Фальшивый смех

      Асока никогда не любила смеяться. "Какой смысл в улыбке, если смеяться все равно не для кого?" - утверждала она. Тогда в душу закрадывалось подозрение, что она просто выбрала не тот жизненный путь, а впереди у нее невыносимо сложное препятствие.       Кэнан никогда не считал себя кем-то особенным только потому, что в нем течет Сила. Да что там говорить - он и джедаем себя не считал. Падаван, чье обучение внезапно прервала война клонов. Чудом выживший. Раньше он радовался внезапной фортуне, а сейчас... лучше бы умер.       Кодекс.       "Как же нелепо", - мысленно рассуждали они про себя. Оба джедаи, оба пережили войну клонов. Оба знали, как опасно таким, как они, нарушать закон.       И, по иронии судьбы, все же нарушили.       Асока Тано до сих пор помнит момент, когда взглянула на мир "по-новому" - словно сквозь черно-розовые очки. С одной стороны, все засияло новыми красками, а с другой - потемнело и посерело, закрылась та драгоценная дверь в прошлое тогруты, с этим блаженным равнодушием. Увы, ключа у Асоки так и не нашлось.       Кэнан сам не понял, как это произошло. Он до конца верил, что никогда не нарушит Кодекс - в крайнем случае, лишь с той, на которую он мог променять это могущество, обладание Силой. Он до последнего считал, что это может быть, в крайнем случае, лишь Гера; да, у Джаруса так и не вышло отказаться от этих невесомых, почти незаметных, но все же присутствующих чувств. А потом появилась Асока, так похожая на него! Оба джедаи, оба пережили немало ужасного в прошлом, обоим недостает тепла и заботы. Кэнан до сих пор просыпается посреди ночи с вопросом - монтраллы или лекку?       Чертовски одинаковые личности. Обоим чертовски нужна близость друг друга. Досадно, что обоим же запрещено чувствовать эту самую близость.       Асока старается избегать Кэнана, Кэнан старается избегать Асоки. Нужно ли упоминать, что у обоих это выходит ужасно? Думаю, нет.       Джарус никогда не позволял себе чувствовать печаль. Ни одна слеза за десять лет не скатилась с его лица, вопреки всем стараниям этого мира. Но в последнее время Кэнан чувствовал предательскую дрожь, живот скручивало от переживаний - ему было жаль. Жаль всех близких ему людей. Жаль Геру, что тайно смотрела на него с каким-то нелепым обожанием и, иногда - с нежной влюбленностью, ведь он никогда не сможет дать ей того же. Жаль Эзру и Сабин - ах, как досадно, что обоим придется испытать тоже, что чувствует он сейчас.       Жаль Асоку, ведь кто не понимает его сейчас также, как она?       Тано любила читать книги, особенно на тему любви - ее это смешило и расслабляло. Она любила по вечерам, когда была уверена, что сегодня ночью ей не придется заниматься делами повстанцев, ложиться в кровать и читать, пока голова сама не склонится на плечо, а глаза не закроются. Она позволяла себе за долгое время улыбаться, переживать за судьбы героев в книге. Со странной досадой сравнивать мир в произведении с реальным, представлять себя на месте главной героини, - а потом счастливо, с детской ноткой в голосе, смеяться над счастливым финалом.       Сейчас ей уже не смешно.       Джедаи чувствуют боль, когда приходится встречаться вместе и спокойно обсуждать новые задания, делая вид, что все хорошо. Они смотрят друг на друга, пытаясь погасить огонек отчаяния в глазах, делая вид, что им абсолютно все равно, что происходит сейчас с напарником. Верят, что тупая, ухающая в сердце боль когда-нибудь исчезнет.       Они никогда еще так не ошибались.       В какой-то слепой миг Тано поверила, что сможет решить все проблемы простым разговором с Кэнаном. Потом она тысячи раз прокляла свое решение.       — Кэнан.       Тогрута подходит к джедаю после очередного задания. Она действительно верит, что у нее все получится.       — Асока.       Кэнан безуспешно делает вид, что ему все равно, что там понадобилось его "коллеге". Он действительно верит, что у него это выходит.       — Нужно поговорить.       — О чем?       Тано открывает рот и тут же чувствует, что все слова и вся речь, подготовленные заранее, - ха, как нелепо, готовиться к обычному разговору! - вмиг улетучиваются из головы, а остается лишь одна пульсирующая мысль. Асока с небывалым усилием пытается ее прогнать.       — Ты... ты... — она набирает в рот воздух, пытается выдавить что-нибудь - черт, как же трудно говорить под этим прожигающим взглядом ярко-зеленых глаз! - Мы... я...       Она сжимает руки в кулаки, ей становится стыдно - великая Асока Тано, лучшая из существующих на сей день джедаев, стесняется и путается в словах!       — Кэнан, я... — тогрута сбивается, после чего наконец кое-как восстанавливает в голове порядок мыслей и выпаливает: — Ситх, что между нами происходит?       