Дневник

Все началось с тетради. Куроо Тетсуро - капитан школьной волейбольной команды старшей школы Нэкома – активно копался в сумке, вытряхивая все ее содержимое на кровать в поисках дневника с домашними заданиями и мятных леденцов. Парень разложил все содержимое сумки на покрывале и воззрился на эту кучу вещей пристальным взглядом, но искомое сразу не обнаружил. Куроо сел на край кровати, ворча и разбирая тетради, учебники и прочие мелочи по стопкам. Нет, он никогда не был неряхой, но от частого бега, пунктуальность не была его коньком, в сумке постоянно царил хаос. Внезапно взгляд его наткнутся на незнакомую тетрадку. Обычную тетрадь в черной обложке, никак не подписанную и ничем не отмеченную. Брови Тетсуро удивленно приподнялись. Куроо, словно по-кошачьи, захватил рукой неопознанный предмет и внимательно повертел ее перед собой, разглядывая и всматриваясь в обложку, пытаясь отыскать на ней хоть какие-нибудь опознавательные знаки. Подпись ли или имя и фамилию владельца, хоть что-нибудь – но вещь хранила молчание. «Странно, тетрадь не моя. Не помню, чтобы у меня когда-либо была такая». Парень удивленно заморгал, пытаясь хотя бы предположить, откуда она у него взялась. В голову решительно ничего не приходило. «Да и сама она странная, нигде не подписанная… Подкинули? С другой стороны, что за глупости, кому и для чего понадобилось подкидывать мне тетрадь? Думаю, мне стоит ее открыть и поискать подпись владельца внутри». С этими мыслями Тетсуро откинул твердый картонный переплет тетради, но его вновь ждало разочарование. После очередного детального осмотра, все, на что наткнулись его глаза, это аккуратные канджи на форзаце, гласившие «Дневник». Куроо заметно стушевался. Он всегда был хорошим и добрым парнем, и уж точно не собирался лезть не в свое дело и читать чужие, тем более личные, записи. Парень положил тетрадь перед собой, убрал вещи обратно в сумку, пообедал, сделал домашнее задание, но чертов дневник, лежащий на покрывале кровати, так и приковывал его взгляд к себе, словно магнитом. «Но кто-то, наверное, расстроен, что потерял его… Поди ищет сейчас, бедолага, перерывает все. Нехорошо, если я просто оставлю все, как есть, без внимания. Там ведь, должно быть, все его, или ее, тайные чувства, желания, мечты». Доброе сердце капитана Нэкомы дрогнуло, так как он, с его живым воображением, очень ярко представил себе, как терзается, снедаемый печалью потери, хозяин дневника. Тетсуро вздохнул и вновь притянул к себе злополучную черную тетрадку. «Никому ведь не будет хуже, если я прочту пару листов? Это только для того, чтобы понять, чей же он, и вернуть пропажу владельцу», - утешил себя парень, открывая первую, испещренную ровными иероглифами страницу. Он ожидал увидеть, что-нибудь наподобие: «Дорогой дневник, я тот-то, тот-то.. Я живу в… Сегодня…», но ничего подобного не произошло. Ни имени владельца, ни упоминания класса или школы. Куроо помрачнел от неловкого осознания, что придется грубо вторгаться глубже в чью-то личную жизнь, чтобы все-таки узнать, кому же принадлежат злосчастные записи. Темные глаза уткнулись в ровные строчки, парень погрузился в текст. «Сегодня на тренировке, благодаря ему, все были очень добры ко мне. Никто не пытался как-то принизить меня или высмеять мои способности. Просто он такой человек. Он - лидер, и ему легко удается вести за собой народ и зажигать огни в чужих сердцах. Иногда я вообще поражаюсь, что такой, как он, общается с таким, как я. Это поражает, потому что волейбол – это не тот вид спорта, где ты можешь быть отстранен от всего мира. Приходится обращать внимание на все, уделять его всем тем, с кем ты сталкиваешься на площадке, знать друг друга так, чтобы чуть ли не читать мысли каждого из игроков, и меня всегда потрясало то, что ты владеешь этим умением в совершенстве. Словно тебе подарили уникальную возможность читать чужие мысли. И ты не просто капитан какой-то там школьной волейбольной команды, ты – наш полководец, за которым любой из нас пойдет, не задумываясь». Куроо удивленно и с неверием еще несколько раз пробежался глазами по строчкам. «Погодите-ка… Школьная команда… Волейбол, ее капитан… Речь обо мне?!». Нигде, кроме школы, Тетсуро сегодня не был, значит и случайно