Halloween (Anti) Party

Глава 1 Нико твёрдо убеждён, что Хэллоуин — худший праздник из всех. Бьянка, впрочем, всё равно приглашает на вечеринку чуть ли не всю молодёжь Нью-Йорка. И так каждый год: родители уезжают в Италию в понедельник, а к пятнице первый этаж их дома превращается в идеальное место для съёмок фильма ужасов. Вечеринка проходит в зале, но Бьянка одержима идеей того, что куда бы ни зашли гости, повсюду их ждала бы соответствующая атмосфера. В восемь начнут появляться люди, так что около семи Нико решает чем-нибудь перекусить. На всякий случай на подходе к лестнице он останавливается и проверяет потолок; Бьянка — любитель устроить падающие тебе на голову ловушки, чтобы никто из гостей не подумал подняться наверх (не то чтобы это срабатывало). Но в этом году путь свободен: ни огромных пауков, ни ведьм, ни истекающих кровью чудовищ, как в прошлом году. Успокоившись, Нико уверенно шагает вниз. Стоит ему ступить на последнюю ступеньку, что-то щекочет его с боку. Вскрикнув, он падает; что-то валится на него. — Свали! — рычит он, пихаясь. Он не кретин и знает, что это человек. Вывернувшись, он припирает напавшего коленом в грудь. — Перси, — кисло говорит он. — Ещё раз так сделаешь… Перси Джексон, капитан команды по плаванию и просто боль в заднице, лишь ухмыляется: — Убьёшь меня? Как раз сезон. В такие разы Нико хочется переместиться назад во времени и хорошенечко тряхануть бывшего себя. Из всех людей, на которых можно было запасть на первом курсе, Перси определённо не… ну, просто не. — Аннабет! — кричит он, потому что если здесь Перси, то должна быть и его девушка. — Надень на своего щеночка поводок! — Грубо, — говорит Перси. Нико игнорирует его, поднимаясь на ноги, и корчит рожицу; Перси тоже. Аннабет входит в комнату через ту же дверь, что и Перси; её волосы убраны наверх, и надо бы расспросить уже её о том, как у неё так получается. За ней, погрузив руку в миску с конфетами, идёт Бьянка. — Перси, — брови Аннабет поднимаются так высоко, словно пытаются слиться с чёлкой, — что ты сделал? Нико уносится прочь, предоставляя Перси объяснять Аннабет, почему в ближайшие пятьдесят лет ему придётся постоянно ожидать неминуемой мести Нико. Бьянка следует за ним: — Эй, ты в этом году вообще покажешься? Или останешься тенью на чердаке, о которой нужно предупредить людей? — Тенью, — говорит Нико. Кухня так же украшена, как и всё остальное. Повсюду паутина и фальшивые пятна крови. Нико обходит их, чтобы не поскользнуться. Перед холодильником стоит оборотень в натуральную величину; Нико отпихивает его с пути. Год назад он в итоге оказался у двери в его спальню. — Ну ещё бы. — Бьянка ставит мисочку на шкафчик, рядом с тарелкой с отрубленной головой. Голова смахивает на Джефферсона из Скуби-Ду, и Нико не удивится, если где-то в доме найдётся обезглавленный призрак. — Ты когда-нибудь станешь общительнее? — Ни за что. Набрав полную тарелку, Нико закрывает дверцу холодильника, а потом запускает обе руки в мисочку с конфетами. — Это для праздника. — Впрочем, Бьянка его не останавливает. — Попытаюсь не убить никого, кто случайно забредёт на второй этаж. — Нико рассовывает конфеты по карманам. — Но если кто-нибудь вздумает перепихнуться на моей кровати… — Такое уже случалось. Дважды. — Тогда декорации станут поправдоподобнее. Увидимся утром. С этими словами он исчезает в спальне. ### К десяти вечеринка в полном разгаре. Нико знает, потому что от музыки дрожит потолок (у него — пол). Изредка раздаются крики; Бьянка всегда оставляет очень мало освещения и готовит парочку искусственных трупов. Всё же Нико умудрился почитать, а теперь таращится на эссе для колледжа; курсор язвительно моргает. Внизу что-то с грохотом падает. Нико закатывает глаза: что-то ломается каждый год. Если повезёт, в этом году кокнут мерзкий бюст какого-то старого актёра, которого любит мама и о котором он никогда не слышал. Нико тянется за конфетой, и тут поворачивается ручка двери. Он тут же вскакивает