На прицеле сторонника

Джереми мысленно чертыхался и практически бежал от автобусной остановки в сторону офиса. Половину прошлой ночи он провел в раздумьях, а после решил все-таки выложить Патрику полученную информацию. Какими бы их личные отношения не были паршивыми, все же мужчина, как начальник, был не так плох. Только в этом деле вел себя глупо и спускал все на тормозах. Спешил парень не из-за того, что опаздывал, просто личные планы, рассчитанные до минуты, рушились на глазах. Следователям, у которых были открыты расследования, не нужно было торчать в офисе каждый день, и Джей этим бессовестно пользовался. Остановившись около здания, парень наклонился и оперся руками о колени, тяжело дыша. Да, отличная зарядка с самого утра — побегать в час пик, когда улицы переполнены людьми. Восстановив дыхание, Джереми поздоровался с охраной, забежал внутрь и заскочил в лифт. По дороге он стягивал с себя шарф и перчатки, чтоб сразу же, не теряя времени, отправиться к Остину. Короткий стук в дверь и, не дожидаясь ответа, юноша заскочил в кабинет и замер. Лучше бы не приходил сегодня в офис, не сейчас. Около дивана стоял Патрик, прижимая к себе Мика и целуя его. Они так увлеклись, что не заметили свидетеля этой «милой» картины.  — Двери нужно закрывать, — скептически произнес Джей, после того, как нарочно громкой прокашлялся. Раскрасневшийся Мик тут же отпрыгнул от мужчины, с волнением и ужасом уставился на вошедшего. Для полноты действия прикрыл рот ладонью, словно сдерживал вскрик. Остин изменился в цвете лица.  — Джей, это не то…  — Что я думаю, — ехидно закончил фразу юноша. — Да, действительно. Все намного печальнее, чем я думал. Не буду мешать.  — Стой! — громко крикнул Патрик. — Я…  — Слушайте. Теперь хоть понятно, почему такого сотрудника, как Мик до сих пор не уволили, — Джереми крутнулся и открыл дверь, чтоб выйти, но обернулся. — Патрик, ты хоть б постеснялся. Дома беременная невеста ждет, как-никак.  — Патрик, что это значит? У тебя есть невеста? — донесся возмущенный голос из кабинета, когда Джей уже отходил от двери дальше по коридору. Парень шел быстрым шагом, мечтая оказаться подальше от этого места. Осталось совсем чуть-чуть, с делом будет покончено, и необходимости видеть этих людей отпадает сама собой. Было обидно, почти до слез горько. Но Джереми не мог бы позволить себе заплакать, не из-за этих людей. Возможно, он отчасти понимал, почему Патрик связался с Элен. Нет, сам Джей никогда не мечтал о жене, куче детворы и прочем, но, как мужчина, мог понять это стремление у других. Даже если Остин поступил тогда, как последняя скотина, но хоть какая-то логика была в измене. А вот насчет Мика… Да, Джереми сказал жестокие слова увольнение, точнее о причине сохранения его рабочего места. Ведь паренек не был плохим, можно было даже сказать, что они приятели. Но в своих словах Джей не соврал. Мик действительно был на удивление плохим работником, который не только не мог расследовать что-то, но еще и путал все улики и факты меж собой, усложняя работу другим. Впрочем, Джереми сейчас было абсолютно плевать, что о нем подумают другие — их заботы. Главное — избавиться от этой обиды и ревности. А уж догадается Мик об отношениях, которые связывали Патрика и Джея или нет — не имело значения. В конце концов, обычно юноша даже не слушал общественное мнение в отношении себя. Всю дорогу, хотя понятия не имел куда идет по улице, парень пытался убедить сам себя, что нет повода расстраиваться. Патрик больше не принадлежал ему, их ничего не связывало, он сам разорвал отношения, действительно этого желая. Но чувства странная штука, им доводы мозга и здравого смысла до одного интересного места. Скорее всего, где-то глубоко в душе, Джей до сих пор не мог смириться с тем, что все так закончилось. Наверное, желал, чтоб Остин скучал по нему до сих пор. Глупо так… А мужчина, после отказа, просто нашел другого дурака. Хотя, с другой стороны, после всего происходящего, после отвратительного поведения и стольких грубых слов, Джереми и сам бы не стал продолжать отношения. Но это не мешало чувствовать себя преданным. Он так же понимал, что человек, который бы его любил — не искал утешения или развлечения с другим человеком, сразу