Codex Juris Gentium Diplomaticus

Никто не знал, а Ганс был послом доброй воли. Не то чтобы ему этого хотелось… Но когда тебя просто втаскивают на инопланетный корабль, выбирать особо не приходится. Бородачи все-таки упиздовали нахер с Земли, сумев прорваться сквозь орбитальный заслон, наспех выставленный военными. Ганс был даже рад, что заслон такой плохонький, основывающийся на экспериментальных разработках – не хотелось превращаться в свободные молекулы. За два дня отсидки на чертовом космическом корабле он прошел все стадии: от ярости до смирения. Где-то в середине еще был страх, умопомрачительный до полного обсёру, но об этом Ганс предпочитал мужественно не вспоминать. На корабле было сумрачно и жарко, и бородачи не стесняли себя одеждой, в довесок забрав и его собственную. В связи с этим Ганс навоображал столько кошмарных сценариев, что в голове не осталось места для самого заурядного: с ним не общались. На третий день, уяснив, что исследований особо извращенными методами ему не светит, а больше светит полное забвение и смерть с голодухи, Ганс начал качать права. Из последних оставшихся сил начал колотить в стены темницы. Хотя, похоже, это была обычная каюта - с койкой и системой канализации - просто ее стали закрывать на замок. Своим поведением, граничащим с безумной отвагой, он добился парочки медосмотров и долгожданного пайка. Сладкая каша была отвратительной, но от нее он хотя бы не помер. А еще ему нужно было мыться, бриться, зубная щетка, туалетная бумага – миллиард вещей, которые замечаешь только когда лишаешься их. Только к пятому дню он достучался до содержимого лысых черепушек. Один из бородачей, посещавших его, внимательно пронаблюдал, как Ганс показывал, насколько он чешется и хочет вымыться, а потом кивнул, схватил Ганса за руку и потащил на выход. * * * Местные душевые оказались вполне для гуманоидов. Ганс полминуты тыкался в стены, наугад пробуя вызвать желаемое, и бородач, следивший за ним, наконец взмахнул рукой. Со всех сторон ударила вода. Ганс заорал, пытаясь выскочить из ледяных струй. Через пять минут проникновенного монолога в душевой образовалась вода нужной температуры. С восторгом смыв основную грязищу, Ганс попробовал добраться до батареи бутылей. Стояли они высоко, и пришлось несолидно прыгать. Раз, другой, третий. Акробатика бородачу быстро наскучила, он тоже шагнул в душевую, схватил местный шампунь, опрокинул Гансу на голову и принялся яростно растирать жижу по всему бойцу межпланетного фронта. Ганс дышал через раз, запоздало опасаясь, что отравится, облысеет, растворится и, наконец, что его сотрут до костей. Бородач усердствовал, Ганс тупо пялился на треугольные пластины мышц, составлявшие живую броню инопланетянина. Из-за воды кожа начала странно блестеть, преломляя тусклое освещение. Гансу даже показалось, что он видит микроскопические чешуйки. К змеиным буркалам бородачей это очень даже подходило. Он терпел, пока бородач вертел его как манекен, но затем инопланетянин добрался до его яиц, и Ганс взревел. В первую очередь он приложил коленом в челюсть присевшего бородача. А во вторую – полетел в стенку. – Чтоб ты сдох, сука, – пробормотал Ганс, пытаясь подняться. Пока он возился, бородач подошел ближе, схватил его за обе руки одной левой и вздернул. Ганс рухнул спиной на выставленное колено и тут же заизвивался. Он пытался сползти ниже, головой в пол, чтобы не так мучительно трещала поясница… Ноги потеряли опору окончательно, и Ганс завалился назад. Шея отчаянно заболела, голова тоже. Бородач схватил его за член и продолжил надраивать в буквальном смысле слова. Ганс хрипло заорал, то и дело теряя голос. Кровь уже лупила в голову молотом. Он ударил коленом, но цели не достиг. Ганс задыхался, виски просто разрывало. Инопланетный мудак явно намеревался его кастрировать. – Стой! Собственный голос прозвучал как вопль раздавленной кошки. Бородач застыл. Ганс из последних сил дернулся, поднимая ноги. Несколько мгновений он корячился, а потом бородач дернул его за руки вверх. Ганс не