***
Новый день начался с противного звона будильника. Школьная пора, как говорят, лучшие годы жизни. Но как по мне, лучшие годы - это дошкольные. Ни о чем не переживаешь, ловишь жуков или в песочнице жопой сиди на песке, лепи куличики, а не вот это все дерьмо, что меня окружает уже некоторое время. Поднимаюсь с кровати, привожу себя в порядок, одеваюсь. Слышу подозрительные звуки с кухни, и не успев испугаться, что это может быть кто-то из этих гадов, понимаю - мама сегодня отдыхает. Заглядываю в кухню и улыбаюсь приятному запаху еды. — Мисаки, ты уже проснулся? — Невольно вздрагиваю, ох уж этот её прекрасный слух. — Да, мам. — Прохожу к столу, где уже стоит два стакана сока, две чашки отварного риса и пара простых салатов. Ура, ура, домашняя еда. — Позавтракать успеваешь? — Она поворачивается ко мне лицом держа в руках две тарелки с жареной рыбой. — Или опять опаздываешь? — Успеваю. — Несколько обиженно киваю. Я не виноват, что спать утром хочется сильнее, чем куда-то идти! Она чуть смеётся надо мной и ставит тарелки на стол. — Мисаки, не веди себя как маленький, ты уже не в том возрасте, чтобы губы дуть. — Маам. — Неловко краснею, а она ерошит мне волосы. Ну что за отношение? Я же уже не маленький! — Садись, кушай. Болтай поменьше, учителя снова жалуются, что ты на уроках ворон считаешь. Мисаки, лучше бери пример с Фушими в учёбе, а не его питании. — Мама, мы об этом уже говорили, Фушими просто слишком умный! — Ворчу недовольно и поблагодарив за еду принимаюсь уплетать. — А ты у меня что? Дурачок что ли? — Она сердито хмурится, но также принимается есть. — Заниматься усерднее надо, а не балду пинать. — Мам! — Ну что "мам"? Вот где ты вчера после школы был? Нет бы готовиться к экзаменам. — Теперь точно ясно, ещё немного и мне по макушке настучат. — Мы с Фушими ездили к Ичигену-сан. — Ичиген? Кто такой? — Да, Мива Ичиген, задание по литературе выполняли. Он учит каллиграфии и фехтованию, и хайку пишет. — Ну хорошо. Жуй лучше, не глотай целые куски, подавишься же! — Маааам. — Закатываю недовольно глаза. Ну что за вредная женщина? Она ещё долго недовольно ворчала на мои манеры, а потом вдруг замолчала и задумалась о чем-то. Дальше мы ели в полной тишине. Мне было неловко о чем-нибудь сейчас заговорить, а она молчала. Все же переборов себя спрашиваю: — Все нормально? — Она только головой потрясла, словно приходила в себя и чуть улыбнулась. — Ты как твой отец. — Мама начала неловко накручивать прядь волос на палец, заметно погрустнев. Вздохнув отвожу взгляд, доедая рис, опять она об этом… — Так же реагируешь, и ведешь себя прямо как он. — Мам, я - не он. — Раздражённо выдаю и поднимаюсь из-за стола, принимаясь убирать за собой. — Да, да, прости, чего это я… ты иди собирался, я уберу, а то опять опоздаешь. — Только киваю и ухожу обратно в комнату, собираться дальше. И чего это она начала вдруг об этом уроде? Кто только поймёт этих женщин. Вздохнув тяжело отправляясь зазубренной дорогой в школу. И как ни странно, Фушими сегодня решает меня не пугать. Он в принципе решил сегодня мне на улице не попадаться. Пришлось брести в гордом одиночестве. Интересно, что-то случилось? Однако, сегодняшний день обещает быть спокойным. Неловко заглядываю в свою сумку, убеждаясь, что синий мундир я точно взял. Сегодня я намерен прогуляться до Синих и отдать эту вещь, в конце концов. Нервно тереблю кулон на своей шее, что вчера мне подарил Ичиген. И все же, после того, что вчера случилось у меня остались вопросы, но не к королям или их людям, а к Фушими. Как я уже понял - он многое знает. Он встречался с красными и эти его исчезновения, когда на пороге школы появляется Скипетр, все это - чертовски странно. А фраза из сна, который я видел до всего этого, мне не даёт покоя на его счёт. Но расскажет ли он, если я спрошу? Это ведь Сарухико. Парень сам себе на уме с самого начала нашего общения. Тяжело вздыхаю и думаю, что следует с этим всем делать. Что-то новый день начинается не так, как я привык. Школьное здание неожиданно настигает меня, я даже не успеваю сообразить, когда и как дошёл, так был занят собственными мыслями. И тут из-за ворот выруливает Фушими, замечает меня и снова противно растягивает моё имя. Вот как у него получается одним словом вводить меня в лютую ярость и ненависть ко всему живому, что способно назвать меня по имени? Тяжко вздыхаю и легонько бью его в плечо. — Черт, Сару! Задолбал! Точно когда-нибудь тебе очки сломаю, если не прекратишь! — Да ладно тебе, Мисаки, пошли, история начнётся с минуты на минуту. Могу поспорить твоя мать тебе мозг чайной ложечкой выела, за твои опоздания. — Да пошёл ты! — Пыхчу от раздражения, серьёзно покраснев лицом и злостно зыркаю на этого очкарика. И чё вот мне без этого головастого не жилось спокойно?! Фушими усмехается, хлопает меня по плечу и снова бредет в школу, уже вместе со мной. Покуда я страдал от скучных разглагольствований учителей, Фушими страдал от их же запрета на посторонние книги во время уроков. Я буквально видел, что в глазах очкарика бездонная обида и злоба на этих людей. И после этого я ещё ребёнок? Невольно даже усмехнулся, глядя как Сарухико с лицом полным скорби и печали по отобранной литературе уныло царапал ручкой листок тетради. Явно он ничего не записывал из лекции преподавателя, а просто страдал херней. Готов поспорить, что он даже не слушал никого. Видно, обида за книжку была сильнее, чем любовь к истории и информатике. И это было на самом деле смешно. Перевожу унылый взгляд на оконное стекло и смотрю на улицу. Погода хороша. Сейчас бы гулять, а не страдать здесь. Где-то там под кроватью уже наверное месяц пылится скейт. Интересно, я когда-нибудь научусь на нем кататься? Но тут от мыслей меня отвлёк до боли знакомый силуэт. Тоцука Татара стоял за школьными воротами и что-то рассказывал четверым людям (или не совсем?) стоящим возле. Он активно жестикулировал, указывал в разные стороны, что-то там им показывая и парни возле соглашаясь с ним кивали в ответ. Я навострился, словно мог услышать их разговор, если буду внимателен, но, к огромному моему сожалению, я так и не услышал ни звука. Будто бы вообще мог. — ...Ки! ...Саки! МИСАКИ! — Невольно вздрагиваю и обращаю внимание на того, кто меня зовет. По голове прилетает скрученной в трубочку тетрадью. Не сильно, конечно, но ощутимо. По классу прошлись смешки.— Ну сколько можно считать ворон на моем-то предмете?! Ята Мисаки, прекрати отвлекаться на всякую ерунду! Или мне снова вызвать твою мать в школу?! Учитель истории противно верещал над ухом, не прекращая разглагольствовать о важности своего предмета, а у меня невольно глаза закатились от этого противного старикашки. Когда он уже на пенсию? Кто-нибудь! Выгоните этого старика, он уже дожил до маразма со своей историей! Когда старик угомонился я снова зыркнул в окно, но вампиров там уже не было. Интересно, что же они задумали и зачем приходили сюда?...***