Патронус Алекс

      А мне снова приснился сон.       В отличие от прошлого раза, память хорошо сохранила каждый момент, да и начался сон довольно хорошо. Я летел на спине филина по голубому небу, к старому увитому плющом дому, дом стоял на склоне высокого холма. Приятный ветер дул в лицо. Мы спускались всё ниже и ниже и наконец влетели в тёмное разбитое окно в верхнем этаже дома. Миновали полутёмный коридор, влетели в дверь в конце коридора и очутились в слабо освещённой комнате с наглухо заколоченными окнами.       Я слез со спины филина. В комнате был камин. У камина стояло кресло, повёрнутое к двери спинкой. Филин пролетел через комнату, завернул прямо в кресло и исчез. На полу, рядом с креслом, двигались две тёмные фигуры.       Одна принадлежала большой змее, другая Питеру Петтигрю. Он лежал скрючившись на коврике перед камином, всхлипывал и хрипел.       — Тебе повезло, Хвост, — раздался ледяной голос из глубины кресла, куда опустился филин. — Очень повезло. Я успел убрать твоего курьера. И нашёл того, кто действительно доставит посылку. Ты сделал грубую ошибку, но всё обошлось.       — Господин, — с трудом произнёс Петтигрю. — Господин мой, я… я так рад… простите…       — Вот тебе ещё, Хвост, и помни, больше ошибок я не потерплю.       — Не надо, мой Господин, умоляю…       Из-за кресла показался кончик волшебной палочки, и голос произнёс:       — КРУЦИО!       Хвост закричал так, что его крик оглушил меня. Шрам на лбу пронзила резкая боль. Я тоже закричал и проснулся.       В первый момент просто пытался отдышаться ни о чём не думая, потом удивился, что не перебудил всю спальню. Но вспомнив, что вечером шептался с Сириусом и, видимо, просто не снял заглушку, успокоился. Будем думать логически. Есть странная, неуправляемая связь с Воландемортом. Нужно сделать её управляемой. Сдаётся мне, это ментальная магия. Но обращаться за консультацией к Свете буду в последний момент. Ещё есть информация о том, что Воландеморт, чем бы он сейчас ни был, может колдовать, убил человека и либо заколдовал, либо подкупил другого. А, может, вовсе пригрозил. Ну это мы уже проходили, когда гадали, кто моё имя в кубок бросил. Одно меня занимает, почему я не попытался взять подобную связь с Воландемортом под контроль ещё прошлым летом. Алекс бы так и поступил. И если его рефлексы у меня присутствуют, ну насколько позволяет физиология, то организация умственной деятельности… Или состояние мозга совсем не даёт развернуться способностям Алекса. Раньше же, не пытаясь заглянуть за границы собственных возможностей, я не видел проблемы. А с Ремом я так и не поговорил. Решив вот прямо сейчас обсудить вопрос с Сириусом, я достал зеркало.       — Что случилось? — показалась в зеркале его испуганная персона.       — Мне сон приснился.       — Пророческий, — хмыкнул он. Видать не до конца проснулся, но быстро исправившись, прохрипел. — Такой же как на яхте?       — Да, — подтвердил я и рассказал сон. Сириус задумчиво теребил мочку уха. Но, видимо, ничего гениального ему в голову не пришло, и глубоко вздохнув, он сдался.       — Мы постараемся по-тихому узнать, кто из волшебников недавно пропал. А больше и не знаю, что можно сделать.       — Ещё можно узнать, каким образом можно проникать в чужие мысли. Ты как-то упоминал Легиллименцию, например. И найти по этой теме учебники, а ещё лучше преподавателя. Заодно неплохо бы и наоборот освоить, в смысле окклюменцию, — эдак невинно произнёс я.       — Хм-фрр… — невнятно, но от души высказался крёстный. Похоже, он рассуждал совсем в другом направлении, но довольно быстро перестроился.       — На уроки окклюменции подают заявку в министерство. Но нужно будет внятно объяснить причину. Мы, в своё время, в Ордене Феникса учились. Не вставая на учёт в министерстве. Но мастер Фенвик умер. Может, конечно, у Дамблдора ещё кто есть, сам понимаешь, такое не афишируют. А легиллименции и вовсе только сотрудников Отдела тайн учат, невыразимцев, да и то не всех. Но книги я конечно поищу.       — Поищи, — кивнул я. — И заявку в министерство подавай. Какие, кстати, причины обычно приводят?       — Видишь ли, в идеале считается, что окклюменция добропорядочному магу не нужна. Так как допрос при помощи легиллименции может происходить только в министерстве, да и то по решению суда.       — Ну это понятно, зачем самим себе создавать трудности. Но ведь мы живём не в идеальном мире. И те же авроры вполне могут оказаться на допросе у преступников, и что характерно, без решения суда.       — Совершенно верно, — ухмыльнулся Блэк. — А ещё есть главы департаментов и прочие носители закрытой информации. Строго говоря, эта единственная причина, которую уважает министерство, но она должна быть обоснована.       Я задумался, вспоминая достаточно закрытую информацию, причём такую, которой можно поделиться с министерством.       — Стоп. Мы же летом пророчество посмотреть собирались. Вот под это дело преподавателя и просим. Лишним не будет. Осталось понять, где преподавателя легиллименции найти.       — А окклюменист легиллиментом и будет. Если сможешь договориться. Нельзя учить окклюменции, не будучи легиллиментом, иначе я сам бы с вашей компанией позанимался. Вот только договориться совсем не просто будет. Знать бы заранее, кто у них вообще есть…       — На самом деле министерский мастер — это на крайний случай, — пояснил я детали плана. — Заявку в министерство мы подадим, чтоб все вокруг узнали, что Гарри Поттер хочет учиться окклюменции. Ну и пусть Скитер как бы от себя слух пустит, что мистер Поттер далеко не формалист, и мастера, желающие подзаработать или пообщаться, могут прийти и без напутствующего пинка от министерства.       Только убрав зеркало и закутавшись в одеяло, я понял, что опять забыл обсудить особенности собственного мозга. А они, особенности, то есть, ещё более интересны. Ведь абсолютно упустив из виду свою связь с Воландемортом, я неизменно снимал на ночь артефакт, защищающий сознание. Или это как с ножами, рефлексы в действии? Раскутываться было откровенно лень. Да и просто интересно стало, смогу ли я в следующий раз вспомнить свой вопрос вовремя. Шрам продолжал болеть. Пришлось преодолеть соблазн надеть Рейливский артефакт. Но нет, пренебрегать почти дармовой информацией — расточительство. Поэтому буду лежать и считать овец. Уже в полудрёме я видел, как овца, превратившись в облако цвета патронуса, укутывает воспалённое место. И боль отступила. Хорошо. Но патронус в виде овцы я не хочу. Мне огнедышащий олень больше нравится.       Рону с Гермионой я поведал о намечающихся дополнительных занятиях утром, по дороге в Большой зал, естественно, предложив присоединиться. Предложение вызвало энтузиазм только у Гермионы. Ну дак иного никто и не ожидал.       — Думаешь, министерство санкционирует наше обучение окклюменции? — чуть ли не облизнулась девочка.       — Думаю, нет, — обломал её я. — Но узнав, что Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер хотят учиться окклюменции, какой-нибудь мастер может захотеть подзаработать.       — Это будет незаконно…       — То есть, когда я буду договариваться, на тебя не рассчитывать? — прервал я бессмысленные рефлексии, задав провокационный вопрос.       — Рассчитывать, конечно! — аж задохнулась от возмущения подруга. — Я сегодня же напишу миссис Поттер.       — Вы бы лучше не об уроках лишних думали, а о том, что в прошлый раз шрам болел, когда Вы-Знаете-Кто был рядом, — высказался порядком уставший молчать Рон.       — Наверняка он где-то рядом, — покивала Гермиона. — Ведь посылал же он Барти Крауча похитить Гарри. И вряд ли после провала Упса успокоился.       — Если бы Вы-Знаете-Кто мог успокоиться после провала, давно бы это сделал, — согласился с подругой Рон.       — Ну насколько он рядом, неизвестно, на первом курсе эффект был совсем другой. А портал мог куда угодно вынести.       