Полынь да печаль

…а судьба махнула несмело — крыла — тоскою пронизаны…©

*** Рыхлые облака плыли по стеклянно-голубому небу, подгоняемые летним ветром. Яркое солнце то и дело цеплялось за небесный пух, словно пытаясь скрыть свой румянец. Облачные тени, похожие на комья ваты, бежали по стене дома и терялись в кронах деревьев. Акааши чуть нахмурился, переводя взгляд с записки в своих руках на стыдливое солнце — ему никак не удавалось нормально прочесть то, что было спрятано под белой поверхностью бумаги. Впрочем, того, что он успел прочесть, ему хватило. Спрятав послание в карман, он протянул руку и погладил кончиком пальца белку, сидевшую на подоконнике. Белка шевельнула хвостом, на миг отвлекаясь от ореха, который ей вручили за проделанную работу. — Я скоро буду, — сказал Кейджи, почесывая белку за ухом. Отложив орех, грызун вытер лапками мордочку и выпрыгнул в окно. В густой листве мелькнул на прощание пушистый хвост. Акааши закрыл окно и поправил бледно-зеленые занавески. За стенкой негромко прозвенел колокольчик, оповещая о новом посетителе. Акааши не беспокоился — в зале была Юки, она займется покупателем. Подхватив со стула рюкзак и наскоро проверив его содержимое, Акааши вышел из небольшого кабинета, примыкавшего к главному залу аптеки. Кейджи приветливо улыбнулся знакомой женщине, пришедшей за лекарствами для дочери, и подошел к Юки. Девушка быстро осматривала стеллаж, пытаясь найти нужный препарат. Подняв руку, Акааши взял с полки синюю коробочку и протянул ее Широфуку. — Мне нужно уйти, — тихо сказал он. — Вернусь поздно, так что не забудь закрыть дверь. Юки показала ему большой палец и тут же отвернулась, передавая женщине лекарства. Оставив за спиной обеих женщин, Акааши покинул пропахшее медикаментами маленькое здание аптеки. За закрывшейся дверью стих звон колокольчика. Летнее солнце ударило по глазам, а ветер бросил в лицо пригоршню свежего воздуха, унося с собой лекарственные запахи, словно дорожную пыль. Велосипед ждал Акааши за углом здания, где он его оставил утром. От дома до аптеки было десять минут пешком, но Акааши любил перед работой проехать по дороге за пределами деревни, где над асфальтом прозрачной вуалью висела рассветная дымка. Прохладный утренний воздух бодрил лучше контрастного душа. Смахнув с сиденья опавшие листья, Акааши убрал подножку и, надавив на педали, тронулся с места. Деревня осталась позади довольно быстро. Миновав поле, где паслись овцы и коровы, Акааши свернул на пустую дорогу. Автомобили здесь были редкостью — другая дорога, ведущая в соседний город, была значительно короче и поэтому более оживленной. Объезжая трещины и ямы, Акааши время от времени поглядывал на горизонт. Солнце медленно, но верно близилось к закату, и все же у Акааши еще было в запасе несколько часов. Встречный ветер трепал короткий рукав оранжево-клетчатой рубашки, а сладкий запах цветов щекотал нос. Акааши бы с удовольствием ехал медленней, наслаждаясь видами, но сейчас у него не было времени для прогулочной поездки. Лес возник внезапно. Раскидистые деревья будто выросли из-под земли, устремив свои вершины в лазурное небо. Сколько бы раз Акааши ни приезжал сюда, он никогда не мог предугадать, когда впереди появится зеленая стена. Съехав с дороги, Кейджи спрыгнул с велосипеда, взял его за руль и покатил рядом. Высокая трава шелковыми нитями оплетала щиколотки и путалась в спицах колес. В разные стороны прыгали зеленые кузнечики и разлетались пестрые бабочки. Акааши