Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Четвёртый день Суббота, 21ое декабря 2019 Яку

Яку фыркнул, заметив покупку Льва, с которой тот закрылся в ванной. Мог бы и повнимательней посмотреть в ящике у раковины: там не только запасные зубные щётки лежат. Ну и ладно теперь. Главное, что он пришёл. Яку принёс с кухни чайник на подносе и оставил его на полу перед котацу. На столике для него не было места среди тарелок. Яку сегодня приготовил рамен. Конечно, не так круто, как его повара, но тоже вполне съедобно. Лев простому блюду обрадовался, поскорее уселся, спрятав ноги под одеяло. Телевизор пытался показывать им какой-то сериал, но Лев рассказывал о своих кошках, по которым успел соскучиться. Яку не было дела до кошек, но смотреть на довольного Льва было приятно. В миллион раз приятнее, чем на рожи в телевизоре. Двоюродная сестра позвонила Яку, когда они уже закончили есть. Приглашала в воскресенье к дяде и тёте на обед. Яку отказался, свалил на простуду и нежелание их всех заразить. Рассмеялся, сказал, что ничего серьёзного и что помощь ему не нужна. Лев на это нахмурился, выключил телевизору звук. — Но я тебя не отвлекаю? — спросила нее-чан. — Нет, — Яку зажал трубку плечом, а сам собрал тарелки, чтоб унести их на кухню. — Мы тут кинцо со Львом смотрим. — А его ты заразить не боишься? — хихикнула она. Лев, понятное дело её фразы не слышал. И продолжения тоже. — Нет, боже, — закатил глаза Яку, унося посуду, — Не надо его ни с какой подружкой знакомить. Нее-чан хмыкнула: — Может, я для себя. — А то тебе мальчик-курьер нужен. Отшутившись, Яку опустил посуду в раковину, Лев принёс что-то ещё, а с кухни не ушёл, приклеился к двери. Да пожалуйста! — Вообще, как там твой швед? То есть британец, ничего я не напутал!.. М-м-м.. Слушая, как нее-чан что-то тянет, Яку подумал, что угадал с переводом темы. Что-то в голосе сестры ему не понравилось: — Ты же можешь мне сказать. Я тебя обижать не дам. ...Я помню. Ну и что. Всё равно пусть знает. Нее-чан, я твоих обид ему не прощу. ...М-м. Он потрепал Льва по волосам и шёпотом попросил принести чайник, чтобы снова вскипятить. Лев вернулся сразу же, но нее-чан уже успела снова переключиться: сватала ему в девушки какую-то новую "классненькую подружку". Яку попытался отмахнуться: какой девушке нужен хромой парень с долгами? Лев и нее-чан друг друга не слышали, но до ужаса одинаково недовольно фыркнули на Яку. Забавные. Нее-чан его немножко отчитала за такое отношение к себе и к жизни, а потом напомнила про вторник. — Я не забыл. Я уже букет заказал. Они там не успеют до вторника разругаться, а то и свадьбы-то никакой не будет? — Свадьбы? — удивлённо вырвалось у Льва. Он тут же прикусил губу, потому что делал вид, что не греет уши. Яку легонько ткнул его кулаком в живот. Свадьба у знакомых, неужели не ясно? Не у Яку же! — Слушай, я совсем ненадолго смогу подъехать, у меня тут из-за простуды завал, ещё и конец года. А-а. Ну вместе подарим? ...Они не обидятся? ...Свадьба в европейском стиле, да? Ничего особенного больше сестре нужно не было, так что он постарался поскорее закончить беседу. Пригласил её и тётю с дядей в четверг в ресторан, когда мало народу, если они так хотят мило посидеть вместе. Когда уже запомнят, что выходные самые занятые дни? Правда, в выходные у Яку были свободные сутки между утренней сменой субботы и вечерней воскресенья, и их он предпочитал тратить на свой собственный отдых, но объявлять об этом родственникам было необязательно. Яку распрощался и, почесав затылок, оглянулся на Льва. Тот выглядел погрустневшим. Они вернулись в комнату, но сериал их больше не интересовал. Яку полулежал на диване и старался выведать у Льва, что его так расстроило. Тот кусал губы и пытался спрятаться в телефон, но Яку притянул котика-переростка к себе, заставив улечься рядом, обнять его и уложить голову Яку на грудь. От поглаживания по волосам Лев сдался: признался, что ему грустно видеть чужие крепкие семьи и они не может справиться с этим чувством. — Я всё ещё обижен на своих за развод. И на Алису. Не за сам развод даже, просто... зачем они утаили это всё? Я до сих пор не знаю, какого чёрта нужно было так делать. Алису, знаете, тоже не спрашивали, но поставили в известность постфактум. И велели ей мне не говорить, почему-то. Она