Без комментариев.

В новую городскую больницу привели пять девушек-интернов, пухленьких и темноволосых как на подбор. Они недавно окончили обучение в одном из местных училищ и теперь стояли на пороге нового этапа своей жизни: им предстоял долгий и тернистый путь российских медсестер. Каждая понимала важность этой ситуации и, в ожидании прихода главного врача, озиралась по сторонам, окидывая нерешительным взглядом светлый коридор терапевтического отделения. Среди всех, казалось бы, неприметных и одинаковых девушек выделялась одна – пухленькая голубоглазая красавица с толстой темной косой и большими круглыми очками. Она была единственной, кто не показывала признаков собственного волнения, а лишь отстраненно глядела в одну точку, иногда томно вздыхая и поправляя извечно задирающуюся юбку. Как и свои сокурсницы, девушка стояла возле кабинета будущего начальства, крепко сжимая в руках папку с личными данными. С самого утра «толстушка» находилась в предвкушении чего-то особенного, чего-то, что могло полностью изменить её скучную, однообразную жизнь. Погрузившись в свои раздумья, она не заметила, как её кто-то громко окликнул. Очнулась девушка только тогда, когда её ощутимо потрепали по плечу. Подняв слега затуманенный взор, интерн увидела перед собой стройную седовласую женщину, прекрасную во всей своей строгости. Её усталые, но ясные и лучистые глаза игриво поблескивали в свете флюоресцентных больничных ламп в то время, когда лицо выражало наигранное возмущение. Испугавшись пристального взгляда со стороны, по всей видимости, главного врача, девушка выронила из рук папку-резюме и тут же принялась собирать разлетевшиеся бумаги, чем вызвала ряд смешков сокурсниц. Начальница же, напротив, присела рядом со своей будущей подчиненной и, поправив полы белого халата, принялась помогать ей. - Меня зовут Елена Павловна, а вас, по-моему, Глафира Игнатьевна? – словно откуда-то издалека прозвучал голос главного врача. Слова произносились четко и внятно, но тембр был таким приятным, что казалось, будто бы их произносит какая-нибудь знаменитая оперная певица. - Да… Я… Глафира… - испуганно прошептала «толстушка» и, собрав, наконец, свои бумаги, поднялась вместе с Еленой Павловной. Та протянула ей свою ухоженную, мягкую руку и её тонкие пальцы сомкнулись на пухленькой ладошке в дружеском, добродушном рукопожатии. - Прошу всех ко мне! Дамы, хватит стесняться, нам с вами вместе работать! – пропела начальница, открывая двери своего кабинета. Интерны двинулись вслед за ней и очутились в просторной светлой комнате, обставленной довольно просто, но со вкусом. Посередине стояли светлый дубовый стол с аккуратно расставленными на нем канцелярскими принадлежностями и дорогое начальственное кресло. С правой стороны, рядом с растущей в горшке диффенбахией, находился серый диван. Напротив него, в левой части кабинета, до самого потолка возвышался большой шкаф, наполовину забитый разноцветными папками. - Прошу, девоньки, присаживайтесь! – Елена Павловна примостилась на своем кресле. Девушки же заняли места на диване, благо он был широким и вместил всех пятерых. Каждая передала свое резюме главному врачу, но та только посмотрела на первую страницу, с указанными фамильными данными и фотографией. Затем она отложила папки в сторону и, слегка нагнувшись вниз, вытащила из последнего ящика стола бутылку дорогого коньяка. Откупорив его, не обращая внимания на удивленные взгляды интернов, начальница сделала пару глотков и, зажмурив глаза от неприятных ощущений во рту, резко выдохнула. - Ну, чего вы смущаетесь? Нам с вами ещё долго работать. Меня, кто не знает, зовут Елена Павловна, но за глаза разрешаю называть Леночкой. С этого дня я – ваш руководитель. Не буду судить всех строго, в этой больнице есть три правила: не злить пациентов (хамить можно, но не всегда), не быть «крысами» и уважать коллег. Остальным можно пренебречь. Во всяком случае, мы – «бюджетники», - договорив, Леночка снова приложилась к бутылке. Девушки сидели молча, и только Глафира, следя взглядом за своей новой начальницей, тихо хихикнула, понимая, что теперь её жизнь изменилась, настал тот самый момент, когда она оказалась полностью свободной. Интерн чувствовала некую дружественную связь с руководительницей, и её это, несомненно, радовало. Спустя несколько лет Глафира Игнатьевна станет одной из тех «матёрых» медсестер, чьего взгляда боятся абсолютно все, а от голоса дрогнет даже самое храброе сердце. Но подробнее об этом я поведаю позже…