Пятьдесят оттенков фиолетового

Если бы был выбор, Шура бы предпочел буквально что угодно, лишь бы к этому не прикасаться. Никогда. Ни за что. Ни под каким предлогом. Он был готов перечитывать все эти стремные книжки по вселенной Винкс, Донцову и прочие отходы жизнедеятельности нормального общества, но. Только. Не. Эту. Книгу. — Так, мелкотня, — без лишних слов продолжила Ангелина Евгеньевна, возвышаясь над студентами. Те сразу вжали головы в плечи; обычно такие вот созывы всех-всех-всех не предвещали ничего хорошего, а в большинстве случаев так и вовсе заканчивались головомойкой. Но Шура со своего угла обзора видел, что держала за спиной главный маг Московской Библиотеки. И это его вовсе не радовало, нет-нет; ему хотелось просто лечь и помереть или хоть понадеяться, что их заданием будет уничтожить все копии этого мерзкого чтива. Надежды его, конечно же, оказались абсолютно напрасны; Ангелина выдохнула немного дыма, придерживая худощавыми пальцами трубку, и нахмурилась. — Причина, по который вы все здесь — ваш хороший читательский вкус, — хмыкнула она. — Ибо, как оказалось, эту книгу ни один из вас не читал, что меня даже немного радует, — склонила женщина голову, будто в этот самый миг хваля учеников, и те облегченно вздохнули. Рано, ох рано они обрадовались. Их опыт никогда не подводил: Ангелина Евгеньевна не стала бы созывать всех студентов Библиотеки просто так или для похвалы, она в принципе на похвалы была не слишком щедра, а тут… Хвалить детей за хороший читательский вкус… С плохим в Библиотеку обычно не попадают, хотя изредка шпана попадается, конечно. От нее все быстро избавляются путем естественного отбора, то есть, пардон, в результате несчастного случая, произошедшего при запечатывании книги. Не то чтобы таких идиотов книгочеи подставляли, нет, они просто не выдерживали конкуренции нормальных писателей со Стефани Майер, и отсутствие знаний интеллектуально развивающих книг для такого быдла оказывалось банально смертельным. — Но, к сожалению, люди — идиоты, — продолжила Ангелина Евгеньевна. — Тираж уже перевалил за Гарри Поттера, так что скоро оттуда полезут персонажи, а вы еще эту книгу и не читали. Я поражена вашей безалаберностью: бог с ними, со всеми выходящими книгами, но самые популярные вам в любом случае нужно читать! Да, они зачастую омерзительны, но работа у нас такая, — фыркнула женщина и, замахнувшись, от души, швырнула на стол книгу в сером переплете. «Пятьдесят оттенков серого». Весь народ вокруг Шуры громко застонал, а Тамара из-под своей кигуруми даже всхлипнула, вознося руки к небу и всем своим взглядом вопрошая «За что?..» — Книги три. Прочитать все. Послезавтра устрою проверку на знание текста, так что не отлынивать, — грозно стукнула Ангелина Евгеньевна своей тростью. Осмотрела своих начавших заранее умирать студентов и покачала головой устало. Страдальцы, ага, а она не настрадалась, вновь и вновь читая кучу однообразной макулатуры? — Я понимаю, что вам не хочется, — продолжила она под тихие стоны, пока вокруг начали бегать со стопочками книг библиотени, — но придется. Я лично уже настрадалась. — Ты настрадалась, так теперь и нам страдать? — произнес довольно громко Соловей и улыбнулся. — Какая ты добрая. — Заткнись и забирай книги, — скрипнула зубами Ангелина, и Соловей опустил взгляд вниз, к маленькой библиотени, которая протягивала ему три серых тома с уже ставшей легендарной серой обложкой. Артур вздохнул; взял у черного существа все тома. Шура и остальные решили не задерживать теней больше нужного и осторожно, словно пытаясь лишний раз не трогать, взяли свои стопки. — Э… Ангелина Евгеньевна, — подала голос Снежанна, — может, мы хоть первую можем не читать? Да, это неправильно, но тут фильм вышел недавно, а они не очень-то… — И речи быть не может, — строго