Счастье подобно бабочке...

- Я вытащу тебя отсюда, даже если ты не сможешь разыскать купчей, - усаживая Оливьера в наемный экипаж, напутствовал Ригель своего сообщника. - Когда узнаешь дату свадьбы, скажи лакею своего отца по имени Филат, тогда я тоже буду знать. - У вас даже шпионы в нашем доме есть, - невесело хмыкнул Оливьер, - тогда зачем понадобился я? - Лакей не сын, возможностей узнать хозяйские секреты у него немного, а ты повсюду вхож, тебя не заподозрят, даже если застанут в кабинете графа, - ответил Ригель. - Ну, что так смотришь на меня? По-прежнему не доверяешь? Оливьер промолчал. К чему напрасно отвечать, когда ответ и так понятен. Сейчас Оли не был уверен даже в том, что доверяет самому себе. Зачем он согласился помогать авантюристу, если не знал, с чего начать? Если само возвращение в родной дом грозило ему серьезной опасностью, а возможно, и строгим заточением в своих комнатах до самой свадьбы? Отец сейчас наверняка взбешен, может и на цепь посадить, словно дворнягу... - Чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь, - приставал Ригель, - чтобы я знал, о чем ты думаешь сейчас? Надеюсь, по дороге не сбежишь? - Мне некуда бежать. А про бумаги? Что могу сказать? Я постараюсь не сердить отца, тогда он не запрет меня на ключ, - нехотя отозвался Оли, сдерживая слабые позывы тошноты после мерзких на вкус снадобий, которыми его пичкал лекарь. - Особо не надейся, да и времени у нас немного. Он постарается как можно быстрей спровадить меня в дом маркизов. *** Перед воротами родного дома повозку остановила стража. Альфа бесцеремонно распахнул дверцу и сощурился, пытаясь разглядеть пассажира. Узнав младшего хозяйского сына, переменился в лице и махнул рукой, чтобы открыли тяжелые створки. - Приехал господин Оливьер, живо доложи! - приказал он подбежавшему к нему подчиненному. - Дворецкому доложи, не лакею! Повозка въехала во двор, колеса застучали по булыжникам, потом все стихло. Грум подскочил и услужливо распахнул дверцу, но Оли выходить не торопился, вовсе не рассчитывая на теплую встречу. Немного посидел, собираясь с духом, и осторожно выглянул наружу. Ну, так и есть, уже бегут - дворецкий, два лакея, старый наставник Харт и горничный. Отца не видно, ну конечно, не станет же он тоже выходить, словно слуга, если и ждет пропавшего сына, то в доме... - Мой господин, наконец-то вы нашлись! - осторожно озираясь на остальных, шепнул наставник, помогая юноше выйти из повозки. - Я так переживал все эти дни... - Отец дома? - так же тихо спросил Оли. - Или куда-нибудь уехал? - Он дома, милый, - вздохнул Харт, - не сердите его, смиритесь, а то побьет да под замок посадит. Не успел Оливьер вступить под своды родного дома, его немедленно повели наверх, в кабинет отца. Граф Филлип, серый от бессонной ночи, встретил сына хмурым тяжелым взглядом и пышущим гневом лицом. Жестом велел приблизиться и некоторое время молчал, потом, не выдержав, выскочил из-за стола и сильным ударом сбил Оли с ног. - За что, отец? - юноше даже не пришлось притворяться, изображая невинную жертву, настолько сильна была боль от родительского кулака. - Вы сами же послали меня к лекарю, а теперь бьете... - Ты был у лекаря все эти дни? - перебил граф Филлип. - Больше нигде? Не ври отцу, Оливьер, говори правду! - О чем вы говорите, где мне быть еще, отец? - для пущего эффекта Оли подпустил слезу. - От этих страшных процедур не сразу и опомнишься. Я потерял представление о времени, даже не помню, сколько пролежал, пока смог собраться с силами и вернуться домой. Знахарь нанял повозку, на которой я и приехал. - Значит, ты был у знахаря? - вкрадчиво повторил отец. - Ну что же, очень хорошо. Подробно расскажи мне все, Оливьер, не пропуская ни одной мелочи. Доставили тебя до знахаря благополучно? - Вы