В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

В субботу Гарри проснулся ближе к вечеру, потому что полночи писал письма: для мамы с папой – бодрое и полное оптимизма, а для целителя Сметвика – бестолковое и путаное. Он сам не знал, что хотел написать целителю. Обида мешалась с благодарностью, злость с симпатией, а ещё очень хотелось получить хоть сколько-нибудь дельный совет. «Сиди и не высовывайся!» – это очень здорово, и Гарри был бы совсем не прочь, знай он, как это сделать. Он переписывал проклятое письмо раз шесть, не меньше; умаялся сам и загонял несчастное волшебное перо. Казалось, оно даже вздохнуло облегчённо, спрятавшись наконец в футляр. Вообще-то послание, написанное Прытко пишущим пером, в личной переписке с хорошо знакомым человеком считалось оскорбительным, и раньше Гарри не жалел сил и времени, чтобы собственноручно накарябать письма целителям Сметвику и Тики. Однако сейчас осторожность перевесила, и он махнул рукой на приличия. Зато тайна, попади она не в те руки, тайной и останется. Намучившись с непослушными словами и противоречивыми чувствами, Гарри запечатал письма, вызвал сонного Динки и велел немедленно отправляться на совятню: – Только отнести, ответов не дожидаться. Хорошенько угостишь Буклю и вернёшься сюда. Будешь охранять мой сон. Как в первый день в школе, помнишь? Домовик важно кивнул и через четверть часа уже устраивался в изножье, тихонько бормоча: «Мистер Гарри Поттер, сэр, доверять Динки! Мистер Гарри Поттер, сэр, не пожалеть!» Под охраной эльфийских чар бояться проявлений своей странной магии не приходилось – Динки разбудит, если что! – и утомлённый Гарри уснул тотчас же. Чёрная гладь Грани со сверкающим «горизонтом» обдала привычным холодом и сковала льдом. Какое-то время Гарри просто любовался звездным хороводом, гадая, так ли на самом деле красив открытый космос или это игры воображения, а потом занялся «зарядкой». Промёрзшие насквозь руки почти не слушались, но Гарри добросовестно сгибал и разгибал пальцы, хлопал в ладоши и пытался выписать пассы простейших заклинаний. Он так увлёкся, что не сразу заметил, как пребывание на Грани сменилось обычным сном, в котором он перебирал блестящие бусины, раскладывая их в коробки по цветам. – Лазурь! – громыхнуло за спиной густым контральто Марджори Дурсль, и Гарри обрадованно обернулся. Однако вместо любимой тётушки на спинке кресла сидел феникс Дамблдора и внимательно смотрел на ярко-голубую бусину в руках у Гарри. – Великодушие, честность и верность! Лазурь! Небо! – Какое ещё небо? – Серебряный дракон в лазурном поле! – феникс мигнул и потоптался по креслу, вспарывая острыми когтями обивку. – Шествующий дракон! Гарри в недоумении вскинул брови, бросил голубую бусину в коробку и взял из кучи ещё одну – чёрную. – Чернь! – немедленно сообщил феникс. – Печаль, благоразумие, смирение! – он склонил голову набок и внезапно каркнул по-вороньи. Гарри вздрогнул и проснулся, чтобы тут же уставиться в нечеловечески чёрные глаза декана Снейпа. – Вас не было на обеде, мистер Поттер. Вы здоровы? – А… Д-да… С-спасибо. Декан смерил его подозрительным взглядом и выплыл из спальни. – Я его не звал, – сидящий на своей кровати Винсент примирительно вскинул руки. – Сам припёрся. Мы хотели тебя разбудить, но твой домовик не дал. – Спасибо, – настороженно отозвался Гарри и счёл нужным объясниться. – Ночами мерещится всякая ерунда, я его и поставил будить меня. Ну, чтобы не случилось, как тогда. – Понятно, – кивнул Винс и внезапно усмехнулся: – А что, Дракон уже не справляется? – Я боюсь ему навредить, – принуждённо улыбнулся Гарри и поспешил сменить тему: – Кстати, о драконах. Ты знаешь, что такое «серебряный дракон в лазурном поле»? – Да кто ж не знает? – пожал плечами Винсент. – Это герб Малфоев. – Вот чёрт! – Всё-таки поругались, – понимающе прищурился Крэбб. – Так я и знал. Помирить? – Не стоит, – помрачнел Гарри: обида на предателя Хорька не утихла, даже наоборот. – Правда, не нужно. Где остальные? – На тренировке, где ещё, – Винс достал из шкафа дуэльную мантию и принялся зашнуровывать сапоги. – А я у Филча задержался на отработке. Ты со мной? – Нет, – мотнул головой Гарри. – Я в душ. – Разбуди меня Снейп, я тоже первым делом помчался бы штаны замывать, – хохотнул подлый Крэбб и мгновенно выставил щит, отбивая запущенную в него подушку. * * * Потом Гарри, постанывая от наслаждения, долго стоял под горячими струями воды. Холод – это полезно, но ужасно неприятно. К тому же сегодня придётся справляться со своими страхами самому, поскольку спасаться в ледяных объятиях Грани на глазах у всего Хогвартса было бы неумным. Поттер задержался в душе почти на час. Блаженствуя в тепле, он упорно убеждал себя, что бояться разоблачения не стоит и целитель Сметвик обязательно что-нибудь придумает. «Он не сдал меня в Отдел тайн, хоть сразу понял, кто я. Нанял лучшую в Британии охрану, назвав меня своим будущим учеником. Встретился с родителями и успокоил их, когда Уизелы умыкнули меня из дома. На целителя Сметвика можно положиться, и я свалял огромного дурака, не написав ему после разговора с портретом Неккера. А Хорёк… – Гарри решительно закрыл вентиль и закутался в полотенце. – Хорёк – это просто хорёк. Наплевать и забыть». Легко сказать. Драко терпеливо подпирал стену в коридоре, не сменив даже дуэльную мантию на школьную. – Гарри! – бросился он навстречу. – Гарри, послушай меня! – Я уже не Гарри, – огрызнулся занервничавший Поттер. – Отвали! Он заскочил в спальню, решительно утёр рукавом банного халата непонятно отчего выступившие слёзы и щёлкнул пальцами: – Динки! Найди, пожалуйста, зелёную мантию без