Тройка

Дома Суареса не оказалось. Ни его, ни жены, ни детей — мне никто не открыл — да и хорошо, наверное. С ним нужно поговорить так, наедине, без семейных ушей. Софи, конечно, хорошая, но она женщина, и понимает его только как человек. Для неё футбол — это работа, и если он скажет ей, что не хочет быть лучшим, то она обязательно поверит, но я  — вряд ли. Как будто никогда сам таким не был. Мы оба футболисты, и говорить с ним сейчас должен футболист, такой же прирожденный победитель, как и он. Вот только где его искать? Черт, нет. Только не в баре. Стоит зайти, и на тебя тут же станут коситься, бросаться на шею и просить автограф. Фанаты  — это здорово, конечно, без них я — не я, но видеть сейчас кого-либо не хочется. Да и вообще, что это Месси в баре забыл? А вы слышали, что он сегодня снова был номинирован на Золотой Мяч? В который раз уже?.. И не надоело ему? В Барселоне никуда нельзя пойти и остаться неузнанным. Я же здесь знаменитость… Луис, впрочем, тоже, так что если он запивает горе где-то в баре, его могли заметить. Вот только лучше бы он не пил, а то всю игровую форму растеряет… Да и много ли — простая номинация на Золотой Мяч. Он же знает, что достоин её не меньше, чем я, и уж точно не больше, чем Неймар. И ведь даже сообщения не написать — не ответит. Ладно, была не была, загляну в первый же бар недалеко от его дома. Я с легкостью пойму, кто из собравшихся пьяниц и просто уставших человек на самом деле футболист Барселоны, стоит лишь заглянуть внутрь… Какая удача: он сидит у барной стойки, сгорбившись, и пьет… Черт возьми, обычный сок? Кто-то остаётся спортсменом даже в стрессовых ситуациях. — Эй, — я хлопаю его по спине, и он тут же выпрямляется. Голос узнает, оборачивается и виновато улыбается уголком рта. Бармен, подоспевший, чтобы налить еще один стакан, невольно застывает на месте. Да-да, это Лео Месси, а рядом Луис Суарес, что вы их, на поле никогда не видели, что ли? — Мне то же, что и ему, — что поделать, не будешь же сидеть без питья… А бармен, не дай Бог, еще подслушает чего, опубликует в твиттере, и на Луиса опять набросятся журналисты… Если не испанские, так английские; если не английские, так голландские… Если не голландские, то какие-нибудь еще обязательно, они это дело любят, а несчастный Суарес — это очень лакомый кусочек. Он ведь эмоциональный, так и расплакаться может, и проблем потом не оберешься. — Ты же не пил, правда? — Не пил. — Вот только голос его говорит обратное. Он, конечно же, знает, что напиваться в край нельзя, но устоять совсем не может. Ну и ладно, сегодня простительно. — Я же не совсем глупый… А, впрочем, Раньери своим футболистам и пиццу покупает, и пиво, после каждого сухого матча… А у меня целый год был сухой, — Луис усмехается. — Ну, если не считать празднования требла. Но где он теперь, этот требл? Вручат Золотой Мяч и всё… — Он машет рукой. — И не будет требла. Вот и пришли к тому, из-за чего он и очутился здесь, сжимая граненый стеклянный стакан. — Зато будем мы. — Да? А если Энрике уйдет? — С чего бы ему уходить? — Гвардиола же ушёл. — Ты боишься, что если придет новый тренер, то он тебя продаст? — Я усмехаюсь. — Да скорее его уволят, чем тебя продадут. Меня всегда послушают больше, чем какого-то тренера, не имеющего в Барселоне не капли авторитета и, кажется, мозгов. Он снова усмехается. — Спасибо. — Бармен приносит нам обоим сок и тут же уходит, заискивающе опуская голову. — Ты оставил ему автограф, чтобы не болтал лишнего? — Да-а-а-а… Он и тебя попросит, вот увидишь. Я не Месси, а вот ты — да. Очень на него похож, по крайней мере… Ну, что? — Луис поднимает стакан так, словно собирается произносить тост. — За MSN? — За MSN! — Microsoft News, давным-давно обогнавшие British Broadcasting Company — его любимая аббревиатура, единственная журналистская выдумка, которую он обожает и которой гордится. Вот только сейчас, на какое-то мгновение, он перестал быть частью этой аббревиатуры, буквой «S» посередине; по крайней мере, так ему кажется. — Я бы хотел, чтобы ты был там вместе с нами… Или хотя бы со мной. — Правда? — Да. Люди как будто и забывают о том, что большинство голевых передач на Неймара отдано тобой. К тому же, у него будут еще все шансы получить Золотой Мяч, когда мы будем уже не такими, как прежде. — Никому нет дела до этого, а Неймар был невероятен весь этот сезон. — Ты тоже. Мы, трое… Я имею в виду, я бы не добрался до требла в одиночку. Куда Месси без Суареса, куда Суарес без Неймара? — Это всё Криштиану. Если бы его там не было, мы бы пришли туда втроем. Он провел отвратительный сезон, уж похуже нашего, но… — Но он Криштиану, и без него не обходится ни один Золотой Мяч. Но и его время скоро пройдет. Быть может, на следующий год… Ему, кажется, действительно смешно. — С чего бы им вспоминать о моем существовании? Нею давно пора быть одним из лучших игроков мира, а я ни одного сезона