Душа летела над лужами

— Иди ко мне, -Пальцами, он осторожно прикасается к запястью Ника, притягивая к себе и заглядывая тому в глаза. Окунувшись в эти зелёные омуты, его будто накрывает той волной боли, которая в них плещется. Впервые за долгое время, Вова действительно осознаёт, что чувствовал его мальчик на протяжении этого года и ему стыдно. Стыдно, что он был на столько слеп, что не замечал, как его поведение влияет на состояние Никиты. Сократив расстояние между ними до минимума, Вова осторожно обнимает Никиту, словно боясь спугнуть. Но Ник не отстраняется. Наоборот — отчаянно прижимается к его груди, носом утыкаясь ему куда-то в область ключицы, рвано всхлипывая. И Вова на самом деле ненавидит себя. Ненавидит за то, что довел вечно улыбающегося Ника до такого состояния. Сейчас, чувствуя как собственная рубашка намокает от слёз человека, которому когда-то клялся оберегать и защищать от всех проблем — он ощущает себя самым настоящим подонком. Любимых людей не доводят до истерики. Любимым людям показывают из значимость в своей жизни. И только сейчас он понимает, что Дима совершенно не стоит потрепанных нервов его мальчика. Пальцами одной руки он проходится вдоль позвоночника, заставляя парня в своих руках вздрогнуть и на секунду замереть, что бы в следующий миг поднять свои красные от слёз глаза на человека, являющегося его личной погибелью. Никита даже сейчас остается открытым, податливым и ластящимся к Вове, словно котёнок. И сейчас Вова понимает, насколько это зареванное чудо ему на самом деле дорого и поэтому, он произносит те самые слова, которые не говорил уже очень долго: — Я люблю тебя. Никита улыбается.