BB Titan

У Пак Чанеля дикие глаза. Бекхен ощущает себя под мушкой снайпера или жертвой на охоте. Слишком тихо, слишком пугающе тихо, и от этого можно сойти с ума. Можно сойти с ума от взгляда Чанеля. У Пак Чанеля адский смех, режущий слух. Он смеется раздражающе, практически над каждой, даже самой несмешной шуткой, лупя себя или своего собеседника огромной ладонью со всей дури. Такие люди раздражают Бекхена, но приказ «заткнись!» застревает в горле. У Пак Чанеля командный голос. Он словно повелевает всеми, как марионетками. У него в голосе скрытая угроза и рычание зверя, и Бекхен с явной неохотой признается себе, что боится. Скажи этот придурок ему попрыгать на одной ножке, он тут же начнет это делать. У Пак Чанеля длинное, долговязое тело. Оно будто поломано в некоторых местах, из-за чего его движения отдают неуклюжестью, как у маленьких детишек, только-только научившихся держаться на ногах. Он выглядит как кукла с пробитыми шарнирами. И это добавляет ему не то, чтобы милой неловкости, а самой настоящей уродливой жуткости. У Пак Чанеля черно-белые татуировки. Их не прикрывают рубашки с высоким горлом. На шее огромная летучая мышь с раскрытыми крыльями, словно готовая к нападению. Она такая же жуткая, как переломанные кости её обладателя. У Пак Чанеля странная мания к Бен Бекхену.

***

Бекхен, по своей натуре слишком громкий и приставучий, впервые в жизни старается держаться от одного конкретного чудика подальше. Ему все время кажется, что подойди он на метр ближе, ему что-нибудь важное оттяпают. И дело не в джокерской улыбке или двух глазах-бусинках мыши у него на шее, которые смотрят на потенциальную жертву. Просто этот Пак-чертов-идиот-Чанель слишком пугающий тип! Но, видимо, их общие одногруппники так не думают. Даже Сехун, бледный предатель. Но его нельзя винить, он ведь неопытная малолетка, которая еще не знает, что иметь дело с ВОТ-ТАКИМИ людьми запрещено здравым смыслом. - Хен, мы хотим с Чанелем побросать мяч, пойдешь с нами? Бекхену, конечно, очень нравится, когда вечно непослушный Сехун называет его хеном, но перспектива быть с Паком непозволительно близко не очень-то и прельщает, поэтому парень врет: - Прости, Сехун-а, мне нужно доделать доклад. - Все он врет, Сехун. Нам никаких докладов не задавали. Этот голос пробирает до мозга костей. Бекхен своей задницей ощущает стоящего позади монстра и холодеет: только этого ему не хватало. Хочется повесить на себя табличку: «Пак Чанель, не подходи, убьет!», но разве это может испугать сломанного идиота. А смех у него, как механический скрежет. Он точно не человек, уверяет себя Бен и медленно разворачивается, чтобы оказаться со своей проблемой нос к носу. Слишком! Близко! - Радиус три метра, ушастый идиот! – верещит Бек, извиняясь перед своей мужественностью, но очень надеется, что писк фальцетом его испугает. Ни черта подобного. Как стоял каменным изваянием, так и стоит, не шелохнувшись. Когда он не улыбается и не ржет, замечает Бекхен, у него на лице мелькает такая вселенская, щенячья грусть, что даже плакать хочется. Но Бекхен быстро отводит наваждение. Еще чего – чудика жалеть… - Сехун. Иди вперед, я тебя догоню. Нужно кое-что с хеном перетереть. Бекхен сглатывает. То, как Чанель выделяет слово «хен», совсем ему не нравится. Паку не хватает треугольной маски и огромного топора, чтобы отрубить Беку глупую башку без суда и следствия. Сехун пожимает плечами и уходит. И происходит то, чего Бекхен боялся больше всего, - Чанель улыбается. Растягивает свои губы в широченной улыбке, обнажая ряд голливудских белоснежных зубов, кажется, у него даже клыки длиннее, чем у обычного человека. Точно не человек! - Ты меня игнорируешь, хен? – Чанель припечатывает старшего к