казалось, что он идет по изумрудному морю, разбивавшемуся под ногами на яркие брызги. Акааши остановился у самой границы леса, не пересекая ее. Прислонив велосипед к дереву, он снял кроссовки, тут же чувствуя под ногами прогретую солнцем землю. Входить в чужой дом в обуви было неприлично. Кроссовки он оставил рядом с велосипедом. Никто не тронет его вещи, он прекрасно это знал. Поправив лямку рюкзака, Акааши вошел под сень деревьев, оказываясь в крепких лесных объятиях. Сделав шаг, Акааши почувствовал, как его на секунду задержал невидимый барьер. Он ощутил изучающую и предупреждающую вибрацию воздуха, отозвавшуюся мурашками вдоль позвоночника, а затем все исчезло. Его пропустили. Постояв немного с закрытыми глазами, Акааши поклонился, открыл глаза и пошел вперед. На вид лес остался тем же, но все же он стал другим. Акааши кожей чувствовал, как на него смотрят сотни глаз — из травы, кустов, крон деревьев и даже из-под земли. Первое время ему было страшно, потом просто неуютно, и постепенно он привык к неустанному вниманию. Он не нес в мыслях и сердце зла, и поэтому ему нечего было бояться. Но лишь только до заката. С наступлением темноты в лесу царили совсем другие законы. Слуха Акааши коснулся переливчатый звон. Его приход не остался незамеченным — повернув голову, он увидел спешащего к нему Яку. Браслеты на его руках и ногах звенели в такт движениям, сплетая звуки в тонкую мелодию. — Добрый день, — поклонился Кейджи. — Привет, Акааши! — улыбнулся дух, оказываясь рядом. — Спасибо большое, что пришел. Мы уже не знаем, что делать. — Надеюсь, я смогу помочь. Правда, я не все понял из записки… — Ничего, я все объясню. Идем! Яку повел Акааши вглубь леса. Опустив глаза, Акааши увидел, что Яку идет, едва касаясь ступнями земли. Шаги его были легки, как дуновение летнего бриза. Собственная походка показалась Кейджи крайне неуклюжей. «Когда же я к этому привыкну?» — подумал он, следуя за Яку под звенящую мелодию браслетов. Заслышав над головой хлопанье крыльев, Акааши машинально посмотрел наверх, но тут же осадил себя. «Он всегда летает бесшумно», — Кейджи проводил взглядом слетевшую с ветки ворону и прибавил шаг, стараясь не отстать от Яку. Они оказались на опушке, засаженной молодыми деревьями. Тонкие, еще толком не окрепшие стволы упрямо тянулись к теплому солнцу. У Акааши перехватило дыхание и закружилась голова от этого буйства жизненной энергии, едва не сбившей его с ног. Молодая роща стремилась ввысь, весело перешептываясь шелестом листьев. Глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, Акааши на секунду прикрыл глаза. И все же что-то было здесь не так. Что-то омрачало этот праздник жизни. — Идем сюда, — Яку тронул Акааши за запястье. В стороне у корней многолетнего дерева сидел среброволосый дух. Акааши хотел было поздороваться с Сугаварой, но слова застряли у него в горле, стоило подойти ближе. Кейджи увидел, насколько измученным выглядело некогда светлое и улыбчивой лицо древесного духа. Его волосы не отливали лунным серебром, а в глазах мутной пеленой застыла боль. Рядом с Сугаварой, положив ему на лоб прохладную ладонь, покрытую мелкими изумрудными чешуйками, сидел Оикава. Остановившись напротив, Акааши поймал его взгляд и поклонился. Змей Кейджи не очень любил, но Змеиный король требовал к себе уважительного отношения. Акааши совсем не хотелось потом найти в своей постели пару ужей или кого-то посерьезней. — Что случилось? — тихо спросил Акааши, опускаясь на колени рядом с