"Счастье в Незнание"

— Вон отсюда, ублюдки! Я сказал — проваливайте! Пошли прочь!!! Он кричал, но они не уходили. Вместо этого один из малышей что есть силы ударил его по голове тяжёлой палкой. Незнайка упал, не веря тому, что только что произошло. Неужели всё это на самом деле?! Неужели всё действительно кончилось?! Торопыжка, Ворчун и ещё несколько ребят выволокли его на улицу, бросив лицом в мутную лужу. Незнайке было безумно больно, больно не столько физически, сколько морально. Как они могут так поступать со своим другом? Пускай и бывшим, но другом? Это ОН во всём виноват. — Привет, Незнаечка. Поди, не ждал встречи? — этот знакомый голос, тягучий, перемешанный с чавканьем. Подняв голову, коротыш увидел перед собой Пончика. Это всё ОН... Зачем нужно было забирать его с Луны? Для чего они с товарищами притащили на Землю этого негодяя? Поначалу всё было нормально: Пончик, казалось, смирился со своей прежней ролью, вёл себя тихо и смирно. Но это продолжалось недолго. Мы не запомнили день, когда Толстячок предложил первую сделку, как и то, что было её предметом, но с этого момента всё изменилось. Конфеты, сироп, газировка, затем мебель и машины. Медленно, точно в болоте, мы начали увязать в этой новой незнакомой игре, прозванной "рынок". Мы продавали, покупали, меняли, всё глубже погружаясь в пучину собственной жадности, пока в один прекрасный момент не осознали, что остались ни с чем. Единственным полноправным хозяином Цветочного Города стал Он. Его Высочество, Господин Мэр, Наистройнейший — только так отныне разрешалось именовать этот кусок дерьма. Конечно, некоторые пытались сопротивляться, однако дубинки полиции и новое оружие, разработанное Винтиком и Шпунтиком, быстро умерили их пыл. Да, вы не ослышались: наш городок ощетинился черно-белыми будками и шлагбаумами, перекрывшими подступы к дворцу его Сиятельства. А сейчас этот ублюдок стоит перед ним… — Чего тебе нужно, тварь?! Но не успели последние слова слететь с его уст, как чья-то нога опустилась на его спину, отозвавшись страшной болью. — Ай-я-яй... Мне ничего не нужно. А вот ты, разве тебя не учили, что долги нужно отдавать? Пончик очень изменился. Будучи и раньше толстым, сейчас он раздулся до невероятных размеров. Лицо стало походить на воздушный шарик, обрамлённый бахромой из оплывших щёк и свисающих подбородков. Ног и рук было практически не видно из-за огромного брюха. Конечно, с таким телом он не мог передвигаться, но неутомимые механики собрали для него передвижное кресло с кучей щупалец, бесконечно пихавших в эту бездонную бочку разнообразные сладости и заливавших их сиропом. Винтик и Шпунтик, Ворчун, Молчун... Многие малыши перешли на сторону нового лидера. И первым был... — Скажи-ка, Знайка, сколько нам должен этот оборванец? — крохотные поросячьи глазки повернулись в сторону первого помощника. Как всегда безупречный, в гладко выглаженном чёрном костюме и очках, этот Малыш раньше всех осознал, какую пользу может принести новый порядок — не зря же его называли "Профессор". — Один миллион сто тридцать один сантик. — Ну, что пялишься? Давай деньги, или нам придётся продать твой домик кому понадёжнее. — У меня нет денег, но я отработаю. — Уже не отработаешь, — прочавкал толстяк. — С сегодняшнего дня ты уволен, на работе можешь не появляться. — Но у меня же жена?! — попытался ухватиться за последнюю соломинку парень. — Можешь не беспокоиться, о ней я тоже позабочусь. Незнайка застыл, его точно парализовало. Последние слова Пончика острым ножом полоснули его по сердцу. Ведь они с Синеглазкой по-настоящему любили друг друга. Ради него она переехала в Цветочный Город и осталась с ним даже после того, как власть узурпировал гнусный сладкоежка. Синеглазка была единственным смыслом его существования, единственным, что удерживало от прыжка в пропасть отчаянья. — Ты её не получишь! — рявкнул малыш в оранжевом галстуке. — Она никогда не будет твоей! — Ха-ха! Видел бы ты её вчера ночью. Или позавчера... "Не будет моей"? Эта спермохлёбка уже год как со мной трахается. Он замолчал, приглядываясь к реакции Незнайки, а тот словно в бреду обернулся назад. Она стояла у порога, не имея смелости посмотреть в его глаза, даже вымолвить слово в своё оправдание. — Шлюха!!! Как ты могла?! С этим мерзким куском жира?!! — А чего ты хотел? Неужели, и правда, думал, будто я держу на работе такую бездарность просто так? По испачканному лицу потекли слёзы. Конечно, он знал. Пускай и не верил. Когда несколько месяцев назад Синеглазка пришла домой с синяком под глазом, он слепо согласился с тем, что