Колыбель для монстра

      Прошел месяц с того разговора в кабинете директора. Феникс действительно больше не просился в школу, но на предложенные миссии ходил с удовольствием, тестируя своего нового Моску. Робот полностью работал на пламени управляющего им человека и имел ручной способ управления – садишься вовнутрь робота, подключаешь программу и "вуаля", ты повелитель Трансформера. Двухметровая и объемная модель была облегчена и плохо подходила для ближнего боя. А вот уничтожить какую-нибудь цель с дальнего расстояния получалось прекрасно. Порой, правда, приходилось вылезать из робота, чтобы забрать ценные документы, а так машина не имела каких-либо недостатков. Правда разрушить Голу Моску было просто - броня не отличалась особой прочностью. Заряд танка выдержит, но не более.       Варийцы же усердно изображали из себя очень занятых и важных людей, стараясь избегать Облако. Откровенный разговор о сексе и их личной жизни немного подкосил мировоззрение, поэтому теперь они постоянно тренировались. Особенно Бельфегор. Он не вылезал из тренировочных залов и продолжал мучить своих подчиненных. Месячное воздержание давало свои плоды – блондин становился все сдвинутее, иногда залипая в пустое пространство на несколько часов. Мышцы ныли, тело болело, но напряжение все равно не отпускало. Хотелось грубо оттрахать до потери пульса какого-нибудь одноразового партнера, особенно когда просыпался по утрам. Хрупкое телосложение, выпирающие косточки и нежная кожа пиявки сводили с ума, как и его горячее дыхание на оголенной груди и мягкие волосы, вызывающие очень неправильные желания. Каждое утро Бельфегор ненавидел себя за тупое желание почувствовать чужое тело сильнее и обещал себе в этот раз надеть ночную рубашку, но тут же забывал про свои утренние клятвы, стоило только Фениксу привычно прижаться к телу.       Хотелось секса. Хотелось похоти. Хотелось громких стонов. Хотелось слизывать дорожки слез с щек конкретного человека. Хотелось, чтобы янтарные глаза смотрели только на него. Хотелось, чтобы пухлые губки покраснели от поцелуев. Хотелось, чтобы его имя шептали голосом, полным желания. Хотелось, чтобы обнимали в ответ. Хотелось громких вздохов и всхлипов. Хотелось прижимающегося тела. Хотелось, чтобы умоляли не останавливаться. Хотелось пометить чужое тело и заявить всему миру, что он его собственность. Хотелось томных взглядов. Хотелось, чтобы его спину расцарапывали в кровь. Хотелось сбившегося дыхания. Хотелось дикой страсти. Хотелось рванных толчков. Хотелось криков удовольствия. Хотелось ленивых поцелуев. Хотелось взглядов, наполненных радости. Хотелось вечности и принятия. Хотелось быть вместе.       — Бель, трахни уже кого-нибудь из прислуги, ты пугаешь, — честно признался мечник, продолжая наблюдать за своим неадекватным учеником.       Потрошитель уже где-то с минут двадцать смотрел в никуда и улыбался так, что хотелось перекреститься. Его рука не переставала с силой втыкать стилет в стол, выбивая ямку в толстой поверхности дуба. Иногда Принц странно смеялся, с каждой секундой все больше и больше напоминая маньяка.       — Он тебя не слышит, — участливо ответил Леви и продолжил дожевывать листья салата. – Он залип и еще где-то с час будет продолжать все это. Не обращай внимание.       — Это весьма сложно, — признался Скуало и вздрогнул от очередного смешка Потрошителя.       — Я беспокоюсь о милашке Бель, — сказал Луссурия и заботливо посмотрел на блондина. – Он будто бы сам не свой.       — Ты думаешь – это ненормально? Сходи с ним как-нибудь на миссию, — предложил Маммон. Его напарник вытворял с врагами такое, что Иллюзионисту порой снились кошмары. Бель превращал людей в кровавое месиво и опознанию такие тела, как правило, больше не подлежали.       — Нет, спасибо, обойдусь, — отказался любитель боа и дожевал последнюю помидорку-черри. – Интересно, как там наша клубничка? Я рад, конечно, что он больше не торчит в мастерской, но в последнее время он берет слишком много заданий.       — Он какие-то там тесты с Моской проводит, — отозвался Леви. – Прекрати трястись за него. Пацану тринадцать уже, он ответственный и серьезный. Ничего с ним не случится.       — Материнскому сердцу не прикажешь! – рявкнул мужчина и поправил сползшие на нос очки. – Феникс навсегда останется для меня малышом.       Со стороны Бельфегора раздался протяжный стон, и он приложился лбом к столу. Еще секунда и теперь вместо звуков втыкания метала в жесткую поверхность слышится глухой стук.       — Самокритично, — прокомментировал мечник, наблюдая, как ученик самозабвенно избивает стол лбом.       — Бесит, — простонал Принц, сопровождая слова глухим стуком. – Бесит, бесит, бесит, бесит, бесит, бесит, бесит, как же бесит.       — Бель, милый? – позвал Луссурия, обеспокоенно наблюдая за семнадцатилетним подростком.       — Бесит! – прорычали в ответ и Потрошитель вскочил с своего места, отчаянно надеясь увидеть кого-нибудь, кого можно убить. Разум понемногу сдавал и весь мир кружил в непрерывном танце. Он покрутился вокруг своей оси, заливисто смеясь и воткнул стилет в стол. – Сдохни же ты уже, — от всего сердца пожелал он, обращаясь к предмету мебели и непрерывному шепотку желания. Отчаянно захотелось вдохнуть родной запах карамели. Пиявка всегда так пах, даже когда измазывался в машинном масле.       — Бель, успокойся! — рявкнул Скуало. Он прекрасно понимал своего ученика и его желания. Оттого было немного беспокойно.       — Мусор, не смей подходить к мелкому в таком состоянии, — лениво приказал Занзас, апатично наблюдая, как коронованный придурок пытается пробить дыру в столе.       Бельфегор замер и как-то потеряно повертел любимым оружием в руке. Он сейчас невменяем? Да. Он сошел с ума? Да. Он хочет Феникса? Да. Он возьмет его силой? Нет, нет, нет и еще тысячу раз нет. Он даже не посмеет перешагнуть черту дозволенности. Бель не хочет, чтобы пиявка обиделся на него или чего хуже – возненавидел.       — Я никогда ему не наврежу, — отчеканил подросток и пошел вон из столовой. Пора выпустить пар. Вампирчик вернется поздно ночью, так что есть время на быстрый секс и несколько часов отмокания в ванной. Бельфегор больше не позволит Фениксу почувствовать на себе чужой запах. Аромат ничтожных тварей не достоин носа его пиявки.       Кровать казалась слишком огромной и холодной. Противные комки шерсти лениво порыкивали, зевая и не прекращали ерзать, ожидая хозяина. А Бель продолжал сходить с ума. Ему становилось то жарко, то холодно. Поэтому пижама полетела к черту и он оставался в одном нижнем белье. Секундой позже он пожалел о своем отчаянном решении и посильнее закутался в одеяло.       Быстрый секс немного снял напряжение, как и несколько часов в ванне, наполненной ароматическими маслами и свечами. Но хотелось большего. Хотелось конкретного человека. Страсть закипала стоило только подумать о Фениксе, о его глазах, улыбке, угловатости и коже. Протяжно простонав, блондин перевернулся на бок. Подушка пахла предметом его сумасшествия, а каменный стояк в трусах пошло намекал на собственную неадекватность. Резко проведя рукой по возбужденной плоти, он глубоко выдохнул и отвел шаловливые руки. Он не собирается дрочить в кровати пиявки, подобное оскорбит его.       Пролежав еще с несколько минут, блондин рывком поднялся и молнией полетел в душ. Желание становилось невыносимым и, если он сейчас его не сбросит, то есть вероятность того, что просто кончит лишь от собственных мыслей. Поэтому сначала он выкручивает кран с холодной водой на полную, надеясь хотя бы немного остудить свое воспаленное сознание. Не получается. Эрекция становится только сильнее. Странно, Принц никогда не думал, что мазохист.       Сменив температуру воды он оперся руками о стену и подставил спину под теплые капли. Стало трудно дышать и сложно соображать. Желание расползалось по всему телу. У него так никогда и ни на кого не вставало. К своим семнадцати он побывал с многими женщинами и, несмотря на юный возраст, был весьма искусен в амурных делах. Только вот ни одна пышногрудая красотка не заводила так, как мимолетно брошенный взгляд пиявки. Бельфегор знал, что глаза у Феникса особенные. Они меняли свой цвет, стоило ему только испытать какую-нибудь эмоцию. Когда он злился они чернели, когда был сосредоточен - становились коричневыми и напоминали шоколад. Когда мальчик был счастлив в его глазах поблескивал янтарь, а когда голоден - они светились ярко желтым или красным цветом с зелеными вкрапинками. По большей части его пиявка щеголял счастливо-янтарным глазами и этот цвет заводил получше, чем умелые губы на члене.       