* * *
— Гарри, прости, я не подумал, прости, — Рон выглядел несчастным, нас слишком много связывало. Пусть сначала Уизли хотел дружить с Мальчиком Который Выжил, а я просто спрятаться за его спиной от диких поклонников, но потом был тролль, поход за философским камнем, шахматы МакГонагалл. Почти полугодовая травля, когда меня считали наследником Слизерина, и поход к акромантулам в Запретный лес. Было, было слишком много, поэтому я разозлился на Рона, как никогда бы не разозлился на кого-то постороннего. И поэтому простил его после первых же слов. Но моё прощение не отменяло серьёзного разговора. — Славы захотелось, хочешь поменяться со мной местами? — почти спокойно спросил я. — Представь взмах волшебной палочки и всё… ты — Мальчик Который Выжил. Один. Никого нет, ни матери, ни отца, — я говорил вкрадчиво, следя, чтоб он прочувствовал каждое слово, — ни Билла, ни Чарли, нет Перси и близнецов, нет Джинни. Зато есть слава. Много славы, её хватает, чтобы собрать кучу неприятностей, но недостаточно, чтоб помочь единственному родному человеку. После каждого моего слова Рон всё больше бледнел, пока его кожа не приобрела синеватый оттенок. Я глубоко вздохнул и сбавил обороты. Нервы. Сначала непонятно о чём больше получаса ругались преподаватели. Потом совершенно дурацкие наезды Делакур. Её высокую духовную организацию, видите ли, оскорбляет необходимость соревноваться с младшекурсником. Добил меня Седрик, когда нас уже отпустили, он где-то даже доброжелательно поинтересовался, как мне удалось бросить своё имя в Кубок. Ну конечно, Седрик же мой непреложный обет не слышал. Зато я после его вопроса ясно увидел, как легко могла повториться травля второго курса. — Ладно, проехали, надеюсь, в следующий раз ты будешь сначала думать, а потом обвинять, — чуть успокоившись, сказал я Рону. Друг, всё-таки друг усиленно закивал бледной мордахой и, стремясь забыть с концами неприятный момент, воспользовался безотказным способом, напомнил о Плане. — Пошли уже, там, наверное, Сах с Римусом гадают, куда мы запропастились. — Действительно, пошли, — заметно расслабилась всё ещё слегка напуганная Гермиона. — Надеюсь, тебе ничего не нужно взять из спальни, потому что мимо празднующих гриффиндорцев ты не пройдёшь даже под мантией-невидимкой. Поэтому мы с Роном и ждали тебя здесь, возле Большого зала. Просачиваться мимо празднующих не пойми что гриффиндорцев мне совершенно не хотелось. Но всё же конец октября — это далеко не май, и я смущённо напомнил друзьям о необходимости взять тёплую одежду. — Я взяла, — порадовала меня Гермиона. — Вон на подоконнике лежит. Мы, быстро одевшись, скрылись под мантией-невидимкой, добавили заглушающие чары, чары, устраняющие запахи, и побили все рекорды по командному бегу, не высовываясь из-под покрывала. Не знаю уж, проводят ли где-нибудь такие соревнования. — Надеюсь, нас не станут искать, — озвучила причину своего беспокойства Гермиона. Когда мы уже вошли в тоннель за Дракучей ивой. — Поищут и перестанут, — напрягся Рон, не желая вспоминать ни про Кубок Огня, ни всё остальное. — Действительно, — согласился я. — К МакГонагалл они не пойдут, а если пойдут, мы всегда можем сказать, что ходили в Тайную Комнату стресс снимать. — Это как? — деловито уточнил Рон. Может, не знает, как стресс снимают, и любопытничает. А, может, чтоб в показаниях не путаться. — В дуэлях практиковались. Гермиона серьёзно покивала, одобряя предполагаемое алиби. — Что там у вас случилось? — поприветствовал нас Сах. То есть Сириус в гриме. Был он основательно на взводе, и мы, переглянувшись, решили не вдаваться в подробности. — Еле вырвались, — ответил за всех я. Римус как самый спокойный взял организацию нашего перемещения в Годрикову Лощину на себя. — С-Сах, бери Гарри, аппарируй к калитке, я аппарирую Рона с Гермионой по очереди. Сириус резко кивнул, кажется, даже мысленно сосчитал до десяти, и мы аппарировали. В очередной раз успокаивая свой организм после этого увлекательного занятия, я напомнил себе, как ещё Рем говорил, что самостоятельная трансгрессия неприятных ощущений не вызывает. Очень на это надеюсь. Осознав, что мысленно отдаляю момент, я собрался и посмотрел на свой дом. Живая изгородь успела здорово разрастись за тринадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал меня из развалин, что лежали среди высокой, по пояс травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто, возможно, именно там ударило отражённое заклятие. Мы с Сириусом стояли у калитки и смотрели на разрушенный дом, каждый находился в плену своих страхов. Отвлекла нас Гермиона. — Не понимаю, почему его не отстроили заново? — шепнула она. — Из него сделали памятник, — так же шёпотом ответил Сириус и взялся за ржавую калитку. Должно быть, его прикосновение привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:Здесь в ночь на тридцать первое октября Тысяча девятьсот восемьдесят первого года Были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, Пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен В неприкосновенности как памятник Поттерам И в напоминание о злой силе, Разбившей их семью.
Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за тринадцать лет, а содержание было у всех примерно одно и то же. «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!», «Да здравствует Гарри Поттер!». — Свинство — портить вывеску! — возмутилась Гермиона. — Ну почему же, — возразил я. — Мне нравится, что они так написали. Но раз из дома сделали памятник, получается, он не мой? — Нет. Джеймс его снял, когда Упсы уничтожили семейный особняк. Тогда погибли родители Джеймса, твои бабушка и дедушка, удачно, что Лили вместе с тобой гостила у своих родителей, — ответил мне Сириус, при этом так смутился, будто это он у меня дом потырил. — В Годриковой Лощине почти все дома принадлежат Министерству и сдаются в аренду. Построить же свой дом в то время было не так быстро и просто. Потом было заклятье Доверия и Джеймс с Лили уже не могли покидать дом… Сириус замер не договорив, впрочем, все и так знали, что было потом. — А ты хочешь, чтобы этот дом был твоим? — неловко спросил Рон, оглядывая развалины. — Видишь ли, друг мой, — изобразил я нравоучительный тон, — раз этот дом не мой, то мы сейчас собираемся проникнуть в чужой дом, а в чужом доме можно нарваться на охранные чары или хотя бы сигнализацию. — Ну это как раз не проблема, — встряхнулся Сириус. И они с Римусом, переглянувшись, приступили к взлому министерской собственности. Действительно, через несколько минут мы без проблем вошли в дом. По словам Римуса, там не было ничего серьёзного, и если б мы не собирались использовать дом, снимать чары вообще не было необходимости. Зайти почтить память или просто поглазеть может любой. А вот двигать стенку, чтобы разместить наше золотое панно, уже нельзя. Нет, моя первая детская была совсем немаленькой, но нам было нужно, чтоб место смерти мамы было точно в центре знака бесконечности. К счастью, Сириус хорошо помнил месторасположение тел. Я невольно усмехнулся превратности судьбы, когда самый страшный кошмар становится «к счастью». Здесь, в разрушенном доме големы, изображающие родителей, производили более сильное впечатление, чем в доме Саха в Хогсмиде. Бедняга Сириус, бледный даже сквозь чёрную краску, безумным взглядом шарил по комнате: по местами обожжённым и разрушенным стенам, по частично рассыпавшейся в труху мебели, по дырам в полу. Лишь бы не смотреть на рыжеволосую женщину, стоящую в переплетении рун, в кругу, окружавшем центр знака бесконечности, но спиной к знаку. Сам я встал позади неё также в круг, в отведённое рунами место. Рон и Римус встали в кольца бесконечности. Сириус, вспомнив о своей роли, встал позади меня вне схемы для подстраховки. Гермиона также заняла своё место вне панно и приготовилась, её задачей будет усыпить извлечённого из прошлого человека во избежание. И пусть сейчас у нас лишь пробный заход, Гермиона не сочла возможным расслабиться, а без маминого голема схема и вовсе не заработает. Римус и Рон прочли заклинание, указывая палочками в центр знака. Я вслед за ними направил туда же свою палочку и произнёс заклинание. Сегодняшняя Реальность потеряла чёткость очертаний, расплылась миражом. Зато реальность тринадцатилетней давности была видна яснее ясного, и сквозь мерцающую статую я видел живую, родную женщину, загораживающую собой кроватку с ребёнком. Из-за этого я не видел того, кто говорил ей: — Отойди… Отойди, девчонка… Мне и не хотелось его видеть, мне хотелось протянуть руку и забрать маму, пока зелёный свет не достиг её. Но не сейчас… не сейчас… Впрочем, руку я всё же протянул на пробу. Рука, исчезнув по локоть из сегодняшней реальности, в прошлом не проявилась. Но я почувствовал, как кончиков пальцев коснулись колыхнувшиеся в движении волосы. Медленно, мучительно, словно срывал