Сугаварой. Взгляд у духа был блуждающий. Казалось, он не осознавал, где находится и кто с ним говорит. — Это все из-за молодых деревьев, — ответил Оикава, перебирая пальцами светлые пряди. — Их слишком много. Они и так тянут все силы из него, но он держался до последнего. И вдруг эта порча, — Змеиный король поморщился и кивнул головой в сторону юной рощи. — Порча? Кто-то наложил на лес порчу? — поразился Акааши. — Это не совсем порча, — вмешался Яку. — Смотри. Отойдя в сторону, Яку указал на одно из деревьев. Акааши приблизился и увидел, что кора на стволе вздулась и потемнела. От ствола тянулась и соединялась с двумя другими деревьями тонкая нить, подвижная, словно ртуть. Акааши протянул руку, проведя ладонью над поврежденным местом. Ладонь обдало сухим жаром, а воздух вокруг дерева завибрировал. За спиной тихо застонал Суга. Акааши вспомнил, что он читал о чем-то подобном в одной из книг в бабушкиной библиотеке. Кажется, в тексте это называлось «антракс» или «могильная язва». «Но откуда он здесь? Я думал, что этот паразит водится только в лесах рядом с кладбищем». — Основной очаг тут, — Яку указал на шишку на стволе. – Но, боюсь, скоро эта зараза переберется и на другие деревья, — дух проследил взглядом за нитью. — Засел глубоко под корой. Просто так не вытащить. Суга предложил его вырезать. Сказал, что будет терпеть, но потерял сознание, едва я загнал нож под кору. «Не удивительно, — подумал Акааши, разглядывая небольшую трещину в коре, оставленную ножом. — Деревья совсем молодые и очень уязвимые, а Суга слишком чувствителен. Его связь с этим лесом сильней, чем у кого-либо». — Я такого никогда раньше не видел, — Яку нервно сжал ладонь в кулак. — Его ничего не берет. Я уже перепробовал все, что у меня было. Акааши присел, скинув с плеч рюкзак, и запустил руку в одно из отделений. В многочисленных пакетиках лежали разные травы и порошки. Баночки стукались друг о друга деревянными боками. Кейджи и сам не знал, как бороться с тем, что он видел, лишь решил последовать старому совету бабушки. Оставалось только надеяться, что это поможет. Спину Акааши обжег холодный взгляд. Он не стал оборачиваться, лишь на мгновение задумался, с каких пор Змеиный король так печется о Сугаваре. И почему здесь он, а не Даичи? «Что вообще здесь происходит?» Наконец среди множества пакетиков Акааши нашел нужный. Эту траву было крайне трудно достать, и Акааши очень ей дорожил из-за полезных свойств, но сейчас был экстренный случай. — Вот оно. Рука извлекла из пакета пучок веточек с бледными листьями, словно припорошенных пылью. Яку наклонился, чтобы рассмотреть получше, но тут же с криком отскочил, принимаясь тереть лицо. За спиной раздался судорожный вдох — даже Оикаве стало не по себе. Запах, едва ощутимый для Кейджи, для духов был резким и едким. — Простите, — Акааши поспешно опустил руку. — Духи не любят полынь, поэтому вывели ее из леса уже давно. Уверен, она должна помочь. Яку смахнул выступившие слезы и решительно кивнул. — Ее дым является очищающим, — выпрямившись, Акааши подошел к дереву, доставая по пути зажигалку из кармана. Оикава торопливо прижал к носу платок, ладонью свободной руки накрывая лицо Суги. Яку спрятал нос в сгибе локтя. Щелкнув колесиком, Акааши поджег веточки полыни. Огонь вспыхнул ярко и тотчас жадно побежал по листьям. Дым прозрачным облаком поднялся в воздух. Не теряя времени, Акааши провел горящей полынью над поврежденной корой. Едкий запах окутал дерево и проник под кору. У