дальше свое сокровище. Что это его собственность, его создание и его гениальный партнер, без которого ничего не получится. Виктор сам не понимал, как удалось справиться с собой и просто уйти, оставляя Игоря в покое, давая ему возможность жить нормально. Каково же было его изумление, когда он заметил знакомую растрепанную, слегка прихрамывающую фигуру, наблюдающую за ним. Откровенная радость и ликование пронзили его и не собирались отпускать. Внутри всё пело и хотелось летать. Теперь он не смог бы отступить, даже если бы захотел. Но он и не хотел. Виктор никак не мог насытиться, вседозволенность опьяняла и подталкивала к краю пропасти. Он хватался за Игоря всем своим существом и молил никогда не покидать каждым прикосновением. Кажется, его зов был услышан. *** Тонкие пальцы скользят по его щеке, оглаживают скулу, и с губ, лаская слух, слетает тихое: «Люблю». Франкенштейн не может сдержать улыбку и притягивает Игоря как можно ближе к себе, небрежно целует в макушку, обнимает и закрывает собой. Больше ничего не имеет значение, вдвоем они свернут любые горы и взлетят на любую высоту. Ведь рядом с ним лучшее из его творений, любимейший из людей. Единственный из всех, кому по силам вынести его безумие и разделить одержимость.