же после разрыва. Тому, кто расстроен подобным, тому чужие прикосновения будут не желаемы, не приемлемы. Но у каждого свое мнение на этот счет. Наверное, все дело в том, что сам Джей никогда и никому еще не жаловался на личные проблемы, решая все самостоятельно, не искал утешения, а просто мужественно принимал факты такими, какие они есть в действительности. Наткнувшись взглядом на уютное кафе, парень остановился, перешел дорогу и зашел в него. Джереми хотел выпить горячего кофе, собрать мысли воедино, привести душевное состояние в порядок и работать дальше. Именно сегодня он решил поговорить с Марком, некуда дальше тянуть. В итоге все переживания просто разрывали изнутри: Патрик с его похождениями, разговор с парнем, дальнейшие объяснения полученной информации об убитом. Успокоившись, насколько это вообще было возможно, Джей расслабился под действием горячего напитка, и с новыми силами решил идти дальше. О своих терзаниях можно было подумать потом. А лучше вообще не думать. Сегодня нужно не поддаваться эмоциям, а выключить их и быть холодным, расчетливым следователем. Юноша набрал номер Марка, который зачем-то сохранил у себя, будто знал, что еще пригодится. Конечно, сказать правду Джей не мог, поэтому соврал, что появились факты о жизни его отца, и хотелось бы их уточнить. Мальчишка ответил, что только идет со школы, и было бы неплохо встретиться у него дома. Как раз сестра и тетя, которая назначена временным опекуном, ушли по делам. ***  — Так что Вы узнали про отца? — спросил Марк, разливая по чашкам чай. — Я в который раз удивился звонку, думал, что в прошлый раз рассказал все, что знал.  — Извини, что побеспокоил, сам не думал, что это понадобится, — Джереми отметил, что парнишка только немного нервничает. Если в прошлый раз он списал все на волнение и грусть по умершему отцу, то терпеть понимал, в чем дело. — Удалось узнать некоторые подробности личной жизни Генриха Штера.  — Простите, вот куда-куда, а в его личные дела я никогда не лез, — ответил паренек, но было заметно, как он немного дернулся от этих слов.  — Марк, не хочу ходить вокруг да около, скажу все прямо. Я знаю о том, что твой отец, после смерти матери, начал предпочитать мужчин.  — Я же сказал, что ничего не знаю об этом, — как-то резко и зло произнес Марк, плотно сцепив зубы. Он взял свою чашку и стал около стола, постоянно вертя посуду в руках.  — Врешь же, все прекрасно знаешь, — Джереми пристально следил за всеми реакциями парня: на слова, внимание, переживания. Хотя, самому было паршиво. Как человек, он понимал, почему парень совершил это преступление. Но как работник отдела и следователь — не мог оставить преступника безнаказанным, даже если такого юного. А сейчас собирался давить на то самое — больное. — Я знаю, что Генриха стали привлекать парни, желательно помоложе, и ты это тоже знаешь. Потому что отчим не обошел стороной и тебя. Руки Марка дрогнули, чашка выпала из ладоней, разбившись об пол. Подросток заторможено посмотрел на осколки у ног, потом на Джереми, встрепенулся и бросился прочь. Далеко не убежал, Джей кинулся следом и пристигнул его одним наручником к кухонному буфету, который сдвинуть не получилось бы при всем желании, даже им двоим. Паренек только зло зыркал глазами, словно загнанный в угол зверь, и постоянно дергал руками, раня запястья.  — Значит, нашли его?  — Кого?  — Вила, — убитым голосом сказал Марк. — Это же он рассказал? Я знал, что он видел все. Думал, что спрячется хорошо и его не выследят, а если такое случится, то хотя бы слушать не будут. Но он оказался тупее, чем я предполагал.  — А почему именно его хотел подставить? Ты же знал, на кого первого упадут подозрения.  — Почему? Ты спрашиваешь почему?! — заорал подросток и дернулся вперед, но больше шага сделать не мог. — Он знал! Все знал, но ничего не сделал. Просто закрыл глаза на увиденное. Может для него это тоже норма? А я верил, надеялся, еще в тот первый раз. Но нет… Он предпочел сделать вид, что все в порядке вещей, понимаешь? Ненавижу его так же, как и отца!  — Как ты вообще придумал именно мышьяком его отравить?  — А кто сказал, что это я? Есть доказательства?  — Во-первых, ты отвечал так, будто не отрицал моих слов о твоей вине. А во-вторых, ты, наверное, не знал о скрытых камерах у твоего отца на работе. Одна из них удачно все засняла, — Джереми, конечно же, врал, но блеф — часть его работы. Нередко преступники велись на это и раскалывались. — Слушай, Марк, сейчас только я знаю обо всем. Поэтому хочу дать тебе возможность самому признать свою вину и облегчить наказание.  — Вину? Вину?! — это состояние подростка напоминало приближенное к истерике и нервному срыву. Наверное, ему было сложно держать все в себе до этого момента. Вряд ли он, в конце-то концов, хоть кому-то рассказывал о подобной жизни. — Он убийца, безумный старик, насильник, педофил, наркоман, преступник! Продолжать список? Этот человек изломал жизни не одному человеку, уж поверь. А знали в вашем офисе, что добрый и безобидный Генрих Штер убил свою жену своими руками?  — Жену? Но это дело расследовали, и такой информации не было, — Джереми замер на стуле и пристально уставился на Марка, пытаясь найти признаки лжи. — Он сам маму убил! Тогда отцу показалось, что мать ему изменяет, хотя это было совершенно не так. А следы подтерли хорошо, знаешь ли, деньги творят чудеса, и все сошло с рук, даже подозрений никаких не было. Ох, как его жалели, он так горевал! — подросток горько усмехнулся, но не замолчал. — Думаешь, мама была единственным трупом на его совести, если она вообще есть? О нет, они с Натри проворачивали множество темных делишек.  — Ладно, я понял, Штер был редкостным подлецом, если ты рассказал правду, конечно. Не смотря на то, что о мертвых нельзя говорить плохо. Даже понимаю, почему злишься на Аддерли, — Джереми задумался и задал вопрос, который его волновал скорее как человека, чем следователя. — А почему тогда сам ничего не сделал, если так помощи ждал? Можно было обратиться в полицию, в службы, сбежать, в конце концов — вариантов же много.  — Думаешь все так просто, как кажется? — фыркнул Марк, покусывая губы и сжимая руки в кулаки. Словно рассказывая обо всем, он проживал кошмары раз за разом. — Когда мама умерла, он просто с цепи сорвался. Я знаю почему, просто я слишком на нее похож и внешне, и характером. А отчим действительно был безумным, любил боль и насилие. Никто про это не знал, даже я. Марк задрожал и опустил голову, скрывая все эмоции. Джереми прекрасно видел, как по щеке подростка стекла слеза, но он сразу же ее смахнул. Пару раз, вдохнув и выдохнув, продолжил.  — Когда его игры со мной, если это можно так, зашли слишком далеко, я начал пытаться дать отпор. Но ничего, понимаешь, ничего не получилось. В один из дней его разозлило сопротивление, и он избил меня, даже зуб выбил.  — А куда смотрели остальные? К вам же слуги приходят домой несколько раз в неделю, сестра живет тут же, — Джереми было страшно это слушать. В один момент он понял, что такая смерть была слишком проста. Штера нужно было засадить, там ему вволю дали насладиться последствиями насилия над ребенком.  — Он ловко все планировал. Я же говорил, как он любил отдыхать и брать меня с собой. А все так завидовали или умилялись нашими близкими отношениями, доверительными. Догадываешься, что было на самом деле? — Марк с силой ударил кулаком о стену, постоянно смахивая злые слезы. — И вот, в один день, незадолго до его смерти, я прямо сказал, что пойду в полицию с заявлением на него или просто сбегу, куда глаза глядят. Лучше бы не говорил этого.  — Почему?  — Отец сразу объяснил, чем мне это грозит. Если бы пошел в полицию, то он, с помощью связей упек бы меня в психушку или прикопал рядом с мамой. А побег… Он пригрозил начать делать тоже самое с сестрой. Она-то как раз подросла, но все равно же ребенок! Я испугался: за нее, за себя, за будущее.  — Жалеешь, что сделал это? — все же, по мнению Джереми, многие, кто убили своими руками, после жалеют.  — Честно? Нет, не жалею, — устало произнес подросток, словно, выговорившись, успокоился и больше его не распирало от эмоций. Со стороны это выглядело не жалко, нет, но посочувствовать хотелось. — Я не боюсь больше ничего. Не за себя, не за сестру, не за будущее, мне не нужно думать, что вот-вот куда-то потащат и сделают больше. Могу распланировать свою жизнь дальше, даже если сейчас меня посадят, понимаешь?  — Все обстоятельства смягчат наказание, но тебя не оправдают, извини. За убийство нужно отвечать, и неважно, какие обстоятельства этому способствовали. Но, скорее всего, будет минимальный срок, — По крайней мере, Джей на это очень надеялся.  — Я знаю, честно, и мне это не особо важно. Еще тогда, подсыпая отцу мышьяк, я был готов, что сразу понесу наказание. А вышло все намного лучше — прожил спокойное время, хоть его было совсем немного, — Марк даже улыбнулся, печально, но с некоторым облегчением. — Поэтому прошу тебя не затягивать с этим. Чем раньше меня уведут, тем раньше все это закончится. Ожидание, оно, знаешь ли, убивает. И Джереми не стал возражать, поэтому позвонил в свой отдел, назвал адрес и устало прикрыл глаза. Как бы на душе не было муторно, парень знал, что поступил правильно. Но, когда Марка уже уводили из дома, тот так посмотрел на Джея, что внутри у юноши все перевернулось. Черт бы побрал эту работу, которая постоянно делила все внутри на две части: человечность и профессионализм. *** Следующие несколько дней проходили в безумном темпе для Джереми. Уточнения подробностей, признание Марка, снятие обвинения с Аддерли. Запутался новый клубок, после рассказа о преступлениях Штера и Натри. Множество обвинений теперь легло и на плечи самого Джея. Он как мог выкручивался и вскользь отвечал на множество вопросов, но его компетенция работника стояла под большим вопросом. Главные из других отделов, которым юноша утер нос, просто обозлились и ставили в сомнение абсолютно все. Не могли они смириться, что ошиблись, а молодой сотрудник оказался прав. Но больше всего проблем доставлял Патрик Остин, который буквально душу вытряхнул из Джереми за последние дни. В итоге, если Джей и раньше хотел уволиться, то теперь желание возросло в несколько десятков раз. И вот уже третий день подряд, начальник отдела заводил один и тот же разговор.  — Ты хоть понимаешь что натворил? — снова крики.  — А что я сделал, собственно говоря? — парень стоял около стола мужчины с невозмутимым видом, скрестив руки на груди.  — Скрыл местонахождение преступника! Начал своевольничать и, сотрудничая с Аддерли, продолжил расследование, не предоставив отчета. Почему? — Патрик яростно смотрел на Джереми, периодически стукая ладонью по столу от переизбытка возмущений.  — Я уже отвечал на этот вопрос, и не один раз, — упрямо ответил Джей, чувствуя, что еще немного и сдержаться он не сможет. От одного и того же разговора уже тошнило, а нервы были на пределе. — Если бы я сразу сообщил о местонахождении Вильяма, то его задержали бы и не стали слушать. Вероятность раскрытия дела ушло бы на ноль, потому что все были убеждены в его вине. Вот и все.  — Это не ответ.  — Если мои слова не устраивают — не значит, что они не ответ. Я сказал все как есть.  — Ты, видимо, не понимаешь всей серьезности твоего поступка! Рейхер, за такое увольняют.  — Не нужно, — юноша не сдержался и хмыкнул. — Я все равно собирался подавать документы на уход. Нет желания дальше находиться в этом гадюшнике, уж простите.  — Гадюшнике? — Остин прищурил глаза и как-то зло посмотрел, усмехнувшись чему-то своему.  — Зачем переспрашивать? — Джереми уже хотел послать к чертовой матери всего и все, лишь бы отстали уже. — Я ясно выразил свои мысли. Поэтому в ближайшие дни подам заявление.  — Рейхер, за свои слова нужно отвечать! — Патрик вскочил с кресла, громко ударил руками и стол. Его лицо перекосило от злобы. И, вдруг, Джей осознал, насколько жалким выглядел иногда мужчина. Нет, скорее не жалким, а истеричным и вспыльчивым. А еще что-то говорил самому Джереми о бабских истериках. — Ты знаешь, Рейхер, что я не святой и злопамятный. Уверен, что приползешь еще мириться и упрашивать. Я тебе такое накатаю рекомендательное письмо, после которого разве что дворником примут, и то сомнительно.  — «Я у мамы идиот» у себя на лбу накатай! — не выдержал юноша. Все, это была для него последняя капля. Может до этого он просто фыркнул и ушел, то теперь, когда был на пределе, не выдержал. — Патрик, ты жалкий, а методы твои, как у избалованных придурков, которые, не добившись желаемого, ломают это. Заявление пришлю факсом, чтоб не видеть больше твою рожу, а уж что ты там напишешь — мне до жопы. Всего доброго.