Мёртвые души

      В прошлой жизни, когда Рону было ещё пять, а его брата и в помине не было, Джесси испуганно влетала в детскую комнату ее сына каждый раз, когда тот кричал во сне, мучаясь от слишком красочных кошмаров. Он всегда был слишком. Слишком слабый, слишком трусливый. Слишком неконтролируемый.       «Он всегда был таким чувствительным, а его воображение слишком живым».       Слишком.

***

      Вокруг стоял невыносимый, еле слышный гул. Если закрыть глаза, кажется, будто они шипят тебе прямо в уши. Шипят, кряхтят, скребутся. Невыносимо. Отвратительно.       Рон в очередной раз вскочил со скрипучей койки и нервно зашагал по комнате. Чувство небезопасности проедало стенки желудка и тянуло под ложечкой. Это был липкий жгучий страх, чего он, конечно, признавать не хотел. Он не трус, он не мог бояться.       Мало того, что теперь они в ловушке, так ещё и приходилось мириться с тем, с чем Рон мириться не хотел. Новоприбывшая группа не нравилась никому. Они казались дикими, жестокими и совершенно сумасшедшими. Особенно Граймсы. Особенно этот чёртов Рик. Особенно его сынишка Карл. А сначала ведь он показался Рону обычным нормальным парнем. В первый день их знакомства, когда Карл только пришёл к нему в дом, и когда он знакомил его с Эн, он казался таким робким. Как дворняга с улицы. Совершенно невинные голубые глаза, потрёпанный и зашуганный. Весь его вид говорил о том, что ему и его группе приходилось переносить то, чего Рон и его семья не переносили никогда, но всё изменилось, когда все они показали своё истинное лицо, как казалось Рону. Совершенно неконтролируемый сумасшедший Граймс-старший, сначала избил его отца до полусмерти, а потом и вовсе убил. Рон ненавидел отца, но и любил. Он не мог этого объяснить, наверное, потому что всё его естество требовало наставника, учителя, настоящей отцовской любви.       В тот день Рона охватил неконтролируемый страх. Если эти люди способны на подобные вещи, кто пообещает ему, что рядом с ними он в безопасности?       В комнате с каждой секундой становилось всё невыносимее. Воздух стал сухим и колючим, а в голове застучали отбойные молотки. «Главное — держать себя в руках», — повторял про себя Рон, зажимая ладонями глаза, но всё безуспешно. Перед его взором вновь и вновь вспыхивали яркие и насыщенные картинки всех тех смертей, что случились. Рон видел их каждый раз, как только закрывал глаза. Как послышался гудок, как резко всё полетело к чертям, как ворвались эти чокнутые фанатики, как... От образа его матери, убивающей ту неизвестную психопатку в их доме, у Рона начинала кружиться голова. «Все это неправильно», — кричало его сознание. — «Всего этого не должно быть!»       Отчаянно рыкнув, Рон пнул рядом стоящий комод и повалился на пол.       В горле встал неприятный ком злости, смешанный с тем неясным чувством, что Рон испытывал при мыслях о Карле. Во время нападения Граймс-младший показал своё истинное лицо.       «Иди внутрь. Я тебя защищу». Защитит! Как же! Этот чёртов псих застрелил человека, и глазом не моргнув.       Во всём виноваты новенькие.       Рон открыл глаза, сжав кулаки и резко сед. Нет, о нет. Карл — виновник всех бед свалившихся на Рона. Карл и его наглая морда. Кем он себя возомнил? Рон видел, как он смотрел на Энид. Рон видел, чёрт возьми! И это выводило его из себя. А самое главное, что он совершенно не знал на кого больше хочется накинуться со жгучей яростью: на Карла или может на Эн? Избить так, чтобы кровь шла отовсюду, чтобы по телу расплывались отметины, синяки и ссадины. И снова образы вырисовывались в его воображении слишком чётко, слишком реалистично. Рон ощутимо вздрогнул и взглянул на свои трясущиеся руки. Во что он превращается? Только что его выворачивало от мысли убийства, а что теперь? Какая разница: убийство или избиение? Какая разница, Рон?!       