Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Суббота, 1ое февраля Яку

Лев оставил пакеты у двери в квартиру и бочком протиснулся в кабинет. Улыбался, как дурачок, а потом оглядел Яку и насупился: — А где водолазка?! Не выдержав, Яку расхохотался. Так и знал!! И чего она ему так понравилась утром? Но как же льстило, до внутреннего бесстыдного визга льстило, что один вид Яку мог так завести Льва и выбить ему почву из-под ног. — Отдыхает дома, — улыбаясь, Яку сложил руки вместе и устроил на них подбородок. Лев сел с другой стороны стола от него. Осторожно спросил: — Н-не в стирке? — Нет ещё. — Й-йес, — выдохнул Лев. И тоже посмеялся. Посмотрел на бумаги перед Яку: — Чего делаете? Яку сверял расходы по всем их личным тратам. Лев заинтересовался и несколько минут они потратили на подсчёты. — Я кстати всё. Клуб, а потом до зарплаты на нуле, — глупо улыбнулся Лев. — Зарплата десятого, — вздохнул Яку. — Нам надо урезать траты. Мы чёт разошлись. — Но в клуб мы всё равно пойдём! — Конечно. От клуба и от любых походов Яку не собирался отказываться. Хотелось набраться впечатлений, чтобы было о чём думать, когда он приляжет в больничку. Ему будет страшно хотеться гулять ещё и это станет одним из мотивирующих стимулов заниматься противной гимнастикой. О моменте самой операции он пока старался не думать. — Я предлагаю не пропускать обеды в ресторане. И... покупать цветы раз... ну, два раза в месяц, — поводил по цифрам ручкой Яку. Лев хихикнул, но кивнул. Подумал. — Воды много налили, да? — А куда деваться? Ладно, наэкономим ещё, пока я буду в больницах валяться. Это всё ещё кололось, но Лев его спас, сам настоял на подробном перечислении, что оставить, а что ещё урезать из их трат. Яку облегчённо улыбнулся: — А то мне хочется тебе всё-привсё оплачивать. — Это ж надо так влюбиться! — цокнул языком Лев. Яку сделал вид, что сейчас швырнет в него ручкой, а вот Лев уклонился по-настоящему. Хотел крутануться на стуле, позабыв, что вертящийся стул был только у Яку, а сам он сидел на простом. Свалился конечно же. И остался лежать. Яку подождал немного, а потом позвал. — Котик? — Аи? — отозвался Лев. — Ты там на лапы хоть приземлился? — Не знаю, — послышался грустный вздох. — Почему это? — не спешил проверять лично Яку. — Я лежу без сознания и ничего не вижу. Мне нужно искусственное дыхание! — Ути, бедный. Ну иди сюда, я тебя поцелую и всё пройдёт. — Это даже с племяшкой не срабатывает!! — очень громко для лежащего без сознания возмутился Лев. — А это? — Яку легонько пнул его ногой по ботинку под столом. — Ой-ой-ой, — жалобно завопил Лев. Но не встал. — У тебя нездоровая любовь к полу в кабинете! — Лечите меня!! В конце концов из кабинета они ушли, Лев отвёл его в квартиру, показал покупки и похвастался скидкой на жидкое средство для стирки, да ещё именно то, какое надо. Яку его поцеловал за такой трофей. Было решено переодеться в домашнее и немного отдохнуть перед ужином. Отдых предполагался на диване с простыми поцелуями и ничего не предвещало, но Лев не выдержал. Попросил надеть чёрную водолазку. И снова смотрел, как... Яку сглотнул. Лев будет играть с ним, как кошка с пойманной мышью. И почему-то ни слова против не нашлось. Яку, ещё не надевший ни футболки, ни домашних брюк, в белье и носках только, прошёл к позвавшему ему Льву в не-комнату, протянул руку за своей водолазкой. Надел её под жадным взглядом Льва и, едва справившись, был смят в беспорядочные объятья. — Фетишист, — поморщился грубому поцелую Яку. — Я разве не говорил, что вы — мой фетиш? — облизнулся Лев, но сжимать его перестал, огладил всё тело со спины, сжал бёдра под самыми ягодицами. Яку, целиком