Смотришь, да?

Что-то изменилось, после того как Ганнибал вновь стал присутствовать на местах преступлений. Он наблюдал с долей покровительства во взгляде, но редко что-то говорил. Уилл, как и раньше, закрывал глаза, видел качающийся маятник и замысел убийцы, но помимо этого в его затылок врезались чужие мысли. Он чувствовал желание другого человека, его отчаянный интерес. Это было неприятно, Грэм ощущал, как до его пульсирующего мозга в любопытстве дотрагиваются чужие пальцы. Это отвлекало. Раздражало. А после, на сеансах, Ганнибал занимал его голову другим. Они разговаривали о работе Уилла, о его самоощущении, личной жизни, детстве, но никогда – о докторе Лектере. Его будто не было в жизни Грэма, или же Ганнибал считал, что не стоит забивать голову Уилла такими мелочами. Вопреки этому, почти все мысли Уилла сводились к одному человеку. Ганнибал, будучи совершенно открытым и искренним, умудрялся оставаться загадкой даже для эмпата Грэма. - Вам не стоило браться за меня. - Джек очень хотел, чтобы я следил за Вашим состоянием. - И Вы решили, что сможете мне помочь? - Почему Вы думаете, что я хочу Вам помогать? Уиллу еще ни разу не удалось выудить из Ганнибала однозначный ответ: тот говорил правду, но весьма туманно – оставлял лазейки на будущее. Интерес доктора, конечно же, незамеченным остаться не мог, Уилла это волновало и подстегивало. Почему бы не сделать терапию, если не продуктивной, то хотя бы увлекательной? После этого все стало интригующим. От взгляда доктора Лектера в лопатках приятно покалывало, хотелось обернуться и бросить насмешливое:

"Смотришь, да?"

И Уилл позволял сущности преступника проглотить его полностью, пробраться в каждый уголок сознания. Он наполнял себя чужими демонами, чтобы выгоднее преподнести своих. Грэм знал, чем интересен окружающим и Лектеру в частности, поэтому не питал никаких надежд, а действовал на чистом азарте: бросался в омут с головой и тащил чертей наружу. *** Они сидели друг напротив друга, каждый в своем кресле. На улице уже давно стемнело, и занавески были плотно задернуты. Кабинет освещали три неяркие лампы: одна на столе у доктора и еще по одной за спиной у каждого. Ганнибал начинал сеанс с одного и того же вопроса, но сегодня Уиллу было что ответить. - Как Вы себя чувствуете? - Странно. Но для меня и это вскоре станет нормой. - Ваш образ жизни предполагает некоторые издержки. Вас беспокоит что-то конкретное? - Отторжение. Кажется, что ни одна из мыслей в моей голове не принадлежит мне, но я почти готов согласиться с каждой. - Поделитесь со мной тем, о чем Вы думаете. Лектер поднялся из кресла, но Уилл заметил это только благодаря его удлиннившейся тени: все начало сеанса Грэм взглядом изучал пол. - Иногда мне кажется, что я делюсь с Вами слишком многим. - Я Ваш психотерапевт. Это важный аспект наших отношений, но все же, как по мне, Вы недостаточно откровенны. - Вы многого требуете со времен возобновления терапии. Ганнибал сделал шаг вперед и в сторону, его тень коснулась уилловой: - Всего лишь пытаюсь наверстать упущенное, - он улыбался. Уилл наблюдал за игрой теней на паркете. Рассеяный свет ламп дарил силуэтам невесомость, несмотря на общий мрак в кабинете. - Вы хотите слишком многого. - Я хочу больше, чем вы можете себе представить. - Их тени слились, и в местах, где они накладывались друг на друга, пол, казалось, провалился - такой потрясающе зияющей была чернота. - Вы и сами знаете, что могу, доктор Лектер. *** Куски плоти скользкие от крови; чем ближе к ребрам, тем сложнее их отдирать от темного месива. Иногда кажется, что ногти цепляются за ниточки капиляров и вен, но пальцы вместо очередного ошметка хватают гладкую кость ребра и с отвратительным звуком оцарапывают гладкую поверхность. Проламывать грудную клетку голыми руками очень неудобно, а идею сходить за чем-то более эффективным Уилл отбрасывает сразу. Это абсурд, он знает: стоит ему отвлечься и все станет слишком реальным, поэтому он с упоением вслушивается в треск поддающихся ребер, когда с нечеловеческим усердием разводит их в стороны. Кожа от места разрыва и к шее растягивается и сочится кровью, которой слишком много для того, кто давно уже должен быть мертв. Беззвучно расходится кожа, обнажая гортань, предоставляя возможность телесным жидкостям выбраться из растерзанного сосуда. Под пальцами в развороченной