она ударилась об косяк. И до этого... Её бесконечные отлучки, консилиумы, совещания — конечно, ведь она личный секретарь самого господина Пончика. Чего больше в нём теперь? Злобы или сожаления? Глядя на эту милую малышку, испуганно опустившую лицо, Незнайка не мог не думать о том, что всё ещё её любит. Разлука ранила его сильнее, чем измена, сильнее, чем шутки мерзкого жирдяя, со смаком рассказывающего "как она стонет и как заглатывает". — Я не позволю… Но ему даже не дали договорить. Ещё один удар дубинки, и бездыханное тело коротыша подхватили те самые «братцы», с которыми он некогда дружил. Его просто избили, бросив прямо на свалке, оставив наедине с болью и отбросами. Дождь лил как из ведра. Огромные капли, точно бомбы, падали с неба, с оглушительным грохотом рассыпаясь фонтанами брызг. Гроза. Он шёл уже несколько дней, всеми покинутый. Сейчас Незнайка напоминал бродягу. Их он видел однажды на улицах Лунного города. В разорванной рубашке, без куртки и галстука, в дырявой шляпе и насквозь промокших туфлях. Он шёл по колено в воде, тешась бесплотной надеждой найти хоть какое-то укрытие. Где-то здесь должен был быть домик Пульки. Охотник никогда не отличался гостеприимством, но был крохотный шанс, что этот нелюдимый бирюк приютит старого друга: ведь даже став главным поставщиком дичи для его Высочества, Стрелок не утратил чувства собственного достоинства, не скатился в раболепство как некоторые. Незнайка продолжал идти, с трудом передвигая ноги, пока внезапная встреча не приклеила его ноги к земле. Высокая трава, покрытая каплями росы, уступила место лопуховым зарослям. Прекрасное место, чтобы переждать непогоду, но малыша интересовало не это. Чей-то крик. Сдавленный, больше похожий на хрип. Знакомый, очень близкий, милый его сердцу. Синеглазка? Но было уже поздно. Гром дождевых ударов по листьям лопуха исчез, заглушенный грохотом истинного грома. Незнайка вздрогнул, все его прежние горести улетучились при виде нового несчастья. Стебель полыни, согнувшийся под весом чьего-то тела, мёртвого, бездушного, пустого. Он отвязал верёвку, снял её, положил на землю, прижимал к себе, пытаясь согреть, вдохнуть хотя бы крупицу жизни. Но тщетно. Ни поцелуи, ни объятья не в силах противостоять неумолимому року. То, что мертво, нельзя вернуть из небытия. Синие глаза, навсегда застывшие, и солёные бороздки вниз. Это сделал Пончик?! Она плакала перед смертью?! Этот урод заставил плакать его жену, а потом убил? Нет, во всём виноват только он сам... Молчаливо глядел на её унижения, презирая и ненавидя, а в самый трудный час сбежал, бросив девушку, отдавшую ради него всё: гордость, доброе имя, свободу и даже собственную жизнь... Незнайка взвыл, пытаясь перекричать грозу, будто грому есть дело до его рыданий. Любовь, ненависть, отчаянье и ужас слились в этом зверином вопле, ушедшем в небеса. На третий день пути он, наконец, вышел на полянку, обрамлённую полевыми цветами. Это были маки. Пулька всегда любил маки, их бутоны цвета свежей крови и сладкий дурманящий аромат. Отворив незапертую дверь, Незнайка вошёл внутрь. Охотник, видимо, был в отъезде, поэтому малыш первым делом бросился к холодильнику и принялся с жадностью уминать всё, что попадало под руку. Ему не было страшно. Теперь он ничего не боялся. Похоронив Синеглазку, вместе с ней он закопал все свои чувства. Остались только боль и ярость, излечить которые можно лишь местью. Незнайка знал как. В кармане девушки был блокнот, в нём — код от сейфа, в котором Пончик хранил долговые расписки и деньги. Будет непросто, но лишившись их, он лишится всего. Его сожрут собственные слуги. — Ещё повоюю… Боль в затылке оборвала фразу. По бледной, испачканной грязью щеке поползла тонкая струйка крови… Когда Незнайка очнулся, то обнаружил себя привязанным к стулу в душном затхлом погребе. Напротив него сидел невысокий чернявый малыш, внимательно изучающий блокнот. — Уже очнулся? — Гунька? — сквозь белую пелену, застилающую глаза, он с трудом смог разглядеть силуэт своего лучшего друга. — Гунька, как хорошо, что ты... Вместо ответа в его лоб уткнулся ствол пистолета, работающего на газированной воде с сиропом. — Гунька, почему? — Ты слишком много знаешь... Пузырящееся шипение выстрела огласило полянку и подняло в воздух стаю огромных пёстрых бабочек, возвестивших миру о ещё одном покинувшем этот мир малыше. А Гунька, сплюнув на развороченный череп, разом лишившийся половины своего содержимого, зашагал к машине, на ходу прикидывая, сколько сантиков можно будет содрать с Пончика за столь ценные сведенья. Конец.