с руки кожу, я возвращал её в сегодня. Но на смену почти невыносимой боли пришло ликование. Получилось! У нас Получилось! Мы переглядывались неверяще, безумно, дико, счастливо! Получилось! — Вниз быстрее, — воскликнул Сириус, подхватывая заклинанием золотое панно, стряхнув с него нас, не заметив. Хотя мы также не склонны были обращать внимание на подобные мелочи, ведь у нас получилось! Внизу разместить наше гигантское ювелирное творенье было несколько сложнее, чем в детской. Пришлось, предварительно отметив нужное место, наложить чары расширения на довольно тесный коридорчик. Как и там наверху, сегодняшняя реальность потеряла чёткость, и сквозь неё проступила реальность тринадцатилетней давности. — Лили, хватай Гарри и беги! Быстрее! Я задержу его… — кричал мужчина, даже со спины так похожий на меня. Он кричит, навстречу зелёному свету, закрывая собой проход. Я протягиваю руку… и ничего… мне преграждает дорогу тонкая, будто стенка мыльного пузыря, плёнка. Я надавил сильнее… но дрожащая плёнка даже не думала поддаваться. Я уже стучал по ней… А дальше не помню… кажется, меня обнимал Сириус… Кажется, Гермиона таки потренировалась в усыпляющем заклинании… Проснулся я на диване в доме Саха, в Хогсмиде: вполне спокойный, слегка смущённый за устроенную истерику, и имел приблизительный план дальнейших действий. — Завтра попробуем снова, только папиного голема сделаем не из третьего варианта зелья, а из первого, как и мамин. И вообще, третий и второй варианты больше не варим. — Познакомил я друзей с программой ближайшего будущего. — Мы тоже об этом подумали, — кивнула Гермиона. — Только не завтра, а в следующие выходные, — внёс поправку Сириус. Я вскинулся, но наткнулся на четыре пары глаз, более чем убеждённых в своей правоте. — Ребёнок, — Сириус сел рядом со мной на диван. — У нас голем Джеймса получился с третьей попытки. И нет ни одной причины полагать, что в следующий раз получится с первого раза. — На вот лучше выпей. Это успокоительное, — Римус сунул мне в руку склянку и видя, что я всё ещё медлю, добавил: — мы все уже выпили. Что удивительно, в замок мы вернулись не так уж поздно, некоторые особо упёртые гриффиндорцы ещё праздновали чем-то явно покрепче сливочного пива. — Безобразие! — возмутилась Гермиона. — Интересно, где старосты. — Наверное, их связали, засунули во рты кляпы и отлевитировали в постели, — предположил Рон. — Зачем такие сложности, неужели никто из старшекурсников не знает усыпляющего заклинания? — выступил я против жестокого обращения со старостами. — Придурки, — неубедительно обругала нас Гермиона. Неубедительно потому, что во время разговора и она, и Рон искоса поглядывали на меня, проверяя состояние. Ладно, пьянствующие гриффиндорцы, но Невилл посреди ночи читающий невероятно толстую и умную книжку — это уже серьёзно. — Ты чего не спишь? — ошалело спросил Рон. Невилл, вместо того чтобы послать нас или хотя бы спросить «а вы где были», поднял рассеянный взгляд от книжки и ответил. — Мне профессор Грюм дал почитать. Он сказал, я молодец не растерялся, — смущённо покраснев, не так часто его уж хвалят. Невилл добавил, показывая нам обложку. — Это о магических средиземноморских водных растениях и их свойствах. Наверное, профессор Спраут сказала ему, что я хорошо разбираюсь в гербологии. — Ну, молодец — это звучит по-детски, но ты действительно мне здорово помог, — и тут меня осенило, как будет лучше всего поблагодарить одноклассника за помощь, и я спросил: — Хочешь с нами по утрам зарядку делать? Невилл согласился, но, по-моему, не очень обрадовался. Кажется, он просто не смог подобрать слова, чтобы отказаться. Но когда подобные мелочи останавливали желающих причинить добро и творить мир?