груди зверя ощущается пульсация, Грэма почти тошнит: он толкается ладонью в распустившийся посреди гостиной бутон кровавой плоти. Легкие угрожающе сычат последними вздохами твари - и Уилл выдергивает их, отбрасывает в угол комнаты. Ладонь накрывает брыкающееся сердце. Оно рывками сплевывает невообразимо темную, даже для венозной, кровь. На разодранной шее чудовища набухает бордовая жила, она, кажется, закупорилась густой жижей, отчаянно толкающейся к мозгу зверя. Уилл хватается за пульсирующую артерию зубами и тащит вверх, но та только тянется, как жевательная конфета, заставляя откидывать голову дальше, назад: все лицо и шея покрыты сгустками крови, льющейся из проколов. Резкий рывок головой - и ткани все-таки рвутся, неестественно быстро утаскиваясь обратно в разодранное горло. Сердце скользко бьется в ладони, отчаянно пытаясь вырваться, но, сжав кулак, Грэм чувствует, что орган будто сделан не из плотной мышечной ткани, а из размякшей глины. В нос ударяет тошнотворный запах гнили, когда полуразложившееся сердце ошметками вытекает сквозь пальцы; кровь из горла зверя начинает литься еще быстрее, выводя на полу витиеватые узоры. Жидкость мгновенно застывает и сама по себе отлипает от пола, становится объёмной, сплетается вокруг Уилла. Кровоточащие прутья впиваются в кожу и заламывают тело до хруста костей. Грэму был дан один взгляд в лицо зверя до того, как его утащило в зияющую пустотой выпотрошенную грудную клетку: - Здравствуйте, Уилл. *** - Как Ваши кошмары? - Прогрессируют, в некотором роде. Уилл продолжал гипнотизировать темноту, образовавшуюся в центре освещенного лампами круга. - Расскажите мне. - Меня реже посещают старые знакомые. Спасибо Вам, - глаза Грэма не выражали ничего даже отдаленно близкого к благодарности. Ганнибал подумал, что, скорее всего, таким темно-штормовым взглядом Боги провожали тонущие в пенистых волнах корабли; этот взгляд Лектер хотел запомнить. Он медленно моргнул, и позволил Уиллу продолжить. - Я больше не говорю с их тенями: они утонули в своей пыли и рассеялись вместе с ней, когда Ваша темнота слилась с моим воображением. - В моей темноте нет теней? - В ней нет места для призраков: она слишком концентрирована, чтобы вместить что-то помимо себя самой. Именно поэтому я так долго не мог разглядеть форму в этой темноте. - Без тени сложно узнать очертания. Сейчас Вы видите? Грэм посмотрел на Ганнибала, будто за пару секунд хотел раскрыть всю его сущность; и вернулся к разглядыванию паркета с такой улыбкой, будто ему это удалось. - Форму? Отнюдь нет, доктор Лектер. Ужас, живущий внутри Вас не объемный, он - эфемерный. - И все же Вам удалось его заметить. - Это похоже на признание. - Я никогда не стремился скрыть что-либо от Вас. Уилл замешкался на секунду, после чего громко выдохнул: - Под дулом пистолета Вы не были так словоохотливы. - Оружие не располагает к искренности, да и говорил я тогда не с Вами, а всего лишь с Вашей тенью, спрятавшейся за пистолетом. - Это было моей ошибкой. Ваша темнота не переносит теней - она их поглощает. - Собираетесь быть более предупредительны в следующий раз? - Есть другие методы влияния, кроме насилия. Казалось, Лектера полностью удовлетворил ответ Уилла: Грэм снова всей кожей чувствовал его улыбку. - Ваша увлеченность мной делает Вас уязвимым. - Я хотел бы узнать, каким образом буду уязвлен Вами. - Вам может не понравиться. - Я с этим справлюсь. Ганнибал не выглядел задетым или растерянным, скорее - заинтригованным. - Ради чего? - За игру нужно платить: Вам придется пожертвовать многим, чтобы суметь тягаться со мной. - Потерянное всегда можно восполнить. На уже более взаимовыгодных условиях. - Это сделка? - Лектер стоял в двух шагах от Грэма и на его лице можно было увидеть почти благоговение. - Если Вы видите все под таким углом, Вы получите больше, чем ожидаете. Уилл практически продавал душу Дьяволу за возможность отвоевать ее же обратно: он был готов на все, лишь бы приблизить разрешение этой игры - перейти от стратегии к нападению. Разговор был похож на уравновешивание сил: они устанавливали рамки и проверяли границы на прочность. - Должен ли я чувствовать в происходящем подвох? - Не в этот раз, доктор Лектер. Не сейчас, когда я, наконец, нахожу Вас интересным. - Вы предпочтете игру правосудию? Раньше Вы бы ни за что не ступили на этот путь. - Я на этом