Cogito...
Каждый человек, проживший уже достаточно времени, обычно в свой смертный час видит перед глазами всю свою жизнь. По крайней мере, так пишут в книгах. Но отчего-то в этих самых книгах не пишут о судьбе тех несчастных, у которых и вспомнить-то почти нечего. Разве лицо той, что стала смыслом жизни, за что можно расстаться с никчемным, но таким желанным в последние минуты, существованием. Даже если бы он знал заранее, к чему эта безумная затея приведет, он бы не смог ничего сделать. Как обычно. Как было всегда. В их дуэте она — Король. Прекрасный, возлюбленный и эгоистичный король. Только вот место Королевы подле нее отдано не ему. Поэтому, пешка так и будет лежать у пьедестала своего Короля, изъеденная червями и с оторванными клочьями гниющего мяса, пожирая самого себя, сходя с ума от осознания того, что Король здесь, близко, только руку протяни — и изойтись в нечеловеческом крике боли и наслаждения, чувствуя, как ее точеный каблук проламывает лучевую кость. А потом, извиваясь в экстазе, провожать оставшимся глазом гордую спину Короля и проклиная того, кто идет рядом с ней....ergo...
Если бы его крылья из воска полетели, то он бы забрал ее с собой. И она бы не упала, в их мире солнца больше нет. Ей нечего бояться. Они были бы как когда-то птицы. Они покорили бы небеса! Пока отвратительная, черная и потрепанная ворона не сбила бы ее с их пути к Свободе. И дочери Софии захлебнулись бы рыданиями над несчастным, что был снова сброшен с постамента рядом с ней.«Et vidi in oculis Real cupio videre quam sibi.»
...sum
На своем смертном одре он будет счастлив. Пусть она не его, но она жива — этого достаточно. В этой колыбели для него мест нет.