Вёльва

Я трогаю небо руками, до костú об него обдирая пальцы. Твердое, как гранитный камень, лучше бы и вовсе его не касаться. Накрепко кузнец умелый сковал синь небесную гвоздьми-облаками с верхним этого мира пределом — черепом древнего Имира-великана. Сюда вели все дороги, по которым нога моя ступала когда-то. Карлы за горным порогом звали. Голоса их звенели набатом. Звали альвы с Кровли высокой, кликали меня ваны и родичи-турсы. Зов этот остёр, как осока, противиться ему не берусь я. С трудом разлепляю веки, мертвого сна неспешно стряхнув долгий плен. Видений жгучие реки прошлого ил несут и поток перемен. В глаза мне внимательно смотрит одноглазый конунг, поднесший свои дары. Я знаю, о чем он спросит. Я вижу былое и как рушатся миры. «Мрачны твои сны», — говорит. Но другого у меня не будет ответа. Верх Мира пред глазами горит, вслед за зимой никогда не вернется лето. Мрачней самой жизни нет сна. Не сыскать и во всех девяти мирах. Больше вам ничего не узнать. Нидхёгга крылья уж месяц закрыли. Пора.