на ноги, более чем готовый вытолкать взашей любого, кто надумает позариться на его кровать. Но за дверью оказывается не парочка, а один парень. Примерно ровесник Бьянки. У него непослушные светлые волосы, врачебный халат, пластиковые садовые ножницы на бедре и роза в нагрудном кармашке. — Ой, — вошедший смущённо улыбается, — извини. Я искал туалет. — Он внизу. — Нико хмурится, оглядывая его костюм. Это вообще костюм? — Налево и ещё раз налево. Первая дверь. — Спасибо. — Парень пятится назад и даже закрывает за собой дверь, что не было свойственно предыдущим заглядывавшим на огонёк. Нико падает на кровать, разворачивая фантик и устраивая ноутбук на коленях. Нужно просто что-то напечатать; хуже, чем пустая страница, всё равно не будет. «Первый раз, когда я отправился в Монток», — печатает он и тут же стирает. Дверь снова открывается. Нико открывает было рот — но это всё тот же парень, что и пару минут назад. — Привет, — говорит он. — Здорово, — отвечает Нико. — Тебе же не нужно объяснять, как спуститься вниз? — Неа. — Словно решив, что ему можно остаться, парень опирается о дверной косяк. — Твой дом — это что-то. — Знаю. — Нико сглатывает; в его комнате ничто не напоминает о празднике. — Тебе помочь? Вечеринка внизу. — Ты младший брат Бьянки, да? — Парень вынимает цветок из петлицы и проворачивает его в пальцах. — Нико? Я Уилл Солас. — Рад за тебя? — Нико понятия не имеет, что забыл в его комнате этот Уилл. Он слегка удивлён уже тем, что он вообще знает Бьянку. Обычно три четверти пришедших её в глаза до этого не видели. Половина, наверное, вообще не в курсе, у кого они в гостях. Уилл Солас сам себя приглашает войти. Он вдруг садится рядом с Нико и вытягивает шею, заглядывая в его ноутбук. — Говоришь, вечеринка внизу, а сам сидишь здесь один. — Я не люблю вечеринки. — Я так и понял. И людей, наверное, тоже не очень. — И всё же ты здесь. Уилл смеётся. Громко. Нико замирает. Это хороший смех; звонкий и музыкальный. — Я здесь, — соглашается Уилл. — Так, не вечеринки и не люди; что же тебе нравится? — Когда меня оставляют в покое, — прямо говорит Нико — и Уилл снова смеётся, явно никуда не собираясь. Он всё ещё поигрывает с цветком, вертя стебелёк в пальцах. — Ты вообще кем одет? — Я, э, — Уилл кивает на садовые ножницы, — я здесь, чтобы пресечь болезнь в зародыше? Нико моргает. — Кажется, это самое тупое из всего, что я когда-либо слышал. — И это говорит парень, сидящий у себя в комнате сычом с ноутбуком, в то время как у него в доме проходит лучшая вечеринка в городе, — отмахивается Уилл, но кончики его ушей розовеют; это вроде как мило. — Что ты вообще делаешь? Хотя бы что-нибудь хэллоуинское? Хэллоуинское. Нико хмыкает. — Работаю над эссе по… — Ты что? — Уилл словно воспринимает его слова как личное оскорбление. — Нет-нет, так нельзя. И он — парень, которого Нико до сих пор в жизни не видел! — тянется и захлопывает его ноутбук. — Хэллоуин, — заявляет он. — Ты должен делать что-то жуткое. — Ты просто… — Нико осекается, сам не зная почему. Кто другой уже получил бы по ушам. А Уилл Солас глядит на него так, будто Нико пропускает лучшее из придуманного человечеством, и Нико просто не может. Вместо этого он спрашивает: — Что предлагаешь? — Рад, что ты спросил, — говорит Уилл голосом диктора с телевидения. Вскочив на ноги, он несётся к выключателю и, не успевает Нико ничего сказать, щёлкает им. Потом он каким-то образом находит кровать и усаживается. — Что это, по-твоему, ты делаешь? — спрашивает Нико. — Я тебя знаю десять минут и не собираюсь с тобой обжиматься. — Я не это хотел предложить! — Нико вполне уверен, что Уилл густо покраснел. — Я имел в виду рассказывание страшных историй! Хотя, раз уж ты об этом заговорил, пообжиматься тоже было бы неплохо. Хочешь? Пауза. — Начни-ка ты с истории, — говорит Нико, придвигаясь к стене. Уилл делает то же. — Там посмотрим. — Ладно. — Уилл устраивается; его тёплая рука касается руки Нико. — Так вот. Жила-была няня. Кстати, о