прижатый к нему, выдохнул в рубашку на его груди, касался её носом и чувствовал, как заколотилось его собственное сердце. Лев моментально разгорелся желанием и самого Яку это возбуждало не меньше. Целуя и продолжая руками сжимать его то за задницу, то за плечи, из не-комнаты Лев увёл его в пустую дальнюю комнату, где ничего не было, но предполагалась кровать. А пока и без кровати Яку захлёбывался в его жадных поцелуях, и эхо от пустых стен будоражило сознание. Он полностью поддался этой волне и позволил ей накрыть себя с головой. Лев утащил его подальше, чтобы никто не отнял, не увидел вожделенное сокровище. Именно здесь, в пустоте, Яку оказался прекраснейшим произведением искусства для единственного зрителя и обладателя, которому позволялось делать с ним всё, что вздумается. Лев едва давал себе секунды, чтобы рассматривать его, но Яку безошибочно определял, когда тот смотрел — упивался его видом, отчего-то срывающим ему крышу. Он, Лев — сам, точно сбежавший с иллюстрации прекрасный принц из сказки. В его руках Яку чувствовал себя бутоном розы, который сминали и терзали, но неведомым образом сохраняли целым. Поцеловав его особенно долго, Лев вдруг замер, остановился на минуту. И взгляд его больше не метался по телу Яку так беспорядочно. Лев наконец понял, что вожделенное сокровище не исчезнет вдруг, приковано к нему желанием и не имеет никаких сил уйти. Яку млел, принимая его ласки, больше не хаотичные, более осмысленные теперь, направленные на удовлетворение не только ненасытного Льва, но и желания самого Яку. Лев целовал его, задерживал руки на пояснице, теперь нежно-нежно царапая кожу, срывал с губ стоны и с такой любовью заглядывал в глаза, что хотелось раствориться в нём без остатка. Наконец, он оттянул вниз воротник и вылизывал его шею, оставлял на ней укусы и присасывался к коже. Наверняка хотел этого ещё утром, но не смог отцепить руки от плеч. Яку зашипел от укуса, обжёгшего шею болью, отклонился от поцелуя, посмотрел Льву в зелёные глаза. До чего красивый!.. Пусть кусается, пусть хоть съест, ничего для него не жаль! Лопатками Яку упёрся в стену, и Лев задрал на нём водолазку до самой груди, теперь вылизывал соски и смотрел, неотрывно смотрел. И Яку не мог оторвать от него глаз, загипнотизированный его восхищением, слушался каждого жеста, и, отвернувшись к стене, снова искал его взгляда через плечо. Лев вылизывал и покусывал ему поясницу, мял руками задницу, заставляя Яку плавиться и вжиматься в стену. Тот вдруг осознал, что не было никакого хаоса в его бешеном напоре — каждый жест, каждое касание были направлены на его возбуждение, Лев изучил его до малейших деталей и теперь умело пользовался, распаляя его до предела. Он приспустил ему трусы — Яку совсем перемкнуло; сейчас же захотелось, чтобы Лев вставил в него немедленно и отымел тут, у голой шершавой стены. Заскулив, Яку вжался лбом в неё. Будто читая его мысли, Лев развернул его к себе, и Яку снова ударился лопатками о стену, не сдержав вырвавшийся с воздухом стон. Ещё один взгляд в глаза был словно молния, заставляющая замереть на месте, позабыв, как дышать — и Лев присел перед ним, прижался щекой и вдохнул его запах через бельё. Он сидел на коленках и всё равно дотянулся снизу — рукой поддел край водолазки и направил вверх, к самому лицу, чтобы Яку зажал ткань зубами, открывая Льву вид на свои грудь и живот. Трусы в этот момент слетели с него вниз, чуть задержались у колен и упали на пол. Яку переступил, и Лев отбросил их, не глядя, рассматривал его снизу вверх. Яку крепко держал край водолазки во рту, руками зарылся в волосы Льва и провёл по шее, перебирая подушечками