вышивки. Не помню такую, но Паркинсон убеждена, что она у меня есть. – Динки знает! Динки найдёт! Мантия действительно отыскалась. Правда, на самом дне сундука – видно, Гарри не надевал её с прошлого года. В тёмно-зелёном бархате он выглядел немного старше и даже чуть-чуть выше. – Отлично! – Поттер сноровисто стянул волосы в хвост, мимолётно порадовавшись тому, что большая часть дурацкой чёлки теперь убирается под резинку, воткнул в причёску палочку и вновь оглядел себя в зеркале: – Сойдёт. Надеюсь, и Панси останется довольна. Наряд потребовался для дела. Именно на сегодняшний вечер Паркинсон назначила операцию «Охмурить Дэвиса». – Никого я охмурять не собираюсь! – в панике взвизгнула несчастная Дафна. – Я просто… Ну, просто… – Главное, чтобы его Поттер охмурить не решил, – отмахнулась Панси. – Это самое слабое место во всей комбинации. Поттер? – Мерлин упаси! – выдохнул Гарри. – Могу поклясться! – Мантию надень, а то из-за своих непристойных штанов можешь невзначай стать клятвопреступником! – Надену! Какую? – мигом сориентировался Гарри и заработал одобрительный взгляд от будущей – теперь Поттер ничуть в этом не сомневался! – леди Нотт. – У тебя была, помнится, бархатная зелёная. Без шитья. Скромно и очень тебе к лицу. Гарри готов был хоть в мешок для мусора нарядиться, лишь бы как следует исполнить поручение. Честно сказать, он слегка трусил. Все эти дела со знакомствами, симпатиями и свиданиями… Вроде и бояться нечего – это же не казнь посреди Косого переулка и даже не столкновение с каминной решёткой в лавке Боргина, – а всё равно как-то не по себе. Однако все планы Паркинсон, сколько их ни было, сразу же затрещали по швам, из чего Поттер сделал вывод: амурные дела планированию не поддаются в принципе. Для начала Дафна Гринграсс наотрез отказалась покидать спальню. – Сказала, что лучше умереть, – озабоченно сообщила Панси, – чем выглядеть дурой. – Ни фига не лучше, – убеждённо заявил Гарри, официально подведя итог своим многомесячным размышлениям. – Потому что… Как там Хорёк вещал… – он наморщил лоб, припоминая: – Dum spiro, spero (1). Вот. – Ну да, на латыни оно как-то внушительнее, – хихикнула Паркинсон и тут же нахмурилась: – Что будем делать? – Не идти никуда, а спокойно почитать книжку? – с надеждой предложил Гарри. – Даже не мечтай! Ага, придумала! Паркинсон вскочила с диванчика, пересекла гостиную, о чём-то коротко переговорила с Теодором, подбоченилась, топнула ногой и требовательно протянула руку. Тео страдальчески скривился и молча отдал что-то похожее на аптечный фиал. Парни вокруг сделали серьёзные лица, избегая смотреть на парочку, и разразились смешками, только когда Панси выбежала за дверь. «Успокоительное! – догадался Гарри. – Прощай, тихий вечер с книгой». Через полчаса Паркинсон привела подругу в гостиную, и Поттер облегчённо вздохнул: похоже, порция успокоительного была вдвое больше рекомендованной. Дафна стала похожа на снежную королеву под дозой, а значит, «охмурять Дэвиса» они будут в другой раз. – Заказывай хрустальный гроб, – ухмыльнулся он. – Или будем Гринграсс без упаковки по коридору левитировать? – Ты помогать мне взялся, Поттер, или как? – возмутилась Панси. – Ничего страшного, отойдёт по дороге. Так, а это что? – Где? – На голове! Иди сюда, причешу нормально! – Паркинсон, отстань! – Ладно, не трону. Просто сними эту дурацкую резинку. – Торчать же всё будет! – Не торчать, а виться! Поттер, за такое «торчать» в цирюльнях Косого по два галлеона снимают, кровососы! – А палочку куда? В зубы? – В чехол, идиот! Гарри резко выдохнул, скрестил руки на груди и гордо отвернулся: посвящать весь Слизерин в трудности обращения со своей волшебной – сожри её дракклы! – палочкой он не собирался. – Гарри, – вкрадчиво пропела Панси после минуты непримиримого молчания. – Я аккуратно подберу волосы и пристрою палочку так, чтобы она тебе не мешала. Идёт? Сам дашься или велеть Маркусу придержать тебя? Поттер покраснел, метнул затравленный взгляд на якобы занимающихся своими делами однокашников и с тяжким вздохом снял резинку: «Ведьма!» – Блин, Поттер, тебя надо в башне держать, в лесу! – В Запретном? – невесело улыбнулся Гарри, стараясь не смущаться. – За что? – Обычно такая внешность уравновешивается дурным характером. Будь ты распоследней сволочью, как твой белобрысый дружок, получился бы нормальный Блэк. Но ты в этом плане безнадёжен. – Никакой он мне не дружок! – буркнул он, заталкивая вглубь вновь всколыхнувшуюся обиду. Панси хмыкнула, но промолчала. Она усадила Гарри на стул, шепнула какое-то заклинание, забрала его волосы в руки, и ловко скрутила из них узел, закрепив конструкцию распроклятой «сестрицей». – Так, теперь бери Дафну под руку… Моя хорошая, ты меня слышишь? Вставай, держись крепко, это Гарри, наш герой. Нет, вот он. Держишься? Отлично! – Паркинсон, как тебе не стыдно! Девочка на ногах еле стоит! – Вот послушаешь причитания о «самом молодом капитане» пару ночей, так и тебе стыдно не будет. Мечту, Поттер, очень полезно потрогать руками. Верь мне, я знаю, что говорю. – Тогда придерживай её с другой стороны! – Нет, герой. Мне неприлично, у меня наречённый имеется. Дева в полном твоём распоряжении. Тео, живее! Мы сзади пойдём. Поможем, если что. В другое время Гарри расхохотался бы, глядя на мрачную физиономию аккуратно причёсанного и принаряженного Теодора, но сейчас ему было не до смеха. – Ты идти-то можешь? – вздохнув, поинтересовался он у Дафны. Гринграсс медленно кивнула, уставившись куда-то выше и левее входной двери. – Давай, герой! Я в тебя верю, – торжественно сказала Панси, и скорбная процессия двинулась к выходу из гостиной. Они не