Резко вскочив с пола, Рон словно буйный выбежал из комнаты. Только на середине пути он решил сбавить обороты и выйти из дому чуть тише, а иначе проснётся его мать, и тогда он не сможет сделать того, что он собирается сделать. То, что нужно было сделать с самого начала. С того самого момента, как только он почувствовал это чужеродное чувство, которое вылезало из тени всякий раз, когда взгляд цеплялся за Граймса.       Ночной воздух резко ворвался в его лёгкие, обжигая, почти не давая ему насытиться кислородом, потому что Рон бежал. Потому что он больше не мог терпеть.       Какая же удача, что Граймсы поселились именно в том доме, который Рон знал наизусть. Каждую лазейку, каждый дюйм в этом доме он помнил, как свои пять пальцев.       Ещё немного меньше воздуха в лёгких и Рон увидел знакомое двухэтажное здание с горящим окном на чердаке. Почему-то Рон не сомневался, что этот засранец поселился именно там. Потому что они были похожи и в тоже время совсем разные.       Рону никогда не понять Карла, как он думал, но именно сегодня ночью всё решится. Главное — не слушать этот, на зло манящий голос, а прислушаться.       Незаметно проскользнуть мимо фонаря ничего не стоит, как и пробраться в дом. Рон знал, что никого кроме Карла в этом доме сейчас быть не может.       На Рика возложено слишком много, чтобы он мог спокойно спать по ночам — значит он, скорее всего, на вахте. Рон слышал, как Рик разговаривал с Мэгги, он слышал, как она упоминала ещё четверых из их группы, которые всё ещё не вернулись назад, но кого именно Рон не помнил. Кажется, среди них был её муж Гленн и тот чудаковатый байкер в пафосной кожанке. Из их разговора становилось ясно: Мэгги намекает на то, что Рик зря беспокоится о том парне, ведь «он сможет постоять за себя». Рик же, улыбнувшись, посмотрел на девушку и ответил: «Как и Гленн. Ты права, они скоро вернутся». Рон не знал, что творится в их группе, а тем более об их внутренних взаимоотношениях, но это было и не важно. Важно, чтобы Граймса-старшего не было рядом с Карлом.       Дом был объят темнотой. Рон аккуратно ступал на ступени и поднимался на второй этаж, пока Карл тихо и мирно спал на своей постели. Рон также тихо скользнул в комнату Карла, как и пробрался в дом, не потревожив его сон. Он подошёл к Граймсу, пристало рассматривая каждый сантиметр спящего недруга. Такой беззащитный, расслабленный и невинный. Как таким можно быть, когда вокруг твориться полнейший хаос? Как можно быть таким, когда твои руки запятнаны кровью ранее живых людей? Рон не понимал.       Руки всё так же потряхивало, дыхание всё ещё сбито от быстрого бега. Карл должен был бы уже проснуться, но будто не было чего-то, чт оможет потревожить его сон. Он мог бы проснуться, и тогда Рону не пришлось бы делать то, ради чего он прибежал сюда среди ночи, тайком, словно какой-то жалкий трус.       Нависнув над Карлом, Рон перекинул ногу через расслабленное тело Граймса, сев верхом.       Спи, чудовище, спи вечно.       Ладони нежно опустились на щёки Граймса и скользнули вниз, прямиком к белоснежной шее, будто Рон не собирался сделать что-то ужасное, будто он всего лишь хотел нежно коснуться его шеи.       Рон нервно ухмыльнулся и, собрав все образы, всю ярость и боль, он яростно сжал горло Граймса. Прошли какие-то секунды, когда Карл проснулся, распахнув свои чисто голубые глаза. В глазах мальчика тут же появился страх, как и немой вопрос: «за что?»       «За то, что ты настоящее чудовище!»       Граймс, не теряя драгоценного времени, ведь ещё какие-то незначительные секунды и сознание будет потеряно, он толкнул Рона с кровати на пол. Сорвав руки Рона со своей шеи, Карл тут же ударил подонка в челюсть и начал жадно глотать воздух, откашливаясь.       — Что ты творишь?! — голос Карла больно ударил по барабанным перепонкам Рона. От его выкрика захотелось забиться в угол. Его голос не был похож на голос чудовища.       «Но это всего лишь маска, — повторял себе Рон. — Не верь ему, никому не верь».       — Рон! Посмотри на меня! — Карл схватил парня за щёки одной рукой, наклонившись к нему слишком близко. Перед глазами Граймса всё ещё плыло от удушья, но он отчётливо видел, что происходит с Роном.       — Посмотри мне в глаза.       Тело Рона было скованно, Карл почти лежал на нём, из-за чего ему казалось, что ещё чуть-чуть, и он сольётся с этим чудовищем. рон совсем не замечает, как отдаётся в его лапы, как тот его поглощает...       Медленно открыв глаза, Рон посмотрел в «чистое небо» и его прошиб озноб. Эти глаза не могли быть глазами монстра. Это сбитое с толку нежное дыхание не могло быть звериным рыком. Тепло в его животе, развязавшее узел ненависти, оставив жалкое бессилие, не может быть таким приятным по отношению к чудовищу.       Рон так ошибся.       — Карл, мне жаль. Я запутался, — прошептал Рон. По его щеке скользнула слеза, а губы задрожали. Как же он был жалок, каким он был слабым. Рон ненавидел себя за свой страх, за все те мысли, потому что он действительно ошибся.       — Рон, прислушайся, — так же тихо ответил Карл, ослабив хватку на лице Рона, но, не отпуская его. — В мире стало так тихо. — Карл и сам не знал, что он творит, но ему слишком нравился этот парнишка. С самого первого дня их знакомства он хотел подружиться с ним. В этом извечном мраке и круговороте смертей так приятно было встретить кого-то похожего. Кого-то, кого хотелось слушать, кого хотелось защитить от других. У него была семья, но Рон — что-то новое, что-то совсем другое. - Стоит только прислушаться и ты найдешь верный ответ.       — Мне так страшно, Карл. Мне так страшно, что я совсем не понимаю, что со мной творится.       Карл прикрыл глаза и опустил свой лоб на лоб Рона. Его губы опаляли губы Рона горячим дыханием.       — Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. Мы справимся, иы справишься. — В комнате нарастало напряжение. Два дыхания сливались друг с другом, а звуки мира вокруг, кажется и правда стихли. Все монстры попрятались, оставив Рона наедине со своим собственным монстром внутри.       Этот мир уже давно сошёл с ума, осталось лишь сойти с ума вместе с ним.       Невозможно сказать, что подтолкнуло их друг к другу, но эмоции наконец нашли выход. Неумелые, резкие движения губ неуверенно сплетались. Проникая языком в рот Рона, Карл совершенно точно мог сказать, что подобного с ним ещё ни разу не было. Лаская его язык своим, Карл перестал замечать жгучую боль в горле. Ноги дрожали, но сердце яростно отстукивало свой безумный ритм. Голова кружилась то ли от удушья, то ли от переполнявших мальчишку чувств.       Рон совсем потерял себя и не мог бы сказать, кто он и чего хочет, но единственное, что он понимал — всё это должно было случиться. Он должен чувствовать лёгкое покалывание в губах и сладкое удовольствие в груди. Заставить Карла потерять дыхание все ещё хотелось, вот только уже не руками, а припухшими от ласк губами.       Вдруг, разорвав поцелуй, Карл спосмотрел на задыхающегося друга затуманившимися глазами. В голову даже отдалённо не приходило мысли о том ,что же они будут делать дальше.       Рон совершенно растерялся от нахлынувших эмоций. Всего пару минут назад он хотел убить Граймса, а теперь не мог заставить себя подняться. Какое-то время они лишь глотали воздух и неотрывно глядели друг на друга. Но с каждым вздохом в душе каждого просыпался страх и неуверенность в правильности того, что они сделали.        Спихнув Карла с себя, Рон неловко поднялся с пола.       — Ничего не было, — сбивчиво сказал Рон, и направился вон из дома Граймсов, прокручивая произошедшее раз за разом в голове, а Карл смотрел сквозь потолок своей комнаты, потирая алые губы.       — Конечно, Андерсон, — улыбнувшись, Карл поднялся с пола и выключил свет.       «Чудовище поглотило меня», — подумал Рон, укутываясь в одеяло с головой.