Она единственная, кто поймёт

Психологи — удивительные люди. Уже при первой встречи они могут стать тебе друзьями. Они всегда выслушают, подскажут, помогут найти правильное решение. Не все психологи по профессии: кто-то психолог по "статусу". На Олухе нет психологов, и там даже не знают кто это такие. Точнее, они думают, что нет. Просто они этого не знают или не замечают. Но даже на этом острове, укрытым вечным снегом, есть такие люди. Они этого не афишируют, но если попросить, то они всегда помогут. Хайс часто злился на отца. Хотя, это была злоба больше на его должность, а не на самого папу, но всё равно мальчишка очень часто обижался, аргументируя это так: "У тебя одна работа на уме!". В такие моменты Хайс, не смотря ни на что, шёл домой, что бы побыть в одиночестве. Ведь именно там, зайдя в свою комнату, он умощался на полу, прижимался к дракону и ждал прихода мамы. Так было и в этот раз: блондин давно просил папу что бы тот полетал вместе с ним и посмотрел на его новые трюки. Иккинг же опять отмахнулся от него, прикрываючись работой. На самом деле вождь сам уже давно грезил хотя бы раз прийти в Драконью академию и посмотреть на успехи сына. Но работа поглощала его целиком и полностью. И Иккинг всё никак не мог донести это до сына, такого вспыльчивого, такого ярого, такого, как Астрид. А парень театрально ушёл домой, с напущенным недовольством. Хайс хотел обнаружить маму дома, но не судьба: видимо опять пошла за целебными травами, которые очень часто ставали в помощь в её семье. Блондин поднялся на второй этаж в свою комнату. В ней много чего изменилось за те семь лет, что он живёт здесь. Ведь до пяти он и ногой ступать сюда не хотел, и проспал все эти годы в обнимочку с мамой. Хайс осмотрелся: в углу из покон веков стояла его кровать, в углу напротив мирно посапывал его дракон, у окна — рабочий стол, массивный шкаф с одеждой, а также оружие и небольшие картинки по всей комнате. Хайс любил рисовать, но об этом увлечении знала только Астрид. Блондин вернулся на кухню, расжёг огонь в камине и принялся готовить ужин. Через час еда была готова. Хайс уже хотел снять с огня котелок и идти к себе, как внезапно дверь со скрипом отворилась. Парень глянул назад себя: в дверном проёме стояла его самая любимая женщина во всём мире. — Мам, ну, наконец! — Извини, сынок. Просто пешком к Готти, оказывается, очень долго идти. Ещё я Рыбьенога по дороге встретила, и мы немножко заболтались. — Садись — ешь, — Хайс сказал это полуприказным тоном, который был свойствен раньше лишь Астрид. — Так и знала, что ты не будешь без дела сидеть. Мальчуган насыпал приготовленную ним еду в тарелку и подал маме, а сам сел рядом, грустно смотря на огонь. — Что случилось? — Ничего, мам. — Нет, что-то всё же случилось. В ответ Хайс лишь тяжело вздохнул. — Опять Иккинг? — Угу. — Сынок, что на сей раз? — Опять совсем забыл про меня. — Ну, Хайси, у него куча роботы. Он постоянно устаёт, выматывается за день. — Ага, а что бы тебя беременной сделать сил хватило. На это Астрид лишь улыбнулася. К счастью, парень уже взрослый: сам всё понял, увидев свою маму позеленевшую от еды и встревоженного отца. Как правило если вдруг что-то случалось с Астрид, Хайс узнавал об этом первый. Так вышло и в этот раз: Иккинг, затуманеный страхом к жене, опять отключил своё здравое мышление. А вот его сынуля отлично пользовался смекалкой, которая передалась ему от мамы. Да, если честно, у него от Иккинга были лишь чисто-зелёные глаза, и на этом всё. — Я не о том. — Мам, почему же у него тогда не хватило сил что бы пообщаться со мной? — Не знаю. Но ты говори - говори — легче будет. — Мне временами кажется, что он вовсе о нас забыл. Его почти не бывает дома. Он вечно в делах праведных. Даже Беззубик меня лучше понимает. Мне даже снятся кошмары. Там нету тебя, Беззубика, дяди Задираки, вообще никого нету, кроме меня и него. Он знает дорогу к спасению, у него есть карта. Я прошу что бы он вывел нас из этого кошмара. А он меня вообще не слышет. Я растрерян. Бьюсь об его спину в истерике, уже молю о помощи. Потом он поворачивается ко мне лицом: он похож на Демона. А у меня резко вырастают крылья как у Ангела. Я пытаюсь сам улететь, но попадаю в клетку. Бытаюсь выбраться — тщетно, а позади его дьявольский смех. — Это ты из-за этого сна кричишь по ночам? — Да. Хайс ещё долго рассказывал маме свои утаенные страхи, а она слушала и понимала его. Она единственная понимала его