дошли даже до первого поворота, как начались настоящие проблемы. Навстречу им, запрокинув голову и прикрыв глаза, брела Луна Лавгуд. На её лице сияла нежная мечтательная улыбка, и Гарри тоже невольно улыбнулся. – Привет, Луна! Что ты здесь делаешь? Дочь мистера Лавгуда не ответила. Она даже не остановилась, будто рядом с ней никого не было. – Луна! – Понятно, – громко и напоказ вздохнул Теодор. – Панси, ты держи свою подругу, а ты, Поттер, лови свою. – А ты что будешь делать? – возмутилась Паркинсон. – Охмурять Дэвиса, – развеселился бессовестный Нотт. – Больше-то некому, все заняты. Панси ткнула своего наречённого в бок; Тео принялся стенать так, словно его ножом пырнули, и, разумеется, удостоился ещё пары оплеух. Гарри, извернувшись, сумел ухватить проходившую мимо Луну за мантию. Теперь обе руки были заняты, и он, слегка разозлившись на всё ещё выясняющую отношения парочку, негромко рявкнул: – Тео, держи Дафну! Панси, помоги мне! Да что за день такой! – У тебя бывают другие дни? – насмешливо вскинул брови Теодор и заботливо придержал покачнувшуюся Гринграсс. Гарри заскрипел зубами, чтобы не выругаться вслух, и развернул Луну лицом к себе. Казалось, девочка просто спала на ходу, и снилось ей что-то очень приятное. – Посмотри на меня! – Гарри осторожно тряхнул её за плечи. – Мелкая Лавгуд, – с нажимом произнёс Теодор. – Её не тормошить надо, а… Помнишь, мы в коридоре обнимались? – Та-ак! – протянула Панси зловещим голосом и в сотый раз за вечер упёрла руки в бока. – Поттер, у тебя хоть какая-то совесть… – Точно! – обрадованно перебил её Гарри. – Тео, ты гений! Он взял Луну за руки и уже привычно сосредоточился на «поправке настроения». Хватило пяти секунд, чтобы девочка слегка вздрогнула и очнулась. – Хороший вечер, – безмятежно сообщила она. – Новолуние. Здравствуй, Гарри. – Здравствуй, – улыбнулся Гарри. – Как ты себя чувствуешь? – А ты? Твои мозгошмыги носятся туда-сюда как угорелые! – Толку-то, – погрустнел бестолковый некромант Поттер, – от их метаний. Пойдём гулять? Луна кивнула, но теперь упёрлась Паркинсон, сварливо поинтересовавшись, что это такое она услышала. – Не ревнуй, Цветочек, – подмигнул ей Тео, и Панси густо покраснела. – Поттер умеет усмирять пошедший вразнос дар. Я осенью тоже с ума сходил. Спасибо герою, недолго. – Вот как, – помолчав, сказала Паркинсон. – Прости, пожалуйста, я была дурой. – Всё в порядке, – смутился Гарри. – Мне… Ерунда, в общем. Мы идём? В ответ Панси суетливо всплеснула руками и принялась поправлять Луне перекрутившуюся юбку и криво застёгнутую блузу. – Стой смирно, малахольная, – строго велела она, и Луна покорно застыла. – Куда только ваши старосты смотрят, ума не приложу. Мантия в пыли, перья какие-то в волосах, на чулках петли спущены… – она достала палочку и забормотала неизвестные Поттеру заклинания. – Ну вот, теперь можно и гулять. Холл и коридор к Большому залу по случаю субботы были ярко освещены огромными люстрами, а ниши в стенах обзавелись садовыми скамейками. Разряженные старшекурсники неторопливо прохаживались туда-сюда, ребята помладше возбужденно галдели, а из переносок то и дело раздавались панические вопли измученных прогулкой котов и книзлов. Гарри секунду помедлил, а затем храбро переступил через порог. За правую его руку цеплялась Дафна, а левой Гарри придерживал бредущую наобум Луну. Тео с Панси отстали и шли немного позади. – Смотрите, а герой у нас всё-таки по блондинкам! – насмешливо хихикнул кто-то за спиной; голоса Гарри не узнал, но оборачиваться не стал – вот ещё! Вместо бесполезного выяснения отношений с неизвестным шутником он попытался завязать непринуждённую беседу хотя бы с одной из своих очаровательных спутниц. – Чудная прогулка, – самым светским тоном заметил он и тихонько вздохнул, поняв, что ответа не дождётся: «Да где этого Дэвиса носит?» Слегка пришедшая в себя Гринграсс лишь пискнула что-то невразумительное и ещё сильнее стиснула его локоть: она явно намеревалась рухнуть без чувств, как только закончится действие успокоительного зелья. Луна же Лавгуд была абсолютно спокойна, но мыслями пребывала не здесь. Гарри полюбовался её тихой рассеянной улыбкой и осторожно обнял за талию, направляя в нужную сторону: – Сейчас разочек пройдёмся туда-сюда, а потом присядем отдохнуть. Вы не против, милые леди? Милые леди вновь дружно промолчали, и Гарри завертел головой, разыскивая укромный уголок, чтобы с комфортом разместить свою невменяемую компанию. Бегать по холлу в поисках Дэвиса он не собирался. В конце концов, затеяла это дело Паркинсон, пусть она и разыскивает «самого молодого капитана». Увы, все скамейки были заняты щебечущими девицами, и Гарри решительно направился в сторону мужской компании, занявшей дальний угол холла рядом с огромным камином. Он рассудил, что старшекурсники не откажутся трансфигурировать какую-нибудь ерунду в табуреты и не станут зубоскалить в присутствии мелких девчонок. «На ловца и снитч летит!» – обрадовался Гарри, подойдя поближе – компания оказалась квиддичными игроками из всех четырёх команд, оживлённо обсуждавшими недавний чемпионат Британской и Ирландской лиги. Девочки там тоже были: три гриффиндорские охотницы и Трикси Деррек. – Добрый вечер! – звонко сказал он, стараясь не смущаться. – Мы вам не помешаем? – Здорово, Поттер! – Энджи Джонсон помахала ему рукой, а парни заулыбались. – Выгуливаешь поклонниц? А рыжая где? – Не знаю, – покраснел Гарри. – Ничего не поклонницы! Просто… Мы просто гуляем. Маркус Флинт насмешливо осклабился и подвигал бровями, но выдавать заговорщиков не стал. Малфой тоже был здесь, он сидел на подоконнике и, нехорошо прищурившись, рассматривал