и послушалась. — Чего? — оторопел Яку. Что за семейные тайны? — Ну... Я, возможно, сам виноват, что отдалился от них со своим волейболом. Уже с конца школы меня мало что интересовало помимо игры. Жил в университетском общежитии — очень хотелось быть независимым. Потом жил с парнем. Об этом я им никогда не говорил. Даже Алисе, — признался Лев. — Потом оставил спорт, что им очень не понравилось. Так что домой я не вернулся. Я в самом деле полгода общался с ними только по телефону, приезжал только на дни рождения. Так, в общем-то, продолжалось до лета... хоть и живём все в одном городе. — Подожди, Лев, давай по порядку, — попросил Яку, хотя очень хотелось сейчас же узнать, зачем тот бросил спорт. Бросил. Лев! — и бросил. Как так-то? Лев нахмурился, открыл в телефоне календарик за пятнадцатый год. У Яку неприятно похолодело в груди. — Вот в марте я выпустился из Некомы. Летом вы травмировались... К концу года я окончательно решил, что не буду заниматься волейболом. Да что ж такое? Почему? — И той же зимой расстался с парнем, у которого жил. Вернулся в общагу и пытался совмещать подработки с учёбой, но быстро вылетел из универа. То есть, почти целый год с апреля пятнадцатого Хайба учился в университете и там же играл в волейбол и встречался с кем-то, у кого и жил, сообразил Яку. Про эту его учёбу было написано в резюме, когда Лев пришёл устраиваться на должность курьера, но Яку не обратил на это никакого внимания тогда. — Потом работал где попало и жил где попало, — кивнул сам себе Лев, припоминая свои занятия. Он пролистал год в календаре. — В конце семнадцатого стал жить с одним знакомым, потом мы стали, ну. — Парой, — подсказал Яку. — Ага, — смутился Лев. — И я устроился в Хана Хану. И его потом тоже пристроил туда. Вот. — И про него и этот клуб твои родители тоже не знали? — Да. И Алиса не знала. Мы отдалились, она замуж выходила как раз, когда вы получили травму, и мне было не до неё и не до чего вообще. Думаю, обиделась. Так что с тех пор все жили сами по себе. — Но разве это не нормально? Все начинают жить свой жизнью после школы... — Яку-сан.. — Мне не нравится, что ты себя одного винишь. Они пытались сами сблизиться, давали советы? Лев помотал головой. — Но я тоже не беленький и пушистый тут. В общем, я не знаю почему, но прошлым летом они втихаря развелись. В конце осени я очень много ссорился с.. со своим вторым парнем. Я собирался расстаться с ним. Из-за измен. В клубе начали делать намёки, что мне стоит работать не только официантом. В декабре мы с вами встретились и я вам наврал. На самом деле я занёс своему терапевту полученные результаты, отрицательные, к счастью. На права сдавал — хорошо шла учёба. Я подумал, что надо цепляться за то хорошее, и сумел уйти из клуба без особых потерь. А! Перед нашей с вами встречей у больницы тогда... За несколько дней до этого я и узнал, что мама и папа развелись. Я хотел приехать домой, я совсем забыл, что Алиса живёт с мужем в своём доме! Я ехал назад к семье. Без звонка. А наш дом был просто больше не наш. Они с лета успели его продать — отец продал. И там уже жили другие люди. И это было для Льва предательством. Виноват ли он в том, что отдалился от них? Заслужил ли за это такое отношение? Яку сомневался. Могло быть что-то ещё. — Я пытался выяснить, в чём дело. Первое: Алиса сама ничего не понимает, ей ничего не объясняют. Второе, мама теперь живёт у своей родственницы. И на вопросы отвечать не хочет. Серьёзно, меня колошматит от её "ну что уж теперь". Я боюсь, что сорвусь и накричу на неё, если ещё раз это услышу. Я перестал спрашивать. И третье: отец. Вообще отказывается со мной общаться. Только со мной, с Алисой общается. Четвёртое, самое возмутительное для Тенмы — это муж Алисы — то, что наш с ней отец сам занимался продажей дома и никто из нас, детей, наследников и вообще-то тоже собственников, и мама! — никто денег за свои части не получил. Я бы понял, если бы кто-то из родителей завёл любовника. Но нет же. Они продолжают жить, как будто никакой семьи не было. Я не понимаю, что это. Но это больно. И я не знаю, зачем они так со мной. Да и с Алисой. И.. и мне кажется, что я чем-то виноват. — Да почему ты-то виноват?.. Разве Алиса тоже не начала жить своей жизнью? При чём тут ваша собственная жизнь? — Жизнь не знаю при чём. А