Ты теперь мой

Тебе восемнадцать, мне двадцать три. Я помню тебя по школе – невысокий, хрупкий, всегда избегающий физических нагрузок. Умный, но не отличник. Подошел ко мне, дал денег, сказал, кому морду набить. Это никогда не было проблемой. - Я не хочу… Не слушаю тебя – ты просто боишься. Не бойся, я не сделаю ничего, что на самом деле тебе не понравится. - Не надо. – Голос становится тверже, но я привык не реагировать на подобное. - Себастьян, отпусти… Ты не учитываешь того факта, что я совсем тебя не держу – можно было бы посильнее впиться пальцами в твою тонкую кожу, но с этим я повременю – пока сам не начнешь просить. Я научу тебя получать удовольствие от моих прикосновений. От любых моих прикосновений. Отпустить? Я убираю руки, медленно ласкающие твое тело под футболкой, перехватываю хрупкую ладонь, облизывая твои тонкие, чуть дрожащие пальцы. Такие длинные и изящные, даже дух захватывает. Бедный мальчик – у тебя же еще никого не было? Буду у тебя первым – никаких шлюховатых бабенок, никаких пошло-брутальных мальчишек в анамнезе. Это сильно заводит – чувствую, как в паху все напрягается. А ведь я только прикасаюсь губами и языком к тебе, медленно поднимаясь выше, вдоль темнеющих вен, к тончайшей коже на сгибе руки. Вылизываю, проводя то кончиком, то всем языком. Вновь запускаю руки под твою футболку – снимаю одним движением, любуюсь твоим действительно совершенным телом. На такой тонкой алебастровой коже синяки останутся даже от несильного нажатия. Не хочу пока портить такую очаровательную невинную белизну. Невинную… Приходится замереть, закрыть глаза и глубоко вдохнуть. Нельзя спешить. Руки тянутся к ремню на джинсах, но я останавливаю сам себя – мягко укладываю обе ладони на твою талию, аккуратно притягивая ближе к себе. Подхватываю тебя, такого легкого, под бедра, усаживаю на стол, становясь меж разведенных мною же бедер. Ты почти краснеешь – легчайший розовый оттенок проступает на щеках и скулах. Даже это для тебя не свойственно – ты никогда не краснел на моей памяти. Даже сидя на столе ты самую малость ниже меня. Я знаю почему ты не сопротивляешься – ты боишься, что я возьму тебя силой, грубо, ведь я мог бы. Вот только не хочу. Я буду с тобой нежным, если только ты не попросишь об обратном. Наклоняюсь к твоему лицу, ты отворачиваешься, но я и не собирался целовать тебя в губы. Пока. Легко прикасаюсь кончиком носа к твоему виску, вдыхаю крышесносный аромат твоей кожи, твоих волос. Кажется, я влюбляюсь в этот запах – он полностью меня очаровывает. Целую, мягко, ненастойчиво, продолжая гладить пальцами напряженное тело. Ты дрожишь? Не надо. Не бойся. Решительно поворачиваешь голову, завладевая моими губами, целуя неумело и неловко, быстро и влажно. Легко прикусываю тонкую кожу, заставляя остановиться. Чувствую, как тяжело ты дышишь, явно не понимая, почему я так поступаю. Мягко кладу ладонь на затылок, поглаживая, прижимаюсь к нежным губам, раздвигая языком, прохожусь по деснам, проникаю глубже, сплетая свой язык с твоим, чуть тяну за волосы, когда ты опять начинаешь неуклюже спешить. Мне нравится, что ты не ноешь о том, что это, мол, неправильно, или еще какую ересь. Ты перестал вздрагивать от каждого прикосновения, но по-прежнему очень скован. Я так тебя хочу – желание яркой белой пеленой застилает глаза. Прояви еще немного инициативы, пожалуйста. Я знаю, что требую от тебя многого, но я же чувствую, что ты хочешь меня в себе, пусть даже сам не до конца еще это осознаешь. Отстраняюсь от чувственных губ, приникаю к шее, будто вампир. Сдерживаюсь – не кусаю, не оставляю засосов – аккуратно сжимаю губами кожу, но, наткнувшись на выстукивающую пульс жилку, бьющуюся плененной птичкой под кожей, не выдерживаю – прикасаюсь зубами, самую малость сжимая, и слышу твой первый за сегодня сладкий стон, чувствую вибрацию от издаваемого звука, проходящую вдоль изящной шеи. Опускаю