пути еще с момента нашего знакомства. Теперь же мы будем идти на равных. - Плечом к плечу? - Для этого Вы будете вынуждены опуститься очень низко. Как низко Вы готовы упасть, доктор Лектер? Кожа на туфлях Ганнибала складывается в мелкие морщинки, когда он делает шаг вперед. Кожа на туфлях Ганнибала берется складками, как и выглаженный костюм, когда он опускается на колени: - Чтобы получить что-то стоящее, нужно постараться, мистер Грэм. - Я уверен, Вы будете очень старательны, Ганнибал. В такой позе Ганнибал оказался в тени Уилла, а тот в свою очередь, в тени, отбрасываемой Ганнибалом. Руки Уилла с подлокотников кресла переместились на плечи Ганнибала, прижимая его к земле и утаскивая на себя, пока тому не пришлось упереться ладонями в колени Уилла. Оба выглядели сбитыми с толку, но именно то, что это чувство было общим и не дало им окончательно растеряться. Один взгляд в зеленые и слишком серьезные глаза сподвиг Ганнибала на короткую успокаивающую ласку: он провел руками по ногам Уилла, двигаясь от коленей к бедрам. Перестать смотреть в спокойное и до невозможности открытое лицо Уилла оказалось слишком сложно, и Ганнибал решил просто позволить себе разглядывать его дальше, вслушиваться в размеренное дыхание. В силу спонтанности ситуации, оба точно не знали, что делать, поэтому просто доверились инстинктам и воображению.        Ганнибал провел руками вверх и вниз – от бедер к ребрам и обратно, коснулся кончиками пальцев  напряженного живота; прижался губами к бедру Уилла и глубоко вдохнул. Он наслаждался быстрым откликом и реакцией Уилла: дрожью, пробежавшейся по всему телу, и почти неслышными вздохами. Своими действиями Ганнибал проявлял крайнюю степень вовлеченности в игру, которую они затеяли. Он зацепил пальцами ремень и стянул штаны с бельем Уилла до середины бедер. Уилл явно проявлял физический интерес к происходящему. Собственное возбуждение Ганнибал тоже уже не мог скрыть: напряженный член оттягивал ширинку брюк, и он легким движением провел по нему сквозь ткань. Он хотел, чтобы Уилл видел, чтобы знал, что Ганнибала все это возбуждает не меньше. Они продолжали завороженно смотреть друг на друга: взгляды прорывались сквозь горячий воздух и обволакивали рассудок прохладным туманом взаимности каждого чувства. Ганнибал обхватил рукой напряженную плоть Уилла и, удерживая зрительный контакт, "Смотришь, да?" медленно наклонился и с нажимом провел языком от основания до головки. Уилл зашипел, крепко зажмурил глаза и откинул голову назад. Положив одну руку на бедро Уилла, вторую Ганнибал уместил у того на талии и легко опустился ртом на стоящий член Грэма. Того передернуло всем телом и он приложился затылком о кресло: - Ганнибал! Уилл схватился пальцами за жесткие от геля волосы Ганнибала, удерживая того на месте. Вот чего я хочу, Уилл. Всего тебя, возможность быть в твоей голове и делать так, чтобы в ней не было ничего, кроме моего имени. С губ Уилла то и дело слетали всхлипы и вздохи, а дыхание становилось шумным. Продолжая держать пальцами волосы Ганнибала, он не сдержался и подался бедрами вперед. Лектер был удивлен: Уилл такой отзывчивый, он постоянно вздрагивал и тихо вздыхал от каждого легкого движения. В планы Ганнибала не входило мучить Уилла: он вобрал его член почти на всю длину и медленно двинулся назад, задавая неторопливый темп. Грубая хватка Уилла в волосах становилась жестче с каждым толчком, а с губ начали срываться задушенные стоны. Уилл притянул Ганнибала максимально близко и, дернувшись всем телом, кончил. Ганнибал отстранился, сел на пятки и взглянул на Уилла, встретив его ошалевший после оргазма взгляд. В этой позе эрекция Ганнибала непристойно выделялась, а подбородок влажно блестел от слюны и спермы. В целом, он представлял собой крайне развратное зрелище. Грудь Уилла ходила ходуном, и отчего-то ему казалось, что ситуация набирает весьма непредсказуемо-опасный оборот. Поэтому он коротко взглянув на аккуратно вытирающего губы Ганнибала, который, казалось, не спешил подниматься, натянул брюки. Спустя пару секунд Уилл почувствовал потребность хоть как-то нарушить складывающуюся опасную атмосферу - и встал с кресла, чтобы помочь своему психиатру подняться с колен. Ганнибал же снисходительно улыбнулся в ответ на протянутую руку, пряча в карман брюк носовой платок и отряхивая костюм: - Кажется, теперь мой ход.