Роман с солнцем

Глава 21 Давид вышел на все еще темную палубу. Занимался рассвет. Далеко-далеко за линией горизонта небо окрашивалось в розоватые тона. Море было спокойным чистым. Вся природа как будто замерла в ожидании пробуждения. Тишина оглушала. Лишь тихий плеск волн, белым кружевом разбивающимся о борта яхты нарушал это первозданное великолепие зарождающегося дня. Боясь спугнуть это прекрасное чувство умиротворенности, Давид прошел на камбуз и поставил кофе. Он не мог дождаться, когда проснется Бэлла и они вместе насладятся таким прекрасным и первым совместным ктром. Мелькнула даже мысль разбудить девушку и полюбоваться таким прекрасным и величественным рассветом. На Средиземном море он особенно прекрасен. Но он не стал этого делать. Она устала и ей нужно отдохнуть. Не без самоуверенности Вилья подумал, что совсем утомил малышку. Но он просто не мог оторваться от нее. И Бэлла совсем не была против. Когда кофе сварился Вилья вышел на палубу и стал, облокотившись на поручни, смотреть на медленно светлевший горизонт. Первые крики чаек раздались над безмолвной гладью моря. Легкий ветерок словно призывал не пропустить не единой секунды величественного пробуждения природы. Умиротворенную тишину резко взорвал звонок телефона. Давид вздрогнул и полез в карман брюк. На всю ночь он отключал аппарат, чтобы не прерываться на ненужные разговоры с приятелями. Но, взглянув на дисплей, резко дернулся и побледнел. Не хорошее предчувствие завладело его сердцем. Звонила Патрсия. Зачем? При чем в такую рань. Сердце словно сжала ледяная рука. Дрожащими пальцами он нажал на прием: - Алло! - Давид! – Одновременно и с облегчением и с истерическими нотками промолвила Патрисия – какого черта ты отключил телефон? Где тебя носит? - Что случилось, Пат? – ровным голосом спросил Давид, в душе умирая от страха – почему такая срочность? - Я не могу тебе дозвонится с самого вечера! Какого ты вытворяешь? О чем думаешь? - Пат! – прервал жену Давид – немедленно говори в чем дело! На том конце провода жена судорожно вздохнула: - Это Олайла… Сердце перестало биться и стало нечем дышать. На грудь словно опустилась свинцовая глыба. - Что….? – прерывающимся голосом попытался произнести Вилья – Что с ней? Что случилось? Патрисия молчала а Давид в душе умирал тысячами смертей. - Пат!!! – заорал, наконец футболист не своим голосом – что с моей дочерью? Отвечай немедленно! Паника грозилась охватить все существо. - Все нормально уже – снисходительно ответила Патрисия – она уже с нами. Но сегодня вечером мы вернемся в Барселону. От сердца немного отлегло, но все еще было жутко и руки буквально тряслись. - Пат, что произошло с Олайлой? – он неосознанно умоляюще обратился к жене. - Вчера вечером она что то съела в саду у мамы. Я не знаю, что именно. В этот момент я отвернулась к Заире, которая с корнем вырвала декоративный куст мимозы и уколола палец. Она плакала, а Ола сидела на траве. Когда я повернулась, она демонстрировала мне синий язык. Я жутко перепугалась, но девочка не смогла мне сказать, что сжевала. Я умыла ее и дала воды. Но через несколько часов у нее начались дикие боли в животе. Мы вызвали скорую. Пока ждали помощь, она постоянно звала тебя. Кричала «папа». Я не знала, что делать, когда ты не отвечал. В голосе Патрисии снова слышались отголоски пережитого ужаса и Давид содрогнулся от того, что могло произойти. - Я так и не смогла даже оставить тебе сообщение – продолжила Пат – скорая отвезла нас в больницу, где малышке промыли желудок. - Это было острое отравление, Давид. - Голос Патриси задрожал от слез – сказали, что если бы еще немного, то Олайлу могли и не спасти, понимаешь? Мы бы лишились нашей малышки. Давид слышал в трубке сдавленные рыдания жены и всеми известными словами проклинал себя. Он должен был бы быть там, со своим ребенком, когда она нуждалась в нем, когда звала… Вилья представлял маленькое личико дочери, сморщившееся от слез, тоненькие ручки, тянувшиеся к нему за утешением, а его нет рядом. Голова кружилась и вязкое, противное чувство вины затопило все существо Давида. Пока он тут развлекался его ребенок