пальцев по коже, притянул его к себе ещё ближе, прося не останавливаться теперь. Идея с бантиком на шею не казалась такой уж бредовой, потому что сейчас Яку понял, что ему до смерти нужны чулки к этой чёртовой водолазке. Их страшно не хватало, с ними бы сорвало последние тормоза, сдерживающие весь напор Льва. Он красивый, — пронзило Яку. Не только для влюблённого в него парня. Лев заставил его самого чувствовать себя красивым, нереальным, невозможным. Это чувство его пригвоздило к стене, Яку мог лишь сдавленно постанывать, проваливаться в бесконечные ощущения и забывать двигаться. Он наклонился, оперся на плечи крепко держащего его Льва, поясницей и задницей упирался в шершавую поверхность стены, застонал, ловя воздух пересохшими губами, и выпустил ткань. Нижний край водолазки скользнул вниз, прикрыл живот перед глазами Льва. Тот на секунду посмотрел вверх, горячо выдохнул носом и принялся двигаться быстрее, вызвав уже не стон, бесстыдный крик. Лев отсасывал и Яку глубоко пихался ему в горло, ничего уже не понимая, не видя, дёрнул его рукой за рубашку, чтобы немедленно расстегнул. Совсем согнулся над ним и вцепился в его спину, комкая белую ткань. Сдавленно вскрикнул и, кончив Льву на грудь, сразу же потерял равновесие! Яку едва не свалился на Льва — тот чудом его придержал и они осели на пол, пытаясь отдышаться. Но теперь нападать решил уже сам Яку, пусть у него почти не осталось сил. — Йкусан!.. — Ещё скажи, что не этого весь день хотел, — не дал ему останавливать себя Яку. Хотел смотреть? Пусть смотрит. Яку тоже умеет втягивать щёки и водить языком по члену, единственному, побывавшему у него во рту, любимому, сладкому! Словно в страдании Лев наморщил лоб, сразу же сбился с дыхания и кончил до огорчения быстро, не дав наиграться, когда запал Яку ещё только нарастал!.. А вот силы вдруг кончились. Он прикрыл глаза и совсем пропустил, как они лежали на татами в пустой комнате, как Лев потом отнёс его на диван и вытирал полотенцем. Наверное, вытирал. Откуда-то же оно взялось рядом?.. — Яку-са-а-ан, — позвал Лев словно издалека. Яку моргнул. Надо же было так провалиться! — Я тебя люблю, — он прикрыл глаза, понимая, что сейчас заснёт. Прямо в таком виде, весь всё ещё невозможно красивый и размазанный на диване. Безобразно утопающий щекой в подушке. Тот ещё видок у него, должно быть! Яку обессиленно хихикнул над собой и снова закрыл глаза. Лев дал ему ещё десять минут, а потом не выдержал и полез целовать в щёки и скулы, заставляя улыбаться от приятного тепла. Водолазки на Яку уже не было. На нём вообще были только носки, голый Лев и плед. Он тихонько застонал и приподнял голову: — Какой сегодня день? — С утра была суббота. — Нгх. — Яку-сан, вы в порядке? — Нет. Я слишком сильно соскучился. Больше никогда не уходи, — попросил Яку. — Ох-хо, как же вы будете без меня в больни... — Ну фу!!! — возмущённо заткнул его Яку. Лев прикусил язык и виновато улыбнулся. Тогда Яку сдул ему в лица чёлку, прощая. Хрипло спросил: — Что это было там? — Что-то прекрасное, — не раздумывая, ответил Лев. Опустил ресницы и снова коснулся губами его щеки. — А почему такое утомительное? — Яку слабо обнял его за голову и уронил руку обратно на постель без сил. — Блин, я сейчас умру... — Низя, нам ещё в клуб. Вы же пойдёте? Лев щекотно поцеловал его в ухо и Яку, поёжившись, пискнул. Посмотрел на него. — Для начала я поужинаю. И ты тоже. — Давайте вместе поужинаем. — Отличный план. Ничем не отличается от моего, — кряхтя, Яку всё же сел. Лев тоже попытался, но упал в подушку. Смеясь, вытянул руку на лоб Яку: — Что за слабость? У вас не температура? — Нетушки, я больше болеть