украсть дневник незнакомца он тоже мог только там. «Так значит, это кто-то из команды. Но кто?». Парень нахмурился, понимая, что обречен читать дальше, чтобы разгадать эту тайну. Да, конечно, можно было просто принести тетрадь на тренировку, поднять ее над головой и спросить, чья она. Но душу Куроо мучали сомнения. «Да, с одной стороны нет ничего постыдного в том, чтобы вести дневник, но с другой – парни есть парни. А что, если они засмеют владельца дневника? Будут дразнить его потом, и…», - парень потряс головой, отгоняя от себя мрачные картины издевательств и гонений одного из своих сокомандников. «Или, не дай Бог, истинный хозяин дневника постесняется признаться, и его личные мысли могут попасть к абсолютно чужому человеку – и снова издевательства, правда выплывет наружу, и…». Капитан вновь потряс головой, отгоняя от себя все размышления – так и свихнуться недолго. Одним словом, Куроо уяснил для себя, что, во что бы то ни стало, отдаст тетрадь владельцу сам лично в руки, когда выяснит на все сто процентов чья она. «Иногда я смотрю на него, когда он не видит. В школе, когда он идет куда-нибудь со своими одноклассниками, или спешит по делам в студсовет, к тренеру, куда угодно. Временами, на физкультуре, когда мы бегаем на улице, я пробегаю почти вплотную к зданию школы, и тогда можно заглянуть в окно его класса и увидеть немного его плеча, или взъерошенные волосы, или мгновенье его улыбки, если парень, сидящий рядом с окном, наклонится за чем-нибудь очень близко к столешнице парты. Его никогда не сажают у окна, потому что его слишком легко отвлечь. Он любит помечтать, может заснуть на уроке просто потому, что слишком много занимался дома, ибо опять допоздна задержался на тренировке, помогая кому-нибудь из ребят или отрабатывая блок. Знаю, звучит, будто я влюбленный в него школьник, но я глубоко и искренне восхищаюсь им. Мы часто обедаем вместе, и, хотя кажется, что я ничего особенного не делаю, и мы просто разговариваем, в глубине души я очень старательно наблюдаю за ним. Я часто отмечаю, что сегодня он опять пытался уложить свои непослушные волосы, потому что его пряди блестят на солнце от геля, или он забыл погладить рубашку пред выходом, значит, что он либо проспал, либо уронил на себя что-то за завтраком. Он это может. Просто потому, что это Куроо, он такой всегда, с того самого момента, как мы познакомились. Немного взбалмошный, часто кажущийся несерьёзным, но на деле глубоко просчитывающий все внутри. Но, не смотря на отменную логику, все-таки добрый и чуть по-глупому наивный. И это нравится мне в нем больше всего. Эта теплая доброта привлекает». Тетсуро почувствовал, что его щеки заливает предательский румянец, пока он снова и снова перечитывал слова, касающиеся его самого. В том, что хозяин тетради писал именно о нем, парень уже не сомневался. Когда глаза наткнулись на знакомые иероглифы собственного имени, сердце в груди екнуло: «Все-таки обо мне…». В голове капитан отчаянно строил догадки, кто же из парней так хорошо относится к нему? «Тора? Нет, однозначно нет, да и не умеет он выражаться красиво… Инуока? Слишком взбалмошный… Яку? Наиболее вероятно… Кенма?..». Куроо уставился перед собой, неосознанно сжимая страницы сильнее. Да, пожалуй, ему бы очень хотелось, чтобы это был никто иной, как его лучший друг, но это было так же вероятно, как и то, что летом, в сезон жары, в Токио пойдет снег. Козуме всегда был очень замкнут, закрыт, равнодушен, словно вечно находился в своем собственном мире, куда не было хода никому, кроме него. Может быть, поэтому парень и пытался с детства растормошить несговорчивого товарища – таскал его за собой, нарывался вместе с ним на неприятности, увлекся волейболом тоже с ним. Однако капитану всегда казалось, что Кенме мало нравятся его идеи. Он не был уверен ни в чем, но каждый раз, наблюдая за тем, как ради него друг выкладывался на полную матч за матчем, как постоянно пытается поладить с командой и совершенствуется, на душе у большого взрослого черного кота Нэкомы становилось тепло и радостно. Ком нежности к другу распирал его изнутри раз за разом, пока он не понял, что влюблен в Козуме. И нет, не как в друга, и не мимолетно, как уже бывало, а крепко и основательно. «Да