голову ниже – к тонким, грозящимся прорвать кожу ключицам, обвожу языком, долго не задерживаясь. Что-то я давно не слышал от тебя слов протеста – поднимаю взгляд. У тебя чудесные глаза, мальчик мой: глубокий цвет молочного шоколада, с темными кофейными крапинками – сразу незаметно, но я хорошо рассмотрел тебя. Ты смотришь на меня, томно прикрыв глаза шикарными темными, по-девичьи длинными, ресницами. Кем бы ты ни стал, мой гениальный мальчик, эти глаза будут сводить с ума любого. Губы, слегка покрасневшие от поцелуев и припухшие, приоткрыты, ты быстро обводишь их острым розовым язычком. Хочу тебя трахнуть. Жестко, чтоб ты кричал. Хочу, чтоб ты кричал, но не сегодня. Сегодня только нежные прикосновения, только поцелуи, только легкие, безболезненные укусы. Тебе нравится, ты неосознанно льнешь к моим губам, выгибаясь, подставляя ласкам худощавую грудь. Темно-розовые, гармонично контрастирующие с кожей, небольшие соски привлекают все мое внимание. Облизываю пальцы и, чтоб ни один не оставить без внимания, начинаю легко посасывать правый и поглаживать, сжимая, левый. Я слышу твое сердце. Оно колотится совсем рядом – от твоего живого теплого, наполненного алой кровью сердца меня отделяют только тончайшая кожа и хрупкие, будто фарфоровые, ребра. Стараюсь не думать об этом – на войне я стал еще более жесток и хищен, чем раньше. Ты пока не готов, но когда-нибудь я увижу карминные разводы на коже цвета слоновой кости, ты будешь похотливо стонать, а кофейно-шоколадные глаза подернутые дымкой желания будут смотреть только на меня. Зеркало. Большое, от пола и почти до потолка – то что нужно. Ты уже разгорячен, ты уже совсем не сопротивляешься – я опускаю тебя на пол, напротив зеркала, помогаю упереться руками, захожу за спину и, приподняв твое лицо за подбородок, шепчу на ухо: - Смотри. Ты смущаешься, но смотришь – не открывая глаза полностью, смотришь из-под полуопущенных ресниц. Я выше тебя и заметно шире в плечах, моя кожа золотисто-рыжего оттенка – иногда мне кажется, что загар, полученный под палящим солнцем Афганистана, никогда не сойдет, останется вечным напоминанием о войне, как и несколько шрамов, как сны. Не думать об этом. Кладу руку на плоский, скорее даже впалый живот, прижимаю тебя к себе – ты широко открываешь глаза, глядя в отражение моих, когда чувствуешь как я возбужден, как хочу тебя. Обвожу ладонями острые лопатки, прохожусь легкой щекоткой по ребрам, и опять кладу теперь уже обе руки на живот, легко проводя пальцами по коже над кромкой джинсов. Целую плечи, покусывая, внимательно слежу за твоим выражением лица. Мои светлые, вечно выгорающие до белизны волосы контрастируют с твоими темными, блестящими. Я буду ненавидеть свой цвет волос ровно до тех пор, пока однажды ты не скажешь, чтобы я ничего не смел с ним делать, потому что странная белизна кажется тебе сюрреалистичной, и тебе это нравится. И я не смогу ослушаться. Медленно, стараясь неотрывно смотреть в твои глаза, расстегиваю твои джинсы – две пуговицы и молния. Опускаюсь на колени, вижу, что ты смущаешься. Тяну плотную ткань вниз, к изящным лодыжкам – ты аккуратно переступаешь с ноги на ногу, позволяя полностью освободить тебя от грубоватого, но отлично сочетающегося с твоей кожей материала. Я знаю твой характер, я неплохо разбираюсь в людях, а тебя я изучил досконально: я одержим, я знаю. Тебе понравится. Склоняюсь к твоим щиколоткам, нежно лаская языком выпирающую косточку. Когда-нибудь ты скажешь, что я похож на огромного кота, когда делаю это. А потом, взглянув на шрамы, перечеркнувшие спину (я тогда еще не успею замаскировать их татуировкой) произнесешь: «На тигра». Я одержим. Целую тонкую кожу под коленкой, провожу пальцами по внутренней стороне бедра. Ты необыкновенен – ты любишь подчиняться и подчинять. Как ни странно – я тоже. Легко сжимаю пальцы на ягодицах, стаскивая последнюю преграду, мешающую