Акааши начало щипать глаза и першить в горле. С тихим хрустом кора начала лопаться и осыпаться. Сугавара болезненно застонал и заметался из стороны в сторону. В этот момент натянутая нить лопнула. Раздался странный скрип, и Акааши поспешно отскочил. Вздувшийся ствол треснул, и наружу хлынуло темное, вязкое вещество. Антракс, словно грязь, стекал по дереву, то распадаясь на крупные капли, то снова собираясь в единое целое. По его поверхности шла рябь — древесный паразит явно хотел скрыться где-нибудь от неприятного запаха жженой полыни. Недолго думая, Акааши бросил догорающее растение в темную жижу. Пламя вспыхнуло еще ярче, моментально охватывая антракса целиком и сжигая его за считанные секунды. Темно-серая пыль осыпалась на землю, затерявшись в траве. Акааши коснулся ствола, не пострадавшего от очищающего огня. Под корой снова пульсировала жизнь. — Вот и все, — выдохнул Акааши, разгоняя рукой дым. — Как Суга? Яку присел рядом с Сугаварой, осторожно касаясь ладонями его щек. Дух лежал с закрытыми глазами, он все еще был бледен, но уже дышал ровней и руки его не подрагивали. — Может отнести его в сосновую рощу? — предложил Акааши. Он подошел к духам, но те вдруг отпрянули от него. Оикава прижал к лицу длинный рукав своего одеяния. Акааши недоуменно замер, а затем понял, что запах полыни въелся в его одежду и волосы. Яку виновато улыбнулся. — Я позову Аоне, он поможет отнести Сугу, — дух встал на ноги. Акааши едва заметно вздрогнул. Как бы этот каменный гигант ненароком не раздавил Сугавару. — Не надо. Я сам. Оикава бесшумно встал, поднимая Сугавару с земли. Акааши отступил в сторону, когда Оикава прошел рядом, как вдруг тонкая рука схватила его за запястье. Суга приоткрыл глаза и слабо улыбнулся. — Кейджи, спасибо, — его тихий голос был похож на шелест листвы ранним утром, когда солнце только-только встает из-за горизонта, а роса лежит на траве бриллиантовым ковром. Акааши сжал в ответ его ладонь. — Как же ты похож на свою бабушку, — добавил Суга, отпуская руку Акааши и снова закрывая глаза. Оикава благодарно кивнул Кейджи и пошел прочь. Двигался он также плавно, как и Яку, но плавность эта была опасной. Когда они проходили мимо молодых деревьев, Оикава замедлил шаг, позволяя Сугаваре рукой коснуться тонкого ствола. Проводив их взглядом, Акааши опустил голову и посмотрел на свою ладонь. Все вокруг твердили, что Кейджи был копией своего деда. Вот только Суга имел в виду совсем не внешнее сходство, и Акааши это прекрасно знал. «Что-то страшное грядет из-за горизонта, — вдруг громким эхом откликнулся в голове голос Оикавы. — Будь готов к этому». Кейджи испуганно вскинул голову, но Оикава уже исчез. Его слова продолжали звучать в мыслях. — Спасибо тебе огромное! — Голос Яку привел Акааши в чувство. Кажется, он поклонился уже раз пять. — Яку, перестань. Я лишь сделал то, что должен, — Акааши положил ладонь на плечо духа, останавливая его от очередного поклона. Яку ярко улыбнулся, и его улыбка отозвалась теплом в сердце Акааши. И так было каждый раз, когда ему удавалось помочь кому-нибудь в этом лесу. — И все же мне непонятно, откуда здесь взялся антракс, — Кейджи задумчиво потер ладонью шею. — У вас везде барьеры. Кроме этого духи-вороны и Куроо со своей компанией стерегут лес. Как такое могло произойти? — Я уже говорил об этом с Тсукишимой и его братом. Они сказали, что его мог принести кто-то из своих. Акааши вздрогнул. Братья Тсукишима редко ошибаются в своих выводах. Сначала антракс, затем