не согласен. — А чего вы так устали тогда? — Меня подбили в самое сердце, — убеждённо ответил Яку. — О-ох. Кто посмел? — огляделся Лев. — Хм... не знаю даже. Они оба посмотрели на Пушинку и кивнули, определив, что преступницей была явно она. — Казнить, — безжалостно определил наказание Лев. — Но она же кошечка. — Тогда помиловать. Дело закрыто, суд удаляется на ужин! — Всем встать, суд идёт... на кухню, — смог подняться с дивана Яку. Отправился точно к цели, но передумал и сменил маршрут, чтобы умыться и привести себя в порядок. Лев слонялся за ним хвостиком и повторял любое движение, дурилка. Любимый. За ужином Яку понемногу пришёл в себя и теперь его смущала и напавшая на него слабость физическая и собственная, абсолютная — перед Львом. — О, нет, — Лев принялся заверять его, что он самый прекрасный на свете. Нгх!! Слова ещё больше смущали, а когда Лев давал понять своё восхищение взглядами, и поцелуями, и этими его касаниями, боже, Яку просто терял сознание. — Я тебя люблю, — повторил он и удивился: — Почему мы почти не говорим это в сексе? Это же так прекрасно. — Я стесняюсь, — очень быстро ответил Лев. — Ты? — не поверил Яку. Лев посмеялся вместе с ним, прижался носом к щеке и щекотно выдохнул через нос. Яку отфыркнулся и чмокнул его в ухо. — Нет, серьёзно, я должен тебе это говорить! — Но вы говорите! Да я и без слов вижу. У вас в глазах написано во-о-от таким шрифтом, — Лев показал размер во весь размах обеих своих длиннющих рук. И снова обнял Яку, обернув их все вокруг него. — В меня столько не вместится. — В вас целая моя вселенная вмещается, — заверил его Лев. — Ты... — М-м? — Котик ты, — сказал ему Яку. — Не чучело? — Нет. — И не жопа? — Сказал же, котик! — Ещё скажите, — просил Лев. — Я и так каждый день говорю!! — Яку взвыл. — А мне мало, — продолжал лезть с глупыми чмоками в щеку Лев. Яку вырвался от него, отпихнул, притянул к себе за голову и зажал его лицо в ладонях. Сердито рассмотрел, сжал Льву щёки. Морда. — Выходи за меня? — сказал морде Яку. Нахмурился. Лев фыркнул от смеха. И опять, опять ничего не ответил. Да почему, блять? Пришлось вернуться к курочке, нежнейшей, надо сказать, курочке с овощами, и доесть ужин, после которого силы к Яку снова вернулись. Он просто голодным был! После Лев, как и обещал, занялся выбором одежды. Серьёзно рассматривал всё, что было в его шкафу, бегал туда-сюда с вешалками, прикладывал к Яку его рубашки и улыбался, поправлял свою сбившуюся чёлку и, не осознавая того, тем самым пускал новые стрелы в сердечко Яку, красивый. И так уже фарш из этого сердечка давно. О-ох, что ж ты делаешь, Лев. — Что же ты со мной делаешь, — выдохнул Яку. — Наряжаю вас, — улыбнулся ему Лев. Убрал очередную вешалку, вернулся к одному из ранее отобранных вариантов и кивнул: — Никаких бантиков. — Можешь купить мне чулки, — неосторожно сорвалось с языка у Яку. Лев замер, он тоже замер, покусал губы и хмыкнул: да, именно это он и сказал. — Кружевные? — не верил Хайба. — С бантиком, чёрт. Яку представлял плотные и, чего уж там, чёрные. Но какая разница вообще. Он сердито отвернулся, и Лев обежал его вокруг, сунулся лицом к лицу, трогательно ткнулся кончиком носа о нос и заставил посмотреть в глаза. — А говорили, нарядам — предел. — Совершенству нет предела! — подбоченился Яку. — Ура, больше не смущаетесь, — солнышком жмурился Лев. — А насчёт чулков я подумаю! — Й-й-й!! — от возмущения Яку пихнул его в живот. Подумает он!! Хохотнув, Лев сложился пополам, но вешалку из рук не выронил. Положил одежду на диван, чтобы Яку одевался, но потом вдруг вспомнил, что давно нужно сменить всё постельное бельё. — Вернёмся и в чистенькое