оборвала ее рассуждения Ангелина, — пропустите все размышления внутренней богини. Инга громко простонала — в смысле, громче обычного — и чуть не упала на колени. Шура даже грешным делом рванулся ее подхватить, но потом, поняв, что подруге ничего не угрожает, так и остался на месте. — Ангелина Евгеньевна! Это нечестно, у нас тут восемнадцати почти всем нет, это подсудное дело! — возмутилась она, изо всех сил пытаясь убрать свою стопку от себя подальше, но не уронить ее на пол. Бровь Ангелины иронично изогнулась. — Это Россия, тут все, что не про геев, законно, — махнула она. — Разговор окончен. Встретимся послезавтра. Она оставила студентов в полной стонов и ругательств комнате; огнемаги даже начали подумывать об испепелении своих экземпляров, Шура был уверен. Наверное, их остановила мысль, что Ангелина обещала устроить экзамен, а по книгам она всегда спрашивала жестко. Никто не мог смухлевать. Никто. Будь у Шуры такая сила, как у Маргариты, он бы и сам сжег свои три, но против Ангелины не попрешь: пришлось тем же вечером засесть читать на дому у Артура, которому такое безвкусное чтиво в принципе давалось с большим трудом. Он все перекладывал ноги на подлокотник, на спинку дивана, зависал вверх тормашками, перелистывал страницы, засыпал, просыпался, начинал вновь вертеться, но его можно было понять — Саша в какой-то момент просто не выдержал. — Не понимаю. Он хлопнул ладонью по развороту, и Артур обратил на него свой взгляд. — Шур, ты что? — Я не понимаю, — пробурчал тот опять. — Здесь, — тыкнул он пальцем в абзац, — Анастейша кайфует от связывания. Ну е-мае, я знал, что книга — порно, но это все выглядит так фальшиво! — Нет, ну почему же, люди вполне способны получать от такого удовольствие… Я так думаю. В «Сильной руке» тоже было БДСМ, и написано было очень качественно, — окинул взглядом Соловей халат Шуры, в который тот замотался после ванной. Да, пока Артур пытался найти удобное для деградации мозга положение, Шура пошел читать в ванную, но даже горячая вода не помогла, так что он просто накинул на себя халат и вернулся, все так же проклиная глупых домохозяек, сделавших эту книгу бестселлером. — Я… Я не читал и не хочу, судя по всему, — нахмурился Саша. — Мои вкусы специфичны, ты не поймешь, — с солнечной улыбкой ответил Артур, а потом закрыл книжку и потянулся. — Тупая фраза, — обиженно пробурчал Саша. – И книга для безмозглых куриц, — в сердцах добавил он, захлопывая свою, и почти кинул на ближайшую тумбочку. Обычно он отличался хладнокровием — вместе с нервозностью, да, но тут стоило помнить, кто его учитель, — но это задание его добило. Он чувствовал себя выжатым и использованным, но праведный гнев все-таки ненамного пересиливал непонимание. — Что может быть приятного в травматичном связывании?! — воскликнул он. Соловей замер, а уже через секунду оказался под боком у Шуры, подпирая его довольно. Слишком довольно, но Соловей по жизни довольный и беззаботный был, таким уж его Ангелина написала. — Ну смотри. Во-первых, оно как раз не травматичное. Во-вторых, тут все дело в психологии, — прижался он к плечу своего ученика, — обездвиженный человек не может пошевелиться, это обостряет его органы чувств и ощущения соответственно. Шура покосился на него. — Я читал «Сильную руку», а ты нет, — напомнил Соловей и положил голову на его плечо. — Просто поверь. А у нее еще и глаза закрыты в той сцене — знаешь, без какого-либо чувства остальные становятся сильнее, в том числе те, что через кожу поступают, — почти опустился до мурлыканья Артур, и Шура расслабленно прикрыл глаза. Голос учителя успокаивал; Соловей был… ходячим миром, и это было здорово. И даже размышления о таких вещах не делали его хуже; что же, это и сыграло с Шурой некую шутку. Он только пробормотал: — Все равно не считаю