слова Оикавы, а теперь еще и это. Что же все-таки происходит? Яку хотел сказать что-то еще, но его отвлек какой-то звук, неслышимый для Кейджи. — Акааши, ты здесь! Два светлых крыла мелькнули перед глазами Акааши, бесшумно разрезая воздух. Совиный дух плавно опустился на землю, складывая крылья за спиной. Акааши узнал этот хитрый прищур ярких глаз. — Коноха, — Кейджи приветственно кивнул. — Давно не виделись. — Это точно, — Коноха махнул рукой Яку. — Акааши, помоги! — сложил он ладони в умоляющем жесте. Акааши тревожно взглянул на Яку, но тот покачал головой, удивленно округлив глаза. — Что случилось? — после увиденного и услышанного сегодня Кейджи не знал, что еще ему ожидать. — Бокуто! — воскликнул Коноха, хватаясь за голову. — Сил уже нет на него смотреть! — Он вернулся? — Да, спустя три месяца. Ходит, словно грозовая туча. Он был таким, когда покинул нас, но, кажется, лучше ему не стало. Акааши тяжело вздохнул, а Яку понимающе усмехнулся. Ни для кого в лесу не было секретом, что Совиный бог был отрадой и головной болью своего народа. — Иди, — Яку похлопал Акааши по плечу. — Я поговорю еще раз с речными братьями и, возможно, с Кенмой. Если что-то узнаю — сообщу. Удачи! Улыбнувшись на прощание, Яку растаял в воздухе под мелодичный звон своих украшений. Снова вздохнув, Акааши посмотрел на Коноху. — Поможешь? — спросил он. Коноха просиял улыбкой. Крепкие совиные когти сомкнулись на плечах Акааши, поднимая его в воздух, как пушинку. Акааши не очень любил такой способ перемещения, но выбора не было. Идти пешком до места гнездования сов долго и довольно далеко. «Привык, что Бокуто тебя на руках носит, а сейчас терпи», — одернул он себя. Под босыми ногами проносились верхушки деревьев, едва не цепляющиеся за пятки. Ветер трепал волосы и сушил глаза, отчего Акааши пришлось опустить веки. Когда он снова распахнул ресницы, перед ним уже были три огромных раскидистых дуба, в ветвях которого жил совиный народ — древний, как Мать-природа. Коноха осторожно опустил Акааши на деревянный настил, закрепленный на толстых ветвях. — Он там, — Коноха махнул рукой, указывая направление, и бесшумно взлетел, оставляя Акааши одного. Переступив с ноги на ногу, Кейджи пошел вперед. В сердце острой занозой засело волнение перед предстоящей встречей. Бокуто исчез внезапно и также внезапно вернулся, ничего не сообщив. Три месяца ничто для бога, а для Акааши — долгий срок. Он остановился на месте, глядя на широкую спину с серебристо-черными крыльями. Бокуто сидел на полу и наблюдал за птенцами, пытающимися встать на крыло. Они неуклюже сталкивались друг с другом, теряли перья, но продолжали упорно взмахивать крыльями, стараясь удержаться в воздухе. Акааши не видел лица Бокуто, но думал, что тот наверняка улыбается. Один из совят, сделав в воздухе сложный кульбит, довольно захлопал крыльями. Бокуто крикнул что-то одобрительное. Опустившись на пол, птенец сбросил с себя птичий облик и на тонких ногах подбежал к Бокуто. Широкая ладонь погладила совенка по голове. Тот засмеялся, и Акааши тоже не смог сдержать улыбку. Бокуто казался довольным, но напряженность в его плечах и том, как он держал крылья, были видны Акааши даже с его места. Выйдя из своего укрытия, Кейджи подошел к Бокуто и встал рядом с ним. Птенец, заметив его, испуганно вздрогнул, но Бокуто что-то шепнул ему, и тот успокоился. На Акааши Бокуто не смотрел. Совенок снова оперился и взлетел, возвращаясь к своим братьям и сестрам. Громко и радостно