Дафну и Луну. Гарри кивнул ему небрежно и преувеличенно любезно принялся устраивать своих спутниц; Хорёк сник и отвернулся к окну. * * * Паркинсон определённо уродилась дурой. Драко и раньше в этом не сомневался, но теперь убедился накрепко. Операция «Охмурить Дэвиса» провалилась ещё на стадии планирования, но тупица Паркинсон до сих пор этого не поняла. «Кухня и прачечная – вот твой потолок, – мстительно посулил Малфой, мрачно глядя на двух неадекватных девиц, которых бедный Гарри безуспешно пытался выдать за нормальных. – Леди, блин, Нотт!» Возьмись за это дело Драко, всё было бы по-другому и мучить Поттера не пришлось бы. Уж он, наихитрейший Хорь, сумел бы ненавязчиво подсунуть Дэвису ломаку Гринграсс. Не сегодня, разумеется. Через годик-другой. Зато с гарантией. А Паркинсон, бестолковая курица, наверняка понадеялась лишь на приятную внешность своей подружки. И просчиталась. Во-первых, Дэвис был по-настоящему умным парнем. Истинный сын своего Дома, он видел все ухищрения квиддичных фанатов насквозь и, вынужденный терпеть их тупые подкаты, бесился, словно громарог, заполучивший камнем промеж ушей. Во-вторых, в Рэйвенкло отношение к квиддичу было несколько иным, чем на прочих факультетах – спорт и спорт, ничего более. Рэйвы никогда не устраивали священных плясок вокруг процедуры отбора игроков в команду, легко переживали поражения и умеренно радовались победам. Дэвис относился к капитанству весьма прохладно – учёбе не мешает, и ладно. Гораздо больше он ценил свои успехи в Древних рунах, но за рунологами девицы и парни табунами не бегали и понравиться любой ценой не пытались. Получалось, что поклонники откровенно пренебрегали интеллектом своего кумира, и такого безобразия Роджер, естественно, терпеть не собирался. Ну а в-третьих, Дэвис явно предпочитал девиц поярче и побойчее, чем блеклая тихоня Гринграсс. Пока Гарри, смущаясь, представлял ему своих спутниц, дракклов капитан строил глазки Кэти Белл. По Дафне он лишь мазнул чуть презрительным взглядом, небрежно кивнул Поттеру и вновь вернулся к разговору о поражении сборной Ирландии в чемпионате. Гарри слегка растерялся, но тут же упрямо вздёрнул подбородок. – Сейчас немного отдохнём и ещё пройдёмся, – пообещал он Дафне и ободряюще улыбнулся. – Прогулки – это полезно. Драко горько вздохнул и наскоро прикинул шанс помириться, если он прямо сейчас бахнется перед Поттером на колени и взмолится о прощении. Вся компания будет сладко шокирована и обзаведётся темой для сплетен на месяц вперёд, а вот что сделает сам Гарри? Смутится? Разозлится и пошлёт мантикоре под хвост? Или, не приведи Салазар, расплачется от неловкости и обиды? Скорее всего, разозлится. Драко и сам психанул бы, чего уж там. Значит, придётся набраться терпения. Он вновь отвернулся и уставился в окно, хоть из-за ослепительного света в зале тьма за холодным стеклом казалась непроглядной и даже немного зловещей. Не глядя на Гарри, Драко сполз с холодного подоконника и побрёл в подземелья. «Каково это? – его мысли привычно свернули на проторённую за последние две недели дорожку. – Каково это – оказаться Там?» Книги упорно твердили, что вернуться из-за Грани, оставшись человеком, невозможно. Но вот же он, Гарри: ходит в библиотеку, улыбается, ругает трансфигурацию, восхищённо разглядывает потолок Большого зала и обиженно отворачивается всякий раз, когда на глаза ему попадается трус и предатель Малфой. «Может быть, мне тогда показалось? – в который раз спросил Драко сам себя и тут же сокрушённо покачал головой. – Нет, не показалось. Он не дышал, а десяток моих Энервейтов просто впитались в его тело бесследно, как вода в сухую землю. Нужно было срочно бежать за помощью, но я никак не находил в себе сил его бросить: отчего-то я был свято уверен, что поступаю правильно. А потом Гарри открыл глаза и...» Малфой зябко повёл плечами. Тогда он едва не свихнулся от облегчения и ужаса одновременно. Поттер был жив, но... Но это же был не Поттер! Или Поттер? Гарри с нечеловеческим спокойствием объяснял, почему им стоит держаться подальше друг от друга, а Драко тщетно пытался унять противную дрожь: на миг ему почудилась жутковатая ледяная статуя, будто закованная в нагромождение фиолетовых кристаллов. Несколько суток перепуганный Малфой внимательно наблюдал за Гарри-не-Гарри. Некромант Поттер – это вам не какой-нибудь рунолог Дэвис, и Драко понадобилось время, чтобы убедиться: Гарри остался прежним. Книги уверяли, что Изнанка забирает человека навсегда, что взамен оттуда может прийти лишь чужак, нежить, но Гарри – непостижимо! – остался прежним. Мало того, Гарри было плохо: одиноко и тоже очень-очень страшно. Полный раскаяния, Драко попытался помириться и покорно выслушал вежливую отповедь. «А чего ты ждал? – угрюмо поинтересовался он сам у себя. – То дружишь, то не дружишь; то лезешь с поцелуями, то шарахаешься как от чумного. Веры тебе никакой, предатель!» Неистовый Драко Блэк мог бы многое сказать трусишке Драко Малфою, да вот беда – от потрясения обе половины его личности слились в одну, настоящую, как это было после папиного ранения или в Запретном коридоре. Когда случалась нужда крепко подумать, было как-то не до дурачеств. И Драко принялся думать. Как ни странно, правильное направление его мыслям придал Теодор Нотт. Что бы там ни толковали о «тупой боёвке», чутьё на неприятности у этих ребят было отменным. – Праздник на носу, – меланхолично заявил Тео как-то утром. – День влюблённых. Не хочешь валентинку намалевать? От неожиданности Драко едва не подавился зубной щёткой и ошарашенно уставился на друга. – Да не мне! – фыркнул Нотт. – Поттеру! Малфой неопределённо