это реальным, — и уже почувствовал, как его руки оплетает что-то липкое, проникая прямо в рукава халата. Вздрогнул; ощущения были знакомые, Шура резко открыл глаза — Соловей сидел около него и оплетал его запястья своими ярко-фиолетовыми чернилами с игривой искоркой в глазах. — Ты что делаешь?! — воскликнул возмущенно Шура, а Соловей вместо ответа толкнул его в бок, и Саша завалился на диван. Маг навис сверху с милой и доброй улыбкой: — Ну, я так подумал и решил попробовать. Я что, зря читаю все эти книги? Мне скучно вообще-то, меня девятилетняя девочка написала, — надулся на миг Артур, но уже через пару мгновений снова стал собой, явно с любопытством смотря на лицо Шуры, на котором отчетливо читалось охеревание и небольшой испуг. — Ты идиот? — спросил он прямо. — Нет, я мечтатель, — пожал плечами Соловей, сам и не зная, что процитировал один шикарный сериал. Но, если подумать, в этих словах была вся его суть, так что он даже не солгал. Он опустил ладонь на грудь Шуры, отвернул запах халата; Шура едва заметно покраснел, когда пальцы учителя распустили узел пояса. Для Соловья все это было похоже на игру, но он бы никогда, с другой стороны, не причинил бы Шуре вред. — Н-нет, — пробормотал Шура одними губами, чувствуя, как ладони Артура скользят по его бедрам; Соловей припал губами к его шее, и Алиновский выдохнул ему в ухо, чувствуя, как волосы длинные щекочут кончик его носа. — Н-нет, мы делали это всего лишь дважды, я и по обычному-то не привык… — Доверься мне, в этом вся суть, — прижался губами к его виску Соловей. Он и правда был волшебником; пара прикосновений между бедер Шуры — и тот уже горел, как какой-то огнемаг, и только легкая паника в его взгляде выдавал его. — Да как тут довериться?.. — пробормотал Шура, и Артур без лишних слов избавил его от халата вовсе, скинув его на пол; на миг ослабшие узлы фиолетовых чернил, струящихся из пореза на руке Соловья, затянулись вновь, не болезненно, но достаточно крепко, чтобы удержать, и Шура покорно прогнулся в спине — а как иначе могло-то быть с занесенными за голову руками?.. Он не мог пошевелить ими, ибо Соловей как-то хитроумно причернилил его к торшеру. В какой-то момент из раны Соловья вылился особо большой сгусток, и Шура вздрогнул; чуть поколдовав над ним, Артур придал ему вид ленты, но Саша не сразу сообразил, для чего она ему. — Нет-нет, — забормотал он опять, когда фиолетовая лента легла на его глаза, лишая зрения, — я не… — Тс-с-с, — прошептал ему в губы Соловей, — доверься мне. Тебе понравится. — Тебе придется постараться, — пробормотал Шура, рвано выдыхая, когда Соловей чуть влажными от чернил руками коснулся его бедер опять, скользнул выше, по животу, груди, белые зубы Артура впились в кожу Алиновского, и тот вздрогнул, прикусывая губу. И мурашки пробежали по его коже, когда Соловей своим дыханием согрел низ его живота. — Комочек! — взревела Тамара, чуть ли не вырывая на себе волосы. — Они назвали ребенка Комочек! Дегенераты! — А постельные сцены какие мерзкие, — фыркнула Инга, вторя ей, — там от БДСМ-то одно название! Шура нервно обнял себя руками, а Соловей мягко положил ладони на его плечи, как будто желая поддержать. Тамара покосилась на них: — А вы читали? — Ага, — скрипнул зубами Саша. — Ангелине это на том свете воздастся. Соловей ласково прижался щекой к его щеке, щекоча кожу парня волосами, и тот мазнул языком по губам горячно. — Тем не менее, эти постельные сцены имеют под собой какую-то реальную основу, — подметил Артур. Тамара и Инга покосились на него с непередаваемым выражением лица. — Да что ты знаешь, — фыркнула Тамара. — Согласна с ней, — кивнула Инга, складывая руки на груди. Артур просто улыбнулся; Шура просто покраснел. Едва заметно, но… Надо было сказать, что теперь в кое-чем он не находил ничего зазорного.