хлопая крыльями, птенцы опустились на нижний ярус и скрылись за ветвями. Бокуто проводил их взглядом, все еще упорно не глядя на Акааши. Вздохнув, Кейджи скрестил руки на груди. — Привет, — сказал он, глядя на серебристую макушку. — Привет, — пробурчали в ответ. — Коноха сказал, что с тобой что-то не так. Могу я спросить, что? — Акааши чуть подался вперед и наклонил голову, пытаясь заглянуть Бокуто в лицо, но тот резко отвернулся. — Со мной все в порядке. Ты зря пришел. — Да? — Акааши вскинул брови. – Ну, тогда я пойду. Рад, что у тебя все хорошо. Он отвернулся и сделал шаг, прекрасно зная, что сейчас произойдет. За пояс джинс его притянули обратно и заключили в крепкие объятия. С пола Бокуто не поднялся, прижимаясь лбом к животу Акааши. Подавив очередной вздох, Акааши запустил пальцы в жесткие волосы. Бокуто молчал, сосредоточенно сопя. Кейджи также молча гладил его по голове. — Я видел сон, — Бокуто первым прервал затянувшееся молчание. Голос его звучал глухо, и Акааши пришлось напрячь слух, чтобы его услышать. Совиный народ сны видел редко, но если это случалось, то не стоило сомневаться, что сон — вещий. Нередко в своих снах они видели судьбы целых стран и наций. Акааши подозревал, что ничего приятного Бокуто не приснилось. — О чем был сон? — спросил он. — О большой беде. О смерти. И о тебе. Рука Акааши замерла, сжимая в пальцах пряди. — Расскажешь? Бокуто обнял его сильней, а затем поднял голову, встречаясь взглядом с Акааши. Медового цвета глаза были непривычно грустными. — Я видел, как все страдали, а я ничего не мог сделать, не мог спасти, — тихо произнес он. — И ты ушел одним из первых. Почему так, Акааши? Почему все должно закончиться так быстро? Акааши стало горько от этих слов. Сделав глубокий вдох, он оттянул назад пряди волос, заставив Бокуто запрокинуть голову, и склонился над ним. — Потому что я человек, Бокуто. Людям свойственно уходить. Рано или поздно. Моя жизнь для тебя — как один миг. — Не говори так! Руки Бокуто дрогнули. Акааши отпустил его волосы и освободился из объятий. Он столько раз корил себя за то, что не смог расстаться с Бокуто год назад. Не смог остановить себя, впервые пересекая невидимый барьер леса. Прекрасно осознавая, как будет больно, он все равно не смог этого сделать. Не глядя на Бокуто, Акааши стянул с плеч рюкзак и опустил его на пол. — Покажи мне свое крыло. Бокуто удивленно смотрел на Акааши, смешно хлопая глазами. — … Что? — Я хочу посмотреть на твое крыло. — Акааши, ты что, совсем не понимаешь? .. Раздраженно стиснув зубы, Акааши снова оказался рядом с Бокуто, зажимая его лицо в ладонях. — Это ты не понимаешь! Если тебя так страшит судьба твоего народа, если пугает, что жизнь моя коротка… — Кейджи тяжело вздохнул, — так какого черта ты пропал куда-то на три месяца?! Разве ты не должен был быть тут со всеми? Со мной? Тебе уже столько веков, Бокуто, а ты до сих пор… Не найдя подходящих слов, Акааши оттолкнул Бокуто и отвернулся, переводя дыхание. Он терпеть не мог нервничать, но этот филин никогда не щадил его нервные клетки. Тяжелые крылья укрыли Акааши от остального мира, а к спине прижалось теплое тело, чей жар ощущался сквозь рубашку. Бокуто взял его за руку и прижался к ладони сухими губами. Ладонь терпко пахла полынью, но Бокуто словно не замечал этого. Акааши слабо улыбнулся, глядя на перья перед своим лицом. — Дашь мне осмотреть крыло? Бокуто за спиной тихо фыркнул ему в ладонь и плотная завеса из перьев распахнулась. Акааши продолжал