стене, нависая. Слово «хен» из его уст звучит так, будто он его режет. Бекхену даже всех мозгов не хватает передать свои ощущения, когда страх, паника, ужас и что-то еще, пока что непонятное для него, смешиваются в адскую смесь и получается… Восхищение? От такого вывода Бекхену хочется возмутиться. Восхищение?! Откуда взяться восхищению?! Когда это идиот… такой… такой идиот. Широкоплечий, сильный, высокий, пусть сломанный, моська у него жуткая, конечно, но такая грустная, а летучая мышь на шее не кажется такой уж страшной… Но… Но… Откуда, вообще, эти странные мысли?! Бекхен сжимает кулаки от негодования и толкает Пака в грудь. Хотя «толкает» это сказано с большим натягом. Под свитером и рубашкой Бекхен собственными пальцами ощущает каменную грудь. Нет, даже титановую, будто не кожа, а броня! И Пак больше не кажется сломанной, неловкой марионеткой, а огромным железным монстром. С черной грустью в глазах. Его не сдвинешь с места не то, что руками, - танком! И дело не в удивительном упрямстве… - Бекхен. Большая широкая ладонь сжимает бекхенову. И Бекхен чувствует, как начинает биться под железом сердце: гулко, тяжело, но с огромной радостью. - Чанель… Так не должно быть. К этому человеку нельзя подходить, нельзя разговаривать. Его глаза пугающие, улыбка пугающая, тело, лицо, татуировки. Он монстр в человеческом обличии. - Нет! – вырывается Бекхен. – Нет! - Бекхен, послушай меня! Хриплый голос и взгляд подбитого щенка выбивают из легких весь воздух. Но Чанель чужой ему. Чужой… Или родной, этого Бекхен не знает. Да и сбегает он только потому, что Чанель позволяет это сделать. Под стальной защитой замирает сердце, не собираясь больше отсчитывать ритм. Если раньше Бекхен был уверен, что из них двоих чудик Чанель, то сейчас этот вопрос можно рассмотреть повторно. И ответ все равно будет неоднозначным: либо они оба идиоты, либо оба нормальные, просто остальной мир свихнулся. Чанель для Бекхена как дикий зверь, которого обычно встречаешь в лесу какой-нибудь Сибири, где от цивилизации одно название. И этот зверь видит тебя впервые, пугается, а поэтому атакует. Ты – чужак на его территории. Но Чанель совсем другой зверь. Скорее тот, кого выпустили из клетки. Он уже никогда не станет диким, потому что воспитан людьми. И он помнит того, кто кормил его молоком. Но Бекхен-то не помнит и от этого еще страшнее. Сехун меланхолично, как ему привито, жует батончик и наблюдает за терзаниями своего единственного хена. Из-за отвратного характера одногруппники его не принимают, как и другие студенты, только кто-то имеющий еще более отвратный характер. То есть Бекхен. Единственный друг. И Сехун не понимает, что Чанель, мистер-популярность, нашел в этом человеке. Бекхен – это сплошные иглы сарказма и презрения, с ним связываться все равно что лезть обниматься с дикобразом. Ему все равно, ты весь в ранах, а он еще потопчется по лицу и перданет в нос. И ты его еще потом поблагодаришь, что только перданул. Нет, Бекхен-хен явно не самый лучший вариант на роль друга. - Сехун… Голос у хена безжизненный и отстранённый. Он совсем не похож на обычного себя. Это пугает сильнее, чем его странное отношение к Паку. - Да, хен? - Ты ведь играешь с Чанелем в баскетбол. - Э, ну да. Хотя «баскетбол» - это круто сказано. Просто мяч закидываем в корзину. Чанель мне не противник. - Вот как? Почему? – Сехун замечает, как глаза у хена проясняются, словно пелена спадает, поэтому он решает поддержать разговор. - Ну, он слишком… профи. - Профи? - Быстрый, ловкий. А данки какие выполняет – заглядишься! Я ему и в подметки не гожусь. И точность у него закачаешься, будто он всю жизнь мяч в кольцо бросал. - Бросал… - Что, хен? – не понимает Сехун, но на Бекхена опять нападает наваждение, и он