ладно, невозможно, чтобы он был его», - вздохнул Куроо, переворачивая страницу. «Перед началом каждого нашего матча, он всегда говорит эту до ужаса смущающую фразу про кровь, бегущую по телу, чтобы питать мозг. Возможно, он даже не догадывается, что эти слова значат для меня. Но, Куроо, неужели ты никогда не задумывался, что если я мозг, который питает кровь нашей команды, то ты – сердце, ради которого я существую, чтобы заставлять его биться? Более того, ты – мое сердце, потому что, сколько бы раз я не размышлял и не думал, что любить парней, вроде, не так-то правильно. Это ты, и я ничего не могу с собой поделать, я хочу, чтобы мое сердце билось и продолжало гореть, сметая все своей верой. Потому что оно такое одно – любимое, доброе сердце». Тетсуро растерянно закрыл тетрадь, в висках бешено стучал пульс, дыхание сбилось, сердце дико сжалось от внезапного и шокирующего откровения – Кенма, это все-таки был Кенма, его всегда такой спокойный и равнодушный в чем-то Кенма любит его. Молоточки в мыслях звенели так сильно, что он просто не мог больше сосредоточиться ни на чем другом. Хотелось читать дальше, узнать все, о чем он думал все это время, все, что он чувствует, все, что он хотел узнать от Козуме все годы их дружбы, но сдержался. Парень растерянно запихал тетрадь в сумку – нужно вернуть дневник. Тренировка школьного волейбольного клуба Нэкома давно закончилась, из раздевалки уже давным-давно ушли даже вечно долго собирающийся Шохэй и Лев, который постоянно путался в собственной одежде и усиленно мешал отчитывающему его за безалаберность Яку, коим, в конце концов, довольный первогодка и был уведен чуть ли не за ухо. Из всего состава задерживались лишь двое – сам капитан и сеттер, растерянно заглядывающий под лавки и в открытые шкафчики. Лицо его омрачало волнение и обеспокоенность, словно он что-то усиленно искал. Тетсуро покачал головой, наблюдая за другом. - Кенма, ты домой-то идти думаешь? - Да-да, иду, спасибо, что подождал, - парень расстроенно вздохнул, наблюдая за руками Тетсуро, закрывавшему раздевалку. Эти же руки взъерошили его, приобняв за плечи, когда они уже отошли от школы, направляясь домой. Козуме выглядел потерянно, он даже не играл в приставку на ходу, поэтому внезапные объятья друга окончательно выбили его из колеи. Янтарные глаза сеттера столкнулись с хитрым кошачьим взглядом капитана, так и прижимающего его к себе. - Кенма, а ты, случаем, ничего не терял? Хотел отдать тебе кое-что. Куроо полез в свою сумку, а на лице Козуме отразился весь спектр эмоций: страх, ужас, отчаянье, надежда, разочарование, шок. - Я… терял, да. Он, дрожа, принял из рук парня тетрадь, замявшись и уставившись взглядом в асфальт, держа темную обложку кончиками пальцев. - Вообще-то, тебе стоит быть осторожнее с такими вещами. Они ведь личные, а их может найти абсолютно кто угодно, и… Я думаю, читать чужие дневники плохо и некрасиво, но… - Так ты не читал?! - на бледном, как мел, лице Кенмы отразилось такое облегчение, что Куроо все же почувствовал легкий укол вины. - Прости, но.. вообще-то… Сеттер резко развернулся, намереваясь рвануть к своему дому со всех ног, покраснев до самых кончиков волос, но сильные руки Тетсуро удержали его за ремень сумки, притянув к себе и сжав в своих объятьях. - Кенма, подожди! Вообще-то, я хотел сказать… Ну, твои чувства.. Они взаимны. Парень вспыхнул еще сильнее, подняв медовые глаза на друга, вновь испытав желание трусливо сбежать, но столкнулся губами с теплыми губами Куроо, который тут же перехватил инициативу на себя, нежно целуя его, чуть неловко и неумело, так же будучи смущенным. Козуме почувствовал его знакомый и родной запах, нежность поцелуя, тепло его рук и расслабился, несмело приоткрывая губы навстречу. Ветер трепал их волосы и развевал в руках Кенмы листы толстой тетради, за которую он так боялся, и сейчас ему впервые было все равно, что подумают случайные прохожие. - Хорошо, что его нашел именно ты… - Только больше не кидай его, где попало… Лев в кустах радостно пихнул Мориске локтем, громко шепча. - Вот видите, Яку-сан, я же говорил, что эту тетрадь надо отдать Куроо-сану! Вы должны мне поцелуй! Либеро обреченно зашикал на парня, закатив глаза. - Лев, ты безнадежен…