Когда основатели наконец решили проблему транспорта, магическая Великобритания вздрогнула от шока. А я бросился загружать бэушную историю Хогвартса. Ну интересно же, куда делся экипаж, трансфигурированный из молодого феникса. Основатели и Ко явно рассчитывали на века, иначе какой смысл в столь навороченно-перемешанных чарах, самообновляющихся иллюзий и трансфигураций. Плюс связка сознаний поискового артефакта, распределяющей шляпы и собственно самого экипажа.       Кстати, количество мест в экипаже равнялось количеству билетов и если маглокровкам билеты раздавались бесплатно, то потомственные маги могли билет приобрести, а могли по старинке, своим ходом добираться. Многие предпочитали первый вариант, так как экипаж отходил из Лондона, от почтовой станции. И пассажиры без каких бы то ни было неприятных ощущений за доли мгновений прибывали к Хогвартсу. А до Лондона добраться всяко легче, чем до затерянного в горах замка. Напоминаю для избалованной каминной сетью и прочей телепортацией публики: это был первый мгновенно перемещающийся транспорт. Пока зеркало переводило, а я держал пальцы скрещенными, авось повезёт, Энни сделала ход конём. Мистер Бойд предъявил претензии мистеру Уизли, не Рону разумеется, а Артуру за совращение его дочери. Рона, как и положено в старых семьях, никто не спрашивал.       — Да не было же ничего, целовались мы только, — задохнулся от возмущения Рон, прочитав письмо от родителей.       Энни скромно опускала очи долу, краснела и клялась (правда не магией), что она папе всё объяснит… И он непременно поймёт… Просто кто-то из её однофакультетников настучал… ещё и преувеличив изрядно… Наверняка завистница какая-нибудь, думала, что мистер Бойд им встречаться запретит, и у неё, гадины этой, шанс появится. Но Энни непременно… и папа обязательно…       Рон может быть и повёлся бы, но пока что был слишком зол.       У меня же ситуация вызвала некоторое недоумение. Ладно бы действительно что-то было, но вот так, ни за что, ни про что. Создавалось впечатление, что я чего-то сильно не понимаю, пошёл выяснить.       Сириус был хоть и при зеркале, но не дома. Ни мамы, ни Римуса рядом с ним не оказалось. Сам Сириус понял в этой странной помолвке ненамного больше меня.       — Семья Уизли очень старая и когда-то была кланом. Но это было давно. Когда ситуация изменилась, я не знаю. Пруэтты и сейчас неслабый клан. Были действительно сильными, но во время войны с Воландемортом многое потеряли. Тем не менее, они не приняли в клан мужа Молли и её детей. Заметь, семь щедро одарённых магов — страшная редкость. Бойды, кстати, ещё до обострения ситуации с Воландемортом почти все кончились. Что там, как, опять же, не знаю. Но мужа дочери они однозначно в клан принимать будут. Старшие Бойд согласились с её выбором. Они знают что-то, что не знают Пруэтты? Или наоборот, не знают? Уизли по какой-то причине не проводят обрядов в пользу магии рода. И вместо того, чтобы пополнить семью, получив через сыновей шесть ведьм, отдают сына в чужой клан. Их не интересует возрождение клана? Они считают это невозможным? Получают взамен что-то нужное?       — В общем, дело ясное, что дело тёмное, — продолжил я рассказ крёстного, когда он замолчал.       Остаётся надеяться, что когда Билл раскопает тайны родного семейства, они перестанут чудить. Но меня больше зацепил третий вопрос, озвученный Сириусом. Что значит «Получили взамен что-то нужное»? Здесь что, принято платить выкуп за невесту, то есть не только за невесту, но в некоторых случаях и за жениха? На фоне ранних договорных помолвок — вполне возможно. Не то чтоб я прям сейчас собирался, так, на будущее…       Сириус, зараза такая, понял мой вопрос правильно, но ответил почти не ехидничая.       — Если жених или невеста кланового не входит в клан, а наоборот, забирает, соответственно, жениха, невесту из клана, то да, могут потребовать выкуп.       — А могут не потребовать? — вычленил я главное.       — Бывает, что хорошие отношение с кланом, родом, семьёй или отдельным человеком важнее сиюминутной выгоды. Как например в твоём случае. О возвращении Лили даже не сплетничают особо. Событие настолько за пределами понимания, что у людей нет слов. А ты это событие организовал.       — Думаешь? — у меня собственная крутость вызывала сомнение, но Блэку видней.       — Знаю, — криво усмехнулся он. — Прибрать к рукам, конечно, попробуют, но аккуратно, не портя отношений.       — Тогда пусть пробуют, — разрешил я. Всё равно оно ещё незнай-когда будет. Пока же вместо гадания займёмся маговеденьем.       — А что, трое детей — это действительно такая редкость? Маги не хотят или не могут?       — Не могут, — однозначно ответил крёстный. — У магов после какого-то поколения появляется фильтр. Зачать они могут только ребёнка с магическими способностями, без откровенного физического и умственного уродства и умеренно здорового.       — М-м-м… — попытался осмыслить я столь дипломатично построенную фразу. — То есть некоторые врождённые заболевания могут быть. Ну и на примере Крэбба с Гойлом мы ясно видим, что не все маги гении. Да и соответствовать хотя бы минимальным нормам красоты тоже не всем дано.       — Этих двух несчастных я не знаю, но если судить по твоему описанию, фильтр у них уже не работает.       — Поподробнее, — попросил я.       — Чем древнее семья, тем надёжней фильтр, — начал объяснение по порядку Сириус. — Потерять его можно двумя способами: при частых браках с маглами и маглокровками и при злоупотреблении близкородственными браками. В первом случае рождаются дети в любом количестве, здоровенькие, симпатичные, но кто-то из них может быть магом, а кто-то сквибом. Во втором случае у чистокровной пары за всю жизнь больше одного ребёнка не получится. Остальных фильтр отбракует как уродов, сквибов или дебилов. Это так сказать первое предупреждение. А если родившийся ребёнок чуть покраше тролля или чуть поумнее его же, или чуть посильнее сквиба, значит фильтр у родителей работает кое-как, и дальше им даже пытаться размножаться не следует. Выйдет так же, или ещё хуже. У детей фильтра и вовсе не будет.       — Зачем же они так… подставляются, — с трудом подобрал я подходящее слово. — Ведь я правильно понял, фильтр теряется при частых браках с маглокровками? — слово частых я выделил интонацией. — А если не часто, то никакого вреда, окромя пользы, не будет?       — Совершенно верно. А браки близкородственные заключают из-за денег и политики.       — Глупо как-то, — не то чтобы я усомнился в словах крёстного… и Алекс общий уровень интеллекта человечества, с тех пор как это человечество развязало Вторую мировую, высоко не оценивал, но всё же.       — Глупо, — согласился крёстный. — Но результат такой глупости при наличии фильтра проявляется не сразу. Политические и экономические выгоды же совсем близко. И вот ещё, единственного наследника многие не считают бедой. Конечно, пока фильтр нормально работает, и планка допустимого набора генов не снижена. Наследник выглядит как человек, приемлемо усваивает программу и нормально колдует. А то, что за всю жизнь больше не получилось… зато наследство делить не нужно. Ну ещё многие полагают, что вот сейчас выгодный брак заключат, а в следующем поколении непременно и обязательно…       — Что непременно и обязательно? — заинтересовался я. — Ведь чистокровные все друг другу родня. И если семья не готова поступиться чистокровностью, что они могут сделать?       — Родня, знаешь ли, бывает близкая и дальняя. Просто политически активные семьи уже давно родня близкая. Ещё многие особо принципиальные чистокровные посылают своих детей, обычно дочерей, учиться в другие страны. Это, конечно, платно, и язык иностранный с детства как родной учить приходится. У меня и отец, и дядя из таких иностранных студенток себе невест взяли. Нас у родителей было двое. У дяди три дочери. Ну дак сыновей в обязательном порядке никто не обещал.       — Твой дед был единственным ребёнком в семье, отец тоже. К тому же Джеймс был поздним ребёнком. То есть необходимость разбавить кровь назрела. И пока она не перезрела, дядя Чарльз подсуетился. Тем более, там удачно совпала симпатия Джеймса и насущная необходимость. Но ты учти, одна маглорожденная полностью проблему не решит. И если ты сойдёшься с кузиной третьей-четвёртой степени родства, больше одного ребёнка не жди. Зато в другую сторону у тебя выбор широкий, фильтру и магла во вред не будет.       