сладко спать! — настаивал он. Яку согласился возиться пододеяльниками. Лев помогал держать углы, как они уже наловчились вдвоём, а потом вставал, поднимая одеяло вверх — Яку оставалось только подёргать его, чтобы пододеяльник на него хорошо сел. Какой удобный рост у Льва в самом деле. Ещё б о косяки дверные не бился головой, цены бы ему не было. Закончив, Яку поцеловал его в макушку (он смешно наклонился) и повернулся к своему наряду. В этот раз брюки, и даже с рубашкой. Лев не настаивал на смене его стиля. Яку однажды страшно опостылели футболки, когда он ещё играл в волейбол: на площадке футболки, дома футболки, спать — тоже в них. Ещё и гулять? И он почти насовсем ушёл к рубашкам. Одевшись, Яку обернулся. Лев стоял в не-комнате в брюках и тонком пуловере, застёгивал ремешок часов. Вспомнил что-то, отвёл их повыше на руке. Выбрал на стеллаже парфюм и капнул на запястье. Растёр, стряхнул часы ниже, они красиво легли на руке. С тихим звуком Лев открыл металлическую коробочку с крышкой, достал и надел перстень. Примерил браслет, но положил обратно. Наморщил лоб, вынул ещё что-то маленькое, задумчиво подёргал себя за мочку уха, нахмурился и вернул вещичку назад. Закрыл коробочку и, не глядя, отодвинул её, красиво вытянув пальцы, наверняка даже не задумывался о своих движениях. Отошёл, скрывшись за сёзди. Затаивший дыхание Яку облизнул губы, молчаливо дожидаясь, когда тот снова вернётся. Лев показался со своей цепочкой на шее, заметил, что за ним подглядывают, улыбнулся. Пригляделся к Яку и рассмеялся, вышел к нему: — Вы пуговицу пропустили. Так не пойдёт! Яку чертыхнулся, пришлось всё расстегнуть и застегнуть рубашку заново. Лев в коридоре у зеркала поправлял причёску. — Если хочешь, можно одно зеркало убрать к тебе. На его место поставить вешалку, и тогда получится открыть проход в не-комнату сбоку, из коридора. Не надо будет обходить телевизор, чтобы попасть в неё из зала, — предложил ему Яку. Так он не сможет за ним подглядывать с дивана, конечно. Но ему почему-то живо представилось, как он сможет видеть его утренние сборы, пока будет лежать когда-нибудь в спальне на их новой кровати. А Яку будет, ещё как будет лежать там после своей операции. Прекрасная мотивация, просыпаться в таком состоянии по утрам, чтобы видеть, как тихо и сосредоточенно Лев собирается, если не отвлекать его разговорами. Яку очень этого хотел. Он подошёл ко Льву и мягко потянул под локоть, поднял к своему лицу его руку и приник кончиком носа к запястью. Вдохнул аромат, поцеловал кожу. — Яку-сан, — Лев взял его ладонь в обе своих, сложил их лодочкой. Так красиво. — Не отпускай, — улыбнулся Яку. — Ни за что, — пообещал Лев. — Вы боитесь, что я телевизор сшибу? — Хе-хе, нет. Разве так не будет удобнее? Лев улыбнулся с растерянным видом и пожал плечами. Ему было всё равно, он не хотел создавать лишних хлопот и наверняка готов был клясться, что и в шалаше будет чувствовать себя прекрасно. Лишь бы рядом. — Какой ты невозможный, — Яку улыбнулся ему, притянул к себе, мягко обнимая Льва, чтобы поцеловать. — А вы, вы вообще себя видели? — в ответ сверкнул улыбкой Лев. — А что со мной не так? — Вы невозможно красивый, от макушечки и вон, до носков, — Лев кивнул вниз на ноги, Яку посмеялся на это, а он продолжил: — И глаза у вас. — Что? — Нереальные. Цвета кофе с молоком. Ни у кого таких нет. Яку сделал вид, что закашлялся, скрывая смущение, но потом снова повернулся к нему. Лев мягко улыбался и продолжал держать его за руку. Яку шагнул к нему и обнял, устроил подбородок у него на груди, вглядывался в его лицо снизу вверх. — А у тебя — цвета моего счастья, — просто ответил он.