мучался. Олайле было плохо, она звала папу, который в это время хорошо проводил время на курорте, абсолютно не вспоминая о ней. Пока Патрисия умирала от страха за их ребенка и отчаянно пыталась ему дозвониться Вилья занимался сексом с другой женщиной. Ненависть к самому себе омыла его словно волной. Все стало не важным и глупым. Все за исключением его малышки. - Пат – тихим, хриплым голосом произнес Давид – я сейчас же еду за Вами. - Давид, я же говорю, что уже купила билеты на самолет. Мы сразу из больницы в аэропорт. Встретишь нас дома. Все-таки эта женщина провела рядом с ним столько лет, и уловила в его голосе отголоски тех чувств, которые пылали в его душе. - Дорогой – мягким голосом произнесла Патрисия – все уже хорошо, поверь мне. С Олайлой все в порядке и мы скоро будем дома. Тем более, в этом моя вина. Я не должна была увозить их от тебя. - Нет, это я во всем виноват. Я отключил телефон…… - Давид! Я прекрасно тебя понимаю. После нашего последнего разговора, я бы наверное поступила так же. Самое главное, что все обошлось. Давид прикрыл глаза. Его семья нуждалась в нем, а он…. - Хорошо, Пат. Я буду дома уже через несколько часов… - Ты на Ибице? Я разговаривала с Рейной…. Ты молодец, что поехал…. - Пат – перебил жену Давид – с Олой точно все нормально? А как Заира? Сильно испугалась? Трубка донесла горький смешок жены: - Конечно испугалась и все время звала сестру. Когда увидела Олу в респираторе и на носилках буквально впала в истерику. - Она потеряла сознание?!! – в ужасе вскричал Вилья. - Нет-нет! Просто из-за страха и боли в желудке ей было нечем дышать. Врачи укололи успокоительное и одели кислородную маску. Любовь к дочерям, которую Давид испытывал была всепоглощающей. Ради них он бы умер. Даже мысль о том, что с кем то из его малышек может что-то случится ледяным ужасом сковывала все его существо. - У мамы случился приступ – продолжала Пат, а Заира до сих пор спит после нервного удара. Но с Олой все хорошо. Ей пока несколько дней нельзя ничего есть кроме бульона. Но в целом все нормально. Я сказала, что мы едем домой и она скоро увидит папу. Теперь на ее лице постоянная улыбка. Вилья сжал лицо ладонями. Он никогда не простит себе подобный эгоизм по отношению ко всем. Он не смог быть рядом с Олайлой, когда….. - Давид, мне надо идти – проговорила Пат – нужно собрать вещи и успеть на самолет. До встречи вечером? Давид кивнул, а в трубку ответил: - Конечно. Во второй половине дня я вылечу в Барселону. – и помолчав, добавил – Прости меня, Пат. Прости, что не смог быть рядом…. - Все хорошо, Давид – в голосе Патрисии была так давно забытая нежность и понимание – теперь все хорошо. Скоро мы все будем дома, вот тогда и поговорим. Отключившись, Вилья попытался успокоится. Но пока он своими глазами не увидит улыбку дочери и не прижмет к груди ее хрупкое тельце, страх точно не отпустит. Он целый час простоял на палубе, размышляя о произошедшем. Его девочке было плохо. Она нуждалась в нем, а его рядом не было. Вилья больше всего в жизни хотел бы, чтобы его дочери всегда могли положиться на него, чтобы всегда знали, что он рядом. А для этого придется идти на жертвы. Давид вспомнил о прекрасной девушке, спящей внизу. О том, какое счастье она ему подарила и как прекрасно было находится с ней. Но воспоминания омрачились тем, что пока он наслаждался жизнью в объятиях Бэллы, его дочь страдала, а Пат умирала от ужаса за жизнь Олайлы. Такого больше не должно случится. Ради семьи он должен дать им еще один шанс. Их браку с Пат. Попробовать что то наладить ради дочерей. Эта ночь была прекрасной, Бэлла была великолепна. Вилья ничего не забыл. Но нужно было выбирать. Тоска сдавила грудь от принятого решения. Он при любом раскладе выберет дочерей. Они смысл его жизни. Расставаться с Бэлой было больно, особенно больно за то, что придется причинить ей боль. Но по-другому было нельзя. Давид понимал, что рассказывать ей о себе правду в такой ситуации было бы не правильно и вдвойне эгоистично. Он не представлял, как скажет: «Бэлла, прости, но мне нужно вернуться в Барселону. Моя дочь больна а жена в ужасе. Прости за