мне увидеть твое обнаженное тело. Всё. Ты перестаешь смущаться – ты внимательно, часто облизывая губы, наблюдаешь, как я ласкаю твое точеное бедро, опускаешь изящную ладонь мне на затылок. Несмотря на то, что я принудил тебя к этому, ты чувствуешь себя в своем праве. Я не смог проконтролировать тот момент, когда ты накинул мне на горло поводок. Наверное именно сейчас, когда ты поглаживаешь мои отросшие (боги, как я ненавидел армейскую стрижку!) волосы, смотришь, черт возьми, ты даже сейчас смотришь на меня как хозяин на животное! Именно сейчас на шее затягивается удавка ошейника, который продержит меня, непокорного и дикого, подле тебя всю жизнь. Я еще этого не знаю, но так будет. Приникаю губами к гладкой коже – перед этим облизываю пальцы, чуть раздвигаю ягодицы – пальцы проскальзывают к розовеющему девственному входу. Ты хочешь меня – ты отзываешься тихим похотливым стоном на легчайшее нажатие. Я намеренно не касаюсь твоего члена – хочу узнать можешь ли ты кончить без стимуляции. Если нет – я помогу тебе, но не раньше, чем кончу сам. Глажу мягко сжимающиеся мышцы, сначала пытаясь проникнуть пальцем, но ты болезненно вскрикиваешь. Я не могу позволить себе причинить лишнюю боль твоему совершенному телу. Поэтому прижимаюсь губами – ты втягиваешь воздух в легкие резко, как будто это последний глоток кислорода на планете. Если некоторое время мягко и осторожно вылизывать это такое нежное место, ты расслабишься. Ждать нужно недолго – ты тихо и мелодично стонешь, шире раздвигая красивые, словно выточенные из итальянского белого мрамора, ножки, прогибаясь в гибкой, как у кошки, пояснице. Мышцы под моими губами нервно, ритмично пульсируют – аккуратно проникаю языком, самым кончиком, будто пробуя тебя на вкус. Не знаю, что тебя подводит – руки или ноги, но мне приходится поддержать тебя за бедра, пока ты найдешь оптимально устойчивую позу. Медленно, аккуратно, глубже. Стонешь. Не стони, мальчик мой, я и так еле сдерживаю себя. Хотя нет… Этот нежный звук… Стони, мой мальчик, стони, пока я вылизываю тебя, подготавливая. Бросаю взгляд в зеркало – не знаю, то ли ты понял мою игру, то ли просто не в состоянии прикоснуться к себе – красивый, ровный член напряжен, почти прижимается к животу. Делаю единственное послабление – мягко сдвигаю тонкую кожу, высвобождая темно-розовую, под цвет сосков, головку. Нельзя быть настолько гармоничным и идеальным. Крупная капля жемчужно-прозрачной смазки медленно, тягуче стекает по обнажившейся нежной плоти – так и хочется слизать ее, но я решил – нельзя, значит нельзя. Слышу, как из моей груди вырывается хриплый стон, когда я смотрю на твой увлажняющийся член. Вижу твой взгляд – ты безумно доволен, в глазах искры, на губах полуулыбка. Смотришь на меня, собираешься что-то сказать, но я качаю головой. Зачем слова? Окунаю пальцы в лубрикант, не думал же ты что я возьму тебя насухую? Знаю, что тебе все равно будет больно, но это пройдет… не бойся. Один палец достаточно легко проникает внутрь, я добавляю второй – это уже сложнее, ты тихонько скулишь, зажмуриваясь. Но даже не просишь остановиться. Я бы все равно не внял твоей просьбе, впрочем. Поздно уже останавливаться. Твое тело привыкает быстрее, чем ты – ты еще не смеешь открыть глаза, испуганно жмурясь, а сам уже медленно, безумно эротично, насаживаешься гладкой попкой на мои пальцы. Ты такой узкий, а я уже совершенно не в состоянии терпеть… целую копчик, вытаскиваю пальцы, наблюдая, как смыкается розовое колечко. Вновь стимулирую двумя пальцами – почти не встречаю сопротивления. Все. Не могу больше, правда не могу. Поднимаюсь с колен, попутно освобождаясь от одежды, обильно смазываю член лубрикантом перед тем как приставить головку к твоему девственному входу. Прости. Я не говорил, что боли совсем не будет. Мне приходится удерживать тебя за бедра, крепко, но при этом осторожно – я не хочу чтоб на