успел опомниться, как оказался сидящим на выставленном колене. Голова немилосердно закружилась, к горлу подступила дикая тошнота, и в этот момент бородач обнял его за плечи. Ганс даже не понял, что у него вновь свободны руки. – Стой! – повторил бородач и засмеялся. Четырехпалая ладонь снова задвигалась, и Ганс задергался, возя ногами по мокрому полу. Но теперь он был уверен, что инопланетный мудак заботится вовсе не о гигиене. Голова закружилась сильнее. Ганс едва не потерял сознание и привалился к каменно твердой груди. Он с тупой пассивностью наблюдал за собственным хреном и за тем, как тот постепенно оживляется. Не доведя дело до логического конца, бородач столкнул Ганса с колена и заставил встать перед собой. Выпучив глаза, Ганс наблюдал, как бородач скалит белые зубы, а потом тянется языком к его члену. От ужаса ему опять поплохело, и все труды бородача пошли прахом. Только исследователя это не сильно смутило. За дело он взялся с энтузиазмом пылесоса. Ганс дернулся, и тут же почувствовал прикосновение зубов. Одна рука оказалась у него на заднице и начала исследовать ягодицы. Обливаясь водой и потом, Ганс тщетно попробовал зажаться: жесткий палец пробрался в стиснутую расщелину и уткнулся в очко. Давление усилилось и, несмотря на яростное сопротивление Ганса, палец оказался внутри. Дальше зажиматься было только больнее, поэтому пришлось, наоборот – расслабиться и даже податься навстречу. Услышав глухой кашель, Ганс в панике оглянулся. Еще одна лысая сволочь возвышалась в дверях. И это был один из тех суперздоровых гадов, которые тут были за военных. Гад оторвался от косяка и прошел через душевую. Гансу казалось, что под бородачом проседает пол. Дойдя до места внезапного разврата, нежданный свидетель сжал Ганса за плечи, потом легко провел руками вниз и достал до запястий. Вздернув обе руки пленника к потолку, он потянул еще чуть-чуть. Ганс поднялся на цыпочки. От страха он даже не мог выматериться. В горле булькнуло безнадежное "бля" - и на большее у Ганса запала не хватило. Продолжая держать его одной левой, бородач провел пальцем по его спине, по бедру, по животу и груди, легко задев сосок. Ганс попробовал оглянуться, переступил на месте и зажмурился. Накатывающая жуть перемешивалась с ощущениями от по-настоящему крутого минета, да еще и дополнительный палец в заднице… – Красиво, – сказал бородач. Ганс чуть не свернул шею, вновь пытаясь обернуться к нему. Ему показалось, что он ослышался. Или принял чужой язык за фразу на своем. – Красиво, – снова сказал инопланетянин. – Ты. Мы брать красиво. – Не-не, парни, – почти пролепетал Ганс. – Вы че… о! Сучий потрох, исследовавший его несчастную задницу, внезапно сделал что-то странное, и Ганс потерял мысль. А затем его все-таки настиг оргазм. Внезапный и бурный. Ганс замычал, зажмуриваясь. Мышцы живота сократились, очко сжалось, он еще выше потянулся на цыпочках и почти сразу обмяк. И почти пропустил момент, когда его жопу наконец-то оставили в покое. Окончательно он пришел в себя только в коридоре. Осоловело моргая, Ганс следовал за бородачом, тащившим его за руку, и не сразу заметил, что его проволокли мимо каюты-камеры. * * * Ганс решил, что они оказались в рубке. Кругом перемигивались невиданные приборные пульты, в воздухе висели чертовы фантастические голограммы и всюду были бородачи. Сопровождающий толкнул Ганса в кресло и хлопнул по подлокотнику. Ганс шарахнулся и ударился головой: перед ним тоже зажегся экран. На нем мигали два слова. "Красиво" с одной стороны, и набор иероглифов – с другой. Бородач ткнул пальцем в английскую версию. Ганс опять шарахнулся, когда прямо из экрана механический голос рявкнул "Красиво!" – Я понял, – сказал Ганс, тыкая в соседнее слово. Выслушав короткое выражение, напоминавшее матюги на немецком, Ганс ткнул еще раз. Бородач внимательно наблюдал за ним. – Швар-рг? – повторил Ганс и посмотрел на бородача. Тот кивнул. Ганс облегченно вздохнул и приступил к самообразованию. Первым делом он решил выучить фразу "Отдай трусы, лысая сволочь".