мне не верите, отец, - обиженно надулся Оли. - А я вам никогда не лгал... - Рассказывай, я слушаю, а верить или нет, я сам решу! - Во время поездки стражники обращались со мной очень грубо, - потупив глаза, начал Оливьер, - они меня связали, всунули тряпицу в рот и натянули на голову мешок. Сказали, что по вашему приказу. Я задыхался, ничего не видел, потом почувствовал, как лошадь понесла. Еще подумал, может зверь какой-то вышел на дорогу и напугал ее. Держаться я не мог, меня бросало по сиденью как щепку. И вдруг коляска начала крениться набок, я упал на пол и ударился виском, вот здесь, - он поднял прядь волос со лба и показал синяк. - Меня зажало в неудобной позе. Кругом темно, я связан и беспомощен, на голове мешок... Отец, я потерял сознание от нехватки воздуха, а может, и от страха, успев подумать, что должно быть, умираю и не увижу больше белый свет... - Что дальше? - нетерпеливо напомнил граф Филлип, потому что омега замолчал. - Когда очнулся, первым делом ощутил запах травы, - на глазах Оливьера снова заблестели слезинки, - подумал, что в раю на небесах, а оказалось, что лежал в сарае травника. Спросил, как я к нему попал, и он ответил, что ждал меня до середины ночи, потом послал слугу навстречу в лес, и тот нашел меня лежащим в опрокинутой повозке. - Все так и было, Оли, ты не врешь? - несколько смягчившись, проговорил граф. - Что ж, если так, это меняет дело. Я тоже виноват, надо было послать с тобой побольше стражи. Той ночью на вас напали разбойники, так что тебе очень повезло, что они, видимо, сочли тебя мертвым, и не захватили в плен. Но лекарь все равно тебя осмотрит, не сильно-то я верю всяким шарлатанам-знахарям. Иди пока к себе и вымойся получше, пусть слуги немедленно нальют тебе ванну. И что это за барахло надето на тебе? - Моя одежда порвалась и пришла в негодность, поэтому знахарь велел слуге купить мне в лавке штаны и рубашку. - Ладно, иди, лекарь скоро придет. Оливьер с облегчением вздохнул и быстро покинул отцовский кабинет, радуясь окончанию допроса. В своих покоях он первым делом скинул пропахшую травами чужую одежду и облачился в широкий халат, с удовольствием ощущая кожей привычный комфорт от прикосновения тонкого шелка. Нет, все же он привык к роскошной жизни и дорогой одежде, не лучше ли смириться со своей судьбой и стать супругом маркиза Бузеля? Альфы распутны и непостоянны, возможно, и его жених быстро насытится телесной близостью с молодым мужем и продолжит привычный образ жизни, посещая наложников и бордели? Оливьер бы ничуть не огорчился этим. Вот если бы еще не неизбежная беременность и роды... - Наставник, ты что-нибудь слышал о семье Со? - спросил он у своего воспитателя, нежась в душистой горячей воде. - Поместье, где живет сейчас мой старший брат... - Откуда вы услышали эту фамилию, молодой господин? - испуганно озираясь, шепотом выдохнул пожилой бета, и Оли показалось, что слуга с трудом сдерживается, чтобы не закрыть ему ладонью рот. - Никогда не произносите ее вслух, не дай бог, кто-нибудь услышит. Зачем вам знать об этих негодяях? - О негодяях, воспитатель? - перешел на шепот и Оливьер. - Но что они такого совершили против нас, что угодили в негодяи? - Мой господин, вы скоро станете маркизом Бузелем, - с дрожью в голосе продолжил наставник, - к тому же вы омега, вам не нужно беспокоиться о таких вещах. Прошу, не спрашивайте, да к тому же я почти и ничего не знаю... - Наставник, я не спрашивал бы просто так, - настойчиво повторил юноша. - Мне это важно, расскажи! - Ваш батюшка и господин граф Суван Со не поделили власть, - поминутно озираясь, начал бета. - Эта тайная война длилась не один год, хотя внешне все выглядело вполне благопристойно, они даже ездили в гости друг к другу. Кто одержал бы верх и стал хозяином наших