твоей коже остались синяки. Ты кричишь, бедный, кричишь недолго – срываешься на хрип. «Себастьян» и ничего больше. Только мое имя. Много-много раз, как мантру. Заплакать ты себе не позволишь, ты гордый… Ну прости, прости меня, маленький. Всё. Я остановился, я не двигаюсь – только целую твои плечи, успокаивая, вылизываю твою шею, даже руками не двигаю, только успокойся. Упираешься ладонями в зеркало, смотришь на меня, на мое отражение. Ничего не говоришь. У меня складывается ощущение, что ты уже продумываешь план мести. Хотя, зная тебя – вполне возможно. Медленно, на пробу, двигаюсь. Болезненно шипишь, но не протестуешь. Еще одно короткое, несильное движение. Потом выхожу почти полностью, погрузив в тебя лишь головку, аккуратно двигаюсь, проникая все глубже. В какой-то момент все твое тело вздрагивает и ты удивленно вскрикиваешь, тут же закусив губу. Повторяю движение, и ты стонешь. Стон с примесью боли, но удовольствия в нем намного больше, я же слышу. Я поддерживаю тебя, потому что твои руки соскальзывают с гладкой поверхности. Шепчу тебе: - Посмотри на себя… Послушно оглядываешь свое тело, вид у тебя на редкость самодовольный. Нарцисс. Тянешь руку к своему члену, но я перехватываю ее, качая головой. Нельзя. Ты возмущен, но правила игры именно такие. Раз уж мне нельзя было вылизывать твой член, когда я этого так хотел… И пускай я сам запретил. Правила – они для всех. Ты изгибаешься так, чтобы головка при движении терлась о живот. Хитрюга. Хакер. Ладно, от такого ты все равно не кончишь… надеюсь. Шлепаю ладонью по соблазнительно выпяченному заду; не сильно, любуясь оставленным розовым следом. Ох… когда ладонь соприкасается с кожей ты напрягаешься, сжимая мой член внутри себя. Ты горячий, гладкий, тесный, я готов трахать тебя до завтрашнего утра. Я готов загибать тебя в любое время суток и иметь на каждой подходящей и неподходящей поверхности. Попроси еще… пожалуйста… Твои губы шепчут «еще». Второй хлесткий удар – другой рукой. Сжимаешься еще сильнее, выгибаясь. Я скоро кончу, если ты будешь такое творить… Впрочем не в моих планах сегодня долго тебя мучить. Снова просишь… Шлепок, еще один, ты жадно смотришь в зеркало. Похотливая маленькая дрянь. Тебе совсем немного нужно, чтобы кончить, я вижу; ну, а мне и того меньше… Глаза закрываются, все тело прошивает острыми быстрыми судорогами, хриплый крик я глушу в твое плечо. Ты мой честный мальчик – ты так и не прикоснулся к себе, хотя тебя уже пробирает мелкой дрожью. Не давая себе времени отдышаться опускаюсь на колени перед тобой, ловлю твой восхищенный взгляд, устремленный сначала в зеркало, а потом на меня. Так нравится? Стараюсь не прерывать зрительного контакта, когда мягко обхватываю губами головку, несильно посасывая и дразня языком. Не беру глубоко, мне нравится прикасаться к твоей нежной коже губами и языком, а тебе, конечно же понравится, когда по моим губам потечет твоя горячая сперма, а я буду торопливо слизывать ее, облизываться и глотать. Я стою перед тобой на коленях еще некоторое время – ты не смотришь на меня, я не смотрю на тебя. Нет, на тебя я, конечно же смотрю, но не в глаза – я внимательно изучаю изгиб твоих лодыжек и переплетение вен на маленьких ступнях. Наверное это пока что будет слишком? Повременю. Хотел бы я увидеть тебя на шпильках. Чувствую прикосновение к затылку – ты тянешь за волосы, вынуждая меня подняться. Зря. Я выше тебя и, смотря сверху вниз, вновь превращаюсь из ласкового животного в хищного зверя. Мне давно хотелось это сделать – прижимаюсь к шее губами, стараясь не причинить боли, но оставляя наливающееся кровью пятно-отметину. На мгновение мне даже показалось, что ты попытаешься меня ударить. Но нет – только смотришь на меня вопросительно. А что говорить? Ты и так все знаешь – завтра я уезжаю в Индию. Я думал на год, но, как оказалось, на все пять. Но ты теперь мой. Не забывай об этом.