то, что не сказал раньше об этом, но я известный футболист и моя жизнь всегда на виду. И еще: - я буду тебе весьма признателен, если ты сохранишь в тайне то, что произошло между нами. Это было прекрасно, но для всех я примерный семьянин и ситуация не должна измениться». Вилью передернуло. Он не может так поступить с ней. Тем более, что чувства, которые он испытывал к Бэле, просто не позволят ему сказать такое. Проще будет просто уйти. Без объяснений. Холодно. Заранее сердце сжалось от боли. За себя, за Бэллу, за Патрисию и девочек. Их жизни так запутались….. но в силах Давида было распутать этот клубок противоречий. Рано или поздно Бэлла узнает правду о нем и тогда он будет молиться лишь об одном – чтобы она не возненавидела того, на кого буквально несколько часов назад смотрела взглядом, полным нежности. Но все оказалось тяжелее, чем он представлял. Проснувшись, Бэлла поцеловала Давида и улыбнулась своей неповторимой улыбкой а он снова почувствовал, что пропадает под взглядом этих неповторимых глаз. Чувства снова взорвались в груди Вильи и боль тяжелым покрывалом накрыла сознание. Он должен так поступить. Должен покинуть ее. Ради Олайлы и Заиры. Девочки не виноваты, что их отец – кретин. И Вилья, наступив на горло свом чувствам и всепоглощающей нежности к Бэле, сумел вести себя, как законченное чудовище. Смотрел на девушку свысока, молчал или просто делал вид, что ее не существует. Бэлла пыталась достучаться до него. Понять, что случилось с тем нежным и чутким любовником, который совсем недавно возносил ее к небесам. Вилья не мог спокойно смотреть на непонимание и боль в глазах девушки. Он боялся лишний раз посмотреть на нее. Ибо тогда был риск не удержаться и упасть перед ней на колени умоляя простить. Рассказать все Бэле было бы честно, но абсолютно не правильно по отношению к ней. Он не должен впутывать это нежное существо в ту грязь, в которую он превратил свою жизнь. Она заслуживала большего. Тем более, до конца лета она обязательно забудет его, окунувшись с головой в какое-нибудь приключение ли мысли о работе и учебе. Она умная девушка. И целеустремленная. Таких мало. Вилья видел, что Бэлла ждет объяснений, но упрямо молчал, буквально вырывая себе этим сердце. Обида в глазах девушки заставляла его еще больше ненавидеть себя. Он причиняет боль всем. Но Вилья надеялся это исправить. Он сделает ставку на семью. На дочерей и Пат. Это будет правильно. Избегая взгляда Бэллы, Давид сказал, что отвезет ее на берег. Она вскинула на него ничего не понимающие глаза. Он же обещал ей, что останется на неделю на Ибице. - Как домой? – дрожащим голосом спросила она – ты же говорил, что… - Планы изменились! – как же он ненавидел себя! – А что я должен был разрешения у тебя спросить? - Нет! – конечно, нет! – сникла Бэлла, а Вилья готов был утопить самого себя. На берег плыли в полном молчании, которое словно саваном придавило все вокруг. Давид думал о семье и о том, как поступил с ними, как поступил с Бэлой. Все выглядело так, словно он использовал ее, а теперь выбрасывает. Но все было не так. Она дарила ему счастье каждой минутой проведенного вместе времени. Ситуация убивала его, но он сам ее создал, и теперь нужно расплачиваться. Выбор был сделан. Прибыв в порт, все так же молча он смотрел как девушка идет к трапу. Спина прямая, гордо поднятый подбородок….. такая никогда не покажет слабости. Но в это раннее утро он одну отправляет ее на берег, наверняка с чувством глубокой обиды в сердце. - Бэлла! – не успев подумать Вилья окликнул девушку. Она обернулась. В глазах была надежда. Давида буквально скрючило от боли. - Я могу вызвать тебе такси. Все. Ее глаза потухли в них не отражалось больше ничего, кроме пустоты и безразличия. Словно солнце спряталось. - Не нужно. Я сама справлюсь. В спокойном голосе девушки не было эмоций. Она медленно спустилась по трапу на причал. Вилья смотрел Бэле в спину и мысленно, словно молитву, повторял слова извинения. Но такое простить нельзя. Давид заставил себя отвернуться и схватив телефон, стал звонить в аэропорт для того, чтобы заказать билет на ближайший рейс до Барселоны.