фик для феста 02

Сет ходит сам не свой несколько дней после съемок. Дин старается как-то его приободрить, но тот лишь бурчит что-то себе под нос и отмахивается от Эмброуса, словно от надоевшей мухи и больше не приходит ночевать в его номер. В один из дней Дин почти получает дверью по носу, когда она резко распахивается и в него врезается Роллинс. Злющий, растрепанный, обиженный и, кажется, немного расстроенный. — Что с ним? — Дин заглядывает в кабинет Хантера, надеясь, что большой босс все ему расскажет. Но Трипл Эйч лишь раздраженно жмет плечами и возвращается к каким-то бумагам, коих дофига на его столе. Эмброус закрывает дверь в его кабинет и отправляется на поиски Сета. Пора заканчивать это странное противостояние Роллинса и всего мира. Лунатик находит его в одной из раздевалок, точнее в душевой. Сет стоит прижавшись спиной к кафельной стене, голова его запрокинута. Он закрыл глаза и, возможно, Дину только кажется, плачет. Вода смывает слезы, если они есть, бешеным потоком. А еще Эмброус понимает, что вода ледяная, потому что паром пространство вокруг Роллинса так и не заполнилось. — Ты совсем с ума сошел? — он подлетает к любовнику и выволакивает того из-под ледяного душа, даже не обращая внимания на то, что сам все еще в одежде. — Отпусти, — Сет пытается оттолкнуть его, но Дин крепко держит, прижимая к себе. — Что случилось, Сет? Роллинс выбирается из его объятий и поворачивается к Дину спиной. Эмброус смотрит на эту красоту. Ведет взглядом от поясницы вверх, проходится им по татуировкам, которые знает, как свои пять пальцев и… и, что-то вдруг становится не так, не правильно. Два странных бугра где-то пониже лопаток. Такие отвратительные, небольшие, воспаленные шишки, чуть раскрытые, из которых торчат влажные перья — Что это, крылья? — Дин тянется и кончиками пальцев прикасается к одному из них. — Я не знаю. Просил Хантера дать мне выходной. Хотел сам выяснить. — А к нашим коновалам почему не пойдешь? — Нет, — Роллинс дергает плечом и одно из перьев принялось покачиваться в такт, словно от легкого дуновения ветра. А Эмброус стоял и смотрел, смотрел и смотрел, не в силах оторвать взгляд. — Как у Пегаса, да? И Сет застонал, опускаясь на влажный пол на колени, вспоминая шутку, что он произнес в эфире. Какие же чертовы Боги могли с ним так обойтись? Ведь это было на камеру, он не хотел, он ненавидел эти крылья. Спина болела и чесалась, спать было невозможно, приходилось утягивать то, что уже прорвалось на свет, для выступлений, и это было больно. Крылья словно жили своей жизнью, рвались наружу, чтобы расправиться, раскрыться полностью. Сет хотел сам их срезать несколько дней назад, но испугался, что навредит себе еще больше. Ему хотелось… много чего хотелось, мысли в голове хаотично бились о черепную коробку. Даже сейчас, вот так вот раскрывшись Дину, человеку, ближе и роднее которого у него не было, он все равно не мог придумать, как от них избавиться и что делать, ощущая себя неправильным, мерзким. А Эмброус смотрел и смотрел, он все никак не мог отвести взгляд своих синих глаз, на дне зрачков которых горело неподдельное восхищение. — Это так… красиво, — выдохнул он и потянулся к спине Роллинса губами, опускаясь позади него. — Я никогда не видел ничего прекрасней. Дин целовал его меж лопаток, шею, он кончиками пальцев водил вокруг этих шишек. — Почему ты мне не показывал? — Они мерзкие, — Роллинс тяжело дышал. Спина всегда была очень чувствительной, а когда на ней стали расти крылья, казалось, что она стала одной сплошной эрогенной зоной. — Я буду любить их, обожать их. — Дин языком, как собака, вылизывал кожу возле разрезов, откуда пробивались крылья Сет застонал и прогнулся в спине, понимая, что возбуждается, но еще помня, что они в общей душевой, куда в любой момент может войти кто угодно. Дин же воспринял стон, как дальнейшее руководство к действию, он погладил бедра любимого им человека, одной ладонью прошелся по крепкому животу того и сомкнул пальцы на возбужденной плоти Роллинса, вырвав судорожный вздох. Он водил пальцами вверх-вниз, сжимая и ослабляя захват в нужных местах, дрочил и целовал шею, эту прекрасную, сильную шею. Он прикусывал кожу на ней, зализывал и просто не мог не думать о том, что скоро у его Сета будут крылья. — Они будут прекрасны, как и ты. Я знаю, — Дин шептал, словно в бреду. И в тот момент, когда Роллинс кончил, Дина, словно мощным ударом, отшвырнуло от него. Крылья прорвались наружу, раскрываясь во всем своем великолепии. Эмброус сидел у стены, куда его припечатало и смотрел на это с открытым ртом и распахнутыми глазами. Он на четвереньках подполз к Роллинсу, когда понял, что крылья того успокоились и протянул руку, не решаясь коснуться черно-белого оперения. Но крылья, словно живые, сами потянулись к его ладони, позволяя приласкать себя. Спустя неделю — Эмброус, я скоро начну ревновать. Сет сидел к нему спиной, а Дин гладил эти чертовы крылья, которые сами тянулись и трепетали, стоило только чокнутому Лунатику появиться в поле зрения Роллинса. — Но они такие красивые, — заскулил любовник, отрывая свою ладонь от мягких перьев и смотря на то, как оба крыла поникли и повисли, как две тряпки за спиной у Сета. — И я им нравлюсь, — в подтверждении его слов, крылья вновь приподнялись и одно из них кокетливо распахнулось, показывая всю свою длину и мощь. — Да ну и хрен с вами, — Сет закрыл лицо ладонями. — До чего я дожил, ревную своего парня к своим крыльям. Однозначно пора идти к мозгоправу.