Что тут скажешь? Каждый волен жить так, как хочет и с кем хочет. Пока он не мешает делать то же самое другим.       Рону я пересказал ту часть разговора, что касалась его. Друг так же выразил надежду, что расследование Билла даст положительный результат. Во всех смыслах. Был конечно ещё вариант развязаться с помолвкой, и не поведал я о нём вовсе не из вредности. Просто самому в центре внимания оказываться не хотелось. Вот и тянул. Но Гермиона ничуть не глупее меня, заодно моих проблем не имеет. Поэтому, когда всё ещё недовольно-обиженно косящийся на Энни Рон уселся обедать, она сказала.       — Если ты действительно не хочешь этой помолвки, достаточно рассказать Энни правду, что ты никакой не змееуст.       — Так ты считаешь, что Энни со мной только из-за змеиного языка? — вместо того, чтобы обрадоваться, возмутился Рон. — Ну конечно, по-твоему, я сам ничего не стою.       С этими словами он впился в кусок мяса и по сторонам больше не смотрел. Жалкий лепет Гермионы о том, что Рон, конечно, стоит, и много, но вот Бойд ценит другие вещи, никакого эффекта не имел.       Я гоняя картошку по тарелке, искал тему для разговора, хотя на собственном опыте знал, что если Рон с Гермионой хотят разругаться, их ничто не остановит.       — Рон, — наконец осенило меня, — в Хогвартсе же уединиться негде. Не портреты, так привидения, не привидения, так Пивз. Только начнём целоваться, кто-нибудь малину обломает. Как мистеру Бойду в голову пришло, что ты в такой обстановке смог его дочу совратить.       Гермиона выразительно фыркнула, намекая, что Слизеринцам в голову приходит то, что им выгодно. Фыркала она даже слишком выразительно, потому Рон ответил, только когда она ушла.       — Есть в Хогвартсе одно место, там ни портретов, ни привидений, и даже Пивз не заглядывает. Мне Энни показала. Сама она от родителей узнала, правда просила никому не рассказывать. Но я ничего не обещал!       Всё с ними ясно. Обещание подразумевалось по умолчанию, потому во время ссоры не работает. И это хорошо. Просто замечательно. Рон мне показал удивительно полезную комнату по желанию.       — Но у нас с ней ничего не было! — ещё раз напомнил он.       — Спокойно, я не сомневаюсь в твоих словах, — я действительно не сомневался, и не только потому, что Рон совершенно не умеет врать. Ну не может быть Энни настолько дурой. Непохожа!       Теперь главное, чтоб в нужное время комната не оказалась занята. Что-то я сомневаюсь, что Энни Бойд в Хогвартсе самая осведомлённая.       Рон же к вечеру, окончательно расплевавшись с Гермионой, помирился с Энни.       Тихо-тихо под мантией-невидимкой мы крались по Хогвартсу, нет, не ночному. В субботу после завтрака. То есть, можно сказать, днём. Мы — это я и Света. Почему крались, да ещё и под мантией-невидимкой? А зачем нам свидетели? Особенно такие, которые могут понять, что мы идём в комнату по желанию. Не стоит окончательно исключать вариант, в котором мистеру Бойду настучал кто-то посторонний, действительно изрядно преувеличив. А зачем ещё комната по желанию нужна, только для того самого.       В том, чтоб ходить по Хогвартсу днём в мантии-невидимке, есть своя прелесть. Можно столько нового о себе узнать. Можно, но не нужно! И уж конечно не стоит это слушать в компании Светы. Она сама по себе краснеть не склонна. То есть за всё время нашего знакомства всего три раза покраснела, и два из них сегодня, по дороге. Мои уши тоже горели. Мы переглянулись, извиняясь друг перед другом за чужую дурость и неловкую ситуацию. Но говорить поостереглись, даже шёпотом и на ушко.       Шли мы, разумеется, не наугад. Комнату я заказал заранее, попросил Добби организовать напитки и закуски, а также покараулить комнату, пока меня не будет.       — Ох ничего себе, у нас в школе и такое есть! — воскликнула Света, проходя в распахнутую мной дверь.       — В Хогвартсе есть всё! — честно соврал я.       — Это самый странный аквапарк из всех, что я когда бы то ни было видела, — всё ещё ошарашенно произнесла девочка.       А то ж. Все горки здесь были из отшлифованного камня, дерева и тонко выделанной кожи. Бассейны и фонтаны из камня. Лестницы деревянные. Я тоже такого аквапарка раньше не видел. Но поскольку ни я, ни Алекс лично в аквапарках не бывали, все наши совместные знания о них почерпнуты из фильмов и рекламы. То есть щупать, что из чего сделано, нам не доводилось. Возможно, Хогвартс, демонстрируемые мной картинки так понял. А может, у него какой-то свой список допустимых стройматериалов. Но для Светы, которая аквапарки не только видела, но и щупала, результат оказался шокирующим.       — Здорово!       — Пошли испробуем!       Мы быстро разделись до купальных костюмов. Забавно, у обоих эти костюмы оказались по магической моде. И закручивая на ходу волосы в узел, Света направилась к самой высокой горке. Стоило сделать несколько шагов, как на полную мощь включились фонтаны. Они разбрызгивали по комнате тёплую воду, оставляя в неприкосновенности угол с шезлонгами, где мы оставили шмотки и стол с провизией.       Дальше мы бежали с визгом, не то уклоняясь от особо мощных струй, не то нарываясь на них.       — Меня бы на такую горку не пустили, — лениво обронила Света, когда мы, уже отплевавшись после спуска, разлеглись на поверхности воды, в виде морских звёзд. — Если б конечно они существовали, такие большие.       Я оттолкнул пальцами ног шину, которая здесь заменяла спасательный круг, и так же лениво спросил:       — А что, слишком большая горка? — наверное, это ракурс съёмок виноват. Мне-то казалось, что размер как на экране получился.       — Ни-ни, в самый раз, — Света с едва слышным плеском подплыла ближе.       Комната по желанию создала практически тропический климат, тёплый и влажный.       — Говори уже, — поторопил я подругу. — Или весь день маяться собираешься.       — Если надо, и весь следующий! Разве так заметно? — начала с предисловий девочка, но наконец собравшись, сказала. — Я слышала, ты подал заявку в министерство на уроки окклюменции.       — Слухи распространяются со скоростью света, не магический мир, а большая деревня, — искренне подивился я оперативности сплетников, хоть и рассчитывал на нечто подобное. — Неужели с родственниками больше не о чем говорить было?       Вместо ответа Света окатила меня водой.       — Ах так! — я, нырнув, схватил её за ногу и потащил на дно. Она вырываться не стала, а подплыв мне за спину, уцепилась за шею. Пришлось всплывать.       — Мне Бекки рассказала, — наклонившись к моему уху, шепнула Света, и ещё тише добавила: — Я не собираюсь обсуждать тебя с кланом.       Эм, это что, мне только что предложение сделали? Или, точнее, намекнули, что не прочь перейти в мой несуществующий клан? А что, чем я хуже Рона? Но спешить не будем. Пока же я просто объяснил подруге, зачем нам нужна эта заявка.       — Я вовсе не против учителя из клана Джамбелли, в обход министерства, но не через тебя. Идёт?       — Идёт, — согласилась Света.       В воскресенье вечером зеркало перевело историю Хогвартса. Вот не могло оно утром это сделать или хотя бы днём. В результате я читал полночи. Но оно того стоило. Наш красный паровозик, Хогвартс-экспресс, и есть тот самый экипаж, созданный из молодого феникса. Чтобы понять, с чего он стал ездить почти весь день, вместо мгновенного перемещения и какого… он вообще стал паровозиком, пришлось внимательней прочитать предыдущие страницы. Нет, автор книги и сам не знал, что и зачем, но единственным событием, способным вызвать такую реакцию, была отмена отдельных занятий по факультетам. А раз нет разницы, на каком факультете учиться, значит дети могут сами решить, с кем хотят жить в одной комнате, отдыхать в общей гостиной и есть за одним столом. А чтобы принять решение, нужно время и свобода передвижения. Вот и едет поезд восемь часов до школы. И в отличие от экипажа, где у каждого ребёнка было своё место, по поезду можно прогуляться, с кем-то подружиться, с кем-то подраться. Нет, кто-то может, как я, просидеть в купе всю дорогу, но ведь жить силком не заставишь, была бы возможность предложена. А она была предложена, причём всем. В отличие от экипажа, бесплатные билеты получали все ученики Хогвартса. Независимо от происхождения и желания.       