нянях много страшных историй. В этой она уложила детей спать и пошла посмотреть телевизор. Уилл ёрзает, не очень незаметно опуская руку на плечи Нико и чуть сжимая пальцами его предплечье. — Так вот, семья, на которую она работала, была очень богата. И собирала предметы искусства. По всему дому были статуи, картины и прочее. В комнате с телевизором в углу стояла статуя клоуна. Сидит няня, значит, и смотрит телевизор, но всё время косится на эту статую, потому что она очень жуткая. Клоуны такие, правда? Нико тоже ёрзает, придвигаясь чуть ближе. Он ещё ни разу не целовал кого-то, кого знает меньше часа. Вообще он ещё ни разу не целовал кого-то, кого знает меньше года. — И вот, — продолжает Уилл, — надоел ей этот клоун. Жуть наводит, хоть ты тресни. И она идёт в другую комнату и звонит родителям. «Знаю, что это странно, — говорит она матери, — но это ничего, если я прикрою клоуна в гостиной простынёй или типа того? Мне с ним неуютно». Пальцы Уилла крепче сжимают его предплечье; вторая его рука находит ладонь Нико, и тот позволяет ему переплести их пальцы. — Мать отвечает ей совершенно не так, как она ожидала. «Какого ещё клоуна?» — спрашивает она. Няня объясняет, что того, что у телевизора. А мать велит ей хватать детей и выметаться из дома: у них нет никакого клоуна! Уилл касается губами его лба. — И вот, — говорит он, — берёт она детей и ведёт их к соседям, а те вызывают полицию. Оказывается, это был серийный убийца, недавно бежавший из тюрьмы. Ну как? — Клоун-призрак был бы страшнее. — В следующий раз будет призрак. Можно мне тебя сейчас поцеловать? Нико сглатывает. — Да. Уилл сдвигается быстрее, чем кажется возможным, и оказывается у Нико на коленях. Он мгновенно находит его губы своими, сначала целуя его в уголок губ, а потом уже как следует; первый поцелуй выходит напряжённым, словно он не уверен, что всё в порядке, но Нико опускает ладонь на его щёку, поглаживая большим пальцем, и Уилл целует его более страстно. — Лучше, чем эссе? — спрашивает он в перерывах между поцелуями, прикусывая шею Нико. — Заткнись, — бормочет тот, притягивая его к себе за шею. — Счастливого Хэллоуина. Глава 2 Первое, что Нико видит утром, проснувшись, — неровно вырванный из блокнота листок. Он не так бросался бы в глаза, не помни Нико, что, когда он засыпал, на месте этого листка лежал некий Уилл Солас. Потянувшись за листком, Нико морщится от неяркого света. «Нужно бежать! — сообщает ему записка чудным почерком. Нико уверен, что определил бы его принадлежность, даже не знай наверняка, кто это писал. — Прости, что ушёл. Уже скучаю». Нико закатывает глаза. Он не разочарован тем, что Уилл ушёл. Вовсе нет. Это был просто перепих на Хэллоуин. Смяв записку, он швыряет её в сторону мусорной корзины, а потом заставляет себя сесть, выбраться из постели и выйти из комнаты. На первый взгляд в доме чище, чем он ожидал. На то, что вчера здесь была вечеринка, указывает только заброшенная корзина в форме тыквы и горка фантиков неподалёку. В прошлом же году Нико встретили лужи крови и какая-то конечность, а ещё свидетельство того, что кто-то хотел проблеваться, но до ванной не добежал. Впрочем, стоит ему пройти дальше, как становится ясно, что первый этаж не может похвастаться такой нетронутостью. Повсюду бардак, пивные бутылки и сваленные декорации. Мумию выпутали из повязок и превратили в сморщенного человека с полуприкрытыми глазами. Сами же повязки болтаются на потолке. — Надеюсь, ты в курсе, что я не стану помогать тебе с уборкой, — говорит Нико Бьянке. Та сидит на кухне с тарелкой вафель. — Знаю по предыдущему опыту, — отвечает она, не поднимая взгляда. Пальцы её порхают над экраном телефона: наверное, как всегда постит список забытых вещей. Что-нибудь всегда остаётся. Много чего-нибудь. Нико накладывает себе каши. Кровь с пола уже стёрта, и в целом кухня выглядит на удивление прилично. — Как повеселилась? — Вроде неплохо. — Бьянка наконец отрывается от телефона и широко распахивает