Бель помешался на Фениксе и ему это нравилось так же сильно, как и пугало. Он не хотел испугать или обидеть мелкого. Поэтому заменял его реальное тело своими пошлыми фантазиями и доступной прислугой. С этими женщинами он был груб и небрежен, не особо считаясь с мнением или криками. С Фениксом он бы так никогда не поступил. Он бы целовал каждый миллиметр его тела, нежно гладил руками и в каждом жесте сквозило бы заботой. Сначала бы он, безоговорочно, начал с губ. Они бы целовались медленно и долго, поглаживая друг друга руками. Тягучие движения и ленивые поцелуи со временем переросли в более страстные. Бельфегор целовал бы его долго, пока пухлые губки не покраснели от нежных покусываний, а глаза не сменили бы свой цвет. Принц не знает какие бы они стали, но даже малейшие догадки вызывали рванное дыхание, а рука начинала двигаться сильнее, сжимая каменную эрекцию. Да, да, да, глаза Феникса были бы прекрасны, это однозначно.       Дальше он расцеловал бы шею, ставя отметины и вслушивался бы хриплые поскуливания. Его руки гладили бы угловатое тело, задевая соски и щекотя ребра самыми кончиками пальцев. Тело вздрагивало бы от каждого прикосновения и эта мысль вызывает лишь улыбку. У Бельфегора прекрасно развита фантазия и воображение, оттого он чувствует родной запах, который сносит крышу. Еще секунда и нет реальности, есть лишь иллюзорный мир, где собственные зубы вцепляются к такую желанную ключицу. Хрупкое тело под ним вздрагивает и шипит от боли. Нет, ничего страшного, он залижет свою несдержанность и расцелует полыхающее лицо, слизывая слезы. Поцелуй-извинение накрывает губы и Феникс запускает свои пальцы в его волосы, притягивая сильнее, прося о большем. Руки не прекращают движений и тело под ним протяжно стонет, когда пальцы сжимают соски. Улыбка расползается на лице и губы спускаются ниже, исследуя каждый миллиметр кожи. Губы и язык не прекращают оставлять мокрую дорожку, пока не натыкаются на бусинки сосков. О, да, здесь он задержится подольше, вслушиваясь в тихие стоны и наслаждаясь касаниями ладоней, что сейчас на его голове. Его милый, самый лучший, его вампирчик скулит от нетерпения. Он хочет больше и язык продолжает скользить дальше, добираясь до впалого животика и милого пупочка. Ревнивая отметина оставлена рядом, а зубы покусывают все, до чего могут дотянуться. Пальцы подростка сейчас во рту у Феникса. Он посасывает и покусывает их, не переставая стонать и обжигать своим горячим прерывистым дыханием. Пошлый ротик его мальчика раскрывается и Бельфегор замирает, ожидая этого звука.       Ну же, позови меня, пожалуйста. Сделай это и лиши последних остатков разума. Сведи с ума своим голосом.       — Бель, я вернулся, — тихий голос за дверью вызывает протяжный стон, который он глушит свободной рукой. Тело напрягается и подростка накрывает оргазм.       Еще с несколько секунд он пораженно зажимает рот и неотрывно пялится в стену. Иллюзорный мир сменяется реальностью, оставляя после себя лишь ощущения. Подобного удовольствия он в жизни не испытывал. Тело еще немного потрясывает, а дыхание сбилось. Сердце стучит с бешенной одержимостью, пытаясь проломить ребра. Кажется у него аритмия. Голова кружится, а в душе расцветает счастье. Стыдно не было совершенно.       — Бель? – в дверь стукнули несколько раз.       — Сейчас, — хрипло отозвался Принц и поспешил смыть с себя улики преступления.       Хорошенько обтеревшись полотенцем он надевает трусы и проскальзывает в комнату. Мелкий сидит на кровати уже переодетый в пижаму и гладит противных кошаков, которые ластятся и пытаются отбить все внимание на себя. Бельфегор бы с удовольствием сейчас с ними посоревновался, но отдергивает себя на этой мысли. Дрочка еще куда ни шло, но открыто он приставать не будет.       — Привет, — улыбнулся его пиявка и глаза свернули янтарем.       — Привет, — оскалился Потрошитель в ответ. Кто бы знал как он сейчас хочет поцеловать эти милые губки. – Ты поздно сегодня.       — Да, неполадки устранял, извини, — извинит, Принц простит его за все на свете, если он продолжит так смотреть. – Пошли спать?       — Да, — согласно кивнул подросток и забрался под одеяло вслед за своим безумием. Кошаки недовольно засопели и в ответ получили неприличный жест со стороны блондина. Конечно, вампирчик его не видел.       — Бель, — позвал Феникс, когда прижался к полуголому телу ближе. Он немного полежал, принюхался, отстранился и облокотившись на руки вновь принюхался, но более открыто.       — Чего? – немного нервно поинтересовался тот и начал усиленно молиться, что его недавний грех не раскроют. Вампирчик тот еще нюхач.       — Чем ты пахнешь? – носик провел по руке вверх, утыкаясь в шею и, задевая подбородок, спустился на грудь.       — Чем? – подросток очень надеялся, что его возбуждения не видно и не слышно. Горячее дыхание заводило сильнее афродизиака.       — Не знаю, — протянул он и улегся обратно, прижимаясь поближе. – Чем-то вкусным. Сладким.       — Я сегодня в ванной с маслами и свечами ароматическими был, — честно признался Принц и чмокнул свое безумие в макушку. Подобный ритуал уже давно перерос из привычки в зависимость.       — Нет, не маслами, они слишком резкие, по носу бьет, — тут же отрицательно замотал он головой, щекотя грудь и задевая соски. Бель прижался к тельцу сильнее и потерся о его голову своей щекой.       — Прости, я могу еще раз помыться, если тебе неприятно, — он ведь действительно выскочит в душ, если его пиявка сейчас кивнет. Причиной его неудобств становиться не хотелось совершенно.       — Нет, ты сейчас ими почти не пахнешь, выветрилось, только на волосах немного осталось, но мне нравиться запах лилий, — гибкое тело вывернулось и прижалось сильнее, утыкаясь носом в шею. – Ты пахнешь еще чем-то. Я не могу понять что это. Оно перебивает все остальное.       — Но тебе нравится или нет? – дыхание немного сбивается и руки прижимают не сопротивляющееся тело ближе, почти полностью перекладывая на себя.       — Нравится, — согласно кивнул Феникс и обнял Потрошителя за шею, продолжая принюхиваться.       — Опиши его, — тихо попросил блондин, запуская свои пальцы в каштановые волосы.       — Сложно, — признался Скайрини-младший и потерся губами и носом о шею, немного задевая ухо. – Просто очень вкусно. Так, наверное, пахнет горячий шоколад с добавленной кровью и ломтиками хурмы. Аппетитно.       — Аппетитно, — согласился Принц, обнимая одной рукой свою пиявку за талию, а второй продолжая массировать затылок. Голова уже совсем не соображала и просто до одури хотелось раздеть желанное тело.       — Очень, — прошептал Феникс, приоткрывая рот. Горячие губы проводят вдоль шеи и сменяются языком. Сначала немного робко, потом смелее, он начинает вылизывать чужую шею. Родные руки прижимают тело сильнее, позволяя вытворять, что захочет. – Очень вкусный.       Зубки начинают покусывать шею и Бельфегор уверен, что он только что умер и попал в Рай. Его пиявка, его вампирчик сейчас самолично приставал к нему. Руки прижимают желанное тело сильнее, а в ответ Принц получает полу-поцелуй полу-укус. Шаловливые пальчики его мальчика зарываются в волосы и немного оттягивают голову. Потрошитель согласно подчиняется, открывая шею. Благодарный рык опаляет ухо и становится неимоверно жарко. Хочется большего. Рука залазит под рубашку и поглаживает напряженные мышцы. Феникс выгибает спину, прижимаясь сильнее. Язык переходит на подбородок и опускается ниже, игриво укусив адамово яблоко. Грудная клетка Принца уже ходит ходуном, а сердце снова начинает стучать словно бешенное. Руки подростка уже вовсю гуляют по спине, а после быстро сдергивают пижамную майку. Его мальчик послушно отрывается от шеи и отбрасывает ненужную шмотку в сторону, заново присасываясь к ключице.       