отключается, как поющая игрушка, у которой разрядилась батарейка. Обтягивающая черная водолазка, прикрывающая тело, но не глаза мерзкой мыши на шее, в летний зной выглядит странно. Бекхен наблюдает за баскетбольным матчем издалека. Сехун, Чанель и несколько парней-старшекурсников, кажется, профессиональных баскетболистов. Все они ничто по сравнению с Паком. У него в теле не шарниры, а что-то другое, превращающее его в баскетбольного монстра. Если такие бывают, конечно; а если нет – то Пак первый. Его долговязое тело, кажущееся одной большой неловкостью, на площадке превращается в машину для… забивания очков. Раз за разом. Счет, наверное, уже миллион-ноль в пользу команды Чанель-Сехунов, а Пак даже не устал. И дышит ровно. И… Чудовище. Чертыхается Бекхен и утыкается обратно в книгу, смысл прочитанного даже не понимая. Словно услышав, в его сторону поворачивается Чанель. - Что. Ты. Такое? – через несколько дней наблюдений спрашивает Бекхен, хотя до этого зарекался даже не подходить к младшему. - Боишься? – нахальная паковская улыбка даже не раздражает, потому что выглядит слишком фальшиво. - Отвечай на вопрос, когда тебя спрашивает старший. - … А ты уверен, что ты старший? Бекхен прикусывает губу – откровенно говоря, он ни в чем не уверен, что касается Чанеля. Потому что под пальцами до сих пор ощущение холодного металла. - Отвечай! – терпение на исходе, нервы тоже. Хочется ударить этого мудака, но получится ли? Пойдет ли у него кровь? Или он только жутко захохочет, схватившись за живот. Черт бы его побрал… - Я Пак Чанель, - вздыхает парень. – Твой одногруппник. Мне 23 и я живу в общежитии. Люблю баскетбол и острую еду. У меня аллергия на корицу. В свободное время я обычно… - Я знаю, как тебя зовут, идиот. Я задал тебе совсем другой вопрос. - Зачем спрашивать, если ты знаешь? Чанель воровато выглядывает из раздевалки баскетболистов, а затем закрывает дверь на ключ. Он использует душ всегда самым последним. И сегодня это привело к решающему действию. - Откуда мне знать?! – Бекхену хочется психануть и расцарапать чужое лицо, будто он обиженная девка. – Откуда мне, черт подери, знать, кто ты такой?! Я знаю, что ты странный, что твои глаза, лицо, тело, даже татуировки – они странные; что ты не вписываешься в… в… - Число студентов? – учтиво подсказывает Чанель, избавляясь от ветровки со изображением университетского символа на спине. - Да какая разница? Ты вообще не вписываешься в… в жизнь! Бекхен не удивляется, когда под ветровкой обнаруживается водолазка. Она не к месту, как и сам Чанель. Но Чанель не тормозит и, взглянув на Бекхена словно в последний раз, стягивает и её. Металл. От ключиц до пояса и по локоть. Тело заковано в металл, словно в броню. Броню, которую невозможно снять. На предплечьях узорчатые татуировки с пентаграммами вместо цветов, а глаза у мыши на шее, кажется, горят желтым. - Это… железо? - Адамант. Чанель разворачивается: вся широкая спина покрыта адамантом. Это даже не броня, а панцирь. Но Бекхена это не удивляет. Все правильно. Самый странный человек во вселенной – закос под супермена. - Что это?! Мать твою, что это?! - Это моя новая кожа. Ты сам сделал её для меня. Что несет этот человек?! Человек ли? Психопат. Ненормальный. И эта железяка наверняка ненастоящая. Но он двигается, словно каркас, реагируя на каждое чанелево движение. Грудь вздымается, когда он дышит, а круглые пластины на плечах словно напрягаются, когда он сжимает кулаки. - Что ты городишь?! Как я мог это сделать?! Ты идиот… Это бред. Так почему глаза Чанеля не лгут? Чанель снова разворачивается спиной. - Возле шеи – там твои инициалы. Это смешно. Но на металле действительно аккуратно выгравировано – BB Titan. - Титан? - Ты дал мне это имя.