Словно оазис в пустыне

Я стояла на набережной, когда это произошло... По моему лицу катилась одна за другой слёзы, пряди неудобно попадали в рот и глаза, затрудняя моё дыхание, которые было итак хуже некуда, но я была слишком изнеможённой, чтобы что-то исправлять. Единственное чувство, знакомое мне в тот период? Страх. Всё, что я слышала из своей груди, всё это было страхом: от банального страха высоты и пауков до страха жить. Я просто существовала, я продолжала идти босыми ногами по дороге, вымощенной раскалёнными камнями, ведь физическая боль помогала чувствовать хоть что-то. Я стояла на набережной, когда это произошло... Морской ветер небрежно развевал мою футболку, а я всё ещё не знала, пустовала ли набережная ввиду столь раннего часа или мой разбитый вид был настолько ужасен, что, не замечая того, я отпугивала людей от этого места? Это утро было на удивление спокойным, я слышала приглушённый крик чаек и незаметные большинству постукивания маленьких волн о прибрежные стены каменной крепости, чётко повторяющие стук моего сердца. Я была в себе, в своих мыслях, в своём страхе. Раннее утро давало мне возможность насладиться рассветом, напоминающем мне о том, что я всё ещё была жива. Я стояла на набережной, когда это произошло... Когда неожиданно мою руку охватил настоящий жар, покалывающий кончики пальцев. Меня даже не интересовало, что произошло, но я чувствовала, что всё меняется. Незнакомая мне рука быстро переплелась своими пальцами с моими и замерла. Этот холодный рассвет далёкого солнца превратился в нахождение своей греющей звезды. Один момент может изменить всё. Оказывается.

***

С того момента изменилось всё. И сказать, что изменилось всё - абсолютно точно соврать. Правда в том, что изменилось не всё, я продолжала бояться, мои глаза продолжали согревать щёки горячими струйками солёных слёз, а бессонные ночи продолжали казаться самой большим препятствием на пути к нормально жизни каждый день. Вот только теперь мой страх я делила с ней, ставшей моей стеной, за которой я могла бояться в безопасности, мои раздражённые от слёз щеки оберегались ласковыми движениями её рук, смахивающих капли солёной воды, а ночи... а ночи так и остались такими же бессонными и такими пугающими. И кажется, ничего нового, но всё изменилось. Страх перестал быть единственной эмоцией и, возможно, действительно изменилось всё. Во мне ожило что-то тёплое и греющее, когда становилось слишком страшно, когда хотелось закончить всё и почить в бозе, когда кровь превращалась в кофеин, что-то помогало оставаться мне здесь, маяк, указывающий на спасительную точку в бушующем смертью море. Её иссиня чёрный волос стал единственной темнотой, не пугающей меня, а низкий и несколько грубый голос напоминал о том, что есть причины, ради чего нужно подставить слезам и отчаянью вторую щеку, ради чего я всё ещё не переборола страх высоты и не пустилась в свободный полёт, лишивший бы меня обыденного страха действительности.

***

Когда это произошло, я вновь стояла на набережной... По моему лицу уже не катились слёзы, их просто не было, а пряди аккуратно падали на плечи, сниспадая на грудь, моё дыхание было также напряжено, как и четыре месяца назад. Кусая губы, я вдыхала раздирающий горло морской воздух. Я всегда представляла её как свой спасительный маяк, как необходимую дозу морфия, как оазис в пустыне; каждое сообщение, отправленное ею, зелёным цветом границ и поддерживающим на плаву содержанием всегда становилось глотком живой воды для умирающей меня. Я вновь стояла на набережной, когда это произошло... Когда я в очередной раз встретила свой оазис и осознала, что он опустел, у него больше не было воды для меня. Некогда он оживил меня, но теперь я переступаю через страх высоты и придаюсь морским волнам, быть может там я потеряю страхи и найду оазис с неиссякаемым запасом жизни, готовым разделить её со мной.