Ищущий

Он сидел  на скамейке, уже по привычке пытаясь отыскать глазами своего отца, но тщетно. Два года назад его отец, инженер и ученый-самоучка, пропал. Даже будучи отцом-одиночкой, он воспитал сына с тягой к знаниям и полезному труду. Но одну мелкую деталь он упустил. Без мотивации казалось бы идеальный механизм сына ломался, а единственным источником оной был сам инженер. Два года сын искал самого близкого себе человека, столь внезапно пропавшего без вести. Сначала он перелопатил весь дом и мастерскую изобретателя, заходившего под землю. Затем он из-за финансовых тягот бросил институт и устроился на работу, попутно опрашивая знакомых насчет отца. Тщетно. И сейчас он почти смирился с судьбой, по привычке присев на скамейке и оглядывая прохожих. Со всех сторон на сына давило чувство злости от бессилия, а на подступах шли безысходность и уныние. Он молча встал и ушел в дом, где жил с самого детства 17 лет, 15 из которых — с отцом. Отперев ворота дачного участка, смирившийся не стал заходить в дом. Его целью стала мастерская отца, где он часто испытывал свои проекты. С трудом поддалась староватая железная дверь. Внутри было темно и пыльно, видно было лишь старый дубовый стол, в котором уже давно сохли бумаги отца. Вырвав страницу из первого попавшегося документа, сын записал завещание и оставил пылиться на надежной дубовой поверхности. Уже зная свой конечный пункт, он побежал вниз. Побежал от гнета бессилия и душевной смерти, побежал от одиночества и беспробудного многомесячного уныния.  Подземный колодец был окружен различной электроникой и панелями, а на каменном потолке кое-как светила лампочка. Возле края котлована были раскиданы бумаги. Где-то там, внизу, виднелись чьи-то кости.  Шаг. Другой шаг. Падение. Удар. Смерть?     В помещении было темно, на ощупь чувствовалась холодноватая поверхность бетона. Издалека манил свет, теплый и домашний свет обычной советской лампы. Не завязав и шнурков на ботинках, ищущий побежал вдаль. Рай? Чистилище? Ад? Или просто безумие умирающего разума? Берцы ударялись об бетон, изредка треская стекло. С каждым шагом свет становился все ближе и все мутнее. Ему так хотелось к свету и он не знал почему. Кто знает, может быть это срабатывал инстинкт самосохранения. Как бы то ни было, свет был надеждой, хоть и призрачной. Он остановился. Свет лампы был как будто размыт в проеме, словно его загородили полиэтиленовой пленкой. Неуверенный шажок, еще один, словно в глубоком детстве. Вскинув бровь, ищущий рывком ринулся в пелену.  Отец. Вот он приводит из детского сада своего сына. Затем они вместе ужинают и оба ложатся спать. Свет потух, настала ночь. Попытавшись что-то сказать, получивший надежду сын понял, что он немой и в очередной раз вскинул бровь от удивления. Берцы тихо ступали по квартире. Было холодно, также как и в бетонном коридоре. Пройдя через приоткрытую дверь, обнадеженный положил свою руку на плечо своего отца. Он ощутили лишь ледяную поверхность. Душа не хотела отпускать надежду — и в отчаянии сын со всей силы ударил отца. Он же ответил бетонной твердостью и невозмутимостью. Сопоставив очевидное, ищущий понял, что он не может влиять на события, что здесь происходят, не иначе потому что они уже произошли. Он просто…наблюдатель, не более. Его надежда цеплялась за жизнь 2 года, для него спасение отца — вопрос жизни и смерти в моральном плане. Душа, надежда, эмоции — это все было потеряно. Он выбежал обратно через пелену и в странной панике побежал по бетонным коридорам, раздираемый эмоциями.  Паникующему попадалось множество подобных проемов, в каждом был он, был отец. Выплеснув всю ненависть к жизни, он завалился в один из них, ударившись головой об пол. Гостиная. Отец разговаривает с его другом, Алексисом и пьет с ним алкоголь. Первый затевает потасовку, слышатся бранная речь, разбиваются бутылки, оба падают без сознания. Привстав, обомлевший сын подходит к месту событий и замечает силуэт на балконе. Выскочив на него, он увидел плачущего старика, в котором проглядывались черты отца.  Он отвернулся, затем встал и, стыдясь, сбежал через очередной проем, оказавшийся в окне.  