не успел им побыть. — Разве тебе это нужно для того, чтобы оставаться счастливым? — Нет. Но я ведь, в конце концов, ничем не хуже. Когда я играл в Англии, меня всегда сравнивали с Серхио Агуэро… — Я видел вас обоих, и ты объективно лучше. — Да, но ты послушай! Меня нигде не любили, кроме Ливерпуля — они-то и подарили мне веру в то, что я действительно способен на нечто большее, не только на безумные выходки. Без них я бы не был тем игроком, что есть сейчас. В наш последний сезон мы были окрылены беспроигрышной серией и были готовы поднять над головой чемпионский кубок, но… Кажется, были слишком готовы, решили, что золото уже у нас в кармане. Почему нет? Последние оставшиеся матчи — не такие сложные, можно взять очки запросто. Ошиблись… И я ошибся, потому что думал тогда, что действительно могу свернуть горы вместе с ними. Но победа ускользнула от нас, и Серхио Агуэро получил чемпионский титул. А я — Золотую Бутсу, звание лучшего игрока сезона и приглашение в Барселону. Криштиану даже не счел нужным появиться на той же церемонии, что и я. Я был счастлив, зная, что Ливерпуль сможет справиться и без меня. У них, в итоге, ничего не получилось, но у меня — да. Играя за Барселону, я продолжал чувствовать себя футболистом, а не вампиром. Мы выиграли требл, я держал за руки своих детей, и они улыбались, глядя на свои отражения в Кубке Чемпионов. Всё, о чем я когда-либо мечтал, сбылось, и вот, я — первый уругваец, выигравший Лигу Чемпионов. Ты можешь себе это представить? Я, один из нищих мальчишек, живу в прекрасном доме, у меня прекрасная жена, которую я любил всю жизнь, и прекрасные дети. А еще я обладатель трех золотых медалей. Разных чемпионатов. Это дорогого стоит. Но кто вспомнит обо мне лет через десять, кроме болельщиков Барселоны и Ливерпуля? Никто. Они скажут: а, это в тот сезон Месси получил Золотой Мяч, пятый. И никто не скажет: «Да ведь Суарес забил тогда в финале! Да ведь они тогда многих раскатывали, как танк!» А ты помнишь, кто был лидером Баварии в тот год, когда они выиграли требл? Я уже нет, потому что это — история. Я всегда буду частью этого трио и горжусь этим, но ты — уже легенда, у Нея еще всё впереди, а я? А меня запомнят как человека, который трижды укусил невинных футболистов. Иванович фолил на мне, а Кьелинни не подпускал к мячу! Как думаешь, может, снова укусить? — Да с тебя журналисты три шкуры сдерут. — Да, три. Сперва шкуру футболиста Барсы, затем — Ливерпуля, потом они дойдут до Аякса и вспомнят, каким я был еще в Гронингене. Едва ли осознавал, чего можно добиться, и вот, пожалуйста. Я поверил в то, что способен на что-то, но они продолжают делать из меня ничтожество. — Но ты был номинирован… — Серхио Агуэро тоже номинировали. Да и Коутиньо… — Что ты всё привязался к этому Агуэро? Мало тебе, что я сказал, что ты лучше его? Он снова улыбается уголком рта. — А ты, как всегда, скромностью не отличаешься… Извини, я просто очень хотел попасть в тройку. — Ты и так в тройке. В тройке лучших нападающих мира, забыл? Лучшего клуба на Земле. И никаких тебе Роналду и Серхио Агуэро. Наслаждайся этим, и всё будет отлично, ладно? Он долго и грустно вздыхает. Выпивает еще один стакан. И продолжает: — Тебе, всё же, неимоверно просто говорить это. В тебя всегда верили, а у меня не было никого, кроме меня самого и моей семьи. Потом появились Ливерпуль и Кенни Далглиш… Они всегда в меня верили, даже когда я не забивал. Помню, у меня была безголевая серия в десять матчей, так ведь они продолжали петь, и никогда не замолкали… До сих пор помню эту песню… Под Depeche Mode… Обожал её слушать. — Он вздыхает. — А потом я попал в Барселону. Здесь меня тоже любят и верят в меня… Даже не в меня, а в нас. В нашу могучую тройку южно-американских нападающих. Он подзывает к себе бармена и просит счет. Когда тот его приносит, Луис достает из сумки огромную горсть монет и кладёт их перед беднягой, который делает несчастное лицо и принимается их пересчитывать. — Ты что, копилку разбил? — Нет, их Бенджамин принёс и сказал: «Папа, иди, купи Золотой Мяч». Я ему говорю, что за такие деньги Золотой Мяч не купишь. Мол, дядя Криштиану еще может, но твой отец, слава Богу, не дядя Криштиану… — Он подсмеивается над своей шуткой. — Софи приходит и спрашивает, чему я ребенка учу. Не успеваю ответить, как она собирает эти монетки, отдает мне и говорит: пойди и выпей на эти деньги, полегчает больше, чем от какого-то там трофея. — Она разрешает тебе пить? — Да, когда знает, что мне это действительно необходимо. Тебе нет? — Только по праздникам… И то, по большим. Ну, и когда мы выигрываем что-то. — Поделишься? — вдруг спрашивает он, хитро улыбаясь, так, по-своему, по-уругвайски. — Чем это? — Ну, как… Победишь, так куда без празднования? Я улыбаюсь ему в ответ и думаю: «Поделюсь. Поделюсь крупицей славы, которую ты так и не получил. Друг я, в конце концов, или не друг?»