пожал плечами и поплескал в лицо холодной водой: учитывая обстоятельства, валентинка должна быть не меньше слизеринского штандарта в Большом зале, а сердечко – нарисовано кровью. – Надо бы вам помириться, Хорь, – поскучнел Тео и отвёл глаза. – Едва ты гордо уебал в свою кровать, как меня взялись одолевать кошмары. Парней, кстати, тоже. Я спрашивал. – Какие кошмары? Почему? – сам Драко не видел никаких снов: ни хороших, ни плохих. Зелья от бессонницы дарили несколько часов муторного забытья, а перед рассветом он открывал глаза и вновь гонял по кругу свои невесёлые мысли. Нотт передёрнулся и, поколебавшись, сказал: – Каждую, сука, ночь я помираю нехорошей смертью. То задыхаюсь, то тону, то падаю. Падаю чаще всего. С обрыва. Или на колья. А сегодня и вообще... Того... Сгорел. Я – сгорел! Понимаешь?! Драко захлопал глазами и не нашёлся, что ответить. – Я успеваю проснуться за мгновение до... – тихо добавил Теодор. – Ну, ты понял. Вот это чувство – самое паршивое, что со мной происходит. Успел, блядь! Вроде как и впрямь от смерти спасся. Я в первый раз чуть не обоссался. Мозгами понимаю, что это просто поганый сон, а трясёт, как... Он обхватил себя руками за плечи и посмотрел на Драко едва не умоляюще: – Слушай, ты тогда такую речугу толкнул про любовь навек... Мы с ребятами подумали и решили не рыпаться, пока вы между собой не разберётесь. Да только сил уже никаких не осталось. Забини ко мне переполз ночевать, боится один. Хорь, ты же умный, придумай что-нибудь, а? – Ты себя сейчас нормально чувствуешь? – выдавил Драко. – Потерпишь ещё пару дней? Нотт подумал и вдруг выругался. – Как магл! – сказал он с досадой. – Как, сука, самый вшивый магл. Точно! Помнишь, ты нам из какой-то старой книжки читал? Ну, письмо магловской деревушки отцам-инквизиторам? Мы еще ржали тогда. Мол, сны дурные, молоко скисло, всё наперекосяк, спасите-помогите, караул, тут ведьмы. Вот точно такое у меня сейчас настроение. И тут Драко осенило. Точно! Он и сам ведёт себя, как распоследний магл, который до одури боится простых по сути вещей лишь оттого, что не способен постичь эту самую суть! Наскоро успокоив Тео, он принялся размышлять. Итак, что он, якобы умный и начитанный Драко Малфой, знает о некросах? Да ничегошеньки! Предавали, пытали и убивали, за что бывали преданы, пытаны и убиты же. И всё. Но если сравнить жизнеописания любого из некросов и какого-нибудь знаменитого колдуна с карточки от шоколадных лягушек, не сразу и поймёшь, кто из них исчадие Тьмы. Да что колдуны? Некоторые магловские владыки принесли горя вчетверо больше, чем сам Рыцарь Смерти за всю его долгую – для некроса долгую, конечно – и многогрешную жизнь. Итак, недоумок Малфой увлёкся приключенческим чтением, искренне полагая, что знает о некромантии всё. Ха! Что умели некроманты? Какие силы им подчинялись? Книги, скрупулёзно перечислявшие непригожие деяния некросов, о природе их дара помалкивали. Драко задумался о собственных способностях. Можно ли сказать, что он подчиняет воздух? Со стороны, наверное, смотрелось именно так. И только сам Драко знал, что владычество иллюзорно. Состав воздуха ни один «владыка» изменить не смог, даже на долю секунды, а ведь пытались все без исключения: «смертоносное дыхание» – чересчур заманчивая штука, чтобы не попытаться. «Если говорить об атмосферных явлениях, то мы всего лишь воздействуем на уже существующие воздушные потоки, причем кратковременно и локально, – объяснял папа, наблюдая за сыновними попытками сдуть со столика в беседке воскресный номер «Ежедневного пророка». – У тебя нет шансов создать собственный ветер, но ты можешь устроить короткий порыв ветерка, что веет сейчас от пруда. Для этой газеты достаточно секунды. И помни, что даже самый могучий из нас не способен унять или направить в противоположную сторону, скажем, морской бриз. С такой массой воздуха спорить невозможно. А вот извлечь недоступную прочим пользу – запросто, ведь никто из живущих не знает о воздухе больше, чем его любимцы. Запомни это накрепко». Если провести аналогию с собственным даром, получается, что Гарри тоже ничем не повелевал, а лишь использовал силу своей стихии, чем бы та ни была и как бы ни называлась. «Разумеется, Она его постепенно переделывает! – осенило взволнованного Драко на следующий же день. – Как воздух переделывает меня самого! Как говорил отец, внутри каждого человека помещается целая лаборатория: термометр, барометр, анемометр, гигрометр, кренометр, гироскоп и Мерлин знает, что ещё. Вот только точность и надёжность моих «приборов» намного выше, а со временем станет вообще запредельной. Тогда я наконец увижу небо во всей его красе, каким его описывает папа – тысячи тысяч потоков и вихрей в беспрерывном движении, настоящий воздушный океан». Родная стихия Гарри наверняка отличалась от мирного, ласкового и такого привычного воздуха хотя бы тем, что была чужда всякому нормальному человеку – и магу, и маглу. Всем, кроме Поттера. «Оттого он и остался прежним. А я-то, дурак, заметался! Спасите-помогите, ничего не понимаю и всего боюсь, – укорил себя Драко и хихикнул, вспоминая злого и раздосадованного Теодора. – Утешает, что накрыло не только меня, но и ещё одного размогучего колдуна. А не зазнавайтесь, властелины, блин, мироздания! Как там папа велел? Не выключать мозги ни на секунду! Понял, отец! Больше не буду!» Вдохновлённый взбучкой самому себе Малфой подскочил с диванчика, где устроился с утра, «подцепил» тёплый поток воздуха, важно плывущий от камина, «дотянул» его до прохладной струи, неспешно стелющейся от двери, и образовавшимся микро-смерчем разметал пергаменты на столе у семикурсников – просто так, озорства ради. – Да твою Моргану раком! – дубина Ванити подхватил эссе Левиосой и заботливо подул на непросохшие чернила. – Дверь плотнее прикрывайте, дебилы! – Фу, невежа! – фыркнул Драко и чопорно поджал губы. – Здесь дамы! – Он небрежно кивнул на стайку поттеровых куриц и добавил с придыханием, погладив себя по голове: – И дети! – Пиздуй, пока не огрёб, дитя! – огрызнулся Ванити, почесал в затылке и поставил на край свитка чернильницу. Драко мстительно хлопнул дверью и бегом припустил в малую лабораторию. Косметический притон мэтра Забини процветал и грозил оставить лавки Косого без малолетних клиенток. – Блейз, ты под зельями спишь? – без обиняков поинтересовался Малфой, в нетерпении притопывая ногой: планов была куча, очень хотелось раздвоиться и побежать в разные стороны. – Пытался, – Забини выглядел непривычно хмурым, под глазами залегли глубокие тени. – Наплевать нашему герою на всякие там зелья, так что кроме кошмаров у меня теперь ещё и комплекс неполноценности. – С чего бы? – развеселился Драко. – Об тихоню Поттера сам Лорд убился, так что стыдиться тебе нечего! Помощь нужна! – Амортенцию? – слабо улыбнулся Блейз. – Галлона хватит? – Нет! – Не хватит?! – в притворном ужасе всплеснул руками негодяй Забини. – Придурок! Проверить нужно один артефактик. – Какой? – Фамильный, – легко соврал Драко, достал из кармана старомодный кошель и вручил Блейзу. В кошеле с горловиной, накрепко стянутой кожаным шнуром, лежал рождественский подарок Гарри и тяжеленный золотой браслет. Золото Малфой положил для отвода глаз: бережёного и Мерлин сохраняет. – Положи под подушку, а утром расскажешь. – Кисет не развязывать, – понятливо кивнул Забини и усмехнулся: – А если поможет, аренда во сколько потянет? – Даст Мерлин, вообще не понадобится, – Драко не удержался и подпрыгнул на месте: ему не терпелось увидеться с Гарри. Герой-некромант нашёлся в библиотеке, в компании с лохматым бобром Грейнджер и рыжим страшилищем Уизлеттой. Рыжая сидела молча, потупив глаза. Бледно-зелёная, тихая и какая-то заморенная, она теребила в руках измятый и перекрученный носовой платок. Заучка же, наоборот, едва не подпрыгивала на стуле от избытка дурной энергии и тараторила в своей излюбленной манере, не обращая внимания на реакцию собеседников. В ответ Гарри морщился, мотал головой, отвечал односложно и явно нехотя. Заглушку никто из них повесить не догадался, и Драко навострил уши. – Я перерыла кучу литературы и теперь абсолютно уверена, что вход в Тайную комнату расположен в туалете Плаксы Миртл! – Потрясающе, – вяло отозвался Гарри и уткнулся в раскрытую книгу. Уизлетта встрепенулась и, позеленев ещё больше, спросила прерывающимся голосом: – Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? – Логика! – ответила Грейнджер важно и уставила указательный палец в потолок. – А также умение работать с источниками. Гарри зевнул, прикрыв рот ладонью, и перелистнул страницу. – Откуда ты это знаешь? – с непонятной настойчивостью переспросила рыжая, и что-то в её голосе заставило Драко напрячься, скользнуть за ближайший стеллаж и замереть неподвижно. – Говорю же, сама догадалась, – чуть обиженно ответила Грейнджер и вновь затараторила, то и дело оглядываясь на стол мадам Пинс: – Я сопоставила рассказ профессора Биннса с рассказами старшекурсников о давнем убийстве ученицы, сравнила несколько изданий «Истории Хогвартса» и нашла старые планы замка. – Не тянет на кучу литературы, – пожал плечами Гарри. – Так и скажи: наслушалась сплетен в гостиной. – Гарри Джеймс Поттер! – рассердилась покрасневшая заучка. – Я никогда не обращаю внимания на сплетни! «Идиотка же, вот и не обращаешь!» – презрительно наморщил нос Драко. Гарри вновь пожал плечами, закрыл книгу и подтащил к себе другую, поменьше. – Три десятка бестиариев тянут на кучу литературы? – так же сердито осведомилась Грейнджер. – Монстр не может действовать в одиночку! Ему нужен... – она заговорщицки огляделась и прошептала с дурным надрывом провинциальной актрисульки: – Нужен человек! – Сожрать, что ли? – равнодушно поинтересовался Гарри. – Да нет же! – закатила глаза бобриха, не замечая, что её рыжая приятельница, похоже, приготовилась бахнуться в обморок. – Ему нужен шофёр! – К-кто?! – икнула Уизлетта, вперившись в Грейнджер безумным взглядом. – Поводырь, – пояснил Гарри. – Как машинист в Хогвартс-экспрессе. Без него поезд не поедет. – Он поднял глаза и тихо ахнул: – Джинни, что с тобой? – Ничего, Гарри, спасибо, – седьмая Уизли жалко улыбнулась трясущимися губами. – Я... Я уже в порядке. – Ага, как же, – проворчал герой, пересел на соседний стул и – бесстыжее создание! – обнял рыжую уродину. – Посиди так немножко. А теперь дыши вместе со мной. Вдох! Вы-ыдох! Ещё разок. А теперь вдыхай быстро, а выдыхай медленно. Очень медленно. Умница, вот так. Легче? «Нихуя не легче, Поттер! – раненным под хвост оборотнем взвыл Драко. Не вслух, разумеется. – Какая-то рыжая мымра возит по тебе сопливым носом, а мне должно стать легче?!» – Д-да, Гарри, – пролепетала конопатая дрянь и – с-сука! – с блаженным вздохом устроила свою тупую башку у Гарри на плече. Малфой коротко рыкнул и стряхнул палочку в ладонь. Какая-то вонючая тварь сейчас пожалеет, что... – Вы меня вообще слушаете или нет? – недовольно скривилась Грейнджер. Драко невероятным усилием воли сумел проглотить кипящее на губах заклинание и затолкать палочку в чехол: увечье болящей дуры Гарри ему не простит. – Кто-то катается на монстре и окаменяет встречных, я понял, – нелюбезно ответил герой-некромант и насупился. – Есть версия, кстати, что у страшилища просто снесло настройки и никакого