Обжигающая кожа сводит с ума. Все как в его фантазиях и даже лучше. Его сумасшествие сейчас ведет себя так активно, как он никогда не смел мечтать. Утробное рычание и сбивчивое дыхание срывает крышу, как и чужое возбуждение. Хочется перенять инициативу на себя и, наконец, поцеловать желанные губы. Прижав тело посильнее, Бель пытается перекатить свою страсть на спину, но почему-то не получается. Тело Феникса сейчас кажется невероятно тяжелым и совершенно неподвижным. Слабо дернувшись он получает в ответ агрессивный звериный рык сверху, а собственные руки сейчас прижаты над головой, стальной хваткой. Феникс скалится и рычит так, что любимцы, поскуливая, уползают с кровати. Его глаза полыхают красным и, кажется, разум совершенно покинул ребенка.       — Феникс? – позвал Потрошитель, а в ответ очередной рык.       Его безумие оскалилось и зубы начали заостряться. Лицо приблизилось к шее и ласково потерлось. Язык медленно и предвкушающие облизывал покрасневшую кожу, иногда задевая клыками, но не царапая.       — Феникс! – рявкнул Бельфегор и попытался вырваться. Он совершенно не против покормить собой эту сводящую с ума пиявку, но только не так. Его вампирчик должен быть в сознании, а не рычать и не подчиняться инстинктам. – Твою мать, очнись!       Мальчик непослушно зарычал и облизал ключицу, спускаясь к груди и снова поднимаясь вверх, оставляя мокрую дорожку. Покусывания становились все ощутимее и скоро ему надоест играться, а Потрошителю прокусят шею.       — Пиявка, не смей в таком неадекватном состоянии покушаться на королевскую кровь! – тело над ним дрогнуло, а лицо вжалось в шею, громко сопя.       — Бель, беги, я тебя убью, — все еще немного порыкивая, прошипел Феникс и выпустил Принца из своего стального захвата, из которого тот поспешил выбраться.       — Мелкий, приди в себя, сопротивляйся, — спокойно попросил Потрошитель, отходя все дальше от кровати. Ему не было страшно, просто логично предположил, что если Феникс начал съезжать из-за его запаха, значит надо быть подальше.       — Бель! Уйди! – снова прорычал он и впился пальцами в простыню, которые тут же порвалась, сдавшись натиску удлинившихся когтей.       — Феникс, все нормально, просто дыши, — найти на столе стилет, как и запустить его в окно, чтобы сбить защелку и открыть его, было не сложно. Освежающая прохлада заполнила комнату и его вампирчик усиленно задышал. – Да, вот так, ты молодец. Просто дыши, не поддавайся инстинктам. Ты человек, все хорошо. Ты меня нисколько не покалечил и не напугал, все хорошо, не бойся. Ты молодец, успел остановиться. Я тебя не ненавижу и совсем не боюсь. Ты по прежнему моя пиявка и семья.       Мальчик послушно вдыхал свежий воздух и загонял своего зверя вовнутрь. Постепенно тело расслаблялось и успокаивалось. Клыки снова стали нормальными зубами, а когти перестали рвать дорогую простыню.       — Бель, — слабо простонали с кровати, и Принц медленно подошел, следя за метаморфозами. Зрачки снова стали нормальными, краснота роговицы прошла, а когти исчезли. Грустные глаза поблескивали в свету ночи, и Принц поспешил вытереть чужие слезы.       — Ну чего ты ревешь? Все же хорошо, — Скайрини-младший всхлипнул и неуверенно потянул свои ручки к недавней жертве. Бельфегор послушно перетащил свое безумие к себе на колени и погладил по голове.       — Прости, — всхлипы усилились, а подросток прижал свое безумие к груди. – Прости, пожалуйста. Я не знаю что случилось. Извини, я не хотел. Я никогда бы тебе не навредил.       — Не навредил, — согласно кивнул Принц. – И не навредишь. Все хорошо, пиявка, правда. Ты сильный и смог остановиться. Так что прекрати реветь и пойдем лучше вниз, покормим тебя.       — Бель, — тихо всхлипнул неудавшийся хищник и прижался к Урагану сильнее.       — Ух ты ж мое горе, — вздохнул тот и, подхватив мелкого на руки, поднялся с своей, снова легкой, ношей. – Все ведь хорошо, так что не за что извинять. Сейчас поешь мяска, попьешь кровушки, закусим шоколадкой и спать пойдем, хорошо?       Феникс согласно покивал, не прекращая лить слезы. Он только что чуть не сожрал свою семью! Такому нет прощения. И даже спустя час, сытый и прижатый к родному телу, он все равно не понимает как-так случилось, что он не смог сдержаться перед Бельфегором. Раньше ведь такого не было. А это значит, что то, о чем он так усиленно пытался не думать, но к чему продолжал готовиться, началось. Остаеться лишь надеяться, что собственное тело и разум не подведут, а Спаннер успеет вовремя.