чувствовать его тепло, даже когда Бокуто отстранился. — Ты зря волнуешься, — заявил Совиный бог, усаживаясь на пол. — Оно уже давно зажило. Акааши ничего не ответил, принимаясь ощупывать кости, скрытые под массой черно-серых перьев. Бокуто не стоит об этом знать, но Акааши просто нравилось прикасаться к его крыльям, ощущать их тяжесть в своих ладонях и перебирать перья. Сейчас это позволило ему успокоиться и на время забыть обо всех неприятных вещах, крутившихся у него в голове. Бокуто закрыл глаза, наслаждаясь осторожными поглаживаниями. Крыло едва ощутимо подрагивало в руках Акааши. Высшая степень доверия — позволить кому-то притрагиваться к совиным крыльям, тяжелым и хрупким одновременно. Кейджи провел пальцами по маховым перьям. Вряд ли он мог сказать, что видел что-то более красивое в своей жизни, чем эти серебристые крылья в лучах закатного солнца. Закат. Акааши вскинул голову, обнаруживая, что солнце почти село, зависнув в опасной близости от горизонта. Время пролетело как стрела. — Мне уже пора, — произнес он, отпуская крыло. Бокуто огорченно посмотрел на него, но все же он понимал, что обычному человеку опасно находиться в лесу после захода солнца. Это может стать проблемой и для Бокуто тоже. — Я отнесу тебя. Не дожидаясь ответа, Бокуто подхватил Акааши на руки и, расправив крылья, взмыл ввысь. Все произошло стремительно — Акааши едва успел схватить за лямку свой рюкзак. И снова внизу замелькали деревья. Лететь над ними в объятиях Бокуто было гораздо безопасней и удобней. В крепкое плечо можно было прятать лицо, не опасаясь хлестких ударов холодного ветра. Бокуто опустил Акааши на землю у самой границы. Почва постепенно остывала, и ногам становилось неуютно. Коротко поцеловав Бокуто в губы, Акааши сделал шаг назад, но Бокуто поймал его за руку, снова притягивая к себе и сжимая в объятиях. — Мне пойти с тобой? — спросил он, теплым дыханием щекоча висок. — Не надо. Тебе нужно следить за домом ночью, ты же знаешь, — Акааши погладил Бокуто по широкому плечу. — К тому же если ты выйдешь за барьер, то станешь птицей, а я не могу спокойно смотреть на твою совиную сущность. Бокуто резко отстранился, удивленно моргнул, а затем громко рассмеялся, снова стискивая Акааши в объятиях. — Я так и знал, что моя птичья форма нравится тебе больше человеческой, — сказал он сквозь смех. — Что поделать, я люблю птиц и животных. Теплые пальцы огладили щеку Кейджи и поймали за подбородок. Наклонившись, Бокуто мягко поцеловал его в губы. Акааши почувствовал, как горячая волна пробежала по лицу. — До встречи, — сказал он едва слышно, делая шаг назад. Шаг за шагом Акааши отходил все дальше, не отворачиваясь от Бокуто и глядя в его золотистые глаза. Когда барьер толкнул его в спину и выпустил наружу, Акааши по-прежнему смотрел перед собой. Вот только теперь перед ним были лишь деревья. Закатное солнце, наполовину скрывшись за горизонтом, окрасило зеленые листья оранжево-розовыми красками. Поправив рюкзак на спине, Акааши пошел к своему велосипеду и оставленным кроссовкам. В каком бы месте леса он ни переходил границу, то всегда оказывался там, где его ждал верный двухколесный друг. Акааши больше не оборачивался назад. Он шел, толкая велосипед перед собой. Пятки покалывала приставшая к стопам трава. Над головой кружила сова, бесшумно скользя в воздушном потоке. Сова была обычная и глядела вниз без всякого интереса. Кейджи смотрел перед собой и улыбался: он знал, что ее глазами Бокуто смотрит на него.