при любых обстоятельствах: Астрид единственная понимала почему сын раздражённо пихнулся у неё в животе, когда Иккинг сказал, что улетит на неделю по делам. Блондинка единственная понимала недовольно сопение младенца, когда папа опять поздно пришёл домой. Хэддок прекрасно понимала о чём лепечет годовалый малыш, пытаясь поиграть с папой. Астрид понимала даже лихорадочный бред Хайса. И теперь она единственная не просто слушала, но и слышала его. И она никогда и никому не рассказывала всё то, что знала о сыне. Парню было тяжело находить друзей. Он плохо одаптировался в обществе. Да, он ладил с драконами, но не с людьми. Поэтому единственным другом на все времена Хайсу стала его мама. Блондин замолчал и посмотрел на маму. Та устремила взгляд на сына. Внезапно Хайс бросился к Астрид в объятья. Парень плачет. Воительница знала это. Парню всегда нужно было лишь то, что бы его объняли. То же самое он с младенчества требовал от отца. — Поговори со мною, мама! — сказал сквозь слёзы мальчуган. Парень не ожидал ответа, но Астрид начала говорить: — На самом деле папа у нас очень заботливый. Ты знаешь как он был счастлив, узнав что я в положении? Я думала он от счастья подпрыгнет и головой потолок проломит. Да, и ждать оставалось-то не так уж много: всего пять месяцев. — А чего пять? — Ведь я только на четвёртом месяце узнала, что беременна. Когда ты пихаться начал. А Иккинг... Иккинг ужасно волновался за нас и одновременно любил и обожал. Он ласкался к тебе, разговаривал с тобой. У него выскакивало сердце даже если я вдруг палец пораню. А с каким умилением он смотрел на тебя только родившегося. Да он вообще сам захотел на родах присутствовать. Астрид ещё долго рассказывала о заботливости Иккинга. А Хайс её слышал. Ему было приятно слышать её голос. Такой родной, нежный, мягкий. И вдыхать её аромать. Такой знакомый и любимый с младенчества. Хайс всё ещё помнит все мамины колыбельные. Все мамины безсонные ночи около кровати больного сына. И тут он внезапно вспомнил как один раз зимой провалился под лёд. Тогда именно отец его спас. Именно с ним он улетал от стаи раздражённых диких Ужасных Чудовищ. Именно с отцом и с горем пополам он познал свой первый опыт в профессии кузнеца. Именно от Иккинга он получил свою первую взбучку за то, что вместе с Задиракой поджёг склад, где зимой хранились продукты. Ну, да, всё таки у Хайса было два друга: Астрид и Задирака. Иккинг всегда любил и оберегал его, а он его так редко называл папой. Сейчас Хайс мысленно пообещал себе, что начнёт называть Иккинга папой, кем он ему вообще-то и приходится. — Хайс, всё в порядке? — В полне. — Сынок, а если у тебя родится братик, то как бы ты хотел его назвать? — Вайятт. — Вайятт Хэддок... Неплохо. А если сестричка? — Пайпер. Но это излишне. — Почему? — У меня будет брат. — Откуда ты знаешь? Хайс пожал плечами. Он не знал откуда. Он просто знал этот факт. — Мам, я хочу, что бы папа просто меня обнял и сказал что любит, вот и всё. Тут как по волшебству двери открылись. За ними стоял Иккинг. Он на самом деле уже больше часа стоит под входом в дом и подслушивает разговор жены с сыном. Он молча, без лишних, в данный момент таких не нужных, слов подошёл к семье и обнял их. Он уже давно хотел зайти и сделать, но ему не хватало уверенности. — Хайс, прости меня. Я должен больше времени уделять тебе. Ты же мой сын. Мой первенец. Мой наследник, — он легонько поцеловал сына в макушку. — Астрид, и ты меня прости. Я должен сейчас думать о тебе и о ребёнке, а не о работе, — лёгкий поцелуй в губы постиг и блондинку. Сын повис на шее у Иккинга, чуть не задушив того. — И ты меня прости за мою вспыльчивость и недопонимание. Я знаю, что должность вождя очень сложна и не терпит и малейших ошибок. Просто временами появляется ревность. Хайсе отпустил отца и посмотрел на маму. У той на лице читался лёгкий испуг. — Мам, что случилось? Астрид лишь отрицательно поматала головой. А блондин снова посмотрел на отца: у него на лице был виден страх. Хайс прекрасно помнит это выражение лица. Это выражение лица олицетворяет беспокойство за семью. Парень вновь воспользовался смекалкой и понял в чём дело. Он взял ничего не доумевающего отца за руку и поднёс к уже круглому животу мамы. Тот, в свою очередь, почувствовал лёгкий пинок из нутри. Иккинг счастливо улыбнулся, ровно как и Астрид. А Хайс подсел к ней и прижался щекой к её плечу. Сегодня он почувствовал, что они действельно семья.