поводыря нет. – В смысле? – В прямом. У древней как мамонт змеюки полетел блок управления. – Может быть, – задумчиво протянула бобриха. – Отсюда нелогичность поведения и длительные перерывы в вылазках. Ты ведь больше не слышишь её? – Нет, – Гарри – о, мой герой! – осторожно высвободился из объятий рыжей сколопендры и уселся на прежнее место. – Не слышу, и это настоящее счастье. Я осенью чуть с ума не сошёл от ужаса, и мне не стыдно в этом признаться. – Конечно, – сочувственно кивнула Грейнджер, – ты ведь не гриффиндорец. Поттер нехорошо прищурился, а Драко закрыл рукой рот, чтобы не расхохотаться в голос. – Гарри – гриффиндорец! – угрожающим тоном выдала Уизлетта и набычилась, став очень похожей на своего шестого братца. – Он настолько гриффиндорец, что Шляпа доверила ему присматривать за Слизерином! Ясно тебе?! Грейнджер недовольно поджала губы, но вякнуть не осмелилась. «Могущество в крови! – ухмыльнулся Малфой. – Ладно, порченая четвертушка Блэков, живи покуда». – Проехали, – скрипнул зубами герой. – Гермиона, в том дурацком туалете нет входа в Тайную комнату. Бойцы раз двадцать его обыскали: и магически, и по-всякому. Ничегошеньки не нашли. Так своим обалдуям и передай. – Не там искали, – Грейнджер задрала нос и напустила загадочный вид. – Но это же тебе неинтересно. – Ни на вот столько, – согласился Поттер и опять взялся за чтение. Уизлетта же вновь напряглась, и угрюмо уставилась на заучку. – Врёшь, – деревянным голосом сказала она. – Ничего ты не знаешь. – Не знаю, – с показной кротостью вздохнула Грейнджер и тут же добавила наставительным тоном: – Я предполагаю. Сама подумай, и придёшь к тем же выводам. Первая жертва монстра – кошка мистера Филча – была найдена рядом с туалетной комнатой. Гарри, не поднимая глаз от книги, насмешливо хмыкнул. – Надпись, несомненно, сделали позднее, – правильно истолковала его ухмылку гриффиндорская заучка. – Вначале я подозревала Малфоя, но потом выяснилось, что он весь вечер просидел рядом с тобой на пиру. «А вот у тебя, грязнокровка, алиби нет! Ты-то где шлялась со своими дружками?» – злорадно подумал Драко. Грейнджер меж тем деловито выкладывала свои аргументы, среди которых главными посчитала показания плаксивого привидения. – Призрак Миртл Уоррен, той самой девочки, что погибла пятьдесят лет назад, считает домом место своей гибели, но довольно часто бродит по всему замку. На Хэллоуин Плакса Миртл была в гостях на смертенинах Безголового Ника и открытие Тайной комнаты не увидела. Прочие жертвы также пострадали во время её отлучек из туалета. Мне пришло в голову расспросить Миртл об обстоятельствах её смерти, и вчера разговор наконец состоялся. – Сбежали от сопровождающих? – кротко поинтересовался Гарри. – Молодцы. Я от подозрений за окаменение Финч-Флетчли отмыться толком не могу, а ваши трупы, Гермиона, отправят меня прямиком в Азкабан. Ты знаешь, что в убийстве Миртл обвинили третьекурсника Рубеуса Хагрида? Грейнджер покраснела и кивнула. – Вашу гибель припишут мне. Хагрид отделался шестимесячной отсидкой и сломанной палочкой. Я не полувеликан. Меня дементоры выпьют за пару ночей, и наш директор не успеет ничего предпринять. Ясно тебе? – Но, Гарри... – Безответственные идиоты! – припечатал Поттер. – Что до разговоров с Миртл, то она наверняка поведала об огромных жёлтых глазах, разрыдалась и устроила потоп. – Да, – растерянно кивнула Грейнджер. – Ты тоже говорил с ней? – Я?! С ума я сошёл, что ли? Её расспрашивал мистер Флинт. Раз тридцать, наверное. – И что? – Одно и то же, теми же словами. Миртл умерла, не успев понять, кто на неё напал. Но ведь мы и без того знаем, кто это был. – Знаете?! – прохрипела Уизлетта и вцепилась в стол. – И молчите? – Взрослые знают, а Гермиона сама догадалась, – сказал Гарри и махнул рукой. – Я бы давно распустил студентов по домам, но директором сюда назначен храбрый профессор Дамблдор, а не трусливый герой Поттер. – Гарри, как тебе не стыдно! – возмутилась Грейнджер. – Профессор... – Ты сама Дамблдора ни в грош не ставишь! – перебил её Гарри с досадой. – Думаешь, он с Миртл не говорил? Да как только выяснили, что появился призрак Уоррен, тут же принялись расспрашивать, убил ли её Хагрид или кто другой. Историю про истерику в туалете и жёлтые глаза директор выслушал пятьдесят лет назад. Но ты-то у нас умнее Светлого лорда, верно? У Грейнджер достало совести заткнуться и виновато заморгать повлажневшими глазами. – Вход в Тайную комнату всё равно находится там, – тихо прошептала она спустя пару минут неловкого молчания. – Я убеждена в этом. – Отлично, – буркнул Гарри, – но при чём здесь я? Мне это знать зачем? – Мистер Вуд от нас отмахнулся и велел не лезть не в своё дело, – тяжко вздохнула Грейнджер. – А с тобой он разговаривает как со взрослым. Попроси его ещё раз обыскать туалет. Тайная комната потому и тайная, что в неё непросто войти. Должен быть какой-то секрет, понимаешь? Тёмные чары, заковыристый пароль, скрытый проход – что угодно. Я бы просидела там неделю, но... – Гермиона, сделай милость, просиди неделю в своей гостиной! – психанул наконец Поттер. – Месяц. Год. Три. Позволь бойцам поймать монстра, а себе – набраться ума! Или ты хочешь, чтобы в этом туалете поселились два призрака? Малфой был бы не против, но Грейнджер опасливо отодвинулась от разозлённого героя и поспешно замотала головой. Гарри грозно засопел и собрался сказать что-то ещё, но его прервал противный голос Персиваля Уизли. – Джиневра! – прошипел тот и тут же заискивающе улыбнулся мадам Пинс. – Ты уже четверть часа как должна быть в Больничном крыле! Идём немедленно! Рыжая ойкнула, залилась пунцовым румянцем, сгребла