глаза, а потом коварно улыбается. — Может, не так, как ты. — О чём ты? — тупо спрашивает Нико. Она опускает взгляд к его шее. — У тебя тут кое-что. Несколько кое-чего. — О нет! — Он вспыхивает и торопливо подносит руку к шее. Чёрт. Уилл. — Я просто… — Нечего объясняться, — отмахивается она, поднимаясь на ноги. — Я рада, что ты хоть раз повеселился в Хэллоуин. С этими словами Бьянка исчезает. Может, чтобы заняться уборкой. Нико пытается сосредоточиться на завтраке, но тот не особенно занимателен, и как бы он ни пытался велеть себе не думать про Уилла, он не выходит у него из головы. Доев, он ставит мисочку в раковину и идёт к себе. Не успевает он дойти до лестницы, как звонят в дверь. — Я открою! — кричит Бьянка из какой-то комнаты. Нико останавливается у подножия лестницы и прислушивается. — Привет! Чем я могу помочь? Слов ответа не разобрать, но он слышит приглушённый голос и узнаёт его. Он помнит, как этот голос рассказывал ему страшную историю и как бормотал что-то ему на ухо в перерывах между поцелуями. Нико пятится от лестницы — и действительно, рядом с Бьянкой стоит самый настоящий Уилл Солас. — …розовые пластиковые ножницы. Может, я их где-то здесь оставил. — Розовые ножницы, — задумчиво говорит Бьянка. — Не припоминаю, но я ещё не везде была. Входи. Нико сглатывает. — Я знаю, где они. Бьянка полуоборачивается к нему. — С каких пор ты… — Она осекается и начинает ухмыляться. — О. Точно. Я вас тогда оставлю. Она снова исчезает; наверняка потом она засыплет его вопросами, так что сейчас вряд ли станет подслушивать. — Итак, — говорит он, — к нам пожаловал любитель нелепых костюмов. — Но вчера же прокатило. — Уилл входит и закрывает за собой дверь, подталкивая Нико к лестнице. — Мне столько поцелуев перепало, что я уверен, что костюм тебе понравился. — Но не розовые ножницы, — говорит Нико. Они уже почти поднялись, когда он добавляет: — Которых кстати здесь нет. Их бы я заметил. — Они дома, — пожимает плечами Уилл. — Тогда почему ты сказал Бьянке… Нико затыкается, когда Уилл резко разворачивает его и вжимает в стену. Ему почти хочется возмутиться, но губы Уилла находят его губы, и он тихо выдыхает, обхватывая его шею. Уилл целует его так крепко, словно хочет слиться с ним в одно целое, и Нико едва сдерживает хныканье. — Я подумал, что она может меня не пустить, — говорит Уилл, — если я скажу, что хочу пообжиматься с её младшим братом. — Ты бы удивился, — ворчит Нико, вспоминая её улыбку. — Но прикрытие хорошее. У нас вечно всё забывают. На заднем дворе с позапрошлого года осталась коза. — Коза, — повторяет Уилл. Они уже находятся в комнате Нико. — Зачем приводить козу на хэллоуинскую вечеринку? — Если б за ней кто вернулся, мы бы спросили. — Нико захлопывает дверь. Уилл тут же оказывается рядом и вжимает его в неё, но на этот раз не целует — просто смотрит. Нико опускает ладонь на его грудь, барабаня пальцами. — Тебя не было, когда я проснулся. Уилл корчит рожицу. — Прости. Папа позвонил в шесть утра. Всякая чешуйня из-за медицинской школы. В субботу! — Медицинской? — Нико приподнимает бровь. — Хочешь сказать, ты собираешься стать настоящим доктором? — Иначе папа меня убьёт. — Уилл обхватывает пальцами его подбородок и целует. — Так вот, я кое о чём подумал. — Да? — Нико откидывает голову назад. — О чём это? — Я бы хотел пойти с тобой на свидание. — Уилл кажется странно серьёзным. — На настоящее, не с раздеванием в спальне. Если ты не против. Если нет, раздевание в спальне меня тоже устроит, я просто подумал… — Уилл. — Нико крепко сжимает его запястье. — Я согласен, лишь бы ты прекратил болтать. Уилл затыкается. Кажется, до него не сразу доходит сказанное, но он улыбается, а потом и смеётся, так же, как и вчера, и сердце Нико начинает бешено колотиться. — Отлично, — говорит он, целуя Нико в уголок губ. — Ножницы захвачу. — Попробуй только — и свидание закончится прежде, чем начнётся. Уилл только задорнее смеётся и пытается зацеловать Нико до полусмерти.