Судьба дала новую надежду, воодушевила парня и заставила его прыгнуть в пелену вслед за постаревшим, но отцом.  Оттолкнувшись от стены, сын оглянулся и тщетно попытался окликнуть отца. Едва был слышен стук его башмаков и именно он направил парня в нужную сторону. Стоит ли говорить, что ноги пусть и видавшего виды 17-летнего мальчишки будут быстрее состарившегося родителя? Спустя не такое большое время парень уже догонял отца, но он нежданно остановился и упал. Обняв его, сын услышал лишь невнятное бормотание про блокнот, после чего его несчастный предок испустил дух.  Парень еще долгое время был в шоке и сидел в одной позе, держа в руках тело отца, пока не увидел краешек блокнота в его кармане. Достав и прочитав его, сын сглотнул и понял, как мало он знал о отце.  Много лет назад бородатый парень решил изменить прошлое и вместе с другом Алексисом создал нечто под названием «Колодец Времени». По пьяни убив друга, бородатый парень, уже ставший родителем, бросился  в колодец, предварительно скинув туда труп.  По роковой ошибке в проекте, все пошло не по плану. Ошибкой было то, что прошлое нельзя изменить ни под каким предлогом. Потеряв счет времени, отец блуждал по коридорам и осознавал свою никчемность, какой раз уже смотря одну и ту же сцену. Сцену убийства Алексиса. И вот он видит своего ребенка, абсолютно ошеломленного таким ходом событий. Стыд. Любой бы захотел сбежать в этот момент. «Колодец Времени» — это прежде всего место временных аномалий. Отец часто встречал себя из прошлого и будущего, но говорить он так и не мог — у него отказали голосовые связки. Здесь и пригодился данный блокнот. Спустя время, он вспомнил способ вернуться обратно в реальность — пройти обратным маршрутом в точку прибытия и хорошенько чем-нибудь ударить по полу. Да вот только старик настолько долго ходил по лабиринтам воспоминаний, что забыл дорогу назад и опустился в уныние. Сын всего лишь предотвратил его страдания. Положив потрепанный блокнот к себе в карман, паренек взвалил на плечи своего отца и пошел назад, в пелену сцены убийства. Дребезг стекла лишь придал силы. Сын остановился лишь после. Он не помнил, как он сюда попал, словно память окутало туманом. В отчаянии пытаясь вспомнить, он увидел вдали бегущий силуэт. Это он, он немного ранее.  Судьба словно подкидывала спасательные круги раз за разом. Парень бежал в противоположном направлении, берцы стучали о бетон, изредка треская стекло. Вот и проем в детство. Войдя в него, сын снова увидел себя, теперь уже пытающегося разбудить отца. Но теперь не было дело до него, ведь было дело важнее — доставить себя и отца обратно, в жизнь. Пробегая мимо тумбочки, он увидел попытки ударить собственного родителя, от чего чуть не споткнулся.  Вот и финальный пробег. Где-то там, по прямой, спасение. И хоть ноги сильно устали, воля была сильнее. Разум парня наполнялся теплыми мыслями и предпобедной радостью — впереди был тупик, тот самый, с которого все и началось.  Меньше, чем за секунду до достижения цели он наступил на собственный шнурок и упал, после чего упал в беспамятство.   «Яркий свет, белые стены, запах спирта… Больница?» — таковыми были первые мысли этого паренька.  — О, Виктор, вы очнулись! Не бойтесь, с вами ничего страшного, всего лишь легкое сотрясение мозга да пару порезов, хе-хе-хе… — последние слова доктор словно кое-как выдавил из себя, — В любом случае, мы готовы выписать вас прямо сейчас, у нас все больше пациентов, а палат, как видите, немного.  Сын спросил у медсестры своего отца и на удивление нашел его в соседней палате. Старик лежал на койке под присмотром одного из врачей.  — По-по-зовите ко мне моего сына, Виктора. — закашлявшись, сказал он.  — Так вот же он. — ответил молодого вида доктор, скрестив ногу на ногу. Парень присел перед отцом и посмотрел на него со страхом. Страхом перед неизвестным, страхом потерять близкого человека второй раз. — Вик, меня не спасти, системы моего организма медленно угасают — уж больно я стар. Но помни — никогда не пытайся изменить прошлое, даже не оборачивайся назад. Если и идти, то вперед, в будущее. Не потрать жизнь зря. Пульс замер.