Мятная оправа.

Ты снова злишься, ребенок. Твое милое, инфантильное личико уже во всю распирается гневом, покрываясь багровой пленочкой на щеках. Это как всегда выдает твое постоянное смущение. Я снова обидел тебя? Скажи, неужели, я хуже ее? Я нежно прижал тебя тебя к стене, стараясь не разозлить еще пуще. Ты же, подступил к ней вплотную, вглядываясь на меня снизу вверх. Снова пытаешься сбежать от меня, от такого искреннего и раскрепощенного в эту минуту. Слова, значащие для меня очень многое, заставили тебя, кажется, морально разрушиться. Возненавидел меня еще больше? Чертов гомофоб. Насколько сильно ты сейчас хочешь меня ударить, или накричать, публично унизить. Растоптать. Я делал это с тобой с первого класса, помнишь? А ты был таким кротким, привык уже. Был выше этого. Выше моей доминантности, не признавая то, что ты физически не способен постоять за себя. Помнишь, как я специально пролил на тебя горячий кофе? Ты не хотел вставать и идти в школу. Жалобно скулил, просил уйти, твердил, что тебе плохо. Ты был таким милым в этот момент. Таким беспомощным. А помнишь, как умерла твоя мама? После ее смерти, я три года подряд отвечал за твое питание и образ жизни в целом. Кормил с ложечки, и одевал тебя, в буквальном смысле слова. Кажется, я тебя чуть ли не мыл сам. Ты был как вредный ребенок, твердил, что вскроешь вены, но ты терпел мою заботу. Твои лоснящиеся, белокурые волосы снова закрывают от меня изумрудные глаза, что итак постоянно прикрыты за толстыми линзами мятных очков. Я хочу взглянуть в твои прекрасные глаза, а ты как баран тупо пялишься на кафель. О, эти мятные очки. Огромная, квадратная оправа. Идиотская. Но тебе идет, потому что ты похож на девку. Я постоянно стебался над тобой из-за этого. Говорил, что эти очки женские, а ты уверял, что они тебе нравятся. Они тебе правда нравятся. И мне тоже, они же твои. О, Иисус. Ты ведь, всегда выглядел очень милым и стильным. Умудрялся быть таким необычным, совершенным. Не таким, как все… Ты иной, поэтому ты принадлежишь лишь мне. Никто не посмеет даже смотреть на тебя. И мне похуй, если ты против. Я потянулся ближе, взглянув наконец в ярко-зеленую радужку глаз и заглотнув терпкий запах своей «вещи». Ты до сих пор молчишь, ни одной эмоции, кроме покрасневших щек. И вот, ты уже насупил брови, после чего скорее всего наступит громкий выговор. Но ты молчишь. А я, блять, даже боюсь к тебе притронуться, пидор.