краев, сказать трудно, но в семье Со нашелся предатель, перешедший на сторону Его Сиятельства графа Рю. Суван поздно узнал об этом. К тому времени паутина лжи и коварства опутала его так крепко, что ему ничего не оставалось, как отступить, иначе он попал бы на галеры, а его сын в рабы. Поместье и все богатства перешли к семье Рю, а самого господина Со и его единственного сына с тех пор никто не видел, да собственно, и дела до них никому не было. - Ты служишь в доме много лет. Где у отца хранятся важные бумаги? - Что ты задумал, Оли? - бета был так потрясен, что перешел на ты, как делал очень редко. - Не надо так меня пугать. Отец и так сердит на тебя, зачем же подвергать себя еще большему риску? - Так где они хранятся, ты ведь знаешь? - В спальне покойного супруга графа Филлипа имеется тайник, но что он там хранит, я точно не могу сказать, - ответил старый воспитатель. - Оли, не надо, не ходи туда, я сам пойду и принесу. Если они там есть, бумаги на поместье Со. Тебе ведь надо их найти? - Если тебя застанут там, ты не сумеешь объяснить, что делал в этой комнате. Меня ни в чем не заподозрят, я легко отговорюсь тем, что прощался с домом. Иди-ка посмотри, пришел ли лекарь. После осмотра, думаю, отец потеряет ко мне интерес и оставит в покое. Тогда я и пойду осматривать тайник. Где он находится, наставник? - Возле камина, за большой картиной на стене... С тобой что-то случилось, Оли? Ты в самом деле все три дня провел у знахаря? *** Тайник в спальне родителя омеги оказался пуст. Вернее, не совсем. В нише за розовой дверкой лежали редкостные драгоценности покойного отца и несколько золотых слитков, но никаких бумаг. Оли разочарованно вздохнул и, повесив на место картину, изображавшую сцену охоты кентавра на лесного фея, повернулся уходить. Родитель Оли - выходец из герцогской семьи, в замужестве вел жизнь, привычную ему с рождения. Он посещал балы и светские приемы, даже в периоды беременностей, ничуть не смущаясь своего внешнего вида, был популярен и любим в любой компании, но на детей, тем более на младшего сына омегу, почти не обращал внимания. Собственно, дети с пеленок были отданы на воспитание няням и наставникам, когда как сам родитель занимался лишь своей персоной. Он даже с мужем вел себя высокомерно, справедливо считая графа Рю ниже себя по статусу. Погиб родитель на охоте, пытаясь добыть кабана, что также было для омег занятием неподходящим. Его кончина почти не отразилась на жизни семьи Рю, и после пышной церемонии погребения, на которой присутствовал сам король, о красивом экс-герцоге было забыто. Его покои опустели, хотя прислуга дважды в месяц убирала здесь, поддерживая порядок. Зачем отец приказывал здесь мыть, Оливьер не знал, но иногда ходил в комнаты родителя, где никогда не бывал при его жизни, рассматривал роскошную обстановку и дорогие портьеры, иноземные напольные вазы и огромные зеркала, которые особенно любил светский модник. Спальня имела вид, словно хозяин вышел на минуту. Подушки, покрывало, балдахин - искуснейшей ручной работы, возле постели инкрустированный золотом и драгоценными камнями туалетный столик, сияющие тонкими узорами тяжелые портьеры - больше нигде в графском особняке не было такого утонченного убранства, достойного королевского дворца. Оли невольно залюбовался игрой красок на обитой гобеленами стене и пропустил момент, когда из коридора послышались голоса, в одном из которых он узнал своего старшего брата. Куда они идут? В этом крыле располагались только комнаты родителя, зачем же брату понадобилось сюда идти? Голоса приближались, скрипнула дверь спальни и Оли юркнул под кровать прежде, чем сообразил, что же он делает. Лег на пол и застыл, сквозь бахрому покрывала увидев две пары ног - графа Филлипа и его наследника, Уаби Рю...