Вообще, мне было немного жаль, что школьную программу усреднили. С чем это было связано, не очень понятно. Может, жизнь стала легче, отношение к ученикам снисходительнее. Детство стало затягиваться, у кого до двадцати, у кого до тридцати, а кто и вовсе не взрослел до самого маразма. Что бы за «отбраковку» ни проводил Слизерин, но при нём тёмных лордов не водилось. Как бы ни было жаль, но кое-какую информацию подросткам с неокрепшей психикой доверять не стоит.       Я еле удержался от того, чтобы посреди ночи вытащить Гермиону из спальни. Но подчиняясь жажде деятельности, распечатал нужную главу из книги и её перевод. Дабы отправить всё это мисс Скитер. Разумеется, с припиской, состоящей из моих выводов, и запретом на меня ссылаться. Как-нибудь уж сами нужную книгу отыщут. Не в единственном же экземпляре она писалась.       Данная информация очень пригодилась утром за завтраком. Гермиона, оказавшись за одним столом с Роном, вспомнила, что они в ссоре. И она жутко обижена на то, что её желание помочь не оценили. В ответ Гермиона собралась зверски зарезать сосиску, а может, и самого Рона. Потому сначала она слушала меня рассеянно, потом не хотела верить, и в конце концов потребовала пойти в мою спальню и показать ей книгу.       — А ничего что у нас щас уроки? — растерялся я. Нет что-то мне в людях никогда не понять, и Алекс тут не поможет.       — Успеем, — непреклонно возразила Гермиона. — Это что же получается, моя История Хогвартса неполноценная?! А я так на неё полагалась!       — Ах вот оно что! — обрадовался я. — Но Гермиона, книга всё равно не на английском. И тебе придётся поверить либо моему переводу, то есть переводу зеркала, либо переводить самой.       — Не волнуйся, Гарри, — с ласковой улыбкой крокодила ответила девочка, — ты мне книжку скопировать дай, а дальше я сама разберусь.       С кем Гермиона собралась разбираться, мне уточнять не захотелось. Но я всё же попробовал достучаться до её разума.       — Тогда какая тебе разница, сейчас ты книгу получишь или вечером? — и чудо свершилось. Меня таки услышали.       На Роновы заскоки Гермиона более внимания не обращала. И не разговаривали они аж до третьего тура, что не мешало им обоим со мной тренироваться. Тем более, когда тут разговаривать, если к повседневным занятиям, подготовке к экзаменам, подготовке к третьему туру и свиданиям добавился перевод совсем не тоненькой книжки. Мои выводы редакция «Пророка» одобрила и с удовольствием присвоила, включая пассаж про неокрепшую подростковую психику. Новость о том, что мы ездим на том самом экипаже, сменилась ещё более шокирующей. Оказывается, статут секретности ввели не потому что «все хотели волшебством свои проблемы решить», как когда-то мне сказал Хагрид. А потому, что ряд маглов мог по договору потребовать от магов решения своих проблем, а маги по тому же договору не могли отказать. Вот и начали маги ещё во времена основателей готовить почву для своего исчезновения. Подчищать информацию, менять документы, а кое-где и воспоминания. Почему не везде, я не понял. Но основная цель магов заключалась в том, чтобы маглы забыли и о войне, и о мирном договоре. Ведь то, о чём не знаешь, не потребуешь. После подобных публикаций всполошилось министерство. Видимо, магам, по их мнению, тоже не следует кое-что помнить. А то как пойдут маглам об их правах рассказывать. Хотя Гермиона запросто и королеве, и министру всё, что захочет, расскажет.       На счастье редакции «Пророка» начался третий тур, и они, не теряя лица, переключились на освещение турнира.