Джарус хочет ответить - ничего. Пытается сказать - а что, собственно, может происходить между двумя джедаями, в прошлом не имевшими ничего общего? Заставляет себя произнести - думаю, мы не чувствуем друг к другу ничего, кроме дружбы, да и то слабой.       — Я не знаю.       На какой-то миг Кэнан пугается своей растерянности в голосе. Черт, он что, смущается?       — Но... но ведь что-то же все же происходит, правда? - словно со слепой надеждой спрашивает Тано. Она и сама не знает, на что надеется - на отсутствие взаимности, или же схожие чувства.       Джарус подается вперед и целует ее. Вот так, просто — без всяких привилегий, речей и начинаний. Асока вздрагивает, вначале ей кажется, что это лишь сон, или же она просто сошла с ума. Отвечать на поцелуй не спешит, — пока что ей кажется, что это иллюзия, — но и в шоке отскакивать от Кэнана она не собиралась. Лишь когда он словно с разочарованием подался назад, Асока со странным перепугом прижалась к губам мужчины сильнее. Внутри нее все дрожало — вот он, здесь, Кэнан, настоящий! Не порождение измученного разума девушки сейчас целовало ее, положив руки на талию, и вовсе не безумная Асока несмело отвечала на поцелуй.       Девушке кажется, что проходит вечность, прежде чем они отходят друг от друга. "Что... ситх, что только что произошло?" — в ужасе вопрошает про себя Асока. Только что она поцеловалась, и с кем, с джедаем, которому, мало того, запрещено это делать, так еще и у него есть кое-кто другой на примете. Тано ощущала ужас... но, все же, какая-то часть нее признает, что ей понравился поцелуй.       Кэнан смотрит на Асоку молча. Она абсолютно уверена, что он ощущает тоже, что и она.       — Это... что это было, Кэнан? — хрипло спрашивает Асока, отводя взгляд. Жаль, что ей по-прежнему тяжело смотреть на него.       — Не знаю, Асока.       Кэнан впервые произносит ее имя, глядя ей прямо в лицо. Тано невольно признает, что ей нравится это. Она понимает, что хочет еще — поцелуев, обычных разговоров, чего-то большего. Ее мысли отображаются в глазах. Джарус замечает это.       И они повторяют.       В их отношениях есть все — поцелуи, разговоры, беспокойные сны, горячо шепчущие на ухо голоса, что-то большее, и имена, много, много имен... пару раз они спали вместе, находясь на одном задании — Кэнан, посапывающий во сне на полу "Миража", и Асока — положившая голову ему на грудь, запустившая руку в его волосы и свернувшаяся калачиком. А во сне они оба шептали имена.       Асока.       Кэнан.       Простого "Я с тобой" недостаточно. "Я с тобой, Асока", — звучит куда лучше.       Иногда они позволяли себе смеяться. Смех был фальшивый, натянутый, неискренний, но он был единственным, за что они оба цеплялись в трудные времена. Начинала смеяться Асока, Кэнан ее подхватывал, их голоса разносил по миру ветер.       Им больно, ведь они знают, что могут не дожить до завтра. Поэтому живут, пока живется. Пытаются насладиться друг другом, пока есть возможность. Раньше не боялись смерти, теперь боятся — боятся потерять друг друга.       Кэнан представляет, что однажды проснется с воспоминанием, что Асока мертва.       Асока думает о том, что однажды поймет, что Кэнана больше нет.       Они с удивлением дотрагиваются до щеки и понимают, что по ней течет слеза. Мокрая и холодная, как и мысли о утрате.       — Кэнан.       — Асока.       Они спешат друг к другу, хватаются за руки, сливаются в поцелуе — пытаются заверить себя, что все в порядке, все живы, терять некого.       Живут слепой, но осторожной любовью, иногда прерываясь мыслями о том, что пора бы все это прекратить.       — Сделаем это и разбежимся, — в очередной раз шепчет Асока, прижимаясь к телу джедая.       Кэнан кивает.       Но на следующий день они осознают, что это бесполезно. Они словно скованы цепями, которых разорвать нельзя. Отойдешь на метр дальше — и железо впивается в кожу, вмиг раскаляясь докрасна и причиняя неимоверную боль.       Ни Кэнан, ни Асока не знают, что лучше — быть вместе или наоборот. С одной стороны, ожидание очередной встречи — мучительно. С другой — так тяжело скрывать эту тайну от других.       Иногда им снится сон. Кэнан и Асока бегут по полю, такие свободные и неудержимые ничем... тогрута смеется чистым смехом, ее подхватывает Кэнан и они продолжают бежать. Подальше от ответственности, от войны и от законов.       А потом они с горечью просыпаются и спешат друг к другу, чтобы встретиться, понять, что они все еще живы, и разойтись, чтобы продолжить это делать вновь и вновь.       Как жаль, что горечь в их голосах отнюдь не фальшивая.