со стола пару свитков, затолкала их в потрёпанную сумку и окинула Поттера щенячьим взглядом. – Что говорит мадам Помфри? – встревожился Гарри. – Не твоё дело, – рыжий болван поправил значок префекта и надулся, будто индюк. – Поторопись, Джинни! – Никто не знает, – прошептала Уизлетта. – Подозревали тёмное проклятие, но ничего не смогли найти. – Даже мистер Сметвик? – изумился герой. – Он сказал, что это не проклятие, а... – она покраснела ещё гуще и опустила глаза. – Мне уже намного лучше, честное слово. Не стоит беспокоиться, Гарри. Придурок Перси ухватил свою уродливую сестрицу за локоть и поволок к выходу, а Поттер покачал головой и уткнулся в книгу. – Ты поговоришь с мистером Вудом? – вновь насела Грейнджер. – Поговорю, – уступил вредной заучке Гарри. – Взамен ты пообещаешь мне не бродить по замку. Тролля помнишь? Бестиарии читала? Гермиона, это очень опасно. – Помню. Читала. Обещаю, – Грейнджер поёжилась. – Странный мир. – Странный, – мечтательно улыбнулся Гарри. – Но, кажется, он мне понравился. – Мне, в принципе, тоже, – подумав, призналась грязнокровка, а Малфой едва удержался от ехидного возгласа. – Во всяком случае, в той его части, о которой я успела узнать. Драко прикинул, можно ли выходить из засады, и уже почти решился, как вдруг услышал... – ...Тетрадь. Абсолютно сухая тетрадь плавала посреди огромной лужи, – хмурясь, рассказывала Грейнджер, а Малфой снова насторожился. – Миртл ревела, то и дело ныряла в унитаз, и я ещё подумала, что завидую этой тетрадке: стоять по колено в ледяной воде невесело, знаешь ли! – Какая тетрадь? – Драко уловил в голосе Поттера беспокойство и сам занервничал: неужели та самая?! – По словам Плаксы Миртл, позавчера вечером кто-то приоткрыл дверь, швырнул тетрадку и был таков. – Кто? – Она, видите ли, не заметила! – возмущённо фыркнула Грейнджер. – Ныла только, что её все обижают даже после смерти. Невилл сказал, мол, что с бедной взять, она и василиска в своё время не заметила. В общем, подобрали мы эту тетрадь, – бобриха замялась, подёргала себя за прядь волос на виске и неожиданно спросила: – Как ты думаешь, Рон с Невиллом хорошо ко мне относятся? Гарри прикрыл глаза и ровным голосом ответил: – Со стороны выглядит так, будто они замечательно к тебе относятся. Особенно Рональд. А что? – Они мне соврали, – грустно сказала Грейнджер. – Опять. И я... Знаешь, мне стало так обидно, что я чуть не разревелась вместе с дурочкой Миртл. А потом такое зло взяло! Треснула этой тетрадкой Рона по лбу и пошла к себе! Надо было с ними поговорить, но... – заучка покусала губу и сердито замотала головой. – Не хочу! Не хочу и всё! Пусть носятся со своими чистокровными тайнами, бессовестные! – Гермиона, расскажи толком, – Гарри побледнел, но голос его остался спокойным. – Я ничего не понял. – Тетрадь, – то ли вздохнула, то ли всхлипнула Грейнджер, – обычный ежедневник в чёрном переплёте. Чистые страницы, лишь на задней стоит подпись владельца. Гарри побледнел ещё сильнее и с силой потёр свой знаменитый шрам. Драко беззвучно выругался и взялся за палочку. Так, на всякий случай. – Ти Эм Риддл, – потерянным голосом продолжила она. – Я от неожиданности едва в ту лужу не села, а Рон и говорит: «Имя вроде знакомое! Невилл, друг, не припомнишь такого?» Я думала, он пошутил. Лонгботтом же ответил, что нет, не помнит. – Что было потом? – глухо спросил Гарри. – Потом я вспомнила историю с Фламелем, дала Рону по лбу и пошла реветь в спальню! – сердито сказала грязнокровка и печально зашмыгала носом. Гарри деревянным жестом протянул ей свой носовой платок: – Где сейчас эта тетрадь? – В тумбочке, – Грейнджер промокнула глаза. – Бог с ней, с тетрадью. Я её проверила заклинанием Апарекиум: тайных записей там нет. Беда в другом, Гарри. Они не считают меня своим другом. Не узнай я от тебя настоящее имя Неназываемого, сейчас вновь рылась бы в библиотеке, а они хихикали бы за спиной. Я вчера уже собралась было с духом, чтобы хоть поссориться по-человечески, а Рональд опять принялся за своё: «Не дуйся, я вспомнил! Это имя парня на кубке, на который меня стошнило слизнями на отработке в Зале наград». Думала, прокляну идиота! Так обидно, Гарри! – она вновь утёрла слёзы и судорожно вздохнула, подавляя плач. Гарри некоторое время размышлял, затем вновь потёр шрам и сказал: – Во-первых, твои друзья родились, когда Лорда уже никто не называл не только по имени, но и по его дурацкой кличке. Могут и не знать, зачем оно им? Во-вторых, тетрадь нужно отдать директору. Не факт, что это личная вещь Лорда, но поберечься стоит. Если не намокла в луже, значит, зачарована. Где имеются одни чары, могут быть и другие, не настолько безобидные. Кстати, что-то раньше я не замечал у тебя страсти к слезам и дракам. – Накипело, – буркнула Грейнджер виновато. – Ты прав, следует держать себя в руках. – И? – Нужно отдать тетрадь профессору Дамблдору, – закивала она. – Хотя зачем ему старый незаполненный дневник? – Гермиона! – Ладно-ладно, завтра же отдам! – Ещё расскажешь всю историю с Миртл. – Баллы же снимут! – Поделом. – Согласна, – поникла грязнокровка. – Вот и договорились, – Гарри медленно выдохнул и вновь потёр шрам. – Помирись с балбесами. Они тебя любят и берегут, как умеют. – Вот только балбесы, – улыбнулась Грейнджер сквозь выступившие слёзы. – Какие есть, – ответил Гарри. – Зато защитят и не бросят. Драко крепко зажмурился, поморгал, подрагивающей рукой сунул палочку обратно в чехол и, стараясь остаться незамеченным, побрёл к выходу. ________________________________ (1) Dum spiro, spero (дум спиро, спэро) – (пер. с лат.) Пока дышу, надеюсь. Публий Овидий Назон, «Скорбные элегии».