вот отец не общается именно со мной. — Это нечестно, — обиделся за своего кохая Яку. — Может, мне поговорить с Алисой? — Она правда ничего не знает, — повторил Лев. — Тенма очень её любит, он не хочет, чтобы она расстраивалась из-за этого. Он пытался выяснить, в чём дело. Но ему тоже не отвечают. Он ничем не смог помочь. Подстава какая-то! Знать бы, что с той стороны баррикад. Не могут же взрослые люди ни с чего устроить такой неадекват? Или они ждали, пока дети вырастут, чтоб не травмировать их разводом, если, к примеру, отец и мать Льва уже давно не любили друг друга? Но зачем в тайне? И деньги за дом!! — вот это сильнее всего бесило Яку. — Я уже не знаю, что думать. Я устал от них, — признался Лев. — Я придумаю что-нибудь. На счёт дома, — пообещал Яку. — Мне не особо важны деньги. Но они нужны семье Алисы. И маме. Мама могла бы где-то жить сама и, может, устроить личную жизнь! Но она вообще ничего не хочет делать. Чувствую, будто меня держат за тупого ребёнка, пред которым необязательно отчитываться за свои действия. Яку притянул Льва к себе, поцеловать. Нос у него был холодный. Яку предложил вернуться за котацу и согреться. Лев неохотно от него отклеился. Мёрзнуть было нельзя, чтобы не простыть сильнее. Яку поменял сегодня резинку в окне, но этого было мало, чтобы утеплить комнату. — В общем, семьи у меня, по-моему, нет, и жилья тоже, — сложил руки на столе Лев. — Мальчик-курьер — это вы правильно сказали. — Ну знаешь!.. Не обижайся. Я сказал это сестре, чтоб отстала со своими девочками. ...Я не хотел говорить ей о нас с тобой по телефону. Мне кажется, лучше в глаза сказать. Чтобы точно знать, как она отнесётся к этому. Лев удивился: — Но вы вообще не обязаны ей говорить! Яку помолчал, перебирая в уме весь разговор, раз уж они вернулись к началу. Оставалось две темы. Первую Лев, кажется, проигнорировал, а о второй пытался умолчать... — Её девочек обычно отпугивает то, что у меня есть долги. Они небольшие, они выплачиваются, потому что в ресторане всё стабильно — а долги это кредит за ремонт. Я тебе летом говорил про продажу машины, но этой суммы на всё не хватило. Так вот, ресторан за прошлые два года ещё ни разу не был в минусе, а сейчас к концу этого года даже выходит в ещё больший плюс. Так что я эти долги выплатил уже почти и не считаю, что они у меня есть. Но они есть и мне стоило сразу тебе о них сказать. — За-зачем? — снова не понял его Лев. — У меня тоже почти ничего нет. Есть квартира, но сдаётся, и я не могу в ней жить. Рестораном я управляю, а не владею, как и домом тоже. Меня не усыновляли официально, оформляли какую-то там частичную опеку. Так что я не наследник, хотя нее-сан от ресторана отбивается изо всех сил, ей этот бизнес не по душе, и она всегда говорит, что ей вполне хватит получить в наследство тот, второй дядин дом. Который возле Некомы. А ещё дядя помогает с бухгалтерией. А ещё где-то в природе существует мать Яку, у которой может что-то быть, чтобы передать ему в наследство. Но сейчас по факту у него есть только своя квартира, которой он не может пользоваться. И оплачивать всякие комуслуги тоже не сможет, если вдруг у него отберут ресторан. Дядя и тётя — это не родные мамочка и папочка, от которых дети обычно — как Лев — ждут защиты и помощи. Яку от своих невольных опекунов никогда не ждал, не смел. Он был страшно удивлён их помощи после сломавшей его жизнь травмы. И если бы эти люди вдруг устроили такую же хрень, как родители Льва, например, отобрали бы у Яку ресторан — он был бы до смерти разочарован. Раньше, до травмы, не удивился бы. Но не теперь. Льву было страшно, и Яку его понимал. Мир был жутко нелогичным: нужно было уметь полагаться лишь на себя, но и взаимовыручка в нём тоже существовала. Яку решил, что следовало помнить об одном: никакой сверх-справедливости нет, сплошной микс из человеческих факторов. Сегодня везёт, завтра нет, успевай приспосабливаться, если хочешь жить. А чтобы не проворонить огрызочки удачи — не теряй связи с людьми. Они в самом деле могут помогать. Лев был младше, но уже по-своему успел набить шишек. Учить его жизни явно не было необходимости. Самым лучшим было не отпускать друг друга и постараться согреться в этой холодной зиме теплом друг друга. — Волейбол-то ты почему бросил? — задал Яку второй мучающий его вопрос.