Миссис Смит

      Когда миссис Анна Смит вышла из убежища - она была взвинчена горем потери мужа и ребенка, и до истерики напугана рад-тараканами. Когда миссис Смит узнала, сколько она проспала в криокамере, её некрасиво стошнило в присутствии робота-дворецкого на облупившееся напольное покрытие крыльца дома, где она когда-то счастливо проживала. Когда леди впервые увидела живого «аборигена», бегущего на нее с чем-то вроде дубины, утыканной гвоздями, миссис Смит зажмурилась и выстрелила два раза из пистолета, подобранного у ранее найденного трупа, но ей все же пришлось открыть глаза и снова выстрелить, потому что абориген завопил злее и прибавил хода. Когда она впервые увидела ящерицу, динозавра, дракона или что там ей померещилось, миссис Смит завизжала так, что эта ящерица притормозила на секунду и леди успела вспомнить о наличии у нее юношеского разряда по спринту. Когда миссис Смит впервые поговорила с не стреляющими в её сторону людьми, она поняла, что в Америке ничего не изменилось и все ждут, что их проблемы решит адвокат. Когда миссис Смит впервые залезла в силовую броню, прихватив пулемет и расстреляла напугавшее её чудище, не дав даже добежать до себя – до нее дошло, что кроме ума и женского обаяния в этом мире рулит физическая сила и скорострельное оружие, а хорошее воспитание можно оставить на экзотический случай. Когда миссис Смит впервые увидела гуля, только что дохлого, но вот уже мчащего на нее с неистовым желанием свернуть длинную красивую шею миссис, она оценила любовь мужа к фильмам ужасов, оказывается хорошо подготовившую леди к виду зомби. Когда Миссис Анна Смит впервые увидела супермутанта, восставшего из озера в облаке брызг, к одной руке которого была примотана небольшая лодчонка, к торсу - обломок пластмассового лебедя и шины, а во второй лапище обнаружилась секира исполинских размеров: она восхитилась фантазией чудовища, сюрреализмом запечатлевшегося в памяти образа и скоростью, с которой просчитала насколько низкой и узкой должна быть щелочка, в которую ей предстоит теперь прятаться.       Но окончательно добила миссис Смит мысль, что она больше никогда. Никогда. Никогда-никогда-никогда-ни-за-какие-крышки-совершенно-точно-вообще не примет горячей ванны с пеной.       Миссис Смит стояла у разбитой ванны, в разбитом доме, в разбитом городе и рыдала так, что гуль, с недавних пор взявшийся сопровождать её в странствиях, смущенно мялся рядом, не зная как утешить, успокоить и что вообще сделать для женщины, одетой в навороченную армейскую броню, со снайперским карабином за